Душа без признаков жизни

ГЛАВА 35. Феликс. Редут восстановления душ

Любимое занятия Кастивиля — мешать

вино со слезами студентов.

Надпись на трибуне в аудитории чертогов просвещения

Свой Человек

Тело пастой растекалось по мягкой теплой кровати

Феликс потер влажный лоб — почему он такой липкий? — и с шумом втянул воздух. Открыл глаза. Палящее солнце пустило острую стрелу и ранило зрачки. Феликс уткнулся в подушку. Странная кровать… Из душистых листьев, пахнет геранью и ежевикой. И персики… Запах персиков… Лицо липкое не только из-за пота, кто-то заляпал Феликса соком.

Так много запахов… Приторно до тошноты.

Послышалось перешептывание. Хихиканье. Нежная рука провела по спине, пояснице, а еще одна — с масляными пальцами — гладила тыльную сторону ладони.

Я не один?

Феликс заставил себя распахнуть веки снова и увидел трех белокурых девушек, окруживших кровать. До безобразия идеальные, без крошки изъяна.

Не понял…

Он сполз с кровати. Колени утонули в горячем песке. Вокруг: пальмы и кристальное море, ласкающее песчаный берег. Одна из девушек поднесла тарелку с фруктами: арбуз, ананасы, сливочно-желтые бананы и вот он — персик. Проклятый липкий персик. Феликс оттолкнул блондинку. Угощения рассыпались по белому песку, покатились к морю. Волна подхватила киви, несколько красных ягод и затянула в объятья соленых вод.

Подняться никак не получалось и Феликс упал голой спиной на обжигающий песок. Кроме набедренной повязки, на нем — ничего. В голове пульсируют туманы. Он не мог адекватно соображать.

— Где я?

— В редуте, — промурлыкала салатоглазая блондинка и оседлала его, гладя по торсу. — Ты умер и теперь восстанавливаешься.

— Я в Обители?

— Конечно, — ответила другая блондинка и поцеловала в шею. Запах роз заласкал дыхание. — Не стоит пока думать об этом, мой господин, ты должен отдыхать.

Три девушки. Тройняшки? Или у него в глазах троится? Кажется, он мечтал о подобном лет в шестнадцать.

— Это… Это всё нереально, да?

— Какая разница? — чарующе улыбнулась блондинка, которая двигала на нем бедрами, желая добиться ответа.

И добилась. Однако хотело лишь его тело. Разум отчаянно искал выход из сонного антуража. Откинув голову, Феликс молча вслушался в стоны девушек. Блондинки продолжали ласкать его. Он вспомнил, что это нереально, отстранил всех троих и поднялся, хотя горел от желания.

Подсознание желало чего-то другого и не давало наслаждаться плотскими радостями.

Скрежет замков.

В воздухе проявилась золотистая дверь, щелкнула и распахнулась. Теперь на Феликса смотрела женщина в зеленой робе и с толстой косой черных волос.

— Не надо запирать меня в клетке! — прорычал он.

Туман в голове растворился. Феликс почувствовал, как крепнет и, вскочив на ноги, протиснулся в дверь.

— Пребывание в грезах — стандартная процедура, — устало и терпеливо ответила женщина. — Хочешь томиться в хладных стенах замка? Ой, да пожалуйста!

Дверь с грохотом захлопнулась.

Феликс оказался в темном коридоре, освещенном сиреневыми кристаллами.

— Пошли, чудик, дам тебе одежду, — позвала женщина, рассматривая его нагое тело.

Смущенный Феликс побрел следом, по правде, смотрительница могла бы и какое-нибудь одеяло ему дать. Хоть что-то! Пришлось прикрываться ладонями. Его провели в слабоосвещенный зал, где большинство людей медитировали у стенки или читали. На потолке огромные окна, а в них — сияло звездами небо, разделенное огненной полосой.

Феликс сел на диван у высокого камина — с настолько широким порталом, что туда мог пролезть жирный бизон, — прикрылся изумрудной узорчатой подушкой и начал рассматривать кирпичи дымохода.

Вдруг вспомнилось имя женщины. Триша. Отлично. Память возвращается.

Триша взмахнула косой. Вплетенный в пряди жемчуг клацнул друг об друга. Отдав одежду, смотрительница ушла.

Белые обтягивающие штаны. Кофта. Серые ботинки. Одевшись, Феликс посеменил к окну. Стекло свистело от прикосновений ветра. Взору открылись шпили замков. Вокруг каждого замка ров с бурлящей водой — золотистой или изумрудной — и высокая стена. Феликс вспомнил, почему эти места назвали редутом, хотя никто уже и не знает, зачем Прародители построили оборонительные сооружения. Но их не ломают. Мало ли?

Так и живем. Не выбрасываем хлам, не можем отделаться от старых отношений и не можем оставить прошлое…

Мало ли?

Скрип досок разносился по залу, пока Феликс шагал обратно к дивану — у него закружилась голова, пришлось опуститься в объятья теплых подушек.

Плотная темень стала жиже в свете камина.

Феликс выдохнул и расслабился. Тишина. Все души отдыхают наедине с собственными мыслями. Им многое нужно вспомнить. Как и Феликсу.

В зал проскользнула тень. Она принесла за собой голос. И этот голос — режущим эхом отозвался в сердце. Феликс не повернул голову, он прошептал, не громче треска облизанных огнем веток:

— Нет, Этель. Не пытайся.

— Я должна...

Этель схватила его за руку.

— Не знаю, как ты здесь оказалась, но наш разговор априори закончится плохо. Я не могу тебя простить. Ты желала моей смерти! Оставь меня, — сквозь зубы выговорил Феликс.

Он выдернул руку из ее ладоней и пошатываясь поднялся на ноги. Этель упала на колени и обхватила его бедра.

— Прости, умоляю! Прости меня, Феликс! Я хочу спасти тебя, хочу искупить вину, Феликс, пожалуйста, Феликс!

Феликс в ужасе оглянулся. Души оборачивались на них, но Этель было всё равно.

— Он хочет убить тебя, давно хочет! Я ошиблась! Все совершают ошибки. Я помогла ему до того, как мы с тобой познакомились. Я не знала, как всё обернется… Не знала… Не знала, что влюблюсь в тебя… — давилась она слезами и больно впивалась ногтями. — Дай помочь тебе, Фел, а потом ненавидь! Я так виновата перед тобой. Так виновата!

Признания в любви Феликс услышать не ожидал.

Проклятье...

Из кожи будто выпали колючки, которыми он собирался Этель терзать. И Феликс снова превратился в лысого мягкого ежика, тающего при виде женских слез.

Дьявол, забери этих женщин… За что мне всё это?

Крепко обнимая мужские бедра, Этель продолжала извиняться. Сердце девушки так колотилось, что Феликс чувствовал его беспорядочные удары. Пламенный шепот коснулся полоски кожи над штанами и разнесся по телу, заставляя с полустоном выдохнуть. В животе пригрелся сладкий холодок.

— Тише, тише, эй, — Феликс опустился на колено и вытер слезы с кофейной кожи. Поцеловал девушку в лоб. — О чем речь? Кто хотел убить меня? Кому ты помогала?

Этель начала говорить, но ее лицо расплылось. Голос стал затухать. Феликс снова упал на диван — мозг будто взорвался — и провалился в звенящую первозданную тьму, нырнул в черные глубины, хватаясь за нескончаемые голоса…

***

— Дарис, прошу тебя, ты ведь вовсе не плохой человек! Ты обозлился на мир не без причины. И я это прекрасно понимаю! Понимаю тебя, понимаю твою боль, но ты должен остановиться! Если начнешь претворять свой план в жизнь, в Вапланде узнают об этом, поверь, ты погубишь всю Обитель! Посмотри, что ты натворил? Считаешь это правильным?

— Правильным? Ты хочешь подискутировать со мной о справедливости? А что правильного в дискриминации ракшасов, в унижениях, в ограничении нашей свободы, что правильного в том, что Трибунал до сих пор не дал мне стать херувимом? Никому из аталов, Август! Никому, понимаешь?! Мы для них грязь.

— Ты демон! — не выдержал Августин. — Вам и так разрешают становиться асурами, хотя вы воруете энергетику у других. А то, что делаешь ты, Дарис, — отвратительно. Ты отвратителен! Либо сам всё расскажешь Трибуналу, либо это сделаю я, когда вернусь, ясно?

***

Жалобный скрип дивана. Пошмыгивания Этель. Феликс вернулся в реальность. Демонесса лежала рядом: уткнулась носом в шею, пока он белыми глазами упирался в темный потолок, пока потрескивали свечи вокруг, разнося запах ладана — воск совсем растаял, когда Феликс пришел в себя.

— Очнулся, — простонала Этель, целуя его.

— Дарис… — прошелестел Феликс. — Он хотел меня убить?

Этель закрыла лицо ладонями.

— Когда вы прибыли на Акхету, темный учитель предложил мне сделку.

— Это какую, интересно?

— Я убиваю вас при помощи роков, а взамен — он помогает мне стать асуром.

— И ты, как дура, поверила ему? Уму непостижимо. Да, Этель... отхлестать бы тебя. Подвергла опасности всю свою планету! Это ведь Дарис притащил к вам гуватскую нечисть, да? Как ты могла поверить ему?!

— Он делает это ради ракшасов! И я тоже хочу бытькем-то, Феликс, ты не поймешь!

— Дарис делает это ради себя любимого, ради своей гордости! Как и ты!

Этель отвернулась. Кажется, заплакала. Феликс выдохнул и притянул девушку к себе, взял ее голову в ладони. Ему льстило, что она проявляет слабость только перед ним, перед другими Этель — боевой капитан, неукротимая бестия и искательница приключений, никогда не плачет, никого не боится, но стоит ей остаться наедине с ним, как она превращается в ласковую, чувствительную кошечку.

Он поправил черную бретельку на ее плече и взял девушку к себе на колени. Искры в медных радужках задрожали в свете огня.

И какой смысл злиться на нее?

Феликс обнял демонессу и задумчиво гладил по рубиновым волосам, пока она не успокоилась — а когда успокоилась, то с надеждой посмотрела в его глаза. На что, интересно, она надеется? Феликс поцеловал ее в губы и отстранился. Не до этого ему. Хотя, после капсулы грез, ниже пояса всё зудит желанием.

— Дарису не сделать тебя асуром, Этель. Это невозможно. Если выпьешь из грааля, твоя душа разорвется, потому что внутренней энергии недостаточно. Но когда-нибудь…

— Нет, Фел, — всхлипнула Этель. — Ты даже не представляешь, на что он способен. Твой друг… Андриан. Дарис его создал.

— Чего? — рассмеялся Феликс.

— Из нескольких душ.

— Андриана в прошлой жизни убил мой брат Марк. Он был…

— Андриан и есть Марк, — перебила она. — И твоя собака. Они одно целое, понимаешь? Это сделал Дарис.

— Но зачем? Почему он выбрал моего брата и какую-то там собаку, причем мою собственную? Что за символизм?

— Не знаю. Наверное, была причина, темный учитель любит тайные смыслы.

Феликс притих.

Прародители его обманули? Или Этель пудрит мозги? Марк совершил самоубийство и должен был остаться на Земле призраком. Андриан родился в тот же год, в который Марк умер… Как он мог переродиться без возвращения в Обитель?

— Феликс, — Этель лихорадочно оглянулась. — Дарис хотел избавиться от тебя с помощью Андриана. Когда он его создал, то вложил часть и своей души. Этот парень опасен для тебя. Дарис умеет проникать в его голову. Так он тебя и убил. Но после первого выхода Андриана из тела, скорей всего, потерял контроль над ним. А тебя он не смог найти. Ты ведь вселился в птицу. Я не знаю, кто помог тебе, но этот кто-то спас тебя. Твоя душа не подавала признаков жизни в человеческом теле или в мире духов, и Дарис не знал, что ты жив. Он не смог тебя найти.

— Но зачем он пытался меня убить?! Он мой наставник!

— Он… Фел, я понимаю, как это звучит, но Дарис не ужасен. Он живет ради своих братьев. Дарис для нас — всё. Пойми, демоны любят и уважают его. Я тоже не желаю его гибели или ареста.

— Этель…

По залу разнесся женский крик. Затем — бряцанье сапог.

Феликса окружили стражники.

— Он не может покинуть редут, — заголосила Триша. — Еще рано. Он не в себе!

— Приказ Трибунала! Этот человек подлежит аресту.

Тонким металлическим голосом запели кинжалы, которые вмиг выскочили из ножен стражи. Триша поджала губы и отступила в испуге.

— Беспредел! — запищала она. — Это место восстановления душ. Место с очень нежной энергетикой. Как сюда смеют пускать вооруженных солдат?!

— Я в порядке, — успокоил Феликс. — Надеюсь, мой суд станет правосудием для обвинителя.