Главная проблема ректора космической академии (СИ)

46. (Таррел)

Мелисса лежит без движения.

Я не слышу ничего, кроме её дыхания. Оно прерывистое, слабое. Грудь едва вздымается. Под пальцами у неё на шее — пульс, слишком слабый, слишком редкий.

— Мелисса, живи! — вырывается с рыком.

Слышу, как кто-то делает неуверенный шаг. Кто-то шепчет:

— Это всё? Мы выиграли?

Выиграли? Нет! Мелисса выиграла нам эту битву! Она всех спасла.

Я резко поднимаю голову, оглядываюсь. Жуки стоят неподвижно. Она сделала это. Она смогла.

Но какой ценой?

Мелисса бледная, повязка мокрая от крови хоть выжимай, под ней на полу багровая лужа, и я не знаю, сколько у меня есть времени, чтобы её спасти.

— Командор? — кто-то произносит нерешительно.

Я беру её на руки и встаю, в груди пульсирует бессильная ярость. Я не могу бросить командование.

— Уничтожить всех, — выношу холодный приговор. — Добейте их холодным оружием.

Несколько секунд — тишина. Никто не двигается. Я их не виню, Путь Ксора порицает расправу над беспомощным противником.

Я вижу сомнение в глазах, вижу вопрос, но никто не осмеливается его задать.

— Это просто биомусор! — добавляю с нажимом. — Их тела отвязались от сети. Не тратьте плазму и не грейте воздух понапрасну. Ножи в руки и вперед!

Курсанты и охранники переглядываются, но делают то, что сказано. Я больше не смотрю на них. Несу Мелиссу в медицинскую палату. Понятия не имею, что делать, но просто не могу бездействовать.

Ты не умрёшь. Я этого не позволю.

Я пересекаю коридор, ведущий к той палате, в которой Пэрис уже лечил Мелиссу, и встречаю Селвариса, который возвращается в центральный зал вместе с нашим вивисектором. Два подлеца нашли друг друга.

Селварис первым замечает меня. Вскидывает брови, замирает. А потом выдаёт:

— Твоя полукровка…

Пэрис появляется из-за его плеча, осматривает меня, взгляд скользит к Мелиссе. В его глазах неожиданно вспыхивает удовлетворение.

— Она жива! Какая прелесть!

Я останавливаюсь перед ним.

— Если она умрёт, я тебя убью — цежу сквозь зубы. — И плевать, что потом будет.

Пэрис усмехается.

— Тогда в моих интересах поторопиться — выдает невозмутимо.

Мне так хочется врезать ему, что пальцы покалывает. Просто не в этот раз. Он не уйдет от возмездия.

— Чип сработал, как я понимаю? — добавляет он по пути в медицинскую палату.

— По ней не видно, сработал он или уничтожил её мозг! — рявкаю я.

— Тогда пойдемте проверять! — этому упырю все шуточки.

Я подхожу к той палате, где она лежала в коме. Мозг ловит отвратительное дежа вю, и в душу просачивается трагическое ощущение, что на этот раз не повезет. Пэрис останавливает меня и указывает на другую дверь.

— Эта палата для поддержания жизни, а нам нужно её спасать, — назидательно так, сука, говорит.

Я лишь рычу сквозь сжатые зубы. Этот мудила у меня доерничается.

Пэрис открывает дверь с другой стороны коридора.

— Это операционная, — поясняет, и я заношу Мелиссу туда.

— Ты же можешь залатать сосуды без инструментов! — внутри такая буря, что я с трудом удерживаюсь от крика. — Давай, поднапряги способности!

Пэрис без слов указывает на операционный стол — гладкий, поблескивающий матовым блеском отполированного металла.

— Я это сделаю, командор Крейт, — спокойно произносит Пэрис, — но при всем желании ментально я не смогу синтезировать в её теле необходимые гормоны и восполнить потерянную кровь.

Я стою над бледной мелиссой и вглядываюсь в её красивое лицо. Почему-то в груди растет тяжелое ощущение, что она таки своего добилась — уничтожила себя наконец.

Пока Пэрис ставит ей капельницу, я скольжу пальцами вдоль её шеи к затылку и отлепляю оба чипа. Бросаю их в блестящий металлический поддон, точно это извлеченные из тела пули

— Что вы сделали, командор Крейт? — раздражённо бросает Пэрис, теперь возясь с набором для переливания крови.

— Не знаю, какой из них какой, — отвечаю в тон. — Не хочу рисковать.

Пэрис недовольно фыркает, но не возражает. Лепит на Мелиссу датчики, и монитор рядом начинает пикать её слабым пульсом. Я не медик, но по показателям вижу, что она на волоске. И мозг ни при чем. Умирает её тело. От потери крови и физического истощения.

Снова Мелисса увита трубочками. В вену вливается кровь и какие-то препараты, Пэрис снимает пропитанные кровью ленты и сосредотачивается на ране.

Я ничего не говорю. Просто стою рядом и держу Мелиссу за прохладную руку.

Пэрис хмурится, затем техничным движением хватает инъекционный пистолет и, прислонив к бедру Мелиссы, жмет на спуск.

— Эпинефрин, — комментирует в ответ на мое удивленное лицо. — Сейчас займусь сосудами.

Внутри поднимается противоестественная волна благодарности, которой просто не могло и не должно было возникнуть к этому упырю, но, кажется, мой мозг безошибочно определяет единственного, кто может сейчас спасти Мелиссу.

Проходят минуты. Показатели на мониторе не меняются, будто действия Пэриса не имеют никакого эффекта.

Только бы она очнулась.

Только бы… Я готов молиться любым богам. Будь я религиозен, помолился бы.

Я ощущаю в воздухе ментальную энергию Пэриса. Он действительно заживляет руку Мелиссы. Только чувство, что все бестолку. Монитор не показывает положительной динамики. Пульс замедляется, показатели падают, хотя все медицинские манипуляции уже сделаны. У меня сердце обливается кровью от одной лишь мысли, что мы её теряем.

— Давай же, Мелисса! Ты должна жить! — произношу в пустоту, сжимая её пальцы. Они стали, кажется, ещё холоднее.

Смотрю на Пэриса, вижу, что он собрал концентрацию, он и правда старается, но, похоже, не преуспевает.

Мне хочется сказать себе, что он профессионал и знает, как надо, но я сам не верю в эту чушь. Что, если он её не спасет? Вдруг мы виделись последний раз там, в Жучьем аду?

От этих мыслей меня охватывает дрожь. Я должен что-то сделать! Должен помочь! Как бы я поступил, чтобы заштопать рану?