Эффект фальшивой свадьбы (ЛП)

ГЛАВА 16

Логан

В ту ночь, когда у Пейдж в душе был гость-рептилия, я вернулся в нашу спальню. Только... не в кровать. Пейдж недоверчиво посмотрела на меня, когда я присоединился к ней в комнате, приготовился ко сну, а затем резко выдвинул раскладной диван.

— Ты же не серьезно. — Она отложила книгу и смотрела, как я расправляю диван. — Ты едва поместишься на этой штуке.

Она не ошиблась. Я скептически посмотрел на это и постарался не думать о том, что меня ждет впереди. Но все равно это было бы лучше, чем забраться в постель рядом с Пейдж. Я подумал о том, как близок был к тому, чтобы сорваться раньше, как близок к тому, чтобы прижать ее к двери ванной, запустить руки ей в волосы, засунуть язык ей в рот, а руки — в трусики.

Если бы я был в пределах досягаемости от нее сегодня вечером, я бы уступил.

Отсюда и такое маленькое дерьмовое спальное место.

— Ты предлагаешь занять ее?

Она печально покачала головой.

— Я знаю, что, наверное, должна была бы, но, по-моему, моя способность принимать решения ослаблена, потому что я пытаюсь осознать тот факт, что напугала тебя и заставила лечь на диван.

Напугала. Да, точно. Это была Пейдж, размахивающая окровавленным пистолетом и ожидающая, когда акула рассечет гладкую поверхность воды.

Я улыбнулся.

— Да, ты меня напугала.

— Большинство мужчин не признались бы в этом. Посмотри, какой ты самоуверенный, Логан.

Я повернулся к ней спиной, не желая вступать в бой.

— Испугался, что твое подсознание застряло на кикбоксинге и я проснусь, когда ты будешь отрабатывать удар с разворота у меня на колене.

Она фыркнула.

— Если ты так говоришь.

Это не имело ничего общего со страхом, во всяком случае, я бы ей в этом не признался. По крайней мере, это был не тот страх, о котором она говорила.

Я не боялся того, что почувствую, если уступлю. Удовольствие, которое мы испытаем вместе, нисколько меня не пугало. Я потратил слишком много времени на размышления, каково это — быть хотя бы немного напуганным этим.

Я не боялся, что Пейдж, просто по своей натуре, подавит меня. Что я не смогу справиться с ней ни в постели, ни вне ее.

Пейдж не была чересчур сильной. В самый раз.

Ее характер — сильный, дерзкий и бесстрашный, — незаметно проник в нашу семью. В нем были трещины, которых я раньше не замечал. То, как она обращалась с близнецами. То, как Молли привязалась к ней. Даже в том, как Изабель упорно сопротивлялась Пейдж.

И все это потому, что она мне подходила.

Подходила мне.

Подходила девочкам.

Зная это или не желая это признать, я лежал на слишком маленькой кровати со скрипучей рамой и перекладиной, воткнутой в спину, и слушал звук ее глубокого ровного дыхания. Что заставило меня отправиться на тренировочную базу на следующее утро, до того как дома проснулся первый человек.

Когда я направлялся к тренировочной базе «Волков», на шоссе было довольно тихо, а на востоке ярко светило солнце. Мэгги ждала меня не раньше, чем через час, поэтому я не торопился и медленно прошел через парковку, держа костыли подмышками.

Новичок из нападения выходил из тренажерного зала и остановился поболтать со мной, пока я шел по коридорам в поисках Мэгги.

— Ты вернешься через сколько? Шесть недель? — он спросил.

Я кивнул.

— Это и есть наша цель. Максимум восемь.

Он хлопнул меня по плечу.

— Удачи, чувак. Нам будет тебя не хватать. — Он уже собрался уходить, но вдруг остановился и оглянулся на меня. — О, и, кстати, поздравляю.

Это заставило меня поднять голову, но он исчез прежде, чем я успел ответить. Прищурившись, я смотрел на его удаляющуюся спину, но тут он завернул за угол.

Когда я вошел в кабинет физиотерапии, моя гримаса заставила Мэгги рассмеяться.

— Это здорово, да?

— Чертовски больно, — признался я морщась, присаживаясь, на один из столов. — Я пытался не шевелиться, но... — Пожал плечами. — Не всегда все шло по плану.

Если бы захотел, я мог бы рассказать о змее, душе и моих сестрах. Но меня всегда беспокоила эта невидимая грань. Если я расскажу одному человеку, а она расскажет кому-то еще, кто в конечном итоге узнает о моей роли в жизни сестер?

— Так никогда не бывает, — пробормотала она, ощупывая мою коленную чашечку, пока я не выругался. — Прости.

Когда я откинулся на спинку стула, мы обсудили, как будет выглядеть следующая неделя, растяжки, которые я мог бы делать дома, то, что я мог бы делать на тренировке — потому что любая работа, которую она давала мне, чтобы я не оставался наедине с Пейдж в этом доме, была хорошей — и какой прогресс я достиг, чего следовало ожидать.

Несколько товарищей по команде то появлялись, то исчезали из зала, чтобы справиться с различными болевыми ощущениями, которые возникали во время регулярного чемпионата. К шестнадцатой неделе каждый из них был в той или иной степени избит, но это было частью работы. Вы обматывали себя пластырем, принимали ледяные ванны, прыгали в криокамеру и позволяли массажистке разминать каждую мышцу вашего тела, чтобы иметь возможность делать то, что необходимо на поле.

И если мне повезет, то через шесть-восемь недель я смогу повторить то же самое. В прошлом сезоне мы закончили сезон в одной игре от Суперкубка. Одна игра. И в этом году наш состав был более четким, быстрым, с хорошим балансом молодых талантов и опытных ветеранов.

— О, чувак, я забыл твой подарок дома, — сказал мне Робинсон, проходя мимо моего столика.

Я удивленно посмотрел на него.

— О чем ты говоришь?

Он просто ухмыльнулся и хлопнул меня по плечу.

— Ты ведь еще не был в раздевалке, не так ли?

— Нет. Что там?

Мэгги прочистила горло, и я бросил на нее подозрительный взгляд.

— Это была не я, — сказала она.

— Что была не ты? — Я начал вставать со стола, слегка поморщившись, когда моя нога коснулась пола, и я перенес слишком большой вес на колено.

Робинсон начал смеяться. — Подожди, подожди, дай мне сначала взять телефон.

Они последовали за мной, Робинсон снимал всю дорогу.

— Если это попадет в Твиттер, Фейсбук или еще куда-нибудь, я дам тебе по яйцам, Робинсон.

Он просто захихикал.

Что, черт возьми, происходит?

Мы прошли мимо двух игроков обороны, и они засвистели и захлопали, когда я направился в раздевалку.

— Подождите, подождите, подождите, — Робинсон бросился передо мной. — Мне нужно освещение получше для моего видео.

Я ущипнул себя за переносицу и попытался выровнять дыхание, прежде чем войти. Дверь распахнулась, и моя челюсть упала на пол.

Фотографии Пейдж. Везде.

Мой шкафчик был оклеен обоями с ее фотографиями из Спорт Иллюстрейтед. С потолка свисали плакаты, дополненные отфотошопленным снимком с какой-то дурацкой свадьбы. Мое хмурое лицо и ее поджатые губы в поцелуе.

Кто-то подбросил в воздух золотые блестки. К нарисованному логотипу был прикреплен баннер из золота и слоновой кости с надписью «Поздравляю».

Мои товарищи по команде засвистели и зааплодировали, некоторые подошли ко мне со свадебным плакатом и попросили автограф.

— А ты можешь подписать его ее фамилией? — просил Гомес. — Если бы я женился на ней, я бы сразу взял ее фамилию. Я бы согласился на все, о чем бы она меня ни попросила.

— Ооооооооо, — был громкий ответ, и парни начали пихать друг друга из-за насмешки.

Я свирепо посмотрел в его сторону, отчего он взревел.

— Кто тебе сказал? — я спросил. Люк стоял у своего шкафчика с широкой улыбкой на лице. — Это был ты?

Он поднял руки.

— Я сказал одному человеку. Вот и все.

— Ты женился на Пейдж Маккинни? — просил Робинсон. — Ты, собака. Как получилось, что мы не знали?

Я толкнул его.

— Потому что это не твое дело, придурок.

Доковыляв до своего шкафчика, я упер руки в бока и уставился на ее фотографии. У меня руки чесались сорвать их, что было нелепо, потому что ее изображение видели миллионы людей за те годы, что она провела перед камерой.

И для этого была веская причина.

Моя жена была безумно красива.

Ударение на слове «безумно», потому что именно в этом направлении она меня и направляла. Прямо к безумию.

Кто-то толкнул меня локтем в плечо, и Колт побледнел, когда я поднял к нему лицо. Мое раздражение, должно быть, ясно читалось в глазах.

— Я понятия не имел, что она была с тобой, когда я приударял за ней на вечеринке. Мне так жаль, чувак.

Я глубоко вздохнул и положил твердую ладонь ему на плечо, а затем сжал. Возможно, сильнее, чем нужно.

— Не волнуйся, Колт. Особенность моей жены в том, что она может постоять за себя. Ей не нужно, чтобы я вмешивался, чтобы помочь.

Он кивнул.

— Я бы сказал. Было жарко.

Я приподнял брови, и его лицо побледнело еще больше.

— То есть, ты понимаешь, что я имею в виду.

— Угу. — Я оглядел раздевалку. Толпа начала расходиться, потому что им нужно было выйти на тренировку. — Я знаю, как ты можешь загладить свою вину.

— Да?

— Да. Убери все фотографии.

Он вздохнул.

— Конечно.

С легкой усмешкой на лице я наблюдал, как он осторожно снимает одну картинку за другой со стен раздевалки.

— Эй, Колт?

— Да?

— В воскресенье ты медленно отходил от линии, и тебе нужно поработать с управлением мячом. Я буду наблюдать за тобой на следующей неделе. Понял?

— Понял.

Он продолжил снимать фотографии, не споря со мной, хотя из-за этого опоздал бы на тренировку, а я вернулся к своему шкафчику. Парни провели здесь большую часть времени, расклеивая ее изображения.

Осторожными руками я отклеил скотч от глянцевой страницы. На снимке Пейдж лежала на животе на песке. На ней не было топа, только маленький низ от купальника. Она держала палец во рту и застенчиво улыбалась в камеру.

У нее была способность уничтожить меня, даже не осознавая этого.

Проводить с ней время, особенно в начале, без поддержки девочек, только увеличивало эти шансы.

Вот почему я позволял парням приставать ко мне и позволял Мэгги каждый день причинять боль моему колену, потому что мне было безопаснее находиться здесь, чем где-либо рядом с Пейдж.

Так я и поступил. Каждый день в течение следующей недели.

Если бы не футбол, который был местом, где я оттачивал свое тело и разум, чтобы стать самой быстрой и острой версией самого себя, то направить усилия на укрепление своей защиты от Пейдж казалось достойным делом.

Состояние колена улучшалось с каждым днем. Это было здорово.

Больше никаких розыгрышей не было. Тоже хорошо.

Молли только однажды поймали, когда она пыталась пробраться в дом соседа, и это я бы добавил в колонку побед, потому что ее влюбленности в этого панка, подражателя футболиста, было достаточно, чтобы свести меня с ума. Ладно, ладно, я должен был признать, что он был чертовски феноменальным крайним защитником, одним из лучших игроков обороны в стране, и, возможно, он бы мне нравился, если бы моя несовершеннолетняя сестра не сходила по нему с ума.

Не было никаких криков в любое время дня.

На их месте появлялся странный прищур глаз, как только домашнее задание было сделано.

— Логан? — позвала Мэгги, возвращая меня мыслями в настоящее. — Давай, ты еще не закончил.

Стиснув зубы, лежа на спине в тренажерном зале, я поднял левую ногу еще на шесть повторений.

— Теперь на живот, — сказала она, наблюдая за моими движениями опытным взглядом. — Когда ты закончишь, я хочу попробовать несколько простых упражнений на растяжку.

— Просто, — пробормотал я. — Задница.

— Ты все время носишь бандаж, верно? — спросила она, подозрительно разглядывая мою ногу.

— Можно подумать, я привык к тому, что женщины ворчат на меня по любому поводу, — пробормотал я, поднимаясь и усаживаясь на стол. В помещении царило оживление, парни приходили на лечение и вспоминали, через какой ад их организм прошел за неделю до этого. Мы тяжело проиграли «Грин Бэй», но каждая неделя была для нас новым шансом. Это был новый шанс сосредоточиться на том, что нам нужно было сделать. Мое колено еще не было на том уровне, чтобы я мог безопасно наблюдать за игрой команды со стороны, но я оставался в раздевалке и смотрел на настенные экраны.

— Да, кстати, об этом, — сказала Мэгги. — Когда ты собирался сказать мне, что женился?

Я поморщился.

— Никогда.

Она прищелкнула языком, быстро расправляясь с черной лентой, которую обмотала вокруг нижней части моего колена, затянув ее настолько туго, что я зашипел.

— Именно это, я надеюсь, когда-нибудь сделает мой будущий муж — возьмет за правило не делиться своим возвышенным блаженством на работе.

Это было смешно, но я проглотил это. Мое величайшее счастье заключалось в том, что я мог избегать упомянутую жену, потому что она была одержима идеей сломить меня.

Мэгги жестом велела мне лечь на спину, положив левую ногу под живот. Когда я принял нужную позу, она вытянула мою ногу, и у меня на лбу выступил пот.

— Черт, — пробормотал я себе под нос. — Если ты заставишь меня расплакаться перед парнями, я никогда тебе этого не прощу.

Она усмехнулась.

— Да, ты это сделаешь. Кто еще сможет вылечить твое колено и смириться с твоей сварливой задницей?

Я зажмурился, когда она ударила под таким углом, что у меня перехватило дыхание.

— Я должен выйти на поле, Сандерс.

— Слабак. — Она втянула мою ногу внутрь, а затем снова вытянула. — Так как вы двое познакомились?

— Кто?

— Серьезно?

Я вздохнул, сосредоточившись на Пейдж. Это было долгожданным облегчением от жгучей боли, которую она причиняла моему беспомощному старческому колену.

— Благодаря Элли.

— А-а-а. В этом есть смысл. — Она поджала нижнюю губу, секунду смотрела на меня, прежде чем заговорить снова. — Возможно, меня это удивило бы, но она кажется милой.

Я начал смеяться. Ничего не мог с собой поделать.

— У Пейдж много достоинств, но большинство людей не назовут ее милой, если они встречались с ней всего один раз. Если вы заметили в ней это, то только потому, что она вам это позволила.

Замечание прозвучало так легко, что я никогда раньше не осознавал этого. Это ошеломило меня и заставило замолчать. Я всегда был из тех, кто обращает внимание на окружающих меня людей, молча впитывая энергию в комнате.

Но с Пейдж я воздвиг барьер, чтобы не подходить к ней, но он не был прочным. Это было проницаемо, настолько проницаемо, что я перестал думать о том, что просачивалось обратно ко мне.

Сам того не осознавая, я впитывал в себя обрывки информации о Пейдж, то, что делало ее неповторимой.

И это было опасно, потому что именно эти обрывки информации могли разрушить разделяющий нас барьер.

Это было то, чего почти никто не знал обо мне. Я не умел доверять кому-то наполовину. Если ты был другом, я бы подставил себя под пулю ради тебя, но если бы это было не так, я мог бы игнорировать тебя без чувства вины. Вот почему некоторые из новичков в команде считали меня придурком. Вот почему несколько моих давних товарищей по команде не считали меня придурком. В какой-то степени они меня понимали.

У меня не было возможности переступить черту отношений. Я действовал по-другому.

И Пейдж методично, незаметно для меня, перетягивала все мое тело через эту границу. Она медленно дергала за ниточку, за которую зацепилась где-то внутри меня.

С этими мыслями я закончил занятия с Мэгги, поговорил с тренером и ортопедом из штата, а затем отправился домой. Бросив быстрый взгляд на часы, я понял, что почти время ужина.

По какой-то причине я нервничал, входя в эту дверь впервые с тех пор, как надел Пейдж на палец это простое золотое кольцо. В нашем районе было тихо, пока люди ужинали в своих больших домах, делали домашнюю работу или сидели со своими семьями на идеально ухоженных задних дворах.

Мой собственный дом был ближе к улице, чем у многих наших соседей, потому что я хотел иметь дом с большим двором. Окруженные заборами, рослыми деревьями и кустарниками, девочки могли свободно бегать там, не беспокоясь о том, что на них будут пялиться.

Всего лишь одно из тысячи решений, которые я принял, потому что знал, что так будет лучше для них. В моей работе были свои недостатки — часы и нагрузка на организм, — но я мог позволить себе такую жизнь ради них. Но, несмотря на это, единственная причина, по которой я не боролся отчаянно в зале суда за то, чтобы сохранить его, была Пейдж.

Да, она положила в банк чек на крупную сумму, и, поскольку она была умна, этот чек, вероятно, лежал где-то и приносил ей проценты. Подходя к двери, я мельком увидел их в кухонном свете. Пейдж сидела на кухонном столе, а Лия и Клэр напротив нее исполняли какие-то странные танцевальные движения, которые заставляли ее смеяться.

В ней было гораздо больше, чем думал мир.

Я не раз списывал ее со счетов.

Симпатичное личико.

Сводящее с ума тело.

Богатая девушка с богатыми друзьями, которая понятия не имела, что такое настоящие проблемы.

И она делала нашу жизнь лучше, счастливее, потому что знала, что это правильно.

Более того, она показала нам себя. Настоящую себя. Ту Пейдж, которую, как я подозревал, мало кто видел.

Та, которую я не хотел видеть. Потому что, если думал, что секс — это то, что все усложнит, я жестоко ошибался. Что еще больше усложнило бы мою жизнь, так это то, что я позволил бы ей проникнуть в единственное место, где я не мог позволить ей находиться.

Мое сердце.

Потому что, когда она уедет, а она не раз напоминала мне, что уедет, она заберет его с собой.

Когда я переступил порог, близнецы обрушились на меня с нескончаемым потоком слов и историй о том, как прошел их день. Пейдж покачала головой и улыбнулась мне, когда я попытался их успокоить.

Наконец, я закрыл ладонью их быстро двигающиеся рты.

— Остановитесь. Дышите.

Лия закатила глаза. Клэр оттолкнула мою руку.

— Вы закончили свою домашнюю работу? — просил я в блаженной тишине.

— Да, — ответили они обе.

— На ужин мы приготовили домашнюю пиццу. Пейдж показала нам, как раскатывать тесто. Она научилась этому в Италии.

Я перевел взгляд на Пейдж, которая все еще сидела на острове, скрестив длинные ноги и слегка улыбаясь.

— Потрясающе, — сказал я.

— И, — вставила Клэр, — она сказала, что я могу приготовить свою собственную и положить на него все, что захочу. Поэтому я готовлю яблоки и пепперони.

— Отвратительно, — сказала Лия.

— Почему это отвратительно? Люди готовят с ананасами и ветчиной. Это, по сути, одно и то же.

Я ущипнул себя за переносицу.

— До тех пор, пока никто другой не попробует это, Клэр.

— Ладно, девочки, — сказала Пейдж, спрыгивая со стола. — Идите, позовите своих сестер и скажите им, что мы собираемся приготовить пиццу. Если вы хотите ее съесть, вам придется ее приготовить. Сейчас я положу пепперони с сосисками, чтобы нам было что поесть, пока те, что поменьше, запекаются.

Девочки бросились бежать вверх по лестнице, соревнуясь, кто первым доберется до верха.

— Мое колено за десятую часть их энергии, — сказал я.

Пейдж рассмеялась.

— Как прошел твой день?

Я поморщился.

— Больно.

Пейдж подошла ко мне и остановилась на расстоянии вытянутой руки.

— Они, должно быть, очень сильно тебя нагружают.

— Почему ты так говоришь?

Ее взгляд скользнул по моему лицу.

— Без причины.

Если бы она не выглядела такой удивленной, прежде чем отвернуться, я бы, возможно, надавил, возможно, заставил бы ее закончить, хотя невысказанная правда между нами обоими заключалась в том, что я избегал ее.

Пейдж знала это. Я понимал.

Вот почему я старался не касаться ее, пока мы готовили пиццу. Вот почему я выбрал место за столом напротив, а не рядом с ней, когда мы ели.

Во время еды я молчал. Я не расстроен. Просто наблюдаю.

Молли попробовала яблочную пиццу с пепперони и выплюнула ее в салфетку.

Изабель не раз улыбалась.

Близнецы придумали игру, в которой соревновались, кто дольше сможет пережевывать кусочек, прежде чем он растает у них во рту. Я понятия не имел, в чем заключалась радость этого соревнования.

Пейдж не раз бросала на меня любопытные взгляды поверх своего бокала с красным вином, которое она купила в магазине и открыла примерно в середине ужина.

— Ты уверен, что не хочешь бокал? — спросила она. — Потому что, если ты и дальше будешь так пялиться на мое вино, мне придется драться с тобой за него.

Я рассмеялся.

— Драться с тобой? Да, конечно. Я травмирован. Ты бы вытерла мной пол.

Пейдж наклонилась вперед, сверкая глазами.

— Держу пари, я смогла бы постоять за себя, даже если бы это было не так.

— Я бы поставила свои деньги на Пейдж, — подхватила Лия.

Клэр хихикнула.

Изабель закатила глаза.

— Это нелепо. У Логана больше масса тела. Практически невозможно, чтобы она его превзошла.

Пейдж поджала губы и уставилась на мою младшую сестру.

— Меня не удивляет, что ты так говоришь.

— Почему, потому что это логично?

— Нет, потому что ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Человек, который выигрывает драку, не всегда самый сильный. — Пейдж вздернула подбородок, глядя на Лию. — Почему ты поставила на меня?

Она посмотрела на Пейдж с обожанием на лице.

— Потому что ты будешь драться грязно.

Пейдж откинула голову назад и рассмеялась. Все ее тело сотрясалось от смеха, и она выглядела такой радостной, такой взволнованной ответом Лии, что я почувствовал, как мое сердце медленно забилось в груди. Молли и Клэр присоединились к нам, и мне пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не сделать то же самое.

Эта радость была заразительной, громкой, полной и яркой.

После этого, когда девочки убрали со стола, настроение у нас улучшилось. Пейдж заняла место на диване, а Молли плюхнулась на пол перед ней, чтобы Пейдж могла попрактиковаться в плетении косичек, которые она видела на YouTube.

Я смотрел учебный фильм на Айпад, но вместо того, чтобы пойти в кабинет, устроился на противоположном от Пейдж конце дивана. Только Из не присоединилась к нам, сказав, что ей нужно почитать, и убежала в свою комнату.

Примерно на середине серии, я вытянул ногу, и шарнир на скобе заскрипел. Пейдж взглянула на меня.

— Ты в порядке?

— Просто болит. Мэгги сегодня не сдерживалась, это точно.

— Хочешь немного льда?

Что-то в ее глазах заставило меня дышать глубже, словно мышцы требовали больше кислорода, как во время тренировок. Это было настолько реально, настолько жестко, что я обнаружил, что стою.

— Э-э-э, нет, все в порядке. На самом деле, я очень устал. Может, поднимусь наверх.

Она взглянула на большой циферблат своих часов и бросила на меня косой взгляд.

— Сейчас где-то... половина восьмого.

— Он старый, — объяснила Молли, не отрывая взгляда от телевизора.

Я швырнул подушку в лицо своей сестре, и она с широкой улыбкой крепко прижала ее к груди.

— Только приму душ, — пробормотал я.

Пейдж улыбнулась так, словно выиграла очередную стычку, и, хоть убей, я не мог понять, что могло заставить ее почувствовать, что она проиграла раунд.

Мы что, были на войне?

Все, что мы делали и о чем договаривались, должно было сделать нас одной командой. Но внезапно я обнаружил, что нахожусь в оборонительной позиции, к которой привык на поле.

Защищаю объект. Защищаю ворота. Отбираю у противников оружие любым возможным способом, соблюдая правила.

Пейдж могла играть нечестно, но я не знал, как это сделать.

Наверху, в душевой хозяйской ванной, я стоял, опершись руками о кафель, и позволял бодрящей холодной воде стекать мне на спину. Я опустил голову, хотя вода стекала по моему лицу. Я не мог нейтрализовать оружие Пейдж, потому что она сама была оружием. Своей улыбкой, острой и скользкой, она орудовала как ножом. Ее взгляд мог пронзить меня насквозь, и она это знала.

Все это, каждая ее часть, физическая и все остальное в Пейдж, было опасным.

Это была моя последняя мысль, когда я яростно дернул за ручку, чтобы выключить душ. Звук стекающей с меня воды на кафельный пол был единственным звуком в ванной. Я осторожно подошел к запотевшей стеклянной двери, протянул руку, но обнаружил, что вешалка для полотенец на стене рядом с душем пуста.

— Черт, — прошептал я.

Смахнул воду с лица и выглянул в ванную. Не было видно ни одного банного полотенца. На стойке лежала аккуратная стопка полотенец для рук, и я закатив глаза, прихрамывая, подошел, чтобы взять одно из них.

Удивительно, что вы не осознавали, насколько малы ваши полотенца для рук, пока не попытались вытереть свое тело. Неожиданно дверь в ванную распахнулась.

— Ох ты, уединение! — завопил я, прикрываясь самым крошечным полотенцем для рук на всем Тихоокеанском Северо-западе.

— У меня глаза закрыты, — сказала Пейдж. — Только что вспомнила, что не принесла сюда чистые полотенца.

— Ты постирала белье?

Даже прикрыв глаза рукой, я почувствовал, как она закатила глаза.

— Как ты думаешь, кто это сделал? Фея прачечной? К моему большому огорчению, этой сучки не существует. И я слишком скупа, чтобы платить кому-то за то, что вполне способна сделать сама.

Я схватил полотенце с верхней стопки, которую она протянула мне.

— Можешь идти.

Как только я крепче ухватился за край полотенца, туго обернутого вокруг моей талии, я почувствовал ее пристальный взгляд на своей коже.

Каким-то образом, даже не глядя, я почувствовал это.

Движения замедлились, и я поднял голову. Пейдж изучала мою грудь и руки, и на ее щеках появились восхитительные розовые пятна.

— Покраснела — пробормотал я. — Это что-то новенькое.

Она виновато моргнула, затем оперлась бедром о стойку.

— То есть, если я прямо сейчас сниму с себя майку, ты хочешь сказать, что никак не отреагируешь физически? — Она ухмыльнулась. — Я бы назвала тебя лжецом.

Пейдж не было бы нужды называть меня лжецом, потому что, если бы она постояла там достаточно долго, понаблюдала за мной, она бы прекрасно увидела мою физическую реакцию.

— Спасибо за полотенце. Я отвернулся, надеясь, что она поймет намек.

Она поняла намек. Просто предпочла проигнорировать его.

Один из ее пальцев, самый кончик, коснулся середины моей спины. Я замер, и мои глаза закрылись.

— Ты пропустил одно местечко, — тихо сказала она. — Ты оставил немного мыла прямо здесь.

Она провела пальцем по коже. Моя грудь вздымалась от глубокого вдоха.

Не оборачивайся, не оборачивайся, не оборачивайся.

Но тут ее палец прошелся вдоль моей спины, медленно и обдуманно. Мои руки сжались в кулаки, когда она что-то промурлыкала.

— На своем веку я повидала много крепких тел, но твое...

Я развернулся, и она подпрыгнула, но по-прежнему стояла на месте.

— Новое правило, — сказал я ей хриплым голосом, — Мне насрать на то, какие еще крепкие тела ты видела.

— Ты такой альфа, — прошептала она, и ее губы растянулись в довольной улыбке.

Я хотел вдыхать ее, нюхать, вливать прямо в свои вены, пока она не станет частью меня в неистовом интуитивном смысле.

«Они больше не имеют значения. Все, кого ты видела, к кому прикасалась, кем восхищалась в прошлом, больше не имеют значения» — слова вертелись у меня на языке, но я проглотил их. У этого был определенный срок. Тикающие часы, которые я практически видел, висели над потрясающим лицом Пейдж. Как только часы пробьют ноль, дни и часы, минуты и секунды закончатся, она найдет какое-нибудь новое приключение, от которого у нее забурлит кровь. Что-нибудь новое, что заставит ее чувства забурлить.

В тот момент, когда я забыл об этом, я поставил на карту последнюю жизненно важную вещь. Не только свое будущее счастье, но и счастье девочек. Они могли бы жить дальше, когда роль Пейдж в нашей жизни была бы исчерпана, но я бы этого не сделал.

У Пейдж не было ни малейшего желания остепеняться, она сама так сказала. Это был зуд, от которого она хотела избавиться. Страстное желание, которое она хотела ощутить, как оно тает у нее на языке.

Ее глаза засветились дьявольским синим светом, когда она подошла ближе, и я не смог сдержать шипения. С каждым днем путы, сдерживающие меня, ослабевали все больше и больше, до такой степени, что каждая трещина ощущалась как удар по затылку.

Ее руки замерли у меня на груди, и как раз перед тем, как она опустила их, я протянул свободную руку и обхватил ее сзади за шею. Мой большой палец слегка приподнял ее подбородок. Пейдж открыла рот, и из него вырвался звук, которого я никогда от нее не слышал.

Это было полное похоти подчинение. Это было бессмысленное побуждение.

Убеждая меня взять то, что, как она точно знала, я хотел. То, что, как я знал, я хотел получить.

— Клянусь, если ты меня не поцелуешь, я умру, — взмолилась она, впиваясь в мою кожу пальцами.

Я судорожно сглотнул и прижался лбом к ее лбу.

— Не надо так драматизировать.

Ногти Пейдж были короткими и округлыми, но они так сильно кололи мою кожу, что мне казалось, будто это иголки. Я хотел, чтобы они были у меня на заднице. На задней поверхности бедер.

Ее рот приоткрылся, и она вздернула подбородок.

— Ты не можешь лгать мне и говорить, что не хочешь этого, Логан. — Ее бедра прижались ко мне, моя твердость была зажата между нами только тонким полотенцем и ее пижамными штанишками. — Серьезно, разве это повредит?

В этом и была суть.

Я вдохнул ее аромат полной грудью, позволил своим пальцам запутаться в волосах, которые выбились из ее конского хвоста и рассыпались по затылку.

Это могло навредить всему. И будь я проклят, если буду умолять ее остаться в конце всего этого, если почувствую, что мы были якорем, удерживающим ее на плаву.

Моя рука соскользнула с ее затылка, и я наблюдал, как мой большой палец обводит изгиб ее полной нижней губы, как будто не я принимал это решение.

Ее язык скользнул по моей коже. Прикосновение ее влажного язычка к подушечке моего большого пальца затронуло что-то внутри меня, притянуло меня ближе, завлекло в себя. Все, что Пейдж нужно было сделать, это обхватить линию мизинцем и потянуть.

Я сделал шаг назад.

— Логан, — сказала она.

Я поднял руку.

— Не могу.

— Нет, ты можешь, — сказала Пейдж как раз перед тем, как я вышел из ванной. Ее тон заставил меня остановиться в дверях. — Ты просто не хочешь. Не путай одно с другим.

Я глубоко вздохнул и пошел прочь.