Империя предрассудков

Глава 3

Когда я вернулась в покои великой герцогини, та вновь не обратила на меня никакого внимания. И все же спустя несколько минут, когда я уже и не рассчитывала на какую-то реакцию, она, вздохнув, произнесла, глядя куда-то в пустоту:

– Я очень надеюсь, что сегодня я все же увижу свой обед. И мне не придется опять искать себе новую фрейлину.

Из ее уст это прозвучало будто угроза, и, вероятнее всего, это она и была. И мое пребывание во дворце сейчас зависело от того, как скоро Марии принесут ее суп.

Тем временем в комнате оставалось всего трое: я, Мария и Ольга. В этой компании мне было отнюдь не по себе. И хотя каждая из них была занята своим делом, я чувствовала, что в любой момент я могу оказаться лёгкой мишенью для насмешек или удобным объектом для выполнения таких приказов, от которых зависело моё пребывание во дворце. Несмотря на страх лишний раз пошевелиться и привлечь внимание герцогини, я все же нашла в себе смелость незаметно присесть на диван за спиной Марии.

Прошло минут десять, когда двери покоев герцогини распахнулись и две невысокие полные женщины внесли два полностью заставленных яствами подноса.

От запаха свежезапеченой утки и горячего, покрытого зеленью супа, я невольно облизнулась, глядя на заставленные тарелки. Голод давал о себе знать.

Но не прошло и несколько минут после того, как служанки накрыли герцогине обед, в комнату вошла Варвара. В руках она держала несколько увесистых талмудов, явно переплетённых на скорую руку, поскольку большинство листов неаккуратно выпирали из-под обложки.

– Варвара Федоровна, вы вовремя, – обратилась Мария к юной фрейлине, грациозно отпивая теплый бульон из фарфоровой посуды, – сегодня я буду приветствовать гостей на нашем балу, вы должны меня сопровождать, – распорядилась женщина.

– Как угодно, ваша Светлость, – мне показалось, что после ее слов Варвара резко приуныла, однако попыталась скрыть это за натянутой улыбкой.

Я же в душе ликовала. Пойти на бал сразу после переезда во дворец казалось мне немыслимым подарком. Мне неважно было, в каком статусе я прибуду туда, главное, что я воочию увижу свою самую большую мечту. Графы, герцоги, придворные богачи и другие сливки высшего общества. Блеск тысяч свечей, богато накрытый стол, буйство красок и сплетение теней от пышных дамских платьев. Все это заставляло меня трепетать в предвкушении грандиозного для меня события.

– Вот же ж, – недовольство присевшей рядом Варвары не заметить было невозможно. – Она же прекрасно знает, что сегодня у меня положенный день для отдыха, и на балу рядом с ней следует быть Ольге.

– Кажется, ее это не слишком волнует, – с грустью ответила я. – Что это? У тебя в руках, – я кивнула на две толстых стопки бумаг в руках девушки.

– Это то, чем нам придется заниматься сегодня до бала и на балу, – ответила она с горечью. Я же с непониманием продолжала смотреть на нее, и, заметив непонимание в моем взгляде, девушка продолжила. – Это список всех приглашенных на торжество гостей. Мы должны полностью его выучить, чтобы Мария ни в коем случае не выглядела так, словно она кого-то не знает. Но, конечно, она не будет заниматься зазубриванием гостевого списка, ведь для этого есть мы.

– Но как? – изумилась я, – ведь я даже не знаю, как они выглядят, там же нет их портретов, дабы мы могли их различать, – воскликнула я взволнованно.

– О, да. В этом то, вся и проблема. Там есть только приметы и черты каждого гостя. А портреты встречаются только у особо знатных приглашенных, таких, каких Мария и сама знает.

Я изумлённо смотрела на нее, не в силах поверить, что она это всерьез.

– Сколько всего гостей она ждёт? – мой голос дрожал, и я со страхом ожидала ее ответ.

– Двести тридцать два человека, – произнесла она, виновато глядя на меня.

Меня охватили смешанные чувства. С одной стороны, это был ужас. Страх того, что я не справлюсь, не сумею доказать Марии, что я не просто ещё одна фрейлина, которая пришла сюда за богатым мужем. И даже несмотря на то, что успешная женитьба была одним из моих планов, я не хотела, чтобы другие считали, что захомутать богатого дворянина – моя единственная цель.

С другой стороны, к страху примешалось отчаяние, потому что я прекрасно осознавала, что выучить всех гостей за несколько часов я попросту не сумею. А это, естественно, не сулит мне ничего хорошего. Что ж, я знала, что будет нелегко, и я должна была собрать все свои оставшиеся силы и начинать работать.

***

Прошло около четырех часов, в течение которых мы с Варварой, не отрываясь, изучали проклятые списки. Не скажу, что словесные описание сильно помогли мне воссоздать образ человека, которому они принадлежали, но кое-какие приметы я все же смогла запомнить.

В покоях тем временем стояла суматоха. Кроме Лизы и Ольги, нервно подбирающих Марии украшения для платья, здесь был также личный парикмахер герцогини, а также два французских кутюрье, споривших, чье платье она наденет на предстоящий выход. Кажется, женщину только забавлял вид кудахтающих модельеров, и она не спешила прерывать их спор.

Тем временем парикмахер практически закончил возводить очередной шедевр на длинных волосах герцогини. Оставалось только вплести несколько бордовых лент в высокий начёс, вокруг которого фонтаном возвышался грандиозный столб винтообразно уложенных кудрей. Кроме того, в самих локонах, загадочно поблескивая, таились десятки сапфиров, служивших украшением причёски.

– Это твой первый бал? – спросила у меня Варвара задумчиво, между делом с восхищением глядя на прическу Марии.

– О, да! И хотя я иначе представляла себе подготовку к нему, я все ещё не утратила надежду на то, что все пройдет хорошо.

– Поверь, Мария Павловна позаботится о том, чтобы все пошло с точностью да наоборот. А если не герцогиня, то ещё кто-нибудь.

– Думаю, нам не стоит так сильно беспокоиться. Мария ведь будет занята, и наверняка представится возможность отвлечься, – сказала я уверено. Но уверенность эта была лишь маской, за которой я отчаянно пыталась скрыть свою тревогу, которая никогда не покидала меня в такие ответственные часы.

– Ты же ещё ничего не знаешь о дворце, кроме того, что тебе наговорили в Институте. Поверь мне, здесь все совсем иначе. Вот, например, что ты слышала о балах? – продолжала расспрос фрейлина.

– Что они прекрасны! Что это высшая награда за проявленное упорство и лучшая возможность для поиска состоятельного мужа.

Варвара беззлобно ухмыльнулась:

– А что насчет правил этикета?

– Надо улыбаться, со всеми любезничать, держать себя скромно, танцевать грациозно и соблюдать приличия, – кратко ответила я, минуя ещё сотню различных правил общения и поведения.

– Это все? – она удивлённо подняла брови, а затем, не дождавшись, когда я отвечу, продолжила, – запомни: нельзя снимать перчатки, громко разговаривать, выказывать неуважение, забывать приветствовать гостей, браниться, конфликтовать или болтать без умолку. А еще ревновать своего партнера, отказывать кавалерам в танце без причины, слишком долго смотреть на Императора или кого-то из его семьи, танцевать с одним кавалером больше трёх танцев или танцевать все время с разными мужчинами, смотреть в пол и говорить банальности. Впрочем, все равно все забывают хотя бы об одном пункте и тогда... – она резко замолчала.

– Что тогда? Какие последствия будут, если я случайно засмотрюсь на цесаревича? – с усмешкой я задала, казалось бы, такой простой вопрос.

– Все будут обсуждать твои промахи и ошибки, неохотно приглашать на балы, посмеиваться. Но худшим будет, если ты попадешь в немилость Марии Павловны. Уж она то позаботиться о том, чтобы ты поскорее покинула дворец. Сама или по «случайному» стечению обстоятельств.

В комнате вдруг стало тише, и мы ненадолго замолчали, чтобы не привлекать внимание герцогини. Мария определилась с нарядом, выбрав бледно-розовое платье, каждый слой которого завершал ряд бордовых кружев, сочетающихся с лентами в волосах.

Лизе и Ольге было дано около часа, чтобы переодеться к балу, и они, вновь вернувшись в покои герцогини, ехидно поглядывали на нас, напоминая о том, что мы до сих пор не готовы.

– Неужели косой взгляд в сторону цесаревича может обернуться столькими проблемами? – продолжила я беседу, стараясь не думать о времени.

– Смотря на кого из них ты посмотришь, и кто это увидит, – усмехнулась Варвара. Я хотела уточнить, что она имела в виду, но нас прервал голос Марии:

– Ступайте к себе, мне нужно переодеться, ваше присутствие меня отвлекает.

Молча мы кивнули в знак согласия и спустя секунду были за дверью. Никогда я ещё не ощущала такого гнетущего и непонятного чувства подавленности. При этом мне не переставало казаться, что я в чем-то виновата перед ней. Хотелось во всем услужить ей, понравиться, даже несмотря на ее высокомерие по отношению к нам. Нет, это было не уважение, это был всего лишь страх потерять то, что я обрела.

Пока мы шли вниз по лестнице и петляли по закрученным коридорам, я размышляла, какое платье мне надеть.

Платья незамужним можно надевать только светлых тонов: бежевые, розовые, белые. Впрочем, выбор у меня был не такой уж и большой. Три платья, одно из которых и так было на мне. Два же других были единственными нарядами за всю мою жизнь, их я прежде считала произведениями искусства. Однако увидев наряды Ольги и Лизы, я уже начинала сомневаться, что такие фасоны ещё в моде.

Мы оказались на развилке фрейлинских коридоров, когда наткнулись на мадам Анмут.

– Анна Георгиевна, подождите. Мне нужно с вами поговорить, —произнесла она строго, выходя из темноты. – Варвара Федоровна, вы можете идти.

Когда мы остались наедине с гофмейстериной она, оглядев меня с ног до головы, наконец, спросила:

– Я слышала, сегодня у вас первый выход. Надеюсь, вы осведомлены о правилах приличия? – в ее голосе не было злобы, но и теплоты я тоже не уловила. Я молча кивнула.

– На балу ни на минуту не забывайте, что выражение лица должно быть веселым и любезным, – она особенно сделала акцент на слове «любезным», наверное, после моего не самого доброжелательного приветствия, – унылое или злое лицо на балу – просто недопустимо. Это равносильно оскорблению его Императорского Величества. Если вдруг вы прибыли на бал с опозданием, сначала нужно приветствовать хозяев вечера, а лишь затем заводить разговоры со знакомыми. Но, поскольку вы здесь впервые, лучше вам держаться Её Светлости Марии Павловны.

Я кивала и поддакивала ей в знак согласия, хотя знала эти правила наизусть уже не один год. А она все продолжала читать невероятно неуместную в данный момент лекцию:

– Ни дамы, ни кавалеры во время бала перчаток не снимают, и ни в коем случае нельзя танцевать без перчаток.

Она все говорила, а я никак не могла придумать, как намекнуть ей, что я уже не на шутку опаздываю. И тогда её советы мне точно пригодятся.

– Что же ещё я забыла вам сказать? – мадам Анмут смотрела то на меня, но переводила взгляд в пустоту, словно ожидая, что нужные мысли придут оттуда.

Не знаю, сколько прошло времени, пока я совершенно отрешённо стояла с гофмейстериной в пустынном коридоре, не в силах перечить или перебивать ее монотонную речь, но вдруг я услышала знакомый скрип дальней двери коридора, и из комнаты, переодетая в скромное бальное платье, вышла Варвара. Прическа у нее осталась прежней, разве что несколько прядей она убрала с лица в небольшие парадные пучки. Она подошла к нам и остановилась:

– Прошу прощения, – извинилась она, кланяясь мадам Анмут, – но нам уже пора спускаться. Не думаю, что герцогиня будет довольна нашим опозданием.

Мадам Анмут кивнула.

– В таком случае идите, не смею больше вас задерживать, – она резко оборвала свою речь, а меня тут же пронзил укол обиды.

– Но я ведь не успела даже переодеться!

– У нас нет времени. Бал уже начался, – девушка заметно нервничала. Хотя я заметила, что нервозность не покидала Варвару на протяжении всего дня.

– Мне нужно пять минут, – умоляла я, – пожалуйста, я не могу идти без платья, без перчаток.

– Только, умоляю, быстрее, – поддавшись моим уговорам, согласилась девушка.

Времени для благодарностей уже не было, и я бегом бросилась в свою комнату, позабыв обо всех правилах поведения.

Оказавшись в своих огромных покоях, я первым делом кинулась лихорадочно искать шелковые перчатки. Часы на стене предательски тикали, не давая забыть, что время – мой главный враг. Я впопыхах старалась отыскать их среди раскиданных по кровати вещам, которые я так и не успела убрать утром.

– Где же они? – нервно повторяла я шепотом.

В первом чемодане их не оказалось. Тем временем, гора книг и нижних юбок на полу уже была знатная. Второй чемодан также оказался пуст. В том момент даже моя единственная пара бальных платьев больше напоминала скомканные половые тряпки. Я же, вероятно, была подобна крысе на городской помойке. Все было без толку.

Руки начинали дрожать, и в голове закрадывались неприятные подозрения, что перчаток у меня и вовсе нет.

Я ринулась к шкафу, искренне надеясь на то, что, возможно, их подготовили специально к моему приезду или оставили после отъезда прошлой фрейлины. За дубовыми дверями гардероба действительно красовалось несколько разноцветных платьев. Я судорожно скидывала каждое из их с вешалки, в поисках того, что могло находиться под ними. Но никак перчаток там не было. Полки и выдвижные ящики в гардеробной вообще оказались пустыми.

Такая маленькая, казалось бы, вовсе незначительная потеря, никчёмные перчатки, но они стали последней каплей терпения на сегодня. Я не могла больше сдерживать себя, хотелось безудержно и громко зарыдать. Неприятный ком в горле достиг носоглотки, превращаясь в крики и всхлипы. Я готова была рвать и метать все вокруг. Я злилась на себя, за то, что забыла такую личную и важную вещь в Институте, ненавидела Марию, которая дала мне так мало времени. Ненавидела все вокруг и проклинала этот день за то, что испортил мои планы. Бросив остававшиеся в руках платья на пол, я села на них, мечтая уже никогда не выходить из этих покоев.

За ненавистью пришло чувство бессилия. От пола и стен веяло холодом. За окном завывал ветер. И казалось, проходя сквозь окна, он пронизывает меня изнутри.

«Соберись, ты! – вдруг услышала я свой внутренний голос, – ради чего ты пришла сюда? Чтобы валяться в слезах на полу? Встала и пошла на бал, иначе ты не пробудешь здесь даже до рассвета».

Вставать не хотелось, особенно после осознания того, что я уже даже переодеться не успею. Не говоря уже о моем красном и опухшем лице.

«Если ты не выйдешь, то свой первый бал ты уже никогда не посетишь», – диктовала мне моя рассудительная часть мозга. И мне нравились эти указания.

Неизвестно откуда во мне ещё были силы и желание что-то делать, и я решительно встала с холодного пола. Отряхнула старое доброе, хоть и невзрачное, платье. Убрала выбивающиеся из косы волосы, и даже выпустила вперед несколько кудрявых прядей, чтобы это выглядело менее повседневно.

«К черту все! Даже если меня выгонят, я хотя бы узнаю, как выглядят эти ваши пресловутые балы», – решила я и вышла из комнаты.