Главная проблема ректора космической академии (СИ)

42.

— Я провожу тебя в изолятор, — слова Таррела звучат как ледяной приговор.

— Ты не можешь… — пытаюсь возразить, но не успеваю договорить.

Мир вокруг вдруг резко меняется. Или это моё восприятие?

Я не могу разжать губы. Руки прижимаются к телу, я не контролирую их. Ноги делают шаги к выходу из зала — и это не я даю им команду!

Я слышу собственное дыхание, но не могу его замедлить.

Я двигаюсь, но не могу сопротивляться!

Я заперта внутри собственного тела!

Боги… Это… Просто ужасно!

Таррел взял мое тело под контроль.

Вот, что чувствуют в таких случаях!

Паника вспыхивает внутри огромным костром. Я вижу, слышу, чувствую — но не управляю собой. Таррел ведёт мое тело к лифту, не глядя мне в лицо. Просто идет рядом.

В душе концентрированной кислотой разливается гнев. Ярость. Это бесчестно так со мной поступать! Мне хочется кричать:

— Остановись! Пусти меня! Чёрт возьми, это не ты должен решать, что мне делать!

Но тело продолжает двигаться. Идет. Плавно, ровно, без колебаний.

Я — пленница внутри самой себя.

Таррел заводит меня в лифт и нажимает кнопку А66. Лифт приходит в движение.

Я знаю, куда мы едем. Это на один уровень ниже допросных. Камеры заключения для провинившихся.

Я ненавижу Таррела всей душой. Он хладнокровно смотрит на меня, потом произносит охране — двум рослым ксорианцами в черной форме:

— Подготовьте камеру для курсанта Мэлтис.

Они сразу понимают, что я под контролем тела и даже не достают наручники.

Таррел заводит мое тело внутрь изоляционной каюты — пустая комната с койкой и встроенной в стену панелью питания. И дверь закрывается.

Он даже не стал прощаться. Не сказал ничего напоследок. Просто… бросил меня взаперти.

Тело возвращается ко мне сразу, как только захлопывается дверь.

Я падаю на кровать, захлёбываясь гневом. Как он мог? Как он посмел?!

Вскакиваю, стучу кулаком в дверь.

— Крейт! Скотина! Выпусти меня! — кричу я, но знаю, что это бесполезно.

Охранники не станут реагировать. За дверью гулкая тишина.

Сердце бешено колотится. Я злюсь на Таррела. Ненавижу его. Проклинаю! Он поступил со мной чересчур жестоко.

Основная часть меня считает, что он сделал подлость. Но есть небольшая, которая ставит это под сомнение.

Что, если он прав? Эта разлагающая мыслишка вспыхивает внутри и начинает разъедать мою решимость. Таррел всегда поступает логично. Редко совершает ошибки. Может, и сейчас он не ошибся? Может, он действительно нашел единственный способ защитить меня от самой себя?

Нет.

Нет!

Я права. Права я! Он неправ!

Я знаю, что делаю. Я нужна в этой войне. Если я боюсь, значит, нужно идти вперёд. Так говорил мой отец. Фальшивый отец! Плевать! Это стало моим девизом. Навстречу страху. Наперекор судьбе! Я сама создаю свою судьбу!

А Таррел… просто помеха.

Но, чёрт… Любимая помеха.

Я сжимаю голову руками. Меня разрывает от противоречивых эмоций. С одной стороны я его ненавижу, с другой — так же сильно люблю. Я хочу разбить что-то тяжелое о его голову с той же жадностью, с которой жажду поцеловать и прижаться к его телу.

Закрываю глаза. Надо успокоиться, но в голову лезут воспоминания. Как он смотрел на меня на тренировках, следы жара на моей коже от его прикосновений, последний поцелуй, который выбил воздух из лёгких, наполнив их небывалой легкостью.

Сладкая волна пробегает по телу.

Таррел. Его дыхание. Его тяжёлые руки на моей талии. Его голос — низкий, хриплый, горячий. Я провожу рукой по коже, вспоминая, мурашки, которые рассыпаются по телу от его касаний.

Проклятье… Я влюбилась в него по уши. Как девчонка. Сюжет под самую слезливую мелодраму, блин!

Время тянется медленно. В клетке так всегда, потому что нечем заняться. Я отсчитываю время по приемам пищи — это самый действенный способ. Вечером поступает первое питание — снова спецпит. Злит. Это все Таррел. Великодушно заботится обо мне, даже оставив взаперти.

Я успеваю ещё дважды получить питание до того, как происходит неслыханное.

Резкий вой сирены бьёт по ушам. Громкоговорители на уровне разрываются командными приказами:

— Прорыв на уровне А6!

— Курсанты первого, второго, третьего курсов — немедленная эвакуация!

— Курсанты четвертого курса в Арсенал! Мобилизация!

Я замираю.

Жуки? Первые мгновения мозг отказывается это воспринимать.

Но дверь открывается. На пороге стоят два охранника.

— Курсант Мэлтис, покиньте камеру! Срочная эвакуация!

Я подчиняюсь. Пока что. Меня ведут по коридорам. Я слышу лязг механизмов, грохот автоматических заслонок, тяжёлые шаги людей, бегущих в эвакуационные отсеки.

Охранники ведут меня к спасательным шлюпкам на этом уровне.

— Мобилизация личного состава! — снова звучит из громкоговорителя.

Они доводят меня до нужного отсека, указывают на инструкцию по использованию шлюпки и поспешно уходят. Система требует, чтобы они вооружились и отправились в бой. А я остаюсь одна.

Перед выбором.

Паника витает в воздухе. В узкие иллюминаторы под потолком я вижу, как от Академии массово отчаливают отдельные шлюпки, капсулы и эвакуационные шаттлы — на разных уровнях разное оснащение — но это похоже на массовый исход.

Я не готова бежать вместе с ними с поджатым хвостом.

Я не полезу в шлюпку.

Делаю шаг обратно.

Я не могу уйти. Я должна остаться. Я нужна там.

Сжимая кулаки, я разворачиваюсь и иду к лифту.