Габриэль

Глава 22

Беатрис

— Это обязательно? — спрашивает Габриэль, наблюдая, как я раскладываю между нами подушки, создавая своеобразную границу. — Я имею в виду, мы уже пару раз спали в одной кровати.

— Это было до того, как ты решил трахнуть меня пальцем, — говорю я, отступая назад и упирая руки в бока, с удовольствием оглядывая свою импровизированную стену из подушек.

— Ты думаешь, это меня остановит? — ухмыляется Габриэль, смотря на меня с вызовом, как будто уже продумывает план.

Я хмурюсь и говорю:

— Если хочешь оставить свои пальцы на месте.

— А ты? — Он складывает руки на рельефной, покрытой татуировками груди. — Ты же тоже успела взглянуть на сокровище. Кто знает, вдруг решишь воспользоваться моментом?

— Я бы и не прикоснулась к тебе даже за миллион. Кто знает, какие болезни твоё сокровище может таить после всех женщин, с которыми ты спал, и всех мужчин, с которыми спали они, — эта мысль почти вызывает у меня рвотный рефлекс. — Давай я нарисую тебе картину, ладно? Возьмем твою подругу, которая в клубе терлась о тебя. Подумай, со сколькими мужчинами она спала, а теперь ты засунул свой член в неё, и теперь всё их "дерьмо" на тебе. Нет уж, спасибо. — Я направляюсь в ванную.

— Ты сейчас назвала меня мужской версией шлюхи? — кричит он мне вслед.

Я сдерживаю улыбку, выходя с гостиничной зубной щёткой и пастой в руках.

— Я не говорю, что ты мужская версия шлюхи, но твой член, пожалуй, стоило бы упаковать в пакет для биологической угрозы, — бросаю я через плечо и, развернувшись на каблуках, возвращаюсь в ванную, чтобы закончить чистить зубы.

— Так, дай-ка разобраться, если мне нравится секс, значит, я мужской эквивалент шлюхи? — спрашивает Габриэль, пока я сижу на своей стороне кровати, растирая лосьон на руках и локтях.

— Нет, я так не говорила, и "шлюха" — это совершенно другое. Любить секс — это не то же самое, Габриэль. Независимо от того, что ты сказал в ресторане, мы оба знаем, что ты занимаешься сексом с разными людьми ради своей выгоды, не думая о том, как это влияет на тех, с кем ты.

Но потом я останавливаюсь.

— Знаешь что, забудь. У тебя есть свои причины использовать секс, чтобы заполнить какие-то пустоты, и это работает для тебя. Кто я, чтобы судить? Всё, что я хочу сказать, что если я буду с кем-то, я хочу, чтобы это что-то значило. Это у меня забрали, когда меня… изнасиловали. — Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы не зацикливаться на этом ужасном факте. — Мой первый раз был таким, через что никто не должен проходить. Это было жестоко и…

Я ненадолго замолкаю, не желая углубляться в эти тяжёлые мысли, затем делаю ещё один глубокий вдох и продолжаю.

— Наверно, единственное утешение в том, что я этого не помню, потому что была без сознания. Но это тоже меня бесит — не то чтобы я хотела быть там в тот ужасный момент, но как можно получать удовольствие от такого?

Взгляд Габриэля приводит меня в ярость. Его выражение — смесь тревоги и злости, но что меня больше всего раздражает, так это явное сочувствие на его лице.

— Не смотри на меня так, Габриэль.

— Как?

— Как будто тебе меня жаль. Мне не нужно твоё сочувствие, — говорю я, забираясь в постель.

Он выключает свет, и кровать прогибается, когда он ложится на свою сторону. Я тихо вытираю слёзы с глаз.

Его голос заполняет тёмную комнату.

— Я не жалею тебя, Беатрис.

— Пожалуйста, не ври мне. Я хорошо знаю этот взгляд, Габриэль. Когда я пришла в себя в больнице, я увидела его в глазах моей семьи, в глазах Клары, медсестёр, врачей — у всех. — Я всхлипываю. — Я устала, спокойной ночи.

Он не говорит ничего в ответ.

Я лежу, не в силах заснуть, долгое время, глаза широко открыты. Мельком смотрю на часы — почти два. Я несколько раз меняю позу, ворочаюсь, пытаясь устроиться поудобнее, но всё равно продолжаю поправлять стену подушек между нами.

— Габриэль? — шепчу я, но он не отвечает. Я наклоняюсь, пытаясь понять, тяжело ли он дышит. — Габриэль? — повторяю, но всё равно тишина.

«Он спит. Наверно, здорово».

Я вздыхаю, глядя в потолок, и начинаю тихо говорить вслух. Это то, что я делаю, когда трудно заснуть. Всё началось после нападения, а стало хуже, когда Лео ушёл.

— Это, наверно, первый раз за долгое время, когда я так много говорю о том нападении. И вот что я поняла: у меня есть кое-что общее с Анджелой. Конечно, наши обстоятельства разные, но я могу понять её страхи, чувство, что её использовали, и как ей кажется, что никто не захочет быть с ней. Изнасилование — это не то, о чём можно говорить на первом свидании, понимаешь? А потом, когда наступает момент близости, я переживаю, что они подумают: "Почему ты не рассказала мне раньше?" Думаю, именно поэтому я избегала встречаться с кем-то все это время. Кто захочет связываться с таким багажом? — Я вздыхаю.

— Никогда бы не подумала, что скажу это, но я восхищаюсь тем, что ты делаешь всё, не думая о последствиях. С таким отношением "всё равно, плевать". Хотела бы я быть такой, и бывают моменты, когда мне кажется, что я становлюсь такой, особенно когда я рядом с моим дедом. — Я громко зеваю. — Хотела бы я знать, что у тебя на уме, Габриэль. Ты, кажется, ненавидишь меня большую часть времени, а потом вдруг можешь быть таким милым, даже уязвимым. В ту первую ночь, когда я тебя встретила, ты был самоуверенным — да и сейчас такой же, но я знаю, что внутри тебя скрыта глубокая боль. Я снова почувствовала это сегодня. — Я переворачиваюсь на бок, чтобы говорить в стену подушек. — Может, это связано с твоими родителями. Ты никогда не упоминаешь их, кроме того случая, когда сказал, что они погибли. Видимо, это было что-то серьёзное, потому что обычно люди хотят говорить о своих родителях после их смерти. Может, у тебя не было хороших отношений с ними, но что-то подсказывает мне, что это не так. Я бы никогда не сказала тебе этого, потому что это только раздует твоё огромное эго, но ты невероятно красив, кажешься умным, хотя, с другой стороны, ты не раскрываешься насчёт того, чем занимаешься. Ты классно целуешься, и меня бесит, как сильно мне нравится, как ты меня целуешь, потому что для тебя это ничего не значит, так же как и секс. А потом я думаю о том, что ты сделал со мной в ресторане. Как странно, что я не девственница, но единственные оргазмы, которые я помню, — это те, что ты мне подарил. Я никогда не смогу никому об этом рассказать. Я даже не рассказала Кларе, а я ей всегда всё говорю. Хотя, наверно, стоило бы ей сказать, тогда я бы не лежала здесь, обсуждая это, в тёмной комнате, посреди ночи. Знаешь что? Это будет одна из тех историй, где ты в итоге будешь с Анджелой — две сломленные души, находящие утешение в буре страсти. Буря? Нет, это не то слово, но ты понял, о чём я. Вы осознаете, что всегда были рядом друг с другом, а потом оба признаетесь друг другу в настоящих чувствах и будете жить долго и счастливо. Смотри, ты увидишь, так и будет. Мой нонно говорит, что я сломана. Хотя в моей жизни была любовь, не от него, но от моего папы, мамы, бабушки и сестёр. Он говорит, что я сломана в том смысле, что сама притягиваю всё плохое в жизни и не заслуживаю любви или чего-то хорошего… Хотела бы я понять, почему он меня так ненавидит. Моя бабушка любила его, несмотря на его недостатки. Он тоже хорошо к ней относился. Я просто говорю себе, что каждый заслуживает любви, даже он. Это касается и тебя… всех. И меня, когда-нибудь, надеюсь. — Я снова зеваю. — О, чёрт, я забыла тебе сказать, моя мама пригласила нас на ужин завтра… ну, уже сегодня, наверно. Я просто скажу ей, что мы не можем, потому что ты занят — спасу тебя от того бардака, который, я уверена, нас ждёт, но с другой стороны, может, я их спасаю от тебя. Зная тебя, ты что-то сделаешь, чтобы опозорить меня перед ними. Я и так достаточно позорю себя сама. Твоя помощь мне в этом не нужна. Ладно, я устала, спокойной ночи.

∞∞∞

На следующее утро я просыпаюсь, ощущая тяжесть и жар. Пытаюсь перевернуться, но не могу. Открываю глаза, и естественный свет солнца наполняет большую комнату. Я смотрю вниз и вижу, что Габриэль лежит на мне. Его голова на моей груди, а его нога лежит поверх моих.

— Габриэль, — бормочу я, ещё не до конца проснувшись.

Моя правая рука прижата под ним, а левая — под его телом. Я пытаюсь вытащить её, но тут же почувствовала боль в плече. Я тихо вздыхаю.

— Габриэль, я не могу дышать.

Он не двигается, и я начинаю ёрзать под ним, надеясь, что это его разбудит, но ничего не происходит.

— Габриэль!

Он садится.

— Что? Что случилось?

— Ты занял мою сторону кровати. Где все подушки?

Он снова кладёт голову мне на грудь.

— Кому это важно? — говорит он, прижимаясь ко мне ещё сильнее.

Я лежу так несколько минут, раздумывая, стоит ли мне толкнуть его и встать или подождать, пока он проснется. Может, ему нравится поспать подольше по выходным, и ему потребуется время, чтобы проснуться. Я смотрю вниз и понимаю, что провожу пальцами по его волосам. Они мягче, чем я думала, и достаточно длинные, чтобы я могла провести по ним целиком.

Его телефон звонит, и он поворачивает голову, тяжело вздыхая, прижимаясь ко мне животом. Вибрации телефона вызывают у меня странное ощущение, как сотни бабочек, порхающих внутри. Он откидывается назад и берёт телефон. Я поднимаю руку, которая была прижата под ним, и тяну её вверх, но он снова ложится на меня.

— Продолжай делать то, что ты делала, — говорит он.

— Что?

— Поиграй с моими волосами, — его голос звучит хрипло от сна, и он добавляет: — Пожалуйста.

На моём лице появляется лёгкая улыбка, и, используя обе руки, я начинаю проводить пальцами по его волосам, пока он отвечает на звонок с нетерпеливым тоном.

— Что? Нет. Я посмотрю, когда буду в офисе, — говорит он. — Нет. Я просто поспал. Потому что мне так захотелось, — отвечает он капризно. Я не могу сдержать смех, и он поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. — Наверно, всему есть первый раз. Да, я позвоню тебе позже, — говорит он и вешает трубку, бросая телефон на свою сторону кровати, а затем ложится на меня. — Ты перестала.

Я улыбаюсь.

— Ты сдвинулся.

— Продолжай, — говорит он, а потом добавляет: — Пожалуйста.

Я вздыхаю, проводя пальцами по его волосам, а затем слегка царапаю его голову ногтями. Я продолжаю делать это ещё немного, но понимаю, что мне пора вставать.

— Габриэль, мне нужно в туалет, а ты давишь на мой мочевой пузырь, — говорю я, но он не двигается. — Габриэль!

— Ладно, — бурчит он, отстраняясь от меня.

Я пытаюсь не смеяться, глядя, как его волосы торчат во все стороны, но мне не удаётся сдержаться.

— Что?

— Твои волосы, — говорю я, смеясь.

Он улыбается в ответ.

— Ну, твои тоже не лучше, и я вижу твою грудь.

Я сосредотачиваюсь на том, чтобы поправить рубашку, которая сместилась во время сна.

Я направляюсь в ванную, чтобы справиться с делами и провести свою обычную утреннюю рутину. Я мочу волосы, чтобы немного разгладить их, и заплетаю их на бок. Когда я выхожу, Габриэль сидит за столом, печатает на своём ноутбуке и пьёт кофе.

— Я заказал завтрак и одежду для тебя.

— Спасибо, это очень заботливо с твоей стороны.

Я начинаю заправлять кровать.

— Перестань, Беатрис. Придёт горничная и уберёт.

— Мне не трудно, — пожимаю плечами и заканчиваю, укладывая кучу подушек сверху. — Видишь, заняло меньше двух минут.

Он сузил глаза, но как только мы услышали стук в дверь, я направилась к ней, чтобы открыть. Я успела дойти до дверей спальни, когда он обвил рукой мою талию, останавливая меня.

— Никто не увидит тебя в таком виде.

Он идёт вперёд, ставит ноутбук на стол.

— Но ты в нижнем белье.

Он не отвечает и открывает дверь, когда несколько сотрудников входят, приветствуя его. Первая группа ставит на стол в столовой разнообразную еду, а затем другая подходит ко мне, раскладывая несколько сумок и предметов одежды на кровати.

— Ого, Габриэль, так много, — говорю я, оглядывая все сумки и одежду.

— Кто сказал?

— Мне просто нужна одежда, чтобы поехать домой, а не целый новый гардероб.

— Ты остаёшься со мной, — говорит он, как будто это и так понятно.

Я резко поворачиваюсь к нему.

— Что?

— Остаёшься со мной, — повторяет он то, что я надеялась, не услышать.

— Чёрт возьми, я не останусь, — говорю я, чувствуя, как мой гнев вот-вот вырвется наружу.

Он отпускает персонал, щедро давая им чаевые на выходе, а затем возвращается к своему ноутбуку.

Я подхожу к нему, пытаясь сдержать свой гнев.

— Габриэль, ты не можешь принимать такие решения без обсуждения со мной. Я не собираюсь переезжать к тебе. У меня есть своё жильё.

— И ты будешь жить там, но пока останешься здесь, — говорит он, отпивая кофе и продолжая работать на своём ноутбуке.

— Нет. Я не собираюсь бросать всё и становиться приклеенной к тебе, как какая-то девушка на побегушках, Габриэль. У меня есть своя жизнь и работа.

Он с силой ставит чашку с кофе на стол, и я удивляюсь, что она не разбилась.

— Может, ты забыла предупреждение, которое мне дал мой кузен прошлой ночью, но я не собираюсь рисковать.

— Он серьёзно? Я думала, он просто нес чепуху, чтобы тебя разозлить.

Габриэль смеётся и отворачивается, проводя рукой по своим волосам.

— Обещаю, он был серьёзен, Беатрис, и я не позволю тебе выйти из моего поля зрения, пока с ним не разберутся.

— Ты собираешься убить своего кузена?

— Не обязательно, — говорит он так спокойно, но холодный взгляд в его глазах вызывает у меня дрожь. Он делает глубокий вдох. — Чёрт возьми, я шучу. Анджела поговорит с ним, уладит всё.

Я сажусь и начинаю накладывать еду с подносов на столе.

— Так… сколько отелей принадлежит вашей семье?

— В Нью-Йорке? — Он начинает накладывать себе фрукты, бекон, колбаски и омлет, затем садится рядом со мной. — Десять. Несколько на западном побережье и ещё несколько в Европе.

— То есть… ты прям богат-богат? — спрашиваю я, откусывая ещё кусочек вкусного французского тоста и закрываю глаза, наслаждаясь вкусом.

— Богат-богат? Это вообще слово?

— Да, посмотри в словаре, — отвечаю я, отпивая немного апельсинового сока.

— Я бы сказал, что живу комфортно.

— Типичный ответ богатого человека.

Он откусывает кусочек ананаса.

— Твой отец — юрист, ты всю жизнь жила комфортно, принцесса, но всё равно выбираешь жить жизнью…

— Какой жизнью? — я кладу вилку, заинтересованная, куда он ведет.

Он жует ананас, не спеша, прежде чем ответить.

— Простой.

Я смеюсь, видя выражение беспокойства на его лице.

— Я работаю ради того, что у меня есть, и того, чего я хочу, Габриэль. Это одна из причин, почему я уехала из дома. Я не хочу, чтобы тень моего отца следовала за мной повсюду.

— Я работаю ради того, чего хочу.

Я смотрю на него.

— Уверена, что так и есть.

Он продолжает смотреть на меня, пока мы едим.

— Ну, я закончила. Кстати, тебе придётся вернуть большую часть одежды.

Я начинаю уходить, но он тянет меня к себе, и я невольно падаю ему на колени.

Его тёмные глаза удерживают мой взгляд в напряжённый момент.

— Ты остаёшься со мной, Беатрис. Ты можешь заниматься своими делами днём, но каждую ночь ты будешь возвращаться ко мне.

— А если не останусь?

— Рад, что ты спросила, patatina. Я начинаю понимать, что тебе нравится бросать мне вызов, и похоже, Грассо будет много тренироваться, используя свои методы воздействия на твои уязвимые точки. — Он улыбается мне и проводит пальцем по моему лицу. — Так что, какие у тебя планы на сегодня?

Я пытаюсь сосредоточиться на ответе, но его рука уже скользит под мою рубашку, проводя пальцем по спине, а потом спускается вниз.

— Эм, у меня сегодня свадьба, но сначала… мне нужно кое-что сделать…

Его рука движется вперёд и проводит пальцем по резинке боксеров, которые я надела.

— Кое-что сделать? — он прижимается губами к моей шее и начинает целовать кожу, не спеша.

— Что?

— Ты говорила, что тебе нужно что-то сделать, — говорит он и начинает целовать мою шею с большей настойчивостью.

— Габриэль…

— Хм?

— Что ты делаешь?

— Просто проявляю заботу, как внимательный парень, amore, — отвечает он.

Я замираю, когда его рука скользит вверх и мягко касается моей обнажённой груди. У меня перехватывает дыхание:

— Подожди.

— Я ждал, Беатрис, — его голос хриплый, и он продолжает целовать мою шею. — Мы познакомились несколько месяцев назад. Я очень долго ждал. — Его руки начинают расстёгивать пуговицы на рубашке. — Я хочу видеть тебя… всю.

— Нет, Габриэль, — говорю я ему, но он продолжает целовать меня. — Габриэль, остановись!

Он сразу останавливается, и я отстраняюсь от него, вставая.

— Ты и я… мы… мы не встречаемся. Я… я не буду отрицать, что ты мне нравишься, но я не собираюсь спать с тобой.

Он подходит ко мне, и я пытаюсь игнорировать очевидное напряжение в его боксерах.

— Мы оба взрослые, Беатрис. Я знаю, что ты меня хочешь, и я хочу тебя, и чем больше ты продолжаешь отталкивать меня… тем больше это сводит меня с ума.

— Я не собираюсь извиняться за то, что не хочу быть ещё одной твоей победой, Габриэль. Ты меня не хочешь по-настоящему. Тебе просто нужно утолить свой голод, и как только ты это сделаешь, ты забудешь обо мне, будь то соглашение или нет.

Его брови нахмурены, на лице задумчивое выражение, но он ничего не говорит.

— Я оденусь и уйду.

— Ты вернёшься сегодня вечером, — решительно утверждает он.

— Посмотрим.