Жена приговорённого

Глава 39. Над обрывом

— О чём вы говорите, Алзейн? — холодно спросила я.

Маг посмотрел на меня, немного склонив голову. Было видно, что он раздумывает и подбирает слова.

Затянувшуюся паузу заполнило щебетание мелких птичек под обрывом. Нет, Алзейн что-то путает. Рандал не мог предать меня. Это же Рандал, мой Рандал!

Наконец, Алзейн сказал:

— Зелье, которое мы использовали для восстановления разума и памяти похищенных, возвращает только истинные чувства. Ложь забывается.

— И что вы хотите этим сказать? — напряжённо переспросила я, слыша слова, но не понимая их смысл.

— Тиенна, это больно, но вы должны знать... — Алзейн придвинулся ближе, его голос стал тише и печальнее. — Если что-то не вернулось — значит, оно было ложью. А Рандал не может вспомнить именно вас. Всё остальное он уже не по разу пересказал местным магам. Они тщательно помогают ему восстанавливать память, но…

— Вы считаете, наша любовь — ложь? — резко перебила я.

В конце концов, что он себе позволяет?! Кто дал ему право судить о происходящем между нами, если он даже не знал Рандала до похищения?

Но Алзейн понял моё настроение:

— Простите, должно быть, я не совсем правильно выразил словами то, что увидел при пробуждении его памяти.

— Вы увидели что-то неправильное?

— Не ваша любовь — ложь, а отношение с его стороны. Вы, несомненно, любите его.

Но он лгал вам всё это время.

ЕГО слова вонзались в моё сердце, точно тонкие острые иглы. Но почему?

Рандал всегда был искренен со мной. У него не было причин обманывать меня.

Зачем? Мы работали бок о бок, сдружились и понемногу поняли, что стали самыми близкими людьми друг для друга. Нет, Алзейн не прав!

Но едва заметный голос сомнения зазвучал во мне. Перед исчезновением Рандал был сам не свой, его что-то тревожило. Возможно, именно в его странном поведении перед исчезновением кроются причины забвения.

— Уверена, он не вспоминает меня из-за чего-то другого, — возразила я, слыша будто издали, как дрожит мой голос.

— Тиенна, я буду искать причины, пока не найду, — горячо пообещал Алзейн. — Если вы верите в это так сильно, то и я должен поверить.

Резко встав с земли, я отряхнула платье трясущимися руками. Алзейн тоже поднялся, молчаливо выжидая. Он так хотел помочь, но ничего не поменялось! Всё стало только хуже. Пора брать ситуацию в свои руки. Я посмотрела ему в глаза.

— Если действительно хотите мне помочь, отведите к нему прямо сейчас.

— Это невозможно, — Алзейн развёл руками. — Простите, но никак не получится.

— Почему?

— Всех похищенных с проблемами в восстановлении разума перевели в Имоледо.

— Что?! Когда?

— Повозка отбыла на рассвете. Простите, это не моё решение. Если не получится пробудить их там, всех воинов заточат навсегда. Вы же понимаете, они опасны.

Земля начала уходить из-под ног. Покачнувшись, я ощутила уверенную руку Алзейна на своей талии. Чуть не задохнувшись от возмущения, я смотрела на Алзейна, ища следы злого умысла в его лице, но находя лишь раскаяние и сожаление.

— Так лочему вы мне сразу не сказали об этом?! Я бы поехала с ним!

— Не мог сказать, — Алзейн сокрушённо выдохнул мне в плечо, и как-то сама собой я приникла к нему, чувствуя надёжное тепло. — Всех обязали молчать до выяснения причин расстройства разума. То, что я говорю вам это, является нарушением.

Прошу никому не рассказывать.

Безмятежный солнечный обрыв над краем Топи, заполнявшейся лёгким туманом словно ровной чертой отрезал мир существ от мира людей. И такая же резкая черта прошла сейчас во мне, отрезая надежды на будущее.

Мы стояли в обнимку над обрывом, а вокруг своим чередом текла жизнь Топи. Пели птицы, шелестели деревья, шуршали и порыкивали существа в низине. И мне одновременно было невыносимо тоскливо и почему-то очень хорошо.

Наконец, я попыталась разомкнуть объятия, и Алзейн тотчас податливо раскрыл руки, ни мгновения не удерживая меня.

— Простите, я зашёл слишком далеко. Но мне показалось, что вам сейчас нужно почувствовать это.

— Вы правы, мне давно хотелось обнять кого-нибудь спокойного и надёжного.

— Я гожусь для обнимашек? — рассмеялся маг.

— Вполне.

— Сердитесь, что сразу не сказал про отъезд?

— Нет Уже нет. На вас невозможно сердиться, — я улыбнулась ему и протянула руку.

— Придумайте, как мне добраться до Имоледо.

— Давайте отложим выезд хотя бы до завтра, — Алзейн перехватил руку и взял меня под локоть.

— Почему?

— У меня есть незаконченные дела в Таспи.

— Просто помогите выехать и спокойно заканчивайте свои дела!

— Неужели вы думаете, что я позволю вам отправиться в одиночестве? — он слегка приобнял меня за плечо и повёл к замку. — Тиенна, после всего произошедшего я несу за вас ответственность. Мы поедем вместе и разберёмся, что не так с вашим Рандалом.

Неукротимый осенний ливень загнал нас под навес у постоялого двора. Пока конюхи занимались лошадьми, мы с Алзейном отряхивали плащи, смеясь и немного дрожа от холода.

— Завтра будем в Имоледо! — сказал маг, забирая мой плащ и встряхивая так, что брызги полетели во все стороны. — Ну что, так быстрее ехать, если во всякие порталы по дороге не проваливаться?

Отирая лицо, я рассмеялась:

— Уж точно безопаснее!

Алзейн достал платок и прикоснулся к моей щеке.

— Прости, обрызгал.

— Ничего, сейчас обсохнем, — я прошла в жарко натопленный дом, где почти никого не было.

За сутки пути из Таспи мы так сблизились, что перешли на «ты». Произошло это так незаметно, что я даже не поняла, в какой момент мы скоратили расстояние между нами. Алзейн был просто необходим как друг готовый поддержать в любую минуту.

Ведь после того, как пропали мои охотники и уехала Лонкоя, я оказалась в полном одиночестве.

Он так легко держал непринуждённый тон, что, даже зная о его более чем дружеской симпатии, я не ощущала никакого давления. Мне было по-настоящему легко и приятно находиться рядом с ним. И едва заметные уколы совести стали ещё слабее: я ведь не делала ничего плохого. Я жду пробуждения разума Рандала, а пока я просто двигаюсь навстречу новым событиям. И то, что я преодолеваю все трудности не в одиночестве, а с помощью друга, вовсе не значит, что я предаю жениха.

Домишко на пути из Таспи в Имоледо мало напоминал постоялый двор: над главной комнатой с камином было всего три комнатёнки, одну из которых занимал сам хозяин с женой и детьми. Две другие комнаты достались нам с Алзейном.

— Не шикарно, но сойдёт, — сказал Алзейн, оглядывая комнату с порога. — Тебе какая больше нравится?

— Вообще без разницы, — призналась я. — После ночёвки в пещере посреди Топи любая комната — роскошь.

— Обожаю, когда девушки столь неприхотливы, — рассмеялся маг — Некоторым только гостиницы высшего класса подавай. А ты не такая. И ведь успела пожить во дворце, но всё равно не набралась дурных привычек.

— Я выросла в деревне на окраине Имоледо, мне не привыкать к простоте, — я прошла в комнату и села на кровать, с наслаждением сбросив обувь, а мой спутник так и остался на пороге. — Проходи, поговорим. Постой, откуда ты про дворец знаешь?

— Родрун рассказал. Мы с ним поговорили о тебе перед тем, как его чёрт дёрнул сбежать, — Алзейн вошёл, прикрыв дверь, и деликатно присел на самый краешек кровати.

— Я бы не называла это словом «сбежать». Ему действительно было нужно.

Да, знаю. Помчался к любви всей своей жизни, — Алзейн пожал плечами. — Нужно быть реалистом. Она никогда не будет ему принадлежать. Был бы он ей нужен — давно бы сказала или намекнула как-то. Кимитс умеет голову вскружить. Видел я его на одном магическом форуме — сказочно убалтывает, все магиссы млели, когда он читал лекцию.

— Что верно, то верно! — я улыбнулась, вспомнив, как на первом курсе все девочки были слегка влюблены в магистра Кимитса.

— Так что выбор Тарио очевиден. А ты как считаешь?

— Мне очень жалко, что у Родруна так получилось с Айлин. Он ведь её любил всё это время. Видеть, как человек, которого любишь, целует другого — это же самое страшное испытание!

— Думаешь, страшнее ничего нет? — Алзейн удивлённо поднял брови.

— Знаешь, меня заключали в темницу, мне грозили казнью за заговор, в котором я даже не участвовала, а наоборот — разоблачила. Меня даже похищали лесные тролли... Так что есть с чем сравнивать! Нет ничего ужаснее, чем видеть, как тот, кого любишь, принадлежит кому-то другому. От такого сердце может сразу разорваться.

— У всех свои страхи, — философски заметил Алзейн.

— А чего боишься ты?

— Много чего. Но прячу страхи поглубже и напускаю уверенный вид, — отшутился маг.

— Нет я серьёзно, скажи! Я же тебе рассказала.

— Хорошо, — Алзейн пересел чуть поближе. — Мой самый большой страх — проиграть.

Я по натуре победитель. И страшно, что однажды могу не получить желаемого. Но обычно... всегда беру то, что хочу.

— Всегда берёшь? — с интересом переспросила я.

— Будь уверена, — Алзейн посмотрел на меня чуть исподлобья, уголки его губ дрогнули в лёгкой полуулыбке. — Всегда.

— Пожалуй, нам пора расходиться, пока не договорились до лишнего, — решила я, чуть отпрянув:

— Как скажешь, — Алзейн поднялся. — Доброй ночи!

Он ушёл, а я долго ворочалась, мучаясь сомнениями. Что, если Рандал действительно что-то скрывал, и это теперь мешает ему вернуть память? Как мне быть? Знакомиться с ним заново в надежде, что чувства появятся?

Я словно зависла над обрывом, боясь сорваться вниз. Каждый шаг каждое движение нужно будет продумать. Нам придётся пройти весь путь от начала — узнать друг друга, подружиться. Как же трудно... К глазам опять подступили слёзы.

Нет, я справлюсь, я тоже по натуре победитель! Нужно взять себя в руки и надеяться на лучшее. Нет такого заклятия, что не могла бы преодолеть любовь. А моей любви хватит на двоих.