Грешный ангел

Глава 19

– Неделю спустя —

– Ну как я выгляжу? – взволнованно спрашивает Сара, стоя перед зеркалом.

Разглядываю её с восторгом и не могу налюбоваться. Для меня нет никого красивее сестры.

– Ты выглядишь потрясающе, – отвечаю без капли лести и обнимаю её сзади. – Не переживай. Уверена, они влюбятся в тебя так же сильно, как и Бруно.

Их отношения с парнем стремительно развиваются. Они постоянно на связи, и каждый вечер после работы Бруно приезжает к нам в гости, сидит с нами или же забирает Сару, и они проводят время вдвоём. Бруно очень заботлив, внимателен и романтичен. Он окутал Сару невероятной любовью. И это не могло не подкупить меня и родителей.

Недавно он решил познакомить наших родителей и забронировал на сегодняшний вечер столик в ресторане для этого случая. Маме с папой нравится то, как он уверен в себе и в своих желаниях. По нему видно, что он точно знает, чего хочет. В нём нет ребячества и глупых мужланских замашек. Они с Сарой идеально дополняют друг друга.

Вчера мы весь день гуляли с ней по торговому центру в поисках образов. Сара сказала, что Симон тоже приедет познакомиться с нашей семьёй, поэтому я решила присоединиться к сестре и обновить гардероб. В конечном итоге, Сара выбрала себе элегантную юбку и блузку в бежевых цветах, а я черную короткую юбку, топ и удлинённый пиджак.

Даже посмотрев на нас со стороны, можно сразу понять, насколько мы разные по темпераменту. И я часто злюсь на себя, что не могу быть похожей не неё. Ведь тогда у меня было бы намного меньше проблем в жизни. Сара бы никогда не попала в подобную моей ситуацию, потому что её голова всегда на плечах.

– Ты тоже очень хорошо выглядишь, – улыбается сестра и разглядывает нас обеих в зеркале. – Уверена, Симону понравится твой образ.

Так странно – я до сих пор заливаюсь краской, когда речь заходит о нём. Всё внутри меня вспыхивает при упоминании его имени, и я начинаю гореть. В самом приятном смысле этого слова.

После моего откровения перед ним мне стало легче дышать. Я будто избавилась от огромного камня, что сдавливал моё сердце.

«Обещаю, ты выйдешь замуж только по собственному желанию. За того, кто будет любить только тебя.» – его слова в тот день засели в самую душу и греют меня надеждой на спокойное будущее.

– Между вами что-то есть, не так ли? – с подозрением спрашивает Сара и вырывает меня из мыслей.

Я не рассказывала ей про проведенную с ним ночь. Сказала, что переночую у однокурсницы, чтобы не заводить её на новые нравоучения.

– Он пообещал, что придумает, как избавить меня от Филиппа, – отвечаю ей уклончиво.

– Ты рассказала ему правду? – удивляется искренне и разворачивается ко мне лицом. – Почему не говорила об этом раньше?

– Да, рассказала ему абсолютно всё.

– И даже про видео? – спрашивает тихо, боясь, что нас могут услышать родители.

– Даже про него…

– Как он отреагировал?

– Сам факт наличия такого видео его не удивил. Его привело в ярость то, что оно было снято без моего согласия, и что Филипп меня шантажирует. Знаешь, – я задумываюсь. – Мне кажется, он смотрит на отношения совсем не так, как многие кавказские парни.

– Почему тебе так кажется?

– Любой другой заклеймил бы меня шлюхой, считал бы позором всего женского рода. Симон же наоборот… он дарит мне потерянное мною чувство, будто я особенная. Всегда так нежен со мной. Даже когда злится… – я вспоминаю все сцены с того дня и расплываюсь в улыбке. – Достаточно коснуться его лица, и он смягчается.

Сара улыбается вместе со мной.

– Бруно такой же. Достаточно одного прикосновения и нежного слова, и он тут же прекращает злиться на меня.

– Тебе очень повезло с ним. А ему с тобой, – я тянусь в её объятия.

– Возможно, когда всё закончится с Филиппом, у вас сложится с Симоном. Раз ты говоришь, что у него современный взгляд на отношения.

Криво улыбаюсь её словам. Я не позволяю себе думать об этом. Запрещаю представлять нас в серьёзных отношениях, грезить о нём. Он никогда не давал мне никаких надежд. А я больше не хочу жить в розовых очках с несбыточными мечтами.

Мы не успеваем с ней договорить. В комнату входит мама и сообщает, что папа ждёт нас на улице в машине. Взглянув на себя в последний раз, мы надеваем каблуки и, взяв сумки, выходим из комнаты. Проходим в коридор и ждём, пока мама тоже обуется, как вдруг раздаётся звонок в дверь. Мама открывает её, и я вижу перед собой Филиппа. Всё внутри меня обрушается, словно после землетрясения.

Пару дней назад он приезжал к нам в гости с родителями. Но мне настолько претила их компания, что я притворилась больной, ушла в комнату и не выходила оттуда до самого их ухода. И вот сегодня он звонил мне несколько раз, но я игнорировала его. Не хотела портить себе настроение. А оно у меня портиться теперь только от одного его голоса.

И вот он стоит передо мной, и я готова взвыть от отчаяния. Я не хочу ни видеть, ни слышать этого человека. Хочу забыть о его существовании. Но из-за собственной глупости вынуждена терпеть.

Мама радостно его приветствует, я – более сдержанно, а Сара же демонстративно игнорирует его, ясно давая понять, как она к нему относится.

– Встретил дядь Симона во дворе. Он сказал, что вы едете в ресторан? – смотрит на меня остро и проходится по моему виду оценивающим взглядом.

– Да, Бруно решил познакомить нас со своей семьёй, – с искренней радостью продолжает говорить с ним мама.

Я вижу, как меняется его настроение. Он с трудом сдерживает себя перед ней.

– Вы на будете против, если я чуть позже сам привезу к вам Аврору? – спрашивает он с фальшивой улыбкой на губах, но я вижу этот волчий оскал.

Филипп проходит ко мне, обнимает и по-хозяйски целует в щёку. Каждое его движение резкое, грубое, неприятное.

– Соскучился очень. Вот появилось немного свободного времени, и хотел бы провести его с ней.

– Конечно, дорогой. Но ненадолго, – даёт ему добро мама.

Я смотрю на неё с обидой в сердце. Ну неужели она не замечает лицемерия этого человека? Неужели не видит разницу между Бруно и им? Почему Сара всегда видела его насквозь, а взрослые нет? От чего-то именно сейчас мне стало от этого больно.

Как только мама с сестрой уходят, оставив нас наедине, Филипп отбрасывает все маски и возвращает своё обличие.

– Это что за блядский наряд на тебе? – он подходит ближе, резким движением снимает с меня пиджак. – Для кого ты оголилась?

– Филипп, я оделась так, как одеваюсь всегда.

– Нет, ты одета, как настоящая блядь!

Он хватает меня за локоть и впивается пальцами в кожу. Не удержавшись от боли, взвываю и пытаюсь отцепить его руку. Но бесполезно.

– Нарядилась для братца Бруно?

Его вопрос повергает меня в дикий ужас. Перед глазами начинает мутнеть и становится страшно. Я понимаю, что ревность Филиппа не доведёт ни до чего хорошего. Я знаю, каким он бывает, когда ревнует, и это худшее, что может случиться со мной. Это не та ревность, которую испытывает Симон. Здесь не будет ни любви, ни страсти… одна лишь боль.

– О чём ты говоришь? Причём тут брат Бруно? – стараюсь делать вид, что ничего не понимаю, но голос начинает дрожать от страха.

– Причём тут он? – цедит он сквозь зубы и хватает второй рукой за талию, чтобы причинить ещё больше боли. – Думаешь, я не видел, как он на тебя смотрел в ресторане? А ты? Строила из себя недотрогу, опустив глазки в пол! Хочешь, я скину ему видео, покажу, какой блядью ты являешься на самом деле?

– Хватит, Филипп… – еле дышу, боюсь сказать лишнее слово.

– Или он знает? – отпустив мою руку, хватает за горло и вдавливает в него свои мерзкие пальцы. – Уже успел трахнуть тебя?

– Почему у тебя такой грязный язык? – я смотрю ему в глаза и искренне не понимаю, как могла столько времени быть рядом с таким человеком и любить его.

Одним предложением он умудрился опошлить самое светлое, что случалось со мной за последние годы – связь с Симоном.

– Ты не ответила ни на один мой вопрос! – его зрачки увеличиваются, он смотрит на меня каким-то нечеловеческим взглядом. – Ты что, сука, на самом деле трахалась с ним?

– Нет, Филипп. Я не спала с ним! – повышаю голос, надеясь, что до его сознания дойдут мои слова.

Он молчит, вновь оценивает меня своим гнусным взглядом.

– Ты никуда не поедешь сегодня! Позвонишь, скажешь, что хочешь провести время со мной! И останешься дома! Поняла меня?

– Нет, я тебя не поняла! – неожиданно прорезывается мой голос. – Сара всегда рядом со мной, на всех мероприятиях, куда бы не пригласила ваша семья. Значит, и я всегда буду рядом с ней.

– Ах ты ж манда такая! – он припечатывает меня к стене.

Я вскрикиваю от боли, так как в спину упирается угол картинной рамы. Филипп замечает это и вдавливает в неё сильнее, упиваясь моей болью.

– Всё-таки трахалась с ним! Тебе ведь плевать на Сару, просто хочешь к нему!

– Ты совсем с ума сошёл, Филипп! Отпусти меня, мне больно, – пытаюсь расцепить его руки на шее и оторваться от стены.

Он отпускает меня, и на доли секунд кажется, что мне повезло, и человек образумился. Но мне лишь показалось. Он начинает расстёгивать ширинку свободной рукой, а второй вновь хватает меня и вдавливает своим телом в стену. До сознания доходит, что он намеревается сделать, и я леденею.

– Не смей, Филипп. Умоляю, не смей… – мой голос срывается в отчаянном стоне.

Я не хочу его прикосновений и уж тем более проникновений. Он – чужой. Чужой для моего сердца, разума и тела.

– Моя вина, – раздвигают мне ноги, игнорируя моё сопротивление. – Давно тебя не трахал, вот и зачесалась пизда. Сейчас всё исправим.

– Это у твоей Раи, видимо, вечно что-то чешется, раз она бегает от мужа к тебе! Не нужно меня…

Я не успеваю закончить свою мысль. Он даёт мне пощёчину такой силы, что голову отбрасывает к плечу.

– Я тебе что говорил?! Что я тебе говорил?! Не смей называть её имени! – кричит он и начинает стягивать с меня трусы.

Я брыкаюсь и не даю ему этого сделать.

– Буду называть! Если и есть среди нас бляди, то это вы с ней!

Я хочу вырваться из его рук. Злость и ярость во мне начинают преобладать над страхом. Но мне не хватает сил, чтобы ему долго сопротивляться. Он бьёт меня в бок, чтобы ослабить, и я вскрикиваю от адской боли.

– Не смей меня трогать! Не смей! – кричу во всё горло. – Не смей, подонок!

Но ему плевать. Именно этого Филипп и хочет – моей уязвимости перед ним. Очевидно, она его возбуждает. Он закрывает мне рот и хочет войти в меня. Я кричу сквозь его ладонь. Вновь пытаюсь высвободиться из адского плена. Царапаю его, бью, но всё бесполезно. Мечтаю, чтобы кто-то вошёл сейчас в дом и увидел настоящее обличие этого человека. Но никто не приходит.

Я осталась один на один с монстром.

С глаз начинают течь слёзы. Я смотрю в его затуманенные, неживые глаза и единственная мысль и желание – умереть. Я молюсь, чтобы он не останавливался, и задушил меня. Мне чертовски плохо. Мою грудную клетку разрывает боль. Лучше бы он навсегда остался моей несбывшейся мечтой и никогда не замечал меня.

Но он стал мои сущим кошмаром. И я не готова больше ни дня быть с этим безжалостным животным.

Когда он заканчивает своё дело, спокойно отходит от меня, будто ничего не произошло. Демонстративно поднимает мой пиджак с пола и вытирается им. А я медленно сползаю на пол. Ложусь и закрываю лицо. Хочу как в детстве – спрятаться за ладонью, чтобы меня больше никто не видел.

Но он меня видит. Подходит ко мне, ставит ногу на бок, по которому пришёлся его удар и давит со всей силы, словно букашку. Я кусаю губы, лишь бы не издать никакого звука. Мечтаю, чтобы всё поскорее закончилось, и он ушёл.

– Следи за своим тупым языком, Аврора! И если я узнаю, что ты меня ослушалась и поехала в ресторан! Пеняй на себя!

Он плюёт на меня, разворачивается и уходит таким спокойным, размеренным шагом, будто не сделал ничего ужасного.

Как только дверь за ним захлопывается, я резко вскакиваю с места и бегу, чтобы закрыться на замок. Боюсь, что решит снова вернуться. Меня всю трясёт, я даже не могу разрыдаться. Я потеряла голос и, кажется, свою душу. Он только что окончательно меня растоптал.

Мой взгляд падает на зеркало. Ещё минут двадцать назад я видела в его отражении красивую девушку, которая предвкушала встречи с приятными людьми, а теперь передо мной стоит та, кто встретился лицом к лицу с самим дьяволом.