Избранница Хозяина холмов - 2

Глава 11

После стремительного возвращения в комнату я больше ничего не могла сделать, даже шевельнуться толком. Настолько меня вымотала тесная близость сначала с Ингюсом. А затем — со Всадником, который словно бы наполнял меня чернотой, просачиваясь в каждую пору кожи. Я только попросила слуг принести мне воду для умывания, а Лелию — помочь мне переодеться. Кажется, даже мои руки весили по пуду каждая.

Осталось только лечь спать.

Кажется, ещё было очень рано, когда за дверью комнаты послышался шум. Топот, голоса. Среди них возмущённо-взволнованный лепет Лелии. Похоже, она пыталась кого-то остановить, но этот кто-то не собирался её слушать.

В тот же миг мне захотелось, чтобы это всё исчезло. Оказаться бы снова в лодке с Атайром — но не на короткое время рассвета, а дольше. Может быть, даже навсегда. Не слышать всего этого, грубой ругани, с которой сюда прорывалась, кажется, стража. А я соображала слишком вяло после тяжёлого сна, чтобы испугаться или даже разразиться гневом. Почти бездумно я встала и натянула поверх сорочки плотный халат. Всё тело било мелким ознобом, хоть от камина, лишь недавно потухшего, ещё исходило тепло, а за окном было безветренно. Но по ногам всё равно дунуло, когда дверь резко распахнулась. В спальню ввалились не стражники, как я опасалась. Моя охрана всё ещё пыталась остановить реущихся в покои, мужчин. Но тех было гораздо больше, потому даже непонятно, как так они не снесли двери с петель.

— Ваше величество! — Один из моих стражников всё же проскочил вперёд и загородил меня собой.

За ним удалось прорваться второму. Они ещё не вынули оружие из ножен, но уже держались за рукояти.

— что происходит? — постаралась спросить я как можно спокойнее. — Какое право вы имеете врываться ко мне в покои в такой час? Да и вообще врываться?

— Думаю, я имею право, — послышался за спинами самоуверенный прямо-таки до дрожи голос.

Я запахнула халат чуть плотнее и затянула пояс. Ещё не хватало, чтобы Тавиш разглядывал меня со своей обычной презрительной плотоядностью. Герцог прошёл мимо своих людей, что заполонили мою спальню от стены до стены, и остановился напротив.

— Что вам опять от меня нужно? За то время, что мы не виделись, вы придумали новые оскорбления? — Я вскинула подбородок, стараясь смотреть на высоченного рузльца с наибольшей надменностью. — Кажется, вы забыли о моём предупреждении. Я казню вас за подстрекательства к мятежу. И за попыьтки узурпировать трон.

Старший Мак Набин только хмыкнул.

— С этим придётся повременить, ваше величество. Потому что с сегодняшнего дня вы будете оставаться в этой комнате и не станете отлучаться никуда отсюда. Пока главы кланов не прибудут на совет. — Он помолчал, внимательно разглядывая моё лицо.

А оно, похоже, вообще ничего не могло отображать, потому как просто онемело. Все мышцы застыли — и чудо, что я могла хотя бы моргать.

— Основания? Кто дал вам такое право?

— Я сам. Исключительно из соображений безопасности Глиннхайна и Сеоха в частности. — Тавиш принялся обходить меня сбоку, словно оценивал то, что ещё не успел оценить.

— И чего вдруг посреди ночи вы озаботились безопасностью аж целого Глиннхайна? — Я повернула к нему голову. — И чем я этой безопасности могу угрожать?

— Тем, что вы можете оказаться ведьмой. Что вы постоянно отлучаетесь по неизвестным делам. Проводите неведомо какие ритуалы. Ваш муж пропал. И как бы вы ни пытались уверить нас, что не имеете к этому никакого отношения, я не могу вам верить. Потому вы останетесь под стражей, ваше величество. А решать вашу судьбу будет Совет.

Я криво усмехнулась. Почему-то сейчас его слова показались мне настолько наивными, насколько наивными вообще могут быть убеждения взрослого мужчины, который утешает себя тем, что имеет надо мной какую-то власть. После того, что я пережила, что видела, его уверенность выглядела смешной. Но раз ему удобно так думать — пусть думает.

Показное смирение будет только на пользу. Он хотя бы на время оставит меня в покое.

Но кому то из стражи, видно, всё таки удалось доложить о том, что происходит, моему отцу. Потому что снаружи снова стало, шумно, но теперь до слуха доносились обрывки фраз на вархасском. Люди Тавиша тотчас насторожились, кто-то повернулся к входу в спальню, другие вышли в приёмную часть покоев.

И вскоре внутрь вошёл отец. Таким разъярённым я его ещё никогда не видела Белки его глаз гневно сверкали, на чуть впалых щеках ходили желваки.

— В конце концов, что вы о себе возомнили, герцог? — сразу напал он на Тавиша. — Заключать под стражу королеву?

— выйдите, советник. Предлагаю вам поговорить в спокойной обстановке. Вашу дочь под стражу никто не заключал. Я всего, лишь посчитал, что для её блага и блага всего вархасского посольства полезнее будет установить над ней чуть более строгий надзор. Раз уж вы, как отец, не можете это обеспечить, — голос Тавиша Мак Набина стал удивительно мягким.

Отец недоуменно глянул на меня. Я едва заметно кивнула, пытаясь его успокоить.

— Ваши объяснения обычно меня не убеждают, — уже более ровно проворчал отец, явно озадаченный моей невозмутимостью.

— Вы же не хотите проливать кровь по такому случаю, советник? Её величеству совершенно ничего не угрожает. Если и она, и вы будете вести себя благоразумно.

Тавиш прошёл обратно к моему отцу и осторожно тронул его за локоть. Тот вздохнул ещё раз и сделал знак вархассцам отступить. Они нехотя попятились, бряцая оружием и тихо переговариваясь. Похоже, пощекотать бока руэльцам им всё же до сих пор хотелось. С самого дня прибытия посольства в Глиннхайн.

Скоро меня оставили одну. Если это можно было так назвать. Лелия была рядом — хотя бы её от меня не оторвали, и так можно выло узнавать, что творится в Сеохе, пока я нахожусь в своего рода заточении. Пришлось на время притихнуть, чтобы бдительность стражи, да и самого Тавиша, слегка притупилась.

Еду мне приносили в комнату, даже предлагали прогуляться по саду. Под наблюдением людей Тавиша, разумеется. Да и вообще показалось, что многие в Сеохе довольно охотно поддержали его. Я пыталась встретиться с Ребекой, но мне не позволили, объяснив это тем, что старший Мак Набин пока не видит для этого необходимости. Думается, как и для встреч с Харелтом, которого тоже ко мне не подпускали. Впрочем, это и неудивительно.

Хорошо, что его вовсе не отправили в темницы, как моего помощника и довольно опасного для планов Тавиша человека. Но друиды в Глиннхайне имели свой особый статус. Обидеть их — значит обидеть Старых богов. И для того, чтобы заточить одного, из них, особенно верховного, нужны гораздо более серьёзные обвинения, чем сопровождение королевы к святилищам и проведение ритуалов, на которые он и так имел право.

Но я опасалась, что руки Тавиша однажды дотянутся и до него. Самхейн приближался, потому времени у меня оставалось всё меньше. Терпения — тоже. Приходилось буквально одёргивать себя, чтобы не предпринять никаких поспешных шагов.

НО мне, к счастью, удалось передать Харелту весточку с предупреждением о том, что завтра ранним утром нам придётся, возможно, бежать из Сесха. Хотелось верить, что это обернётся для меня чем-то хорошим, а не очередными неприятностями. Я так и не смогла рассказать друиду о том, что видела на теле Ингюса. Но, сидя в комнате одна, перенесла всё на бумагу. Все знаки, рисунки, какие сумела вспомнить.

А затем, ночью, когда все, кроме моей стражи, отправились спать, я начала одеваться, готовясь в дорогу. Можно было бы попытаться провернуть всё, не выходя из покоев. Но я давно уже убедилась, что путь из святилища всегда вернее. Словно там меня окружает особая энергия.

Я не знала, сколько мне понадобится времени, чтобы закончить это невероятно сложное, опасное и непредсказуемое дело —раздобыть меч Нуаду. И не предполагала даже, как долго придётся скрываться после того, как Тавиш узнает о моём побеге. Но позволять ему держать меня взаперти до самого Самхейна? Не дождется!

— Утром тебе как можно дольше нужно не пускать в комнату хоть кого-то, кто захочет меня видеть, — тихо предупредила я Лелию перед сном. — Говори, что я сплю, засиделась ночью за книгой. Подложи под одеяло что-то, чтобы хоть при коротком взгляде казалось, что это я лежу.

Помощница кивала, глядя на меня с такой невыносимой тревогой в глазах, что и мне становилось не по себе.

— А что, если герцоги меня решит посадить в темницу? За ложь.

— Скажи, что это я всё придумала. Аты сама не знала. Что этоя всё подстроила и сбежала. Ты не можешь меня удерживать.

И Тавиш это понимает.

— А если нет?

— У тебя всегда есть выбор. — Я пожала плечами. — А вот я по-другому не могу поступить. Просто не могу.

Лелия опустила голову, покачала ею, перебирая в пальцах конец пояска.

— Если бы я могла пойти с вами...

В её голосе мне послышались знакомые нотки обращённой неведомо к кому мольбы. И надежды, которая, несмотря ни на что, так пока и не погасла.

— Ты не представляешь себе, насколько Ингюс непростой и.. страшный человек, — сказала я как есть.

Потому что нетрудно догадаться, о ком Лелия сейчас подумала. И, только подтвердив мои предположения, помощница вскинула на меня быстрый взгляд.

— Я знаю. Иначе не случилось бы всё, что случилось. Многое из этого. Всё верно.

Я подошла к Лелии и обняла её. А затем отпустила, чтобы её не было в комнате в тот миг, когда и меня здесь не станет. Я не знала, удастся ли мне задуманное. Да, я контролировала свои умения уже гораздо лучше, чем раньше. Но всё равно было боязно, что в нужный момент не сумею совладать с тем, что порой плохо понимала.

Я попыталась отрешиться от всего, что сейчас окружало меня, и сосредоточиться на образе Харелта — всегда спокойного и уверенного. Кажется, он ещё ни разу не повысил на меня голос, ни разу не вышел из себя даже в самые трудные моменты.

Медленно подошла к двери, что вела из спальни в гостиную часть покоев, открыла её и с облегчением увидела вместо привычной комнаты схваченный окрепчавшим морозом лес. Прошла дальше, потирая ладони, что сразу начали зябнуть от лёгкого промозглого ветра, и вновь призвала образ Харелта.

Где-то затрещало, зашуршало — и через мгновение навстречу мне вывалился припорошенный снегом медведь. Он встал поодаль, принюхиваясь ко мне, а затем начал неспешно приближаться. И хоть я понимала, что это Харелт, а всё равно от вида огромного зверя, под лапами которого проминалась земля, становилось не по себе. Особенно в такой заледеневшей тишине.

Медведь остановился на вытянутую руку от меня. Я ещё миг сомневалась, но всё же опустила ладонь ему на голову — и первый раз ощутила, какой густой и слегка жёсткий у него мех.

— Здравствуй, — проговорила слегка осипшим от холодного воздуха голосом.

Меня качнуло вперёд, словно кто-то выдернул из-под ног пол, а затем я словно печаталась в стену. Не удержала равновесие и рухнула на колени, но опора подо мной оказалась на удивление тёплой.

— У вас получилось, ваше величество, - густой голос Харелта прозвучал над головой.

Друид совершенно невозмутимо подхватил меня под локоть и поставил на ноги.

Я отряхнулась. Даже как-то неловко появляться в доме Харелта так своеобразно — почти на четвереньках.

— Вы сможете завтра вывести нас из замка? — сразу перешла я к делу.

С каждым днём всё явственнее ощущалось, как уходит время. Лишний миг промедления казался невосполнимой потерей.

— Я давно уже предупредил всех, что в преддверии Самхейна мне нужно будет часто выезжать из Сеоха. Потому. — Харелт провёл меня к камину. — Я смогу вывести, но со мной будет стража.

— Как стража?! — выдохнула. — Нам нельзя стражу.

— Тавиш следит и за мной тоже, — развёл друид руками. — Чудо, что я хотя бы смог подготовиться к отъезду. И что повозка стоит у моего дома. Потому вы сможете забраться туда незаметно заранее. Или попытаться пройти дорогами Сида до святилища.

Нет, на такое я не способна. Всё таки мне нужен ориентир, энергия которого станет целью в конце пути. Это только Ингюс, кажется, может исчезать и появляться там, где хочет и когда хочет.

— Хорошо. — Я попыталась успокоиться. — Пока у нас есть время, нам нужно поговорить.

И достала из поясной сумочки свёрнутые листки бумаги, на которых были нарисованы лично мной все те знаки, которые я успела разглядеть на теле Ингюса. Харелт опустился за стол и взял их из моих рук один за другим.

— Вы так хорошо всё запомнили?

И я даже не нашлась, что на это ответить. Стало даже немного стыдно за то, что мне пришлось делать, чтобы рассмотреть хотя бы это. И что было бы, не появись мой Всадник!

— Я надеюсь, что запомнила верно, — пришлось отговариваться размытой фразой.

Харелт поворачивал листки так и эдак. Водил пальцами вдоль рядов символов, которые казались мне всё более непонятными, чем больше я их разглядывала. И то, как хмурились брови друида, как его лицо становилось всё более озадаченным, мне вовсе не нравилось. Неужели всё настолько плохо? Или просто я всё напутала и потому он не может ничего, разобрать?

— Вы заметили что-нибудь необычное? Ну, кроме этих знаков, конечно. — Харелт наконец поднял на меня взгляд, отложив листки в сторону.

— У него был шрам, — сразу ответила я. — На боку. И там рисунок был нарушен, а рун почти не видно. Я даже ничего не смогла разобрать.

Друид откинулся на спинку кресла, о чём-то размышляя. Сощурился, глядя перед собой, хмыкнул, покачал головой, словно в этот миг в его голове толкалось множество самых разных предположений — одно другого безумнее.

— Он фомор, — наконец выдал Харелт. — Это совершенно точно. Эти знаки не смог бы нанести на его тело ни один жрец домнитов. Им такие знания недоступны.

— Просто фомор? Но почему в Нижнем мире он ворон?

— Нет, не просто фомор, — возразил Харелт. — Кто-то из высших. Самых сильных. Их раньше было много. Во времена владычества Домну. Но многие погибли. И этот шрам. Он не даёт ему раскрыться полностью. Думаю, поэтому ему нужна ваша помощь, чтобы перемещаться по Нижнему миру.

— Но и мне без него не обойтись. — Я вздохнула.

— Кроме того, чтобы тоже забрать меч Нуаду, я не вижу причин Ингюсу рваться в фоморский замок.

— И что же мне делать? Если он захочет его забрать?

— Не отдавать. — Харелт пожал плечами, словно то, о чём он говорил, было невероятно простым делом. — Вы же смогли ранить его. Вы даже можете противостоять Охоте, если того пожелаете. Всё это опасно, я понимаю. И вы можете отказаться.

— Но тогда я, возможно, потеряю мужа окончательно. Потеряю трон Глиннхайна. да там, может, и жизнь. Потому что ложиться под сына Тавиша я не собираюсь.

— Значит, выбор очевиден. — Харелт протянул руку и осторожно коснулся моей щеки ладонью. — Не думал, что когда-то, скажу это, — он усмехнулся, — но, кажется, кроме как на вас, нам больше не на кого надеяться. Тавиш уничтожит всех, кто может оспорить его право сесть на трон — рано или поздно. Если Атайр не вернётся.

— Я давно сделала выбор, фиос. Просто мне страшно.

— Перед началом всегда страшно, — друид улыбнулся. — Я постараюсь поддержать вас столько, сколько могу. А пока прилягте, отдохните до утра. Мы уедем с рассветом.

Но мне не удалось поспать спокойно. Едва удавалось погрузиться в дремоту, как я вздрагивала и прислушивалась: не появились ли ещё люди Тавиша в доме Харелта. Но было тихо. Друид, оставив мне постель, сам дремал в огромном, застеленном шкурой медведя кресле. Его, кажется, ничего не беспокоило. А может, он просто не хотел ещё больше пугать меня.

Наверное, только перед самой зарёй я наконец заснула чуть крепче. Но тут пришло время вставать. Хорошо, что мне ещё придётся полежать в повозке, потому что после перемещений по Сиду и всех треволнений шевелиться я могла только с трудом.

Харелт помог мне забраться в небольшую кибитку, годную только для того, чтобы перевозить вещи, загородил место моего, укрытия какими-то мешками и парой пустых бочек.

— Вряд ли они станут проверять, — проговорил, закончив. — Но лучше не рисковать.

Сам сел на козлы — и мы тронулись.

Сердце, которое от волнения колотилось так быстро, кажется, резко перестало биться, когда мы приблизились к воротам Сеоха. Стражники только лениво поинтересовались, куда и зачем Харелт едет, как будто не знали. Кто-то и правда заглянул в кибитку — благо ему хватило только осмотреться, чтобы пропустить её дальше. За нами увязались двое стражников, сопровождения — судя по ворчанию, без особой охоты. По дороге они даже рассуждали о том, что не слишком-то рады власти Тавиша, если вспомнить, как хорошо он успел в своё время макнуть кланы в кровь.

И отчего-то этот тихий разговор стражников грел мне душу. Значит, не всё потеряно. Просто старшего Мак Набина опасаются, к нему жмутся, лишь потому он выглядит самым сильным претендентом на трон. А я.. Я появилась в Глиннхайне всего-то пару месяцев назад.

Мне даже захотелось выглянуть из кибитки и посмотреть в глаза нашим сопровождающим. Отвезут ли они меня обратно в Сеох или позволят дальше продолжить путь открыто, а там просто умолчат о том, что видели?

НО я не стала ставить всё под угрозу только ради желания убедиться в том, что хоть что-то значу для руэльцев. Их милость, кажется, слишком изменчива.

— Здесь вам нужно остаться, — наконец скомандовал Харелт стражникам, когда повозка после долгого спуска остановилась.

— Дальше я сам.

— Нам сказано сопровождать, — недовольно буркнул один.

— Боги не одобрят того, с какими помыслами вы пришли в священное место. Останьтесь на берегу. Разведите огонь, отдохните. Я вернусь к вечеру.

Стражники, конечно, поворчали, но без особой злости. Скоро мы скрылись с их глаз, остановились снова у самой воды, и лишь тогда Харелт помог мне выйти. Всё необходимое мы погрузили в лодку. Те, что ещё были привязаны у берега, друид отвязал и веслом оттолкнул прочь, чтобы задержать тех, кто пожелает при случае отправиться следом за нами. Мы отчалили. На душе наконец полегчало. Теперь Тавишу гораздо сложнее будет нас достать, пусть он даже очень скоро обнаружит моё исчезновение.

На острове было невероятно ветрено, особенно когда мы вышли из лесочка, что стеной рос вдоль берега. Поднялись на возвышенность, и от пронизывающих порывов перестал спасать даже плотный шерстяной плащ с меховой оторочкой.

А вот в Священной роще оказалось упоительно спокойно и почти что тепло. Особенно когда Харелт развёл огонь у подножия камней.

— Придётся подождать, — проговорил он, сосредоточенно доставая из разных сумок всё, что было ему нужно для того, чтобы подготовиться.

Я тоже постаралась сосредоточиться на своих ощущениях. Теперь мне не давали покоя сомнения, что после того, как всадник едва не убил Ингюса, тот вообще захочет иметь со мной дело. Возможно, просто пожелает меня проучить, наказать, молчанием, потянет время, чтобы не дать мне шанса вернуть Атайра до Самхейна.

— Я готов, — прозвучавший в почти полной тишине голос Харелта заставил вздрогнуть.

Я поёжилась и кивнула. Остановилась у жертвенного камня, на котором уже стояли подношения Богам. Каждый раз казалось, что переходы через грань даются мне всё легче и легче. Но на этот раз было совсем нелегко. Словно своими тревогами и сомнениями я выстроила дополнительный барьер.

Поначалу, уже оказавшись в Сиде, и вовсе потеряла Харелта из вида. Долго ждала, когда же ко мне выйдет медведь, думала вернуться, но он наконец появился — и дальше мы двинулись вместе. Через другую грань — в Нижний мир. Чем дальше уходили, тем всё более промозгло становилось вокруг. Снег посыпал так густо, словно мы вдруг попали в буран. Или Нижний мир просто не хотел нас принимать. Хотел прогнать, уничтожить ещё на пути туда, где меня ждало самое важное.

Я постоянно озиралась, силясь разглядеть среди ветвей или в рваных проблесках неба силуэт ворона. Но проклятущий Ингюс, похоже, вновь на меня в обиде. Что ж.. про запасу меня давно созрел другой план, который был гораздо более опасным. И трудным, но иного выхода я всё равно не видела.

— Похоже, он не придёт, — проговорила, потирая нещадно замёрзшие руки, когда мы с Харелтом приблизились к озеру-отражению Сгатхана.

— Мы ещё можем повернуть назад.

— Я слишком долго шла к этому, чтобы сейчас повернуть назад.

Я вдохнула влажно-морозный озёрный воздух, зная, что та, кого я жду, уже знает о моём появлении. Время тянулось, капало, тяжёлыми подтаявшими ошмётками снега с ветвей. Харелт стоял рядом, дышал паром и спокойно вглядывался в туманную мглу, что текла над водой, словно река.

Где-то вдалеке мне послышалось знакомое карканье. Только послышалось или всё же?. Я обернулась — и в тот же миг из леса к берегу вылетел ворон. Сделал круг над нашими головами, словно хотел ещё потомить, и затем только опустился мне на протянутую руку.

Он молчал, вертя головой по сторонам, посверкивая круглыми глазами. Я даже засомневалась в какой-то миг, что это он.

Может, просто ворон? Или что-то в нём изменилось после встречи со Всадником?

— Ты можешь возвращаться в святилище, друид, — наконец проговорил Ингюс. — Тебе дальше дороги нет.

— Тебе тоже, — качнул медведь косматой головой.

— Разница между нами в том, что я прохожу туда, куда мне нужно. Так или иначе. Но не бойся. Я не причиню вреда королеве.

— Если ты причинишь ей вред, Всадник сотрёт тебя в порошок, — усмехнулся друид, пока оставаясь на месте, несмотря на всё явственное недовольство Ингюса.

Но как только из тумана показались размытые силуэты лодок, он медленно развернулся и пошёл обратно — вверх по пригорку.

Мне пришлось удержаться от того, чтобы не обернуться. Оставаться один на один с Ингюсом, а уж тем более с тем, что ждало меня дальше, было томительно и жутковато. В такой-то неподвижной тишине, за которой, кажется, вообще ничего нет. Только этот клочок земли и воды, которые видно из-за изменчивого и густого, словно облака, тумана.

— Я готова пойти с тобой, — проговорила я, показалось, очень громко, когда головная лодка приблизилась к берегу.

ЕЩЁ не видно было Ту, с кем говорю, но её присутствие ощущалось холодом по коже — очень ясно. Словно она принесла с собой ледяной порыв ветра.

— В прошлый раз ты привела с собой беду, — проговорила мать, подходя к носу чёрной ладьи. остановилась и взялась за штевень, вырезанный в форме какого-то зубастого чудовища — такого же одноглазого, как любой из фоморов. Если приглядеться, можно было бы увидеть обозначенные очертания его единственной руки и одной ноги.

— Вы принесли бед для рода Мак Набинов гораздо больше, — начала было я, но спохватилась. — Вы привели его к краху. И мне не за что больше держаться там. Я хочу узнать, каково оно. Я хочу узнать отца. Я должна знать, кто он.

Мать нахмурилась — так незнакомо, если вспомнить, что во все наши встречи здесь она улыбалась и лаской уговаривала меня пойти с ней. Сейчас же она как будто и правда была оскорблена. Она казалась выше, сумрачнее, словно исказилась в выпуклом отражении. Но Ингюс молчал и ждал — вместе со мной. Потому и я старалась не показать смятения, что всё больше разрасталось внутри.

— Кто это? — Мать кивнула на ворона.

— это мой сопровождающий, спокойно ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал достаточно твёрдо. — Мой друг, если хочешь знать. С ним мне спокойнее.

Ингюс тихо хмыкнул в моей голове, прекрасно зная, что я лгу. Что никакой он мне не друг, но вынужденный союзник, от которого я ждала удара в спину не меньше, чем от женщины с лицом моей матери, что так подозрительно сейчас на меня смотрела.

И она вдруг сошла на берег. Гордо и вместе с тем легко, даже подол не намочила в тёмных водах озера. Она коротко махнула рукой своим спутникам, чтобы те оставались на месте, и подошла. Чуть наклонилась вперёд, разглядывая ворона, и показалось, что сейчас приподнимет ему каждое перо.

— Друид?

— Да, но из домнитов. — Я кивнула, надеясь, что это хоть в чём-то убедит её.

Она хмыкнула, а затем вдруг схватила меня за подбородок неожиданно жёсткими и холодными пальцами. Дёрнула вверх, заставляя напрячься до ломоты в шее. Кажется, руки матери когда-то были совсем другими. Тёплыми, заботливыми, мягкими.

Они ласкали, а не требовали, дарили покой, а не заставляли сжаться от страха.

Она нависла надо мной, словно согнутая ветром ветка, и колючий холодок пробежал под затылком от её отрешённо-неприветливого взгляда:

— Хорошо, — наконец сказала она, отпуская меня. — Пусть будет с тобой. Но я не могу обещать ему возвращение. Как не могу обещать того, что он останется

мы с Ингюсом переглянулись.

— Не бойся, — бросил он. — Главное нам — добраться до замка.

Я вздрогнула, когда меня подхватили под локти двое из сопровождавших мать фоморов. Узловатые пальцы единственных рук впились в мышцы до самых костей. Меня поддёрнули и пересадили в лодку. Гребцы подняли вёсла — и ладья легко, отчалила, с каждым всплеском, толчком погружаясь в туман всё глубже.

Я села на свободную скамью — лицом вперёд, с болезненным трепетом ожидая, когда же из мглы покажется сам замок короля Балора. Но озеро казалось бесконечным. Фоморы всё гребли и гребли, а плотная дымка всё никак не желала рассеиваться. Неужели мать решила погубить меня так? Прямо здесь. Кто знает? Но, если придётся, я готова была побороться за жизнь.

Мать всё так же стояла у носа и, кажется, нарочно старалась ко мне не поворачиваться, оставляя лишь созерцать её прямую спину, укрытую широким плащом, что шлейфом стелился по дну лодки.

ВСЁ это выглядело странным и пугающим сном. Вряд ли такое я вообще могла себе вообразить, когда жила в Вархассии. Что буду плыть через туман в мире, о существовании которого знала только по обрывкам почти забытых в южных землях легенд .

Но вот сквозь белёсое молоко тумана проступил наконец огромный, давящий со всех сторон силуэт замка. Издалека он казался гораздо более скромным, а сейчас вырастал как будто сразу из воды, только чудом умещаясь на небольшом кусочке суши. Широкие причалы пустовали; на дороге, что вела вверх, к воротам замка, не виделось ни единой повозки или путника.

— Ты сама этого захотела, — напомнила мать, прежде чем я спустилась на берег. — Надеюсь, ты понимаешь, что будет дальше?

— Понимаю. Я много над этим думала.

Ворон молча сидел у меня на предплечье. Казалось, его-то совсем ничего не волнует.

— Мне бы оглядеться, но пока я взлетать не буду, — пояснил он. — Лучше не привлекать к себе лишнего внимания. Пусть считают меня чучелом.

Он тихо усмехнулся. Но озираться по сторонам не прекратил. Он исподволь приглядывался к каждому из Фоморов, что сейчас сопровождали нас вверх — к мосту замка. Будто знал их лично. Может, оно и так, только вот те не могли распознать в нём, возможно, давнего соратника. Или даже предводителя. О том сам Харелт не смог рассказать мне точно.

Мать шествовала впереди, не оборачиваясь, не говоря ни слова. И мне всё чаще казалось, что я её совсем не знаю. Наверное, Нижний мир так её изменил. Может, и меня он изменит, если по неосторожности я всё же задержусь здесь. Какие трудности могут ждать меня в обиталище Балора и его подручных, я даже представить не могла. Я никогда не заходила так далеко.

Казалось, отсюда и правда нет возврата.

Стража глядела на нас с верхотуры надвратной башни. Ворота натужно открылись — лишь настолько, чтобы хватило пройти, не нагибаясь, — и грохнули за спиной, вгрызаясь зубьями решётки в разбитую землю. Теперь всё. Перенестись обратно без меча Нуаду я не смогу. Преграда озера не позволит. Да и все, кто мог бы меня позвать, провести невидимыми тропами, далеко.

— Я рядом, — буркнул Ингюс, словно почувствовал мои сомнения.

— это не утешает, — ответила я.

А внутри замка, на широком дворе, кипела похожая на обычную, человеческую, жизнь. Я даже представить себе не могла, что, может быть и так. Фоморы, что жили здесь, уже не походили на тех бездумных чудовищ, что по приказу кидались на противника.

Уроливые, скрюченные, почти лишённые волос на голове и теле. Эти же выглядели почти обычно. У них были и руки, и ноги. Но лица всё же оставались неуловимо искажёнными.

— Они находятся под магией Балора, — тихо пояснил Ингпюс. — Потому и выглядят так. Выйдут за пределы замка — и станут такими, какими ты привыкла их видеть.

— Они почти как люди.

— Когда-то они были людьми. И верни их в Саогх Даонна ( человеческий мир — прим. автора), они станугими — не отличишь.

Но сейчас их сил не хватает на это. Только король сохраняет иллюзию их нормальности.

Несколько стражей, что шли рядом, подозрительно скосили на нас глаза. Пришлось прервать разговор — пусть он и был мысленным и, кажется, недоступным всем вокруг. Кто знает этих фоморов, на что они способны. На что способна моя мать.

Миновав закованный в камень двор, мы наконец вошли в темноватый, пахнущий чем-то затхлым замок. Слуги засуетились вокруг: кто спросить, как прошёл путь, кто — восхититься тем, какая невероятно прекрасная девушка сюда прибыла. Кто-то, просто молча зыркал, выслушивал поручения от хозяйки и уходил. Готовить комнату для меня и обед — на ещё одну персону. На ворона, кажется, никто и внимания не обращал. Наверное, ворон здесь не такая уж редкая птица. Пожалуй, этому миру он подходил лучше всего.

— Я велела проводить вас в отдельные покои, — ровно проговорила мать, когда мы поднялись на один из ярусов огромного, тёмного замка. Кажется, здесь почти не было окон. Стены напоминали беспросветный монолит с редкими бойницами. В этой же части, что, кажется, находилась с противоположной стороны от главных ворот, света было гораздо больше. Даже в коридорах почти в каждом держателе стояло по факелу.

— И чего же мне теперь ждать? Ты познакомишь меня с отцом? — Оставаться одной здесь не слишком-то хотелось.

Вряд ли на первых порах нас оставят 6ез присмотра, но в окружении фоморов, которые смотрели на меня ничуть не приветливее, чем в своё время руэльцы, становилось совсем не по себе. Я совершенно не знала, что здесь и где находится, куда: вообще идти в поисках меча. Оставалось только верить, что Ингюс и правда покажет.

— Я познакомлю, — плавно кивнула мать. — Главное, что ты здесь. А дальше мы решим, как нам быть.

— Я знаю, зачем нужна вам.

— Думаю, это даже к лучшему. Значит, твоё решение и правда осознанное.

Она вновь, как бывало когда-то, погладила меня по щеке. И мне стоило больших усилий не отстраниться. Глядя в её глаза, я пыталась вспомнить, такой ли она была. Или всё это морок, наведённый Балором.

Бросив последний пытливый взгляд на ворона-Ингюса, мать пошла прочь, оставив нас на попечение двух молчаливых служанок.

Кажется, им запретили разговаривать со мной. Но зато велели слушать и смотреть, потому что они никак не желали уйти из комнаты и позволить мне хотя бы поговорить с Ингюсом спокойно. Тот лишь изредка обращался ко мне через мысли — это тоже требовало немалых усилий. Но долго поддерживать такую связь не получалось ни у меня, ни у него.

— Вас велено переодеть к обеду, — наконец заговорила со мной одна из фоморок.

Почти обычная на вид, молодая, черноволосая, но совсем не миловидная. Переодень её в мужскую одежду, так от юноши и не отличишь совсем, до того она казалась крупной и сильной. Гораздо выше меня ростом, с крепкими руками и коротковатыми, ногами.

— Что же, есть во что переодеться? — не удержалась от любопытства.

Да, моё дорожное, совсем простое платье вряд ли подходило для обеда у короля.

Кем бы Балор ни был, а он правитель этого мира.

— Да, — кивнула служанка. — Вас давно здесь ждали.

— Мы потеряли много времени, — заметил Ингюс, наблюдая за мной. — Если бы ты раньше послушала меня, то меч уже был бы у нас.

Я только покосилась на него, не желая вступать в пререкания. Ворон сидел на изножье массивной кровати и только иногда поворачивал голову. Служанки не обращали на него совсем никакого внимания.

Одна принесла из огромного платяного шкафа платье — серо-голубого цвета, с роскошной вышивкой серебром по всему подолу, оторочкой мехом по вороту и коротким шлейфом. Передо мной разложили чистую сорочку, чулки, принесли тонкие кожаные туфли.

— С удовольствием посмотрю, как вы переодеваетесь, ваше величество, — с усмешкой проговорил ворон.

— Может, ты прогуляешься? — выдавила я злую мысль, стараясь не выдать себя перед хлопочущими вокруг фоморками.

— Нет, — протянул Инпос. — Это я не пропущу.

Пришлось всё то время, что девушки помогали мне переодеться, старательно поворачиваться к Ингюсу самыми безобидными сторонами.

Но он, явно издеваясь, то и дело перелетал с одного место на другое, чтобы видеть всё. Я не слышала его мыслей, но ощущала его напряжение, которое передавалось мне короткими тянущими вспышками по всему телу. Он разглядывал меня совершенно нагло, без стеснения, и, похоже, ему нравилось увиденное.

В комнате словно бы становилось влажно, как от пара. Благо миг, когда Ингюс мог разглядеть самое откровенное, был коротким. Я постаралась запрыгнуть в сорочку как можно быстрее. Лёгкое разочарование ворона пробежало по спине холодом. Всё замерло, некоторое время я не ощущала ничего лишнего, никакого внимания.

— Вы прекрасны, — выдал он, когда меня наконец облачили в тяжёлое платье и принялись убирать волосы в причёску. — Я хотел бы продолжить то, что мы не закончили в прошлый раз, моя королева. Вы до сих пор мне многое должны.

_— Помолчи!

Лучше не думать об этом! А ещё о том, как Атайр к тому отнесётся, если узнает. Кажется, тогда Ингюсу точно не сносить головы. Да и мне вряд ли придётся сладко. Его прошлое спокойствие вовсе ни о чём не говорит.

Но, к счастью, закончив с моими сборами на обед, служанки наконец ушли, перед тем спросив, не нужно ли мне чего. Я выпроводила их и тяжело опустилась в кресло с высоченной спинкой, очертаниями похожей на башню с конической крышей.

Ингюос тут же перелетел на подлокотник.

— Вам нужно встретиться с Балором и выслушать, что он скажет, — деловито начал он. — Конечно же, у него на вас есть свои планы. Но насколько они жестокие...

— Что значит жестокие? — Я повернулась к ворону, чувствуя, как у меня мгновенно начали холодеть ступни. А ведь я уже почти привыкла к постоянной прохладе этого замка, от которой не спасал даже разожжённый в огромном камине огонь.

— Он может пожелать сделать вас своей женой. Вместо Ребеки.

— Как то слишком много для меня одной тех, кто желает взять меня в жёны.

Я опустила на Ингюса укоризненный взгляд.

— Что же поделать, раз вы родились такой. Притягательной и могущественной. — Он помолчал, поглядывая на меня чёрным глазом. — Многие хотят заполучить вас или извлечь из связи с вами некую выгоду. А самая крепкая связь между мужчиной и женщиной зарождается именно в момент близости, — добавил совершенно невозмутимо. — Кровь — самая мощная сила, которая способна дать многое. В ней вся жизнь. И её потоки могут менять ход событий.

— Я понимаю, — раздраженно бросила я. — Всё понимаю, но оттого это не кажется мне менее мерзким.

Подумать только! Чтобы ещё и Балор пожелал, чтобы я стала его женой. Я не могла не задуматься об этом хотя бы раз —после всего, на что намекала мне мать. А вдруг именно он мой отец? Если это вообще правда, а не способ лишить меня душевного равновесия.

— Вы не станете его женой, — сомнительно успокоил меня Ингюс. — Я не позволю. Мы найдём меч, и тогда Балор уже ничего не сможет сделать.

— Но сделаешь ты, так?

Иначе зачем ему так упорно помогать мне добраться до меча?

— Что я могу с крыльями вместо рук? — показалось, чуть лукаво ответил ворон. — Здесь я всецело завишу от вас. Вы можете ощипать меня и сварить в супе, если пожелаете. Но для того, чтобы помочь вам, я должен обрести человеческий облик.

К этому всё и шло.

— Как? Возвращать кому-то истинный облик я не умею.

— Вы уверены? Вы же заглядывали под капюшон Всадника, верно?

Да, я просто хотела увидеть лицо своего мужа, по которому тосковала всё сильнее с каждым днём. Теперь уже и вспомнить, было сложно те времена, когда не желала даже встречаться с ним. Когда мы отталкивали друг друга. Но когда я оказалась оторвана от него, у меня появилось время осмыслить всё ещё раз.

— Значит, ты утверждаешь, что и тебя я смогу здесь обратить человеком? — Я встала и прошлась до узкого окна, в которое выло видно только небольшой кусочек озера и леса по берегу.

— Думаю, да, — после короткого мига задумчивого молчания ответил Ингюс. — Но чтобы узнать наверняка, нужно попробовать. Думаю, эту истину вы уяснили одной из первых.

— Ты для меня безопаснее в облике ворона.

— Тоже верно, — нехотя согласился он. — Но тогда для вас я смогу стать только лишь проводником. А не помощником.

— Я подумаю. Возможно, я сумею справиться сама.

И нам не позволили побыть наедине слишком долго. Я не могла понять за плотной пеленой облаков, что почти постоянно закрывала небо Нижнего мира, какое сейчас время дня. Ровная хмарь не менялась здесь, кажется, с утра до заката. Может, и ночи здесь тоже не было — только бесконечный серый сумрак.

И лишь когда служанки вернулись, чтобы проводить меня на обед, я догадалась, что миновал полдень.