Главная проблема ректора космической академии (СИ)

32.

— Думаю, Мелиссе сначала надо кое-что узнать, — останавливает его Таррел и обращается ко мне: — Что ты успела узнать про матку колонии Жуков?

— Приношу извинения, командор Крейт, мои познания малы, — щеки начинают пылать. — Мы ещё не изучали Жуков по биологии рас.

— Тогда я тебя просвещу, — отвечает Таррел. — Матка Жуков называется синарх. Это их главный мозг. Централизующая сила, без которой колония становится бесполезной. Если убить синарха, связь между всеми Жуками разрывается. Они больше не могут координироваться, теряют способность «думать», соответственно, не размножаются. Фактически, без синарха это просто ходячие сгустки нервных клеток.

— То есть без синарха они… умирают? — уточняю я.

— Не сразу. — Он кивает. — Они доживают свою жизнь, правда в полном бездействии. Но найти синарха непросто. Чем он сильнее, тем дальше может распространять свою связь. Главная задача любого сражения с Жуками — локализовать и уничтожить синарха. Это гарантированная победа.

— И всё это связано с их ментальной сетью? — спрашиваю, чувствуя, как в груди нарастает напряжение.

— Именно, — отвечает он. — Сеть пронизывает каждую особь. Это делает их централизованными, эффективными и невероятно опасными.

— А вот здесь, — вступает в разговор Пэрис, — начинается самое интересное. Мелисса, твой мозг… уникален.

Я резко останавливаюсь. Таррел тоже оборачивается, но Пэрис продолжает, игнорируя мой удивлённый взгляд.

— В отличие от чистокровных ксорианцев, у тебя есть естественная защита. Человеческий мозг фильтрует информацию от Жуков. Это как встроенный барьер. Ты даже не осознаёшь, насколько это ценно. Чистокровные ксорианцы не могут выдержать прямого контакта — их ментальная сеть просто разрушается.

— Разрушается? — повторяю я, осознавая смысл его слов. — Вы хотите сказать, контакт с Жуками… убивает ксорианцев?

— Не мгновенно, — спокойно отвечает Таррел. — Но разрушение сети приводит к сильнейшим физическим и психическим травмам. Именно поэтому я был в ярости, когда ты полезла к Жуку без спроса.

Я оборачиваюсь к Пэрису, который стоит с абсолютно невозмутимым выражением лица.

— И вы мне ничего не сказали? — голос дрожит от злости. — Вы хотели посмотреть, что случится, верно?

— Я учёный, — Пэрис пожимает плечами, небрежно, почти равнодушно. — Исследования требуют риска. А ты — редчайший случай.

Гнев внутри вскипает разрушительной волной, заполняет все тело, аж пальцы пульсируют. К счастью, все обошлось. Но я ведь сама решила воздействовать на того Жука. Пэрис просто ничего не сказал и не препятствовал.

Больше никогда нельзя поддаваться на провокации Пэриса. Если я ещё раз явлюсь сюда, то только с Таррелом. Ему я могу доверять.

Мы подходим к отсеку с тридцать восьмым. За стеклом мерцает зеленоватый перламутр хитиновой брони. Тварь сидит, словно ожидая нашей команды. Я останавливаюсь перед стеклом, а сердце колотится где-то в горле.

— Готова? — голос Таррела звучит мягче, чем обычно.

— Да, — отвечаю твёрдо, хотя внутри всё дрожит.

Пэрис принимает выжидательную позу. Передо мной поблескивает укрепленное стекло камеры, за которым тридцать восьмой неподвижно сидит в углу. Я кладу ладони на гладкую поверхность и делаю глубокий вдох. В голове эхом отдаётся голос Таррела: «Будь осторожна». Сомкнув веки, я пытаюсь сосредоточиться.

Подключение происходит постепенно, как погружение в мутный океан. Вокруг всё зыбкое, неясное, словно я пробираюсь через вязкую темноту. Образы ускользают, мыслей нет — только некая бессвязная какофония. Я серфлю в этом потоке, стараясь выловить хоть что-то осмысленное, но всё напрасно.

Наконец я выныриваю из этой бездны, чувствуя себя совершенно вымотанной. Снимаю руки со стекла и едва удерживаюсь на ногах.

— Ну? — голос Пэриса звучит сдержанно, но в нём угадывается нотка любопытства.

— Ничего, — признаюсь, с трудом переводя дыхание. — Это был просто… хаос.

— Ты за полчаса ничего не нашла? — изумленно фыркает Пэрис и куда-то уходит.

Полчаса?! Мне казалось, прошло пару минут. Я остаюсь одна в коридоре. Таррела тоже нет.

Стоять тяжело. Приваливаюсь спиной к стеклу и оглядываюсь в поисках на что бы сесть. Закономерно не нахожу и просто сползаю на пол, складывая ноги по-турецки.

Вскоре появляется Таррел, подходит ко мне с мрачным видом и молча протягивает открытый кэн со спецпитом. Второй держит в руке. Сходил же сам…

У меня нет сил даже спасибо сказать, просто выпиваю первую баночку, и Таррел открывает вторую. Сам вкладывает её мне в руку и забирает первую.

Он смотрит на меня с беспокойством, но в его тяжелом взгляде сейчас явно видна забота.

— Была бы моя воля, — признаётся он тихо. — Я бы вышвырнул Пэриса вместе с его Жуками на другую станцию.

— Тогда зачем ты позволяешь этому продолжаться? — спрашиваю, отпивая из первого кэна. Приторно-сладкий вкус растекается теплом по телу.

— Исследования Жуков — директива сверху, наша орбитальная станция пригодна для этого, — говорит он отрывисто.

Не знаю, что чувствовать по этому поводу. Мама не раз говорила, что меня ждет великая судьба. Я думала, что она это просто так, подбодрить или для красного словца, но сейчас, чем больше я узнаю об этой станции, тем яснее мне видится, что все сложилось как нельзя лучше. Даже конфликт с Иридией случился кстати. Я оказалась в нужном месте, в нужное время. И все это — цепочка случайностей, которых могло и не произойти.

— Ну как тут наша единственная надежда? — раздается голос Пэриса. Он возвращается и несет что-то в руках.

— Надежда? — переспрашиваю я.

— Ну… С учетом того, что ты на этой станции единственная можешь то, что не может больше никто, да, я считаю тебя нашей надеждой на лучшее изучение Жуков, — быстро проговаривает он. — Только силенок у тебя кот наплакал. Поэтому…

— Нет! — выкрикивает Таррел вставая между мной и Пэрисом. Будто он уже понял, что именно придумал его исследователь.

— Командор Крейт, это шанс! — произносит Пэрис.

— Не смей даже думать об этом, Лоуренс! — Таррел явно не шутит и, кажется, готов физически врезать Пэрису.

— Что за шанс-то? — встреваю я, уже окрепнув, и поднимаюсь на ноги.

— Это тебя усилит… — отвечает Пэрис.

— Это тебя не касается, — одновременно с ним гремит Таррел.

А я замечаю у Пэриса в руках до боли знакомый чип.