Эффект фальшивой свадьбы (ЛП)

ГЛАВА 1

Пейдж

Не думала, что в моей жизни наступит момент, когда я буду стоять посреди великолепного особняка в окружении сногсшибательных футболистов, и мне будет чертовски скучно.

И все же я здесь.

— Ты выглядишь скучающей, — сказала моя лучшая подруга Элли, стоявшая рядом со мной.

Я сделала глоток восхитительной смеси виски с лимоном, и вздохнула.

— Что заставляет тебя так говорить?

— Твои пальцы раздражающе постукивают — так бывает, когда ты планируешь побег.

Достаточно справедливо. Мои пальцы зависли в воздухе на долю секунды, прежде чем возобновить ритмичную барабанную дробь по поверхности хрустального бокала.

— Скажи на милость, от чего ты думаешь, я пытаюсь сбежать? — спросила ее.

Какой-то молодой парень с выпяченной грудью и безо всякой шеи прошествовал через гостиную Элли, оглядел меня с ног до головы, а затем вздернул подбородок. Я угрожающе прищурилась и отвернулась. Этот юноша не знал бы, что со мной делать, даже если бы я дала ему ламинированный лист с подробными инструкциями и выделенной картой моего тела.

— Кто знает, Пейдж? — Элли улыбнулась кому-то в другом конце помещения, вероятно, еще одному молодому новичку, который не пялился на нее и не вздергивал подбородок, учитывая, что она владела этой чертовой командой. — Я никогда не могла понять, что заставляет тебя переезжать из пункта А в пункт Б. Например, когда ты решила неожиданно бросить успешную работу модели? Или переехать из Милана, а до этого из Парижа? Или из нескольких других европейских стран, которые ты называла домом? Или бросить десятки парней, которые боготворили землю, по которой ты ходила?

Я фыркнула.

— Если ты думаешь, что они чему-то поклонялись, то ты что-то куришь.

Если бы мне захотелось продолжить этот разговор — что было не так, — я, возможно, смогла бы сказать подруге, что иногда я просыпаюсь, и все вокруг кажется мне затхлым. Что я всегда добиваюсь успеха будь то работа, квартира, город, или человек, и мне отчаянно нужно распахнуть пресловутые окна своей жизни и впустить свежий бодрящий ветерок.

Это желание заставило меня бросить карьеру модели, на создание которой потратила предыдущие десять лет. Именно оно заставило меня собрать чемоданы, вылететь первым же рейсом из Милана в Сиэтл и переехать в дом моей лучшей подруги, который мы теперь делили с ее женихом и его дочерью.

Не переживайте, дом просто огромен. У меня, по сути, есть свое крыло, если кто-то беспокоился из-за отсутствия личной жизни.

— Тебе нужна работа, — сказала Элли вместо ответа.

Хотя я и не смотрела на нее, моя лучшая подруга поняла, что я закатила глаза, потому что она ткнула меня в область почек.

— Да, точно, — сказала ей. — Если бы у меня была работа, кто бы помогал тебе устраивать твои потрясающие футбольные вечеринки?

Элли вздохнула. Игроки и их семьи наполняли тарелки едой с длинного стола, который тянулся посередине обширной террасы с видом на озеро Вашингтон.

— Я бы наняла кого-нибудь, — сказала она. — Ну, человека, чья работа заключается в том, чтобы помогать с организацией потрясающих футбольных вечеринок.

— Я дешевле.

Она искоса взглянула на меня, приподняв бровь.

— Ты понимаешь, что я имею в виду, — пояснила я.

— Тетя Пейдж не может переехать, — пропищала Фейт позади нас. — У нее гораздо лучше получается заплетать волосы, чем у тебя, Элли.

Я торжествующе улыбнулась.

— Да, у меня гораздо лучше получается заплетать ее волосы. Ты видела, какой шедевр я создала?

Моя маленькая сообщница покружилась перед нами, и Элли рассмеялась.

— Ты права, я бы так не смогла.

Когда Фейт слишком резко развернулась и врезалась в меня. Я удержала ее, положив руку ей на плечо.

— Видишь ли, годы работы моделью стоили того, чтобы иметь возможность укладывать потрясающие волосы мисс Пирсон.

Именно тогда моя лучшая подруга, женщина, которая знала меня лучше всех на свете, бросила на меня взгляд, говоривший о том, что она видит мое дерьмо насквозь.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — сказала ей. — Но, знаешь ли, переезды — это не преступление. Кроме того, я здесь уже почти год. Разве это не должно принести мне какие-то воображаемые очки?

Элли избегала смотреть мне в глаза, что было верным признаком того, что она тщательно подбирала слова. Но ее жених опередил ее, обняв за плечи и взял с подноса перед нами идеально нарезанный красный перец.

— Эти воображаемые очки помогают тебе двигаться дальше?

— Люк, — отчитала она.

— Все в порядке, — сказала я ей, прищурившись, глядя на Люка, хотя он не мог видеть моего лица. — Он притворяется, что ненавидит мое присутствие здесь, но это не так.

— Разве не так? — Его голос был сухим. — На прошлой неделе ты вошла, когда...

— Ладно, — перебила я. — Я помню. Не нужно напоминать. Я увидела на том диване все что хотела, и, если хочешь знать, я тут же развернулась и ушла к себе в комнату. — Лицо Элли было ярко-красным, и я похлопала ее по плечу. — Клянусь, я мало что увидела.

Элли подняла руки.

— Я оставлю это. Но, думаю, тебе следует найти себе занятие по душе. Мне очень нравится, что ты здесь, и Фейт тоже. Ты очень помогаешь ей во время сезона.

— Но… — протянула я, растягивая слова.

— Но у тебя тоже есть своя жизнь, — мягко сказала она.

Элли не сказала ничего такого, чего бы я уже не знала или не чувствовала. Обычно я наблюдала не дергаясь, и, учитывая, что мой последний прыжок привел меня в место, окруженное людьми, которых я отчаянно любила, мне потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы почувствовать желание двигаться дальше.

Но в задней части моей шеи, вдоль позвоночника и под кожей начал нарастать зуд. Пальцы сжались в кулаки, готовые вцепиться в оконную раму и сорвать ее с петель. Я просто не знала, к чему я была готова в следующий момент.

Какой-то игрок позвал ее Элли имени, и она улыбнулась мне и отошла. В течение года я был неофициальным участником «Вашингтонских Волков», профессиональной футбольной команды, которую она унаследовала после смерти своего отца.

Я знала большинство игроков и многих их жен/подружек. Их дети называли меня тетя Пейдж, как и Фейт. И все потому, что я приходила на все мероприятия, на незапланированные посиделки, которые Элли любила устраивать, чтобы поддерживать в своей команде сильное чувство общности. Большинство владельцев не станут устраивать домашнюю вечеринку, когда команда была в самом разгаре предсезонной подготовки, но это был ее способ, и он сработал.

Я допила напиток и поморщилась, когда бокал опустел. С тяжелым вздохом направилась к бару.

Я подошла к стойке, расположенной вдоль края террасы. Бармен наполнял стакан водой со льдом, а другой тем же коктейлем, который я только что допила, а передо мной было два тела с широкими спинами, одно сидело на табурете, другое стояло.

Парень, который стоял, взял свой напиток и отошел. Тот, что сидел на табурете, остался. Бармен пододвинул к нему высокий стакан с водой.

Я попыталась разглядеть его со спины.

Темные-темные волосы, широкие плечи и тонкая талия. Линия подбородка, судя по всему, могла резать стекло.

Когда я подошла к бару, ко мне бочком подошел молодой парень, который был здесь несколько минут назад, и прочистил горло. Парень на табурете слегка повернулся, и я только мельком увидел его профиль, когда он посмотрел в нашу сторону.

— Как дела, Рыжик? — спросил новичок, снова выпячивая грудь.

О, боже, мне так понравились те, что были в начале. Те, кто решил, что не имеет значения, как меня зовут, и вместо вежливого приветствия прокомментировал цвет моих волос.

Обычно я бы с удовольствием порубила его на кусочки, образно говоря, конечно. Но сегодня я была уставшей.

Я поставила пустой стакан на стойку и вздохнула.

— Еще по одной? — спросила бармен.

Я подняла руку.

— Секундочку. — Слегка повернувшись, я оперлась локтем о стойку и посмотрела на новичка. — Пейдж, — сказала я ему настолько милым и послушным тоном, на какой была способна.

Он ухмыльнулся.

— Я Колт.

— Конечно, это ты, — пробормотала я. Он недоуменно приподнял брови. Я похлопала его по плечу. — Колт, ты кажешься... милым. Да. Но я слишком стара для тебя, поверь мне. Я, десятилетней давности, была бы в восторге, если бы ты подошел ко мне в баре и назвал Рыжей, но почти тридцатилетняя… просто... я теперь оценю мужчину, который спросит, как меня зовут.

Ухмылка застыла на его большом одурманенном лице.

— Однако, ты уже назвала мне свое имя.

Парень рядом со мной тяжело вздохнул, и в этом звуке было столько отвращения, столько изнеможения, что я чуть не рассмеялась вслух.

— Да. Я знаю. Приятно познакомиться, Колт.

Я повернулась обратно к бару, рискнув взглянуть на парня, сидевшего рядом со мной. Его профиль, казалось, был высечен из камня. Он поднял свой стакан с водой и сделал еще один большой глоток. Не знаю, как это сказалось на моем рассудке, но я почувствовала прилив абсурдного счастья от того, что он полностью игнорирует меня.

Привет, Трудности, меня зовут Пейдж.

Я услышала, как Колт удаляется.

— Я думаю, ты разбила ему сердце, — сказала барменша, бросив взгляд туда, где только что стоял Колт.

— Очень сомневаюсь, — возразила я. — Ему двадцать с небольшим, он профессиональный футболист. Думаю, его сердце заживет еще до конца вечера.

— Еще лимонно-розмаринового бурбона с кислинкой? — спросила она, ловкими движениями протирая поверхность стойки.

Крупная фигура мужчины, сидящего рядом, слегка пошевелилась, и я наклонила голову в его сторону, желая получше разглядеть его лицо.

— Что он пьет? — спросила я.

— У него есть имя, — раздался недовольный рокочущий голос. — И после этой речи, тебе не кажется немного лицемерным, что ты его не спросила?

Как только я услышала его голос, имя всплыло у меня в голове.

Конечно.

Этот голос нечасто можно было слышать, потому что этот мужчина всегда держался в тени, ненавидел прессу и, без сомнения, был одним из лучших защитников в профессиональном футболе. Обычный футбольный болельщик понятия не имел, кто он такой. Он, наверное, мог бы пройти по большинству городов Америки и не быть узнанным.

Но я все равно узнала его голос. Когда услышала его в первый раз, я подумала, что кто-то извлек его из преисподней, но в супер-пупер сексуальной манере.

Я выдвинула табурет и уселась на него. Затем повернулась полностью к собеседнику.

— Логан Уорд, — сказала я, и оценила его легкое удивление, когда произнесла эти слова. Его глаза метнулись в мою сторону, и, о боже, они зеленые. Это было совсем не то, что я знала о нем, и открытие этого доставило мне удовольствие до глубины моей очень скучающей души. — Видишь? В этом баре нет лицемеров.

Логан промолчал, сделал еще один глоток воды.

Все во мне кричало подождать, позволить ему заговорить следующим, но, честно говоря, я никогда не умела прислушиваться к голосам в своей голове, которые пытались обуздать мои самые иррациональные порывы.

— Ты думаешь, я разбила сердце Колта?

— Нет.

— Как ты думаешь, он вспомнит мой урок, когда подойдет к следующей женщине, с которой захочет поговорить?

— Нет.

Я рассмеялась.

— Это позор.

Наконец, Логан повернул подбородок так, что оказался почти лицом ко мне. Вот это было лицо, которое понравилось бы камере. Волевой подбородок, прямой нос, такие яркие глаза с густыми ресницами, что я только немного позавидовала. Кроме того, это было лицо, которое я видела нечасто, разве что за футбольным шлемом. Он редко появлялся на общественных мероприятиях.

— Вы критикуете каждого мужчину, который подходит к вам? — спросил он.

— Нет, — легко ответила я и пожала плечами. — Но дело в том, что большинство женщин чувствуют, что не могут быть честными, когда мужчина подходит к нам в обществе и говорит что-то глупое, раздражающее или пошлое. И меня интересует, как они когда-нибудь научатся? Нас учат улыбаться, быть милыми и обаятельными, потому что так делают хорошие девочки. Но если ко мне подходит парень, шлепает меня по заднице и протягивает напиток, который любезно купил, разве я не должна иметь права сказать ему, что не особенно ценю этот жест?

Логан ответил на это, приподняв бровь.

— Да, ты должна.

— Спасибо. Если бы у меня были дочери, я бы хотела научить их быть добрыми, но при этом честно относиться к себе и как следует вести себя с парнями. Если бы у меня были сыновья, я бы хотела научить их уважительно относиться к людям, с которыми они хотят общаться. У тебя есть сыновья или дочери, Логан?

Пока я говорила, он покачал головой, и на его четко очерченных губах появилась едва заметная улыбка.

— У меня есть сестры. Их много.

— И ты не пьешь? — поддразнила я.

— Я не пью. — Его губы сжались в тонкую линию.

Логан достал из бумажника немного наличных и положил их в банку для чаевых.

— Уже уходишь? — спросила я, чувствуя необъяснимое разочарование.

— Ага.

— Ты не собираешься спросить, как меня зовут?

Его глаза не отрывались от моих, пока он засовывал бумажник в задний карман своих темных джинсов.

— Кто сказал, что я этого еще не знаю? — сказал он, повернулся и пошел прочь

У меня отвисла челюсть.

Я уже собиралась пойти за ним, подчиняясь инстинктивному побуждению, которое требовало продолжения этого общения, когда в кармане платья зазвонил мобильник.

На экране высветился незнакомый номер, но это был код Восточного побережья, где жили мои родители.

— Пейдж, — сказала я, отворачиваясь от шума вечеринки.

— Пейдж Маккинни?

— Пейдж Маккинни, — подтвердила я.

Мужчина на другом конце провода тяжело выдохнул.

— С вами трудно связаться. Последний номер телефона и адрес, который у нас был в картотеке, был в Милане.

Я поморщилась. Если бы речь шла о возможной работе моделью, со мной бы связался мой агент.

— Не в течение последнего года или около того. Могу я спросить, почему вы меня разыскивали?

— Мисс Маккинни, меня зовут Роберт Форд, и я представляю интересы вашей покойной тети Эммы Маккинни.

Склонив голову набок, я обошла веранду в поисках тихого уголка. Моя тетя Эмма, какой бы сумасшедшей ни была, была одним из моих любимых людей, когда я была маленькой. Она скончалась бездетной и такой же чокнутой, примерно полгода назад, но я впервые услышала о чем-то, связанном с ее состоянием.

— Ладно. Чем я могу вам помочь?

— Ну, вот. Ваша тетя была... необычной, как вы знаете, и у нее были очень специфические пожелания в отношении ее поместья и владений.

Я нашла скамейку и опустилась на нее. До конца тысяча восьмисотых годов «поместье» тети Эммы было также известно как живой музей. Она содержала дом, маленький и безукоризненный, в постоянной готовности к тому, что призрак Джейн Остин восстанет из могилы и навестит ее.

Вот так, по-настоящему.

В то время она была одержима своей одеждой и тем, что ела. Сторонилась большинства технологий, поэтому мы почти не общались, когда я уехала за границу.

— Хорошо, — медленно произнесла я. — И что это за пожелания?

— Нам было приказано подождать, пока завещание не будет утверждено и все налоги не будут выплачены, чтобы посмотреть, что останется. Сам дом будет передан в дар Историческому обществу штата Делавэр из-за невероятных деталей, которые она смогла сохранить за эти годы.

«Сохранить», «зацикливаться на чем угодно», как бы он ни называл это. Я покачала головой и вздохнула. Не могла представить, что могла оставить моя тетя. Она жила скромно, никогда не путешествовала, вообще ничего особенного не делала. Может, это был антикварный чайный сервиз. Или любимый корсет.

— В этом есть смысл, — вежливо сказала я.

— Но она назвала вас в качестве основного бенефициара своих финансовых активов с единственной оговоркой.

Я прищурилась.

— В чем же оговорка?

— Вы должны быть замужем.

Я расхохоталась.

— Забавно. Я очень далека от того, чтобы быть замужем, и у меня нет ни малейшего желания менять это прямо сейчас. — Я все еще качала головой. — Что она мне все-таки оставила?

Он прочистил горло.

— Чуть больше трех миллионов долларов.

Я вскочила со скамейки.

— Три миллиона долларов?

— Верно.

— Как? — Я прижала руку к своему внезапно забившемуся сердцу. — Это не имеет никакого смысла.

Ричард вздохнул.

— Я был удивлен не меньше вашего, мисс Маккинни. Но, по-видимому, она была очень умной в финансовом отношении и сделала выгодные инвестиции в нужное время. И она была твердо убеждена, что, как вы знаете, семейное наследство должно передаваться тому, кто находится в браке.

— Черт возьми, — выдохнула я, вспоминая разговоры с ней, когда мне было, наверное, одиннадцать или двенадцать лет. О том, что в тысяча восьмисотых годах, если не было наследника мужского пола и ни одна из дочерей не была замужем, семейное поместье практически переходило к ближайшему родственнику мужского пола. Боже милостивый, она была еще безумнее, чем я ее помнила. — И так можно? А если просто оставить деньги, пока я не выйду замуж? Это безумие.

Мой мозг крутился как волчок.

— Может быть, и так, но это ее деньги, ее решение. — Он снова прочистил горло. — И это не останется просто так. Если вы не найдете мужа за отведенное время, деньги перейдут к вашему кузену Коллинзу.

— О, черт возьми, — выдохнула я. — Этому маленькому придурку? Ни за что.

Если мои ругательства и задели старого доброго Роберта Форда, он этого не показал. Я вздохнула и снова села на скамейку.

Коллинз раздражал меня больше всего на свете. Я была единственным ребенком в семье, как и он, и, хотя мои родители не слишком беспокоились о моем присутствии, его души в нем не чаяли. Эта чрезмерная привязанность привела к тому, что избалованный угрюмый ребенок превратился в избалованного угрюмого взрослого. И, учитывая, что ума у него было не больше, чем у редиски, я ни в коем случае не собиралась отказываться от этих денег и позволять им осесть у него в кармане.

— Хорошо, Роберт. Давайте начнем с самого начала.

Внезапно мне перестало быть так скучно.