Женатые любовники

46

Марти был мертв. Мертв окончательно и бесповоротно.

Стоя у бассейна во дворе дома Эви, — дома, который он снял для нее и племянников, — Райан потрясенно следил за тем, как заканчивает работу полицейский фотограф. Тело Марти лежало на самом бортике бассейна, одна рука была неловко подвернута, другая свесилась в воду. От головы зятя мало что осталось, зато каменная плитка вокруг была запятнана кровью и усеяна разлетевшимися кусочками мозга и костей.

Полицейский следователь с широким лицом подошел к Райану.

— Не понимаю, зачем непременно нужно делать это при детях, — проговорил он, ковыряя в зубах зубочисткой. — Ненавижу этих ублюдков. У меня это уже второй за неделю.

— Второй кто? — переспросил Райан, пытаясь справиться с тошнотой.

— Второй кретин, который кончает с собой на глазах у собственных детей, — пояснил детектив.

— У моей сестры было судебное предписание, — сказал Райан. — Марти… мой зять не имел права сюда приходить.

— Теперь это неважно. — Полицейский пожал плечами. — Мало ли кто на что имел право.

Райан машинально кивнул в знак согласия. Его предупреждали, что с чисто практической точки зрения судебное предписание ничего не значит. Ну почему он не догадался нанять для сестры и племянников охрану?! Слава богу, что все закончилось как закончилось и что Марти убил себя, а не Эви или детей. А ведь все могло сложиться иначе!..

Он еще немного постоял у бассейна, а потом пошел в дом, где женщина-детектив допрашивала Эви и Норин. Племянников еще раньше увезла к себе старшая сестра Инга. Райан не стал мешать и вышел в палисадник, чтобы позвонить Мэнди. Она, однако, не ответила на вызов. Не брал трубку и Дон.

Не позвонить ли Кэмерон, подумал Райан. Уж она-то сумеет понять его лучше, чем кто бы то ни было. Увы, он не мог этого сделать. Кэмерон сейчас с Доном; они отдыхают, наслаждаются выходными и друг другом. К чему портить им удовольствие?

Женщина-детектив закончила записывать показания Эви, и та, заметив в окно брата, поспешила к нему. Райан крепко обнял сестру.

— Можешь поплакать, если хочешь, — сказал он. — Не стесняйся. Все закончилось.

Судорожно всхлипывая, Эви рассказала, как все произошло. Она и Норин готовили в кухне обед и посматривали в окно на мальчиков, которые плескались в бассейне. Внезапно откуда-то появился Марти. Он крикнул, чтобы дети немедленно шли к нему, и добавил, что заберет их с собой в Силверлейк. Мальчики стали вылезать из воды, и Эви выбежала из дома. Норин — за ней.

Марти был пьян. Выглядел он так, словно всю прошлую неделю беспробудно пил и ночевал на улице.

«Уходи! — крикнула мужу Эви. — Тебе нельзя здесь быть!»

«Я приехал за своими детьми, — отозвался Марти, пьяно покачиваясь. — Ты можешь оставаться здесь, а мальчишек я заберу с собой».

«Ты никого никуда не заберешь!» — возразила Эви, храбро заслоняя детей своим телом.

«А вот посмотрим!.. — С этими словами Марти достал револьвер и взмахнул им в воздухе. — Выбирай, либо мальчишки… либо вы все поедете со мной, либо я прямо сейчас вышибу себе мозги. Ну, решай!..»

«Ну что ж, давай!» — ответила Эви. Как она призналась Райану, она ни секунды не верила, что Марти может привести в исполнение свою угрозу.

Но он смог.

Эви закончила свой рассказ, и Райан еще крепче прижал ее к себе.

— Ты ни в чем не виновата, — сказал он. — Марти был пьян, он уже не соображал, что делает. Человек в таком состоянии способен совершить любое безумство.

— Но ведь это я сказала ему «давай стреляй», — всхлипнула Эви. — И мальчики… Ведь все это произошло у них на глазах. Они видели, как Марти… как он…

— Ты ни при чем, — повторил Райан. — Марти выстрелил бы в любом случае. И слава богу, что он убил себя, а не кого-нибудь из вас.

— Ну, я не знаю… — неуверенно проговорила Эви, вытирая слезы. — Быть может, все было бы иначе, если бы мы остались в нашем старом доме в Силверлейке. Если бы я не увезла мальчиков…

— Перестань! — резко прервал ее Райан. — Марти мог застрелиться и в Силверлейке, и в любом другом месте. Ты поступила совершенно правильно, когда увезла детей подальше от человека, у которого мозги пропитались водкой, как губка. Говорю тебе — Марти был способен на любое безумство!

— Ты уверен, Райан?

— Абсолютно уверен, — твердо сказал он. — Вот увидишь, теперь все будет хорошо, — добавил Райан и снова прижал сестру к себе.

Закончив делать пометки в сценарии, Люси попрощалась с Марлоном и поехала домой. Гнев, который она испытывала, успел остыть — теперь она уже не так злилась на Фила. Он, конечно, все равно оставался лживым мерзавцем, однако Люси считала, что отомстила ему за измену — отомстила в той мере, в какой ей позволяли собственная совесть и ее представления о том, какими должны быть супружеские отношения. С точки зрения Люси, было вполне достаточно того, что она разделась перед посторонним мужчиной, который ее хотел. Идти до конца было вовсе не обязательно, к тому же Марлон не сделал ничего такого, за что она могла бы быть ему особенно благодарна. Правда, он написал хороший сценарий, но за это она ему платит. Кроме того, если все сложится удачно, и сценарий пойдет, Марлон получит отличную возможность пробиться туда, куда он так стремился, — в Голливуд. Фил был склонен покровительствовать молодым талантам, и Люси очень хотелось познакомить его с Марлоном. Нельзя только допустить, чтобы Фил узнал о том, что именно этот молодой красавчик видел ее голой. Она сохранит это в тайне — и будет упиваться собственной местью. Это придаст ей уверенности в себе и в своих силах, а заодно и поможет приструнить мужа. Конечно, вряд ли ей удастся сделать из Фила верного мужа, но, по крайней мере, он будет изменять ей не так открыто, как в случае с Сюки.

Негромко напевая себе под нос, Люси оставила свой «Мерседес» на подъездной дорожке и вошла в дом.

Сын и дочь бросились ей навстречу.

— Мама! Мамочка! Смотри скорее, какой сюрприз приготовил тебе папа!

— Сюрприз? Еще один? — пробормотала Люси себе под нос, но она, конечно, не могла не посмотреть. Подгоняемая любопытством, она направилась следом за детьми в гостиную и, пораженная, остановилась на пороге. Просторная комната была сплошь уставлена огромными букетами роз и тюльпанов в дорогих вазах французского стекла. От запаха цветов у нее даже слегка закружилась голова, и она машинально прислонилась к дверному косяку.

— Разве у тебя сегодня день рождения, мамочка? — спросила Абигайль, которая в свои семь лет была точной копией матери.

— Ты что, глупая? Разве ты не знаешь, что день рождения мамы зимой? — одернул сестру девятилетний Эндрю — коренастый, плотный мальчуган с торчавшими дыбом короткими волосами, носивший круглые, как у Гарри Поттера, очки в проволочной оправе.

— Папа сказал, что ты самая лучшая и тебе нужно дарить много красивых цветов. Хотела бы я быть самой лучшей, — вздохнула Абигайль.

— Ты и есть моя самая лучшая… — Люси погладила дочь по голове.

— Она просто глупая, — фыркнул Эндрю.

В гостиную заглянула гувернантка Нэнни.

— Дети! Пора за уроки, — строго сказала она. — Ну-ка, поскорее!.. Здравствуйте, миссис Люси, — поздоровалась она.

Люси кивнула в ответ. Слава богу, что у нас есть Нэнни, подумала она. Без этой строгой, но доброй женщины ей бы ни за что не справиться — особенно теперь, когда у нее столь грандиозные планы.

Абигайль и Эндрю поцеловали мать и бросились прочь. Люси повернулась, чтобы идти к себе, но столкнулась с Филом, который нес целую охапку каких-то сверточков и коробок.

— Прости меня, Люси, я — идиот! — загремел он на весь дом. — Сексуально озабоченный старый козел. Кретин!

— И это еще мягко сказано, — холодно заметила Люси. — Я бы добавила… Что это?! — спросила она, когда Фил сунул ей в руки несколько коробок и пакетов с логотипами «Тиффани», «Картье» и «Прада».

— Подарки. Подарки моей обожаемой жене, которая всегда готова простить своего заблудшего мужа.

— С чего ты взял, что я собираюсь тебе прощать? — спросила Люси и прищурилась.

— Я тебя обожаю! Боготворю. Ты для меня — все, и даже больше, — торжественно заявил Фил. — Я готов на что угодно, лишь бы заслужить твое прощение.

Люси задумалась. Такой возможностью грех было не воспользоваться.

— Ну тогда… — проговорила она.

— Что угодно, — повторил Фил, прикладывая руки к груди.

— В таком случае помоги мне вернуться в кино и снова стать звездой, — быстро сказала Люси. — У меня есть один план…

Вернувшись домой после рейда по магазинам, Мэнди с изумлением обнаружила у себя в гостиной Эви и Норин. Она не помнила, чтобы Райан предупреждал ее о приезде сестры и матери. Бросив в кресло сумки и пакеты из «Неймана» и «Сакса», Мэнди недовольно покосилась на мужа и сказала самым приветливым тоном, на какой только была способна:

— Добрый день, Норин, добрый день, Эви. Рада вас видеть, — затараторила она, лучезарно улыбаясь. — К сожалению, я совершенно забыла, что вы должны приехать сегодня, но…

Райан взял ее за руку, останавливая словесный поток жены.

— Произошло несчастье, — сказал он негромко. — Марти застрелился.

Сначала Мэнди решила, что он шутит, но, вглядевшись в заплаканные лица золовки и свекрови, поняла, что Райан говорит серьезно.

— Не может быть!.. — проговорила она, поднося руку к губам. — Как это случилось?

Пока Райан рассказывал ей всю историю, Мэнди думала о том, как странно все это звучит. Зачем Марти понадобилось стрелять в себя в доме Эви, когда он с тем же успехом мог покончить с собой в Силверлейке и тем самым избавить всех от неприятностей? Впрочем, чего еще можно было ожидать от такого эгоистичного ублюдка, каким был этот неудачник и пьяница? Должно быть, от водки у него окончательно поехала крыша, и он уже не соображал, что делал.

Потом Мэнди подумала, что теперь Эви и дети могут снова появиться в ее доме, поскольку им наверняка не захочется оставаться там, где произошла трагедия. А она-то думала, что избавилась от них надолго, если не навсегда! Черт бы побрал этого пьяного идиота! Ну почему, почему она не видит от родственников Райана ничего, кроме проблем?

Райан тем временем закончил свой рассказ, и Мэнди поняла: он ждет, чтобы она как-то отреагировала на услышанное. Ей и самой было ясно — она должна что-то сказать, но что? Фраза «Мне очень жаль» была первой, которая пришла ей в голову, но Мэнди она показалась не слишком подходящей к случаю. В самом деле, кого ей жаль? Марти? Вот уж нисколько. Да и Эви, пожалуй, нужно было скорее поздравить, а не жалеть.

В поисках подсказки Мэнди посмотрела на Райана, который разливал по стаканам скотч.

— Пожалуй, нужно позвонить в «Спаго», — жалобно проговорила она. — Позвонить и отменить наш заказ на сегодня. Как ты думаешь?

Райан смерил ее мрачным взглядом.

— Да, Мэнди, я думаю, что это будет самым правильным.

Сначала они занимались любовью во дворе. Потом — два часа спустя — в доме. Когда лежа на прохладных простынях в уютной светлой спальне они отдыхали после бурных ласк, Дон в который раз подумал, что у него давно не было таких счастливых выходных. Да и Кэмерон, похоже, тоже была довольна.

— Ты так и не рассказала ничего о себе, — сказал Дон, легко касаясь ее волос. — Ни о своей семье, ни о своей жизни. Сколько у тебя было приятелей до меня, как ты стала фитнес-инструктором… Я даже не знаю, откуда ты родом.

Кэмерон не спешила отвечать. Интерес Дона был понятен, но она не была уверена, что ей стоит рассказывать ему о своей жизни.

— Из Чикаго, — ответила Кэмерон после довольно продолжительной паузы. — Когда моя мать умерла, я решила посмотреть мир. Мы путешествовали вдвоем с моей школьной подругой.

— И сколько тебе тогда было лет?

— Восемнадцать.

— Для такой молодой девушки это был смелый шаг, — заметил Дон.

— Я уже тогда была в состоянии о себе позаботиться, — ответила Кэмерон и сразу подумала, что это было неправдой. Если она была такой самостоятельной, как утверждала, то почему она позволила Греггу столько времени унижать себя? Почему не ушла от него после первой же оплеухи, почему не заявила на него в полицию, не подала на развод?

— Ну а твои бывшие приятели? — Дон чуть заметно усмехнулся. — Готов спорить, у тебя их было немало.

— Зачем это тебе?

— Мне просто интересно. Вдруг в твоем прошлом есть кто-то, к кому я мог бы тебя ревновать.

— Вот что, Дон, — серьезно сказала Кэмерон, — тебя это не касается. И потом, это вовсе не так интересно, как ты воображаешь.

— О'кей, о'кей, — пробормотал Дон, несколько смущенный ее строгой отповедью. — Ну а как ты попала в Лос-Анджелес? Об этом-то ты можешь рассказать?

Но Кэмерон твердо решила прекратить этот допрос.

— А как ты попал в Лос-Анджелес? — спросила она, садясь.

Дон снова усмехнулся.

— Никак. Об этом мало кто знает, но я — местный житель уже в третьем поколении.

— Разве это так необычно? — удивилась Кэмерон.

— Еще как необычно, — ответил он, любуясь ею. — Большинство приезжает в Лос-Анджелес, чтобы поймать за хвост птицу-удачу. Коренных жителей в городе совсем мало.

— А твои родители живы?

— Мама жива.

— Ты часто с ней видишься?

— Иногда. — Дон чуть заметно поморщился. — Она живет в Долине с десятком кошек и постоянной подружкой.

— С подружкой? Ты хочешь сказать, что твоя мать…

— Да. — Дон небрежно кивнул. — Отец бросил нас, когда мне было шесть; с тех пор мама изменила свое отношение к мужчинам. Мне было десять, когда она, так сказать, перешла в другой лагерь.

— Но ты ее не одобряешь… — поняла Кэмерон.

Дон пожал плечами:

— Кто я такой, чтобы одобрять или не одобрять собственную мать?

После этого оба некоторое время молчали. Кэмерон думала о том, что только что услышала. То, что отец Дона так рано ушел из семьи, а его мать стала лесбиянкой, объясняло многое в его собственной жизни.

— Послушай, — спохватился Дон, — как получилось, что это ты задаешь мне вопросы, а я на них отвечаю?

— Это получилось по той простой причине, — с улыбкой объяснила Кэмерон, — что ты, как и большинство знаменитостей, больше всего на свете любишь говорить о себе.

— Ничего подобного! — возразил Дон. — Я не такой, просто я…

Кэмерон снова улыбнулась:

— …Просто этого требует твое эго.

— Почему ты так решила?

— Решила, и все. Кстати, я проголодалась. Не пора ли нам заказать что-нибудь поесть?

— Ага, меняешь тему? — насмешливо проговорил Дон и, потянувшись за своим мобильным телефоном, стал проверять сообщения. — Все-таки ты очень скрытная, Кэм…

Сообщений было три, все от Фила, и Дон понял — что-то случилось.

— Сейчас я быстренько позвоню Филу, а потом закажу поесть, — сказал он.

— Хорошо. А я пока приму душ. — Кэмерон спрыгнула с кровати.

— Постой! — Дон многозначительно подмигнул. — Неужели ты не можешь подождать пару минут?

— Приходи. Специально для тебя я включу холодную воду. — Кэмерон рассмеялась.

— Почему холодную?

— Потому что тебе нужно немного остудиться. Ты просто ненасытный какой-то!

— Разве тебе это не нравится? — Дон удивленно приподнял брови.

— Скорее наоборот. — И Кэмерон с улыбкой вышла.

Коул и Дориан могли бы быть спокойны — ведь именно они так волновались из-за того, что у нее нет никакой личной жизни.

— Я еду к Райану, — сказал Фил Люси, когда узнал о самоубийстве Марти. — А тебе лучше остаться дома.

— Разве я там не нужна?

— Нет. Марти никогда тебе не нравился, поэтому я думаю — тебе там быть не обязательно.

— Насколько я знаю, ты его тоже терпеть не мог.

— Я еду туда не из-за него, а из-за Эви. Она такая спокойная милая женщина… Не беспокойся, я ненадолго — только скажу, как мы оба ей сочувствуем. Представляю, что она пережила — ведь все это произошло буквально у нее на глазах.

— Что ж, это очень мило с твоей стороны.

— Для того и существуют друзья, — заметил Фил, и Люси кивнула. Фил умел быть верным другом, и это нравилось ей в нем едва ли не больше всего.

— Спасибо за подарки, — сказала она. — Они мне очень понравились.

Люси знала, что Фил очень старался сделать ей приятное, и знала — почему, и сейчас ей хотелось дать ему понять: он еще может рассчитывать на прощение.

— Я рад, — сказал Фил самым искренним тоном. Он действительно очень обрадовался, когда понял, что Люси не собирается подавать на развод. Мысль о том, что ему придется с ней расстаться, пугала его до безумия.

— Я очень рад, — повторил он. — Мне хотелось, чтобы ты знала, как я тебя люблю. В моем сердце ты всегда будешь занимать первое место.

Услышав эти слова, Люси только хмыкнула. На самом деле она уже почти простила мужа. Почти, потому что Филу еще предстояло исполнить свое обещание и сделать так, чтобы кто-то из известных продюсеров взялся за ее сценарий. Только после этого, сказала Филу Люси, она сможет похоронить прошлое и простить его… до следующего раза. Он, конечно, клятвенно заверил ее, что подобное больше не повторится, но Люси слишком хорошо знала мужа, чтобы поверить его клятвам. Впрочем, она знала, как заставить Фила хранить ей верность.

Когда она снова станет знаменитой кинозвездой Люси Лайонс, он не посмеет изменять ей с гримершами и секретаршами.

Гамильтон Гекерлинг был женат пять раз и хорошо изучил женщин. Он прекрасно знал, какие приемы они используют, чтобы добиться своего, знал все их хитрости и повадки. Двух жен Гамильтон уличил в неверности, третья тайком переводила его деньги на офшорный счет, а четвертая обеспечивала своих многочисленных родственников, подделывая подписи на чеках. Но он всегда был начеку, поэтому разоблачить обман ему оказывалось сравнительно просто.

Да, Гамильтон Гекерлинг знал женщин. Именно поэтому ему было совершенно ясно, что по-настоящему умный мужчина просто обязан присматривать за женой — особенно если она на четыре десятка лет моложе.

Пола была настоящей красавицей. Гамильтон Гекерлинг гордился ею и с радостью исполнял любые ее капризы и прихоти. Это, однако, не означало, что он ей доверяет. С самого первого дня совместной жизни Гамильтон ни разу не оставил Полу одну. И, отправляясь в Японию в деловую поездку, он устроил так, чтобы его молодая жена не могла сделать ни шага без того, чтобы ему не стало тотчас об этом известно.

И все же очередной отчет частного детективного агентства, поступивший к нему по электронной почте — отчет, к которому было приложено полтора десятка фотографий, застиг Гамильтона врасплох. Чего-то в этом роде он ожидал, быть может, не так скоро, но ожидал.

Но подобного даже он не предвидел.

Это было невероятно, невозможно!..

И все-таки это случилось. Фотографии были неопровержимой уликой.

Эллиот Ван Мортен хорошо понимал, что его роман с Аней вряд ли будет долговечным. Будучи адвокатом, специализирующимся на разводах, он насмотрелся всякого и прекрасно знал, насколько хрупкими и непрочными бывают отношения между мужчиной и женщиной. А тут еще разница в возрасте… Да, он знал, что все это не может продолжаться вечно.

И все же он не мог ничего с собой поделать. Аня превратилась для него в наркотик, отказаться от которого было выше его сил. Когда они были вместе, и здравый смысл, и накопленные с годами мудрость и знание оставляли его. Аня была его сокровищем, драгоценным призом, о котором он не смел и мечтать. Это юное, прекрасное существо хорошо понимало и с готовностью удовлетворяло любые его желания и безумные фантазии, которые первой жене Эллиота казались как минимум странными.

Аня готова была на любое безумство. Не было такой вещи, которая заставила бы ее отшатнуться в ужасе или хотя бы брезгливо скривить губы.

Эллиот прекрасно понимал, что у этой юной девочки с лицом ангела есть прошлое, мрачное и пугающее прошлое, но старался об этом не думать. Есть вещи, о которых лучше не знать. Сейчас Аня принадлежала ему. Все остальное не имело значения.

Все изменилось вскоре после того, как были выполнены формальности, касающиеся его развода. И в первую очередь изменилась сама Аня. Она стала груба, нетерпелива и уже не стремилась удовлетворить любой его каприз или прихоть.

Эллиот не понимал, в чем дело, но Аня не замедлила его просветить. «Я хочу, чтобы ты на мне женился, — сказала она. — Я хочу стать миссис Эллиот Ван Мортен».

Сначала он не хотел даже думать об этом. Ему уже исполнилось пятьдесят восемь, и жениться на девочке, которая годилась ему во внучки, было бы с его стороны невероятной глупостью. Эллиот пытался объяснить это Ане, но она твердо стояла на своем. «Я хочу быть твоей женой», — упрямо твердила она и… отказывалась удовлетворять его сексуальные фантазии, хотя Эллиот только-только вошел во вкус. Вскоре он заметил, что Аня откровенно заигрывает с его коллегами и знакомыми. Это напугало Эллиота — он боялся, что она может уйти от него к человеку более влиятельному и богатому.

Так Аня поступила с Сетом Карпентером, так она могла поступить и с ним.

«Почему бы, черт побери, мне не жениться на девчонке?» — подумал Эллиот однажды утром. В конце концов, он уже потратил на нее немало денег и времени. Потерять все это, да и саму Аню — даже мысль об этом казалась ему невыносимой, и он начал действовать. Воспользовавшись своими знакомствами, Эллиот устроил ей американское гражданство. А когда Аня захотела, он добился для нее разрешения сменить имя, похоронив таким образом ее прошлое. Благодаря ему Аня стала другим человеком, и не только потому, что теперь она звалась Полой. Когда Эллиот впервые увидел ее, она была довольно вульгарной девочкой-подростком, теперь же Аня превратилась в ухоженную, безупречно одетую молодую леди, еще более соблазнительную и прекрасную, чем прежде.

Да, решил Эллиот, он женится на ней. В конце концов, он ничего не теряет, а приобрести может многое.

Свадьбу они сыграли скромную. Фактически никакой свадьбы не было — была только регистрация в мэрии. Сразу после этого они уехали в свадебное путешествие на Багамы, но через неделю вернулись в Нью-Йорк. На этом настоял Эллиот, которому очень недоставало кнута, цепей и ошейника.

Даже к боли, которую причиняла ему Аня, он привык настолько, что уже не мог обходиться без ежедневной порки.

Что касалось Ани, то она пока не знала, что ей нравится. Вот разве что туфли… Пожалуй, это было единственное, от чего она получала истинное удовольствие. Ничто, кроме коллекции обуви, не имело для нее значения. Когда-то Аня думала, что брак с таким влиятельным и важным человеком, как Эллиот Ван Мортен, поможет ей заполнить зияющую пустоту внутри, но этого не случилось.

А потом Эллиот взял ее на премьеру фильма, продюсером которого был один из его клиентов. Там Аня познакомилась с Гамильтоном Гекерлингом. Он был старше Эллиота и намного богаче. Он был знаменит и разъезжал по всему миру, снимая один блокбастер за другим, тогда как ее муж работал, не выходя из своего нью-йоркского кабинета. Но главным, пожалуй, было то, что в глазах магната Аня разглядела беспощадность, которая была сродни ее собственной.

Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы понять: в качестве супруга Гамильтон устраивает ее гораздо больше, чем Эллиот. Принимая решение соблазнить могущественного старика, Аня ни минуты не колебалась. А когда она выяснила, что наивысшее наслаждение Гамильтон Гекерлинг получает от секса женщины с женщиной, ей стало ясно: чтобы завоевать его, много времени не потребуется.

Оставалась только одна проблема — Эллиот Ван Мортен.

И Аня готова была решить ее точно так же, как она решила проблему Сета Карпентера, однако ей повезло. Эллиот скоропостижно скончался от сердечного приступа в разгар очередной сексуальной игры.

Аня легко убедила себя в том, что просто не услышала сказанного мужем слова «достаточно», которое служило у них сигналом для прекращения ритуальной порки. Что ж, по крайней мере он умер счастливым.

Полгода спустя Гамильтон Гекерлинг официально объявил об их помолвке.

Вскоре после этого она стала миссис Гекерлинг.