Душа без признаков жизни

ГЛАВА 38. Марлин

В любви всегда есть немного безумия.

Но и в безумии всегда есть немного разума.

Фридрих Ницше

Марлин грела ладони о чашку кофе и смотрела в панорамное окно. Ночное небо озаряла полная луна, освещая осенние горы, вечнозеленые леса и тропинку перед гостиничным домиком. С неба падали чуть заметные капли. Несмотря на тепло и аромат капучино, по коже танцевали мурашки.

Она сидела в одиночестве.

Бывают моменты, когда в нем нуждаешься. Но как быть, если нуждаешься в нем каждый час? Несколько дней назад, Марлин отправила Кристину к Яре, села в машину и уехала. Сняла маленький дом на возвышенности. И теперь — довольная, грустная и такая одинокая — приютилась рядом с камином, слушая треск поленьев.

Сладкий запах домашнего костра умиротворял. Марлин прокручивала в мыслях смерть Андриана. Как услышала звук выстрела. Как Андриан упал на колени. Как кровь захлестала из раны в его груди, окрасив салатовую рубашку в красный.

«Никогда ему не шел красный цвет», — подумала Марлин.

Он не шевелился. И не моргал. Она роняла слезы на его лицо и зажимала себе рот, приглушая крик.

Пульс Андриана остановился. Жизнь Марлин сгнила, как в тот день, когда она нашла Феликса мертвым у собственного дома. Феликс умер один. А может, Андриан продолжал стоять над ним и после выстрела. Она не знала... Андриан умер у нее на руках. Убийца мужа умер у нее на руках.

Ее бросили. Снова.

В тот миг, когда слезы лились по горячим щекам, она перевела взгляд на пистолет. Кира уронила его, осознав, что выстрелила в брата. Марлин поползла к оружию. Зачем? Она не помнит... Хотела лишить жизни и себя. Или Киру? Мысли запутались в голове, и сейчас она не вспомнит правду.

Стас выбил пистолет из рук и — несмотря на боль в прострелянном плече — сжал в объятьях так сильно, что Марлин почувствовала бешеные удары его сердца. И слезы, которые брызнули из синих глаз.

Она сама рыдала несколько месяцев. Рыдала бы и сейчас. Но глаза высохли, превратились в безжизненную пустыню.

Отец Михаэль успокаивал Марлин на похоронах словами: «Не нужно жалеть мертвых, а если жалеешь себя, то не забывай — ты встретишься с ним когда-нибудь, если пожелаешь. Андриан определенно пожелает тебя увидеть».

Увы, слова священника спокойствия не прибавили.

— Не нужно стоять позади, будто полтергейст, — произнесла Марлин и поднялась с пушистого ковра. — Как ты меня нашел?

— Пытал Яру. — Стас усмехнулся и шагнул навстречу. — Она сдалась под натиском моей неотразимости.

Марлин вздохнула.

Шастанье к ней домой — новое хобби Стаса. Она надеялась, что хоть здесь сможет побыть одна со своими мыслями.

Прошло полгода со смерти Андриана, и всё это время Стас не оставлял Марлин. Они болтали вечерами. Его общество успокаивало. Но ругались и спорили они — по десять раз в день. В итоге: она наорала на парня и кинула в стену вазу, требуя, оставь ее в покое и никогда не появляться. Однако Марлин не хотела, чтобы Стас исчезал. Хоть и не разрешала себе в этом признаться.

— Кристина сказала, что ты продаешь дом, что уволилась с работы…

— Можешь не общаться с ней за моей спиной?

— Не продавай, — отрезал он с мрачным взглядом. — Я помогу тебе. И с деньгами, и с бизнесом, ты же знаешь. А я знаю, что тебе этот дом очень дорог.

— Не нуждаюсь в помощи. Зачем приехал? И… как ты зашел?

— Посчитал опасным оставлять тебя одну. Не удивлюсь, если ты решила от горя с подъемника сигануть. А по поводу того, как зашел… обижаешь, пекинес.

Он вытащил руку из кармана и помахал отмычкой.

— Даже если решила — это не твое дело, Стас. И, черт возьми! Я просила…

— Знаю.

— Умоляла тебя не появляться!

— И надеялась, что я так и сделаю?

Марлин обхватила себя ладонями и сжалась, как от веяния холода из городского морга. Она не могла просто взять и прогнать его. Не теперь. Не после того, что он сделал. Стас не просто спас ее от пули. Не просто рискнул жизнью ради нее. Он сделал это без промедлений! Без раздумий бросился к ней, чтобы защитить. Без доли страха закрыл собой.

— Я благодарна за спасение, но это не дает тебе право влезать ко мне в дом.

— Когда тебя не приглашают, приходится проявлять креативность. Да и не появлялся я две недели. Совсем не соскучилась?

— Почему бы тебе не найти очередное развлечение? — фыркнула Марлин, поворачиваясь к окну. Холодные кулаки ветра просились в дом, бились о стекло, помогая не думать с теплом о человеке позади. — Все шлюхи города обанкротились без твоих вложений.

Она оглянулась. Стас скривился, как от удара пощечины.

— У тебя отрос острый язык, Мэри. Неужели мое невинное общество так на тебя влияет? То избиваешь меня, то оскорбляешь. Может, ты и в смерти Андри меня винишь?

— Твоя сестра убила его! Кира его убила! Он мертв из-за нее! Мертв!

— Я знаю, что он мертв! Я, по-твоему, олигофрен? Успокойся, Мэри, много времени прошло, — заорал Стас в ответ. — Кира свихнулась. Даже отец это признал. В тот день ты потеряла парня, которого знала меньше года, который убил твоего мужа, зато я потерял — лучшего друга! Друга, с которым провел больше десяти лет. И родную сестру.

Марлин скрестила руки и отвернулась, скрывая влагу в глазах.

Он прав. Меньше года она знала Андриана, но после его смерти — жизнь опустела. За несколько лет она потеряла всех, кто был дорог. Отца. Мать. Феликса. Андриана. В душе — одни руины. Марлин ощутила, как из груди рвется всхлип, но проглотила его.

Стас подошел сзади и обнял за плечи.

— Не хочу тебя видеть. Зачем ты вернулся?

— Я долго думал…

Марлин наигранно ахнула.

— Не верю, что ты на такое способен.

Стас развернул ее и прижал к стене.

Сердце забилось, точно заключенный, пробивающий путь наружу. Марлин сглотнула и отвела взгляд, но Стас пальцами обхватил ее подбородок и повернул лицом к себе.

— Мне больше нечего бояться. Я потерял друга. Потерял того, чьи чувства не хотел задеть, прикасаясь к тебе. Потому что знал, как он тебя любит. Хотя это, сука, сводило меня с ума! Сейчас Андриан мертв, — Стас зарылся носом в ее волосах, и опалил хмельным дыханием, из-под черной кофты заструился запах терпких итальянских духов. — Говори правду, Мэри. Что ты чувствуешь ко мне?

— Я отношусь к тебе как… Как к другу, — выплюнула она слова и почувствовала отвращение к ним, словно буквы горькие и склизкие на вкус.

— Лжешь, — прорычал Стас, схватил ее за шею и придавил к стене.

— Ты спятил?

— Маленькая лгунья! Видишь же, как я к тебе отношусь. Ползаю вокруг, будто чмо! А ты фыркаешь мне в лицо, хотя я тебе не безразличен.

Стас дрожал от раздирающей его злости.

— И как же ты ко мне относишься?

— Ты знаешь, — прошипел парень, больно сминая кожу.

— Ничего я не знаю, — парировала Марлин, отталкивая его, но Стас сжал руку на ее шее и она сдавленным голосом пропищала: — Ты меня задушишь... хватит... прекрати…

С мимолетным испугом парень передернулся и разжал пальцы.

— Зачем ты выбешиваешь меня?! — заорал он и ударил кулаком по стене с такой силой, что Марлин зажмурилась и подпрыгнула. — Не можешь сказать правду? Считаешь, я не могу любить?

— Да, считаю! Ты любишь только себя, а я не хочу быть чей-то игрушкой.

— Игрушкой? Я спас тебе жизнь, идиотка! Ты... ты не понимаешь, я… я никогда еще…

— Это не меняет твоей паршивой натуры!

— Дело не во мне! Другой бы я тебе и не нравился. — Стас оскалился и приподнял ее подбородок, с вызовом окунаясь в глаза. — Ты боишься! Избегаешь меня, потому что ощущаешь вину перед Андрианом за чувства ко мне. Я скучаю по другу, не меньше тебя, но нужно жить дальше. Ну же, Мэри, нам с тобой хорошо вместе. Признай!

Марлин вырвалась в попытке убежать, но Стас схватил ее за запястье и дернул обратно. Повалил на белый меховой ковер у потрескивающего камина и прижался телом между ног, не позволяя выскользнуть. Он припал губами к ее шее, прикусил кожу. Распаленное дыхание вызвало желание поддаться, захлебнуться в этом человеке.

— Не надо... Это неправильно! Так нельзя, — заскулила Марлин, задыхаясь от своих же слов. — Андри погиб всего полгода назад, а ты... мы…

— Какая к черту разница, что правильно, а что нет? Хватит обманывать себя, — разгорячено прошептал он. Марлин почувствовала, как его желание упирается в низ живота. — Мы оба этого хотим. Мэри... сладкая моя. Забей уже на моральные предрассудки.

В голове Марлин промелькнула мысль, что если бы она кому-то рассказала обо всех словах, которые ей говорит Стас, — никто бы не поверил. Речи о чувствах с его уст? Смешно!

Парень стащил с нее платье, продолжая покрывать: грудь, шею, живот — жадными поцелуями.

— Скажи... скажи, что хочешь меня, — требовал он, обволакивая манящим голосом, затем опустил руку и задышал тяжелее, пальцами ощутив реакцию женского тела. — И ты говоришь — не надо? Хочешь, чтобы у меня окончательно крышу сорвало? Ну же... Мэри, скажи правду!

Марлин сжалась под давлением. Под изводящей жаждой ощутить его. Внизу живота закипал металл, и она отталкивала Стаса в страхе поддаться. Он сжимал и ласкал пальцами кожу. Мышцы его — сильно напряглись. Марлин прекрасно осознавала, как он сдерживает себя. Хотя мог бы с легкостью ее скрутить и взять — всё. И как захочет. Но он этого не делал. Дыхание ее стало болезненным, хотелось закричать, что они оба чокнутся, если он не прекратит, или... не возьмет ее.

— Прошу, — выговорила Марлин, откидывая голову. — Не сейчас…

Стас придавил ее и с фанатичностью впился в губы, страстно целовал, словно стараясь проникнуть в мысли. Двигался меж ее бедер и продолжал просить. Умолять. Требовать…

— Ненавижу тебя, Мэри! Ненавижу за то, что ты делаешь со мной!

Марлин вывернулась, толкнула парня и села сверху, плотно обхватывая его ногами.

— Холера! Нравишься ты мне, Стас, — застонала она. — Хочу я тебя, придурка, но неправильно это. Просто ужасно!

— Ужасно, что два человека любят друг друга? — в неистовстве закричал он, и Марлин припала с поцелуем.

Закатив глаза, Стас схватился рукой за голову, когда Марлин соединила их тела и задвигалась.

— Мэри... — простонал он, подстраиваясь под движения.

Обняв за талию, положил ее на спину, вошел и жадно прошелся горячим языком по чувствительным зонам шеи.

— Признайся, что влюблена в меня, — шептал он, толкаясь сильными рывками снова и снова.

— Ты… — выдохнула она, — сам знаешь это…

— Дьявол, — Стас задвигался быстрее, намотал на кулак белые пряди ее волос и припал с обжигающими ласками к груди. — Ты будешь со мной, Мэри. Даже не мечтай свалить!

Она вслушивалась в учащенное мужское дыхание. С каждым интенсивным движением — сильнее вонзалась ногтями в его спину, отчего парень стонал и продолжал что-то шептать, уткнувшись лицом в ее растрепавшиеся волосы.

Стас жадно целовал и прижимал так плотно, что перекрывало воздух. Несколько раз она отталкивала его и садилась сверху. Он менял позы, но возвращался к тем, которые давали ему прижиматься плотнее; и с каждым движением Марлин всё мощнее накрывало волнами его горячей энергетики.

С этим парнем всё казалось особенным. Острым. Ярким. Насыщенным… Неконтролируемые эмоции. Она хотела его и не знала, как противостоять себе.

И нужно ли?

Марлин заизвивалась под ним и со всхлипами наслаждения пронзительно закричала. В ушах звенело. Стас сделал последний толчок, больно вонзаясь пальцами в кожу, и с хриплым стоном излился.

Когда мышцы расслабились, парень прижался к ней. Марлин чувствовала, как колотится его сердце, как он пытается выровнять бешеное дыхание, как мужская ладонь медленно проводит по ее груди.

Они долго и молча лежали перед камином, вдыхая аромат тлеющих дров, прежде чем парень заговорил первым:

— Я так и не понял… Ты меня любишь? Или просто сплюнула слова в порыве страсти? — спросил он, смеясь и обвивая Марлин руками.

— Кто знает...

Она ехидно улыбнулась и потянула Стаса за черные волосы, заглянула в синие радужки, закипевшие морской бурей.

— Мэри, — прошептал он и нахмурился, — я первый раз в жизни, твою мать, сказал что-то серьезное. Я не шучу. Хочу… я хочу... Ты выйдешь за меня?

Марлин захлопала ресницами и расхохоталась.

— Куда? На стрелку? На работу? На дело?

Стас картинно закатил глаза и сильно укусил ее за плечо. Она взвизгнула, захохотав пуще.

— Очень смешно, — запричитал он, откидывая со лба потные волосы. — Никогда бы не подумал, что влюблюсь в мегеру. Но... ты именно та, кто мне нужен. Любовь к тебе, Мэри, заставляет меня думать не только о себе. К тому же... я не позволю кому-то другому прикасаться к тебе. Больше не позволю... — Стас сжал ее бедра, снова закатил глаза, словно в раздражение от того, что приходится поведать о чувствах вслух и прорычал: — Господи, просто скажи — да, и не выделывайся!

— Если перестанешь называть меня мегерой, Мэри и пекинесом, то я подумаю о твоем предложении.

Марлин поцеловала рассмеявшегося Стаса, и он с многозначительной ухмылкой прошептал:

— Слу-у-ушай… а у тебя, случайно, нет красной юбки и белой блузки, м? У меня тут одна мысль закралась…