Избранница Хозяина холмов - 2

Глава 18

— Атайр! — голос посреди тишины сна заставил вздрогнуть. — Атайр, ты слышишь меня?

Он опустил взгляд на свои руки, отмечая, что внезапно принял облик Всадника, а затем вгляделся в даль, откуда доносился призыв. Нет, это точно сон, но такой явственный, натуральный, будто вновь пришлось оказаться в Сиде. Атайр пошёл вперёд, туда, где ощущал знакомое тёплое присутствие, желанную душу, к которой стремилась его собственная. Каждый день, каждое мгновение, что уносило его всё дальше от дома.

— Тави? — спросил он, уже угадывая среди тумана очертания стройной женской фигурки. — Что ты здесь делаешь? Зачем ты пришла? Рядом со мной может быть опасно!

— Теперь везде опасно.

Она протянула руки ему навстречу. Он взял их в свои, стянутые грубой, обшитой стальными пластинами кожей перчаток. Нежные пальчики жены показались полупрозрачными. Да и вся она скорее походила на мираж. Верно, чтобы перенестись к нему полностью, Тави не хватало сил. Или расстояние между ними было слишком большим.

Она не всесильна, но это и хорошо. Так в ней оставалось больше человеческого и меньше от тех, кому она приходилось родственной кровью.

— ЧГО случилось? — Атайр отеёл от сияющего в дымчатом свете лица жены серебристые локоны.

— На Сеох напали. Уален Мак Наби, — произнесла она, накрывая его ладони своими. — Сейчас здесь идёт сражение. Я не знаю пока, кто одерживает верх. Но мой отец говорит, что защитники замка.

Атайр отшатнулся, заозирался бездумно, словно хотел отыскать путь, которым ему немедленно можно было бы попасть домой. Будь он с Охотой, это не составило бы труда. Но он теперь один — здесь, в пустынном междумирье, где и будет находиться часть его, пока не придёт срок присоединиться к остальным всадникам.

— Где ты? Ты в безопасности? Где Ребека?

— Я спрятала её в застенных ходах, в тайной части подземелья, — торопливо пояснила Таги.

Слава старым Богам, не зря Атайр решил открыть ей очередной секрет замка перед отъездом! Словно чувствовал какой-то частью души, что это может пригодиться.

— Я вернусь. Так скоро, как смогу, Тави. Если можешь, беги из Сеоха. Если станет слишком опасно — просто уходи. Если тебя не станет, всё остальное потеряет смысл.

— Хорошо, я буду осторожна. Просто... хотела тебя предупредить. Уален Мак Набин не даст своих людей тебе в войско. Не стоит его ждать. Если вдруг ты рассчитывал на его помощь...

Образ Тави вдруг задрожал, поплыл, истончаясь, становясь всё прозрачнее. Она обернулась, будто увидела кого-то за своей спиной, а затем качнулась назад. Неуёмный вихрь уносил её прочь, словно сорванный с ветки листок, и колотил в спину.

— Тави. — Атайр попытался удержать её рядом с собой хоть лишнее мгновение, но она становилась всё дальше и дальше, пока совсем не пропала из вида.

Он вздрогнул и проснулся. Сел на своей лежанке, унимая сбитое дыхание. В шатре было промозгло, ветер то и дело прорывался в щель полога и мёл по земле мелкие снежинки.

Это была последняя длительная остановка перед долгим переходом до Таламха. Разведчики вернулись утром, доложили, что крепость ещё держится, внутри неё почти не осталось мирных людей. Едва не все припасы вывезены, и воины обороняются вполсилы. Берегут жизни. Они готовы оставить замок по первому приказу короля. Атайр не собирался кормить джинарийцев в стенах своих городов. Потому ещё загодя отправил гонцов с велением уходить. Оставаться надлежало только тем, кто способен сражаться. Кто готов до поры создавать видимость того, что в Таламхе кто-то есть, а на самом же деле — заманить противника в ловушку голодных стен, где только крысы, верно, ещё найдут что поесть.

Если король Кранман сочтёт нужным оставить укрепление за собой, его рано или поздно ждёт голод. А если Атайр сумеет добраться до святилища Таламха, то оттуда обратится к духам, чтобы призвать их на помощь.

Уже в пути его догнали вести о том, что, оказывается, немало джинарийских и аранских кораблей разбилось о скалы в штормовом море у берегов Руэльских островов. Жаль только, Зх-ушге не сумел уничтожить их все. Да и то говорили, что лишь руэльцы на борту спасли те суда. Они помогали неприятелю, но они были родной кровью здешних мест, потому морской дух их не тронул.

— Всё хорошо, ваше величество? — окликнул Атайра оруженосец, что ещё миг назад спал у дальней стены, укрывшись ворохом шкур. — Вам что-нибудь нужно?

Он поёжился и, сонно хмурясь, огляделся в холодном полумраке. И всё же джинарийцы безумны, раз решили напасть зимой. Здешний холод для них наверняка страшное мучение. Раз даже у руэльцев порой кости ломит от промозглости. Здесь часто выпадает снег, а затем тает, оставляя навесы и пологи сырыми. А ночью вновь ударяет мороз, дует ледяной ветер — так, что плащи за спинами воинов встают колом.

— На Сеох напали, — ответил Атайр без утайки.

Мальчишка озадаченно хлюпнул носом, завертел головой, будто не поверил.

— И что же теперь будет? Мы что же, возвращаемся?

— Нет. Просто нам всем теперь придётся помнить, что вернуться нужно как можно быстрее.

Атайр стал, встряхивая шерстяной плащ на плечах. Выглянул в тихий лагерь: многие спали вповалку у костров.

Другим повезло больше — они укрылись в палатках. Но любой руэльский воин был готов к таким испытаниям.

Небо ещё было тёмным. Но по особому его оттенку, глубокому, отчётливо синеватому, уже становилось понятно, что скоро начнёт светать. Дозорные, издалека больше похожие на огромные снежные валы, зашевелились на своих местах. Заморгали, вытягивая шеи и разминая затёкшие от неподвижности руки и ноги.

— Ваше величество. — Кто-то встал, уже готовый слушать приказы.

Этим утром все собирались сниматься с места и выходить в путь.

— Всем подъём! Всех глав кланов — ко мне в шатёр. Дожидаться Узлена Мак Набина нет смысла. Он не придёт.

У него возникли другие важные дела.

Атайр снова скрылся за пологом и принялся одеваться. Тело постоянно пробирал озноб. По крыше шатра зашуршал тяжёлый мокрый снег. Собирать укрытия будет тяжело и холодно. Скоро в лагере поднялся бодрый гвалт и шум. С новой силой разожгли костры — хотя бы снега растопить и оттаять из наледи полозья обозных саней, которые немало вмёрзли в наст.

Вестям из Сеоха главы ожидаемо оказались не рады. Кто-то предложил даже отделить часть войска и отправить обратно в замок, чтобы поддержать тех, кто сейчас оборонял его.

— это бессмысленно, — возразил вдруг Тавиш Мак Набин. — Если Узлен одержит верх, спасти защитников мы всё равно не успеем. Такие схватки внутри замка длятся недолго. Может быть, она и вовсе уже закончилась. Вы бы узнали о том, ваше величество. Раз у вас с супругой особая связь.

Он, прищурившись, посмотрел на Атайра.

— Я смоту поговорить с ней, только когда она того захочет. Я не имею таких способностей, как у неё.

— Удивительно осознавать, что королева в чём-то сильнее короля. — Герцог криво усмехнулся.

— Если вы снова начнёте любимую песню о том, что она ведьма, я прямо на этом столе отрублю вам голову, —пригрозил Атайр. — Ваше войско всё равно останется при мне. Но я не желаю, чтобы всё закончилось этим.

Потому что мне, похоже, так или иначе придётся потерять одного старшего родича. Когда вернусь.

— Если его не казнят раньше те, кто защищает Сеох, — заметил кто-то из глав.

— Как только мы остановим джинарийцев у стен Таламха, я сразу отправлю людей в Сеох. Вперёд основных сил.

— Если нам не придётся идти дальше, — мрачно буркнул Тавиш.

Похоже, мысль о том, что его младший брат может погибнуть по собственной глупости, немало его расстраивала. Впрочем, его сожаления могли быть отражением его вины: своей покровительственностью и давлением он сам привёл Узлена к тому, что тот сделал.

Обсудив вести с Сеоха, главы вернулись к своим людям, а когда сборы закончились, войско вновь вышло в путь.

До Таламха оставалось не так долго. Разведчики, высланные вперёд утром, после полудня вернулись и доложили, что заметили следы в лесу: похоже, кто-то со стороны джинарийцев пытался узнать, чисты ли подступы к крепости со всех сторон.

Позже тех разведчиков удалось отловить, их даже не стали брать в плен — оставили мёртвые тела в снегу.

Только так стоит поступать с предателями. Ведь они были не джинарийцами, а руэльцами с островов. Теми, кто перешёл на сторону захватчиков и теперь использовал свои знания о здешних местах против своих же сородичей.

ЕЩЁ почти сутки пришлось потратить, чтобы добраться до крепости через заледенелые снега и сырой ветер, что доносил дыхание моря. Встали в стороне, между двумя горбами холмов: если неприятель решит напасть, отбиваться будет легче. Окрестности даже разведывать не пришлось. огромный лагерь джинарийского войска выло видно издалека — неподалёку от стен Таламха, что дымил остатками потушенных пожаров. Но вокруг было тихо. Воины спали вповалку. Южные загорелые лица их было плохо видно в темноте. Зато аранские бледные рожи светились в ней, точно снег.

Атайр опасался, что войско разделится, если Кранман решит напасть сразу с нескольких сторон. Но, похоже, он не желал оставаться на неприятельских землях с меньшими силами. Все они шли вперёд. О том говорил просто, чудовищных размеров лагерь захватчиков.

— Напасть бы, — сокрушённо вздыхали главы кланов. — Как раз когда спят. Да кто сражается в такой кромешной тьме?

— Да и наши устали от долгого перехода.

Но умиротворённый вид спящих джинарийцев был обманчив. Вокруг лагеря сновало немало дозорных, а в окрестностях — разведчиков, которых и приходилось ловить, чтобы раньше времени не донесли о прибытии руэльцев своему королю. Ночь выдалась неспокойной.

И когда предрассветная мгла ещё была особенно плотной, Атайр в сопровождении нескольких воинов и самых знатных глав кланов — тех, что первыми прибыли на Совет, — отправился к святилищу неподалёку от Таламха.

Вокруг было пустынно, тихо, только ветер шелестел над покрытой настом заснеженной долиной. Скоро вошли в голый лес, и там Атайр по сугробам, что порой доходили до середины голени, провёл спутников до круга камней, что скрывался в нём уже много лет. Наверное, он был древнее самой крепости.

— И что мы здесь найдём? — тихо поинтересовался Рауд Коил. — Кажется, здесь уже давно не бывало ни одного друида.

— Вы ошибаетесь. — Атайр прошёл вдоль камней, у подножия которых виднелись следы чуть протаявших кострищ. Скорей всего, друиды были здесь перед тем, как джинарийцы добрались до Таламха, когда донеслись вести о скором нападении. Возможно, они тоже просили защиты у духов или Богов. И то, что крепость ещё стояла, а те, кто был внутри, даже в меньшинстве ещё могли обороняться, говорило о том, что некая сила поддерживала защитников. Или хотя бы посылала им удачу.

Атайр взял ворох веток, что лежал почти сухой в укрытии под камнями, развёл огонь и замер, глядя вверх, в тёмное небо в тугой пелене облаков. Что сказать, если не так давно он сам виделся с теми, кого считают Богами?

Если сам был за той гранью, когда уже не понимаешь, какому миру ты принадлежишь.

Он пытался донести свои мысли до Нуаду, который сейчас наверняка обо всём знал, и рукоять его меча, зажатая в пальцах, как будто ощутимо нагрелась.

Главы кланов прошли по краю святилища, оставляя на жертвеннике захваченные из лагеря дары, подготовленные нарочно для этого случая. И Атайр порой слышал, как они произносят имя богини войны, прося её о милости и благословении.

И вдруг стало слишком тихо даже в этом пустынном лесу. Ни шевеления, ни шагов, ни бормотания. Даже шелеста ветра между замёрзшими деревьями не стало слышно. Атайр огляделся: никого кругом. А пламя костра вдруг стало зеленоватым, потускнело, припало к земле, почти не давая света.

— Пусть Старые Боги хранят вашу душу, ваше величество, — звенящий льдом голос раздался из темноты за границей каменного круга. — И душу вашей жены. Я скучаю по ней. Жаль только, не могу увидеть. Ведь теперь я накрепко связан с вами

— Так посмотри в мои глаза. И, может, увидишь в них её отражение.

Атайр прошёл дальше, мимо костра, уже различая впереди почти бесформенную фигуру. Только силуэт укрытого плащом человека.

— это печально, — ответила тень. — Я не хочу видеть её в ваших глазах. Впрочем, сейчас это уже неважно. Для мужчины, воина есть много других дел кроме того, чтобы вспоминать женщину. Верно? Так предлагаю сегодня повеселиться.

Мужчина отступил. И в тот же миг сумрачное наваждение закончилось. Разбилось на осколки далёким гулом рога.

— Проклятье! — рявкнули одновременно несколько мужчин. — Нападение!

— И куда смотрел дозор?

— Куда нужно. — Атайр невесело усмехнулся, убирая меч Нуаду в ножны. — Иначе рога мы не усльшали бы.

Добираться до лагеря немало, но ошеломление от случившегося прибавило сил. Взбивая сугробы ногами, все ринулись обратно, не чувствуя ни дыхания, ни усталости. Едва начало светать. Небо подёрнулось зыбкой серостью, но было ещё темно. Потому огни в лагере ярко сияли — кажется, на целую милю вперёд.

Шум завязавшегося сражения достиг слуха чуть позже. Лязг, грохот, ор.

Повсюду пламя: кто-то поджёг шатры и навесы. И полнейшая неразбериха кругом, когда не сразу поймёшь, где враг, а где свои. Но, к счастью, те главы, кто остался в лагере, сумели унять первую суматоху. В рядах руэльцев ещё виделась разрозненность, но силы уже стекались в упорядоченные ряды, когда можно дать более сильный отпор напавшим.

Здесь было не всё войско Кранмана. Но самоуверенности ему было не занимать: решил, что разобьёт рузльцев с наскока? Скоро его ошибка стала ещё более очевидной. Рассеянным в ходе схватки рядам джинарийских воинов стало тесно среди лесистых стен холмов. Но не всем хотелось в гущу боя. Потому многие из них отбивались от остальных сил — их настигали в непроглядной тьме между деревьями. Там они и оставались.

Атайр быстро вернулся к своей части войска. Руэльцы приободрились ещё больше, едва увидели его среди остальных — живым, с мечом Нуаду в руке, который никогда не промахивался. И Атайр шёл сквозь противников, взрезая их, точно кусок сыра. Успевал кружиться так, чтобы никому не удалось его достать. Ведь мало рубить метко, ещё и нужно хранить себя для дальнейшего боя. А в том, что он будет, не приходилось сомневаться.

Невесть сколько длилась эта предрассветная битва. И когда заря яркой золотой полосой залила полосу горизонта между холмами, вдруг прозвучал чужой рог, командуя отступление.

— Мы что же, дадим им уйти? — со всех сторон послышалось возмущение взбудораженных схваткой, кровью и лязгом мечей воинов.

— Надо гнать их дальше!

Но они оказались не настолько взбешены, чтобы не исполнить приказы глав.

Сейчас нужно остыть, подсчитать потери и собрать разбитые неприятелем ряды для наступления. Кранман словно бы хотел выиграть время — и ему это удалось. Он внёс немалую сумятицу в войско Атайра — и пусть не напугал, не заставил дрогнуть, но теперь всем придётся перевести дух.

Не так должно было пройти это утро. Не так должен был пройти этот день. Но он прошёл в разборе сгоревших шатров, в упокоении тел убитых и помощи раненым. Всем пришлось остановиться, чтобы подкрепить силы. А дозорным и разведчикам, что вновь двинулись к стану захватчиков, пришлось потоптать немало сугробов.

Оказалось, джинатрийцы вновь бросили силы на осаду крепости. Она ещё стояла, но её защитники, кажется, уже теряли последние силы.

— Нам нужно выступать! — настаивали главы.

Но и понимали тоже, что, поторопившись, только потерпят неудачу.

— Аранское войско отделяется от основного, — доложили разведчики, вернувшись к вечеру. — Возможно, будет новое нападение к утру. За стеной Таламха снова пожар. Джинарийцы пытались поджечь ворота.

— Значит, нам придётся выйти первыми.

К утру построение войска было окончено. Начало светать как будто раньше: небо очистилось от туч ещё к ночи.

На фоне белого снега всё кругом было видно гораздо лучше. Атайр и главы кланов погрузились на лошадей и повели руэльцев, немалыми силами оправившихся за день, вперёд.

Их ждали: раны, которых можно было легко отличить от гораздо легче одетых джинарийцев, уже выстроили укреплённые щитами ряды. Дозорные заметили подступающие силы Глиннхайна издалека. И огромная туша аранского войска заводилась, уплотняясь, превращаясь словно бы в огромного змея, что готов был оплести жертву своим удушающим телом.

Протрубили к атаке, Атайр подогнал коня, ударив его пятками, и все последовали за ним. Королевский отряд держался рядом, готовый как можно дольше сдерживать тех, кто попытается раздавить правителя. Но они знали, что он будет сражаться наравне со всеми. Старые боги на его стороне, Нуаду вернул ему милость Богов, но и ждал, что избранный им король пройдёт все испытания достойно.

— Вперёд! — раздавалось то с одной стороны, то с другой.

Араны прижались к земле. Джинарийское войско перестраивалось, собираясь частью своей дать отпор руэльцам, другой же — вновь осадить стены Таламха.

Атайр не понял, как пропустил тот миг, когда вокруг всё закипело, словно в огромном котле. Когда в воздухе снова запахло кровью, а непроходящий грохот и шум стали чем-то столь же обычным, как тишина ещё миг назад.

Когда он остался без коня — пешим. Трещали щиты аранов, что бросались на противников яростнее одичавших собак. Подтягивались примкнувшие к ним руэльцы, которые знали своих сородичей лучше других.

Порой Атайр видел вдалеке шатёр Кранмана, но не видел его самого в гуще боя. А сам же он уже не чуял рук —и меч Нуаду метался вокруг него словно бы сам по себе.

Снова рассвело, и страшные потери с обеих сторон стали видны так хорошо, что где то внутри всё замирало каждый раз, как взгляд опускался к земле.

Но захваченные битвой воины не сразу заметили, как вновь стало темнеть. Как полетел мелкий снежок, синева морозного неба вдруг потускнела, когда солнце поглотила далёкая туча.

Джинарийцы ломали ворота, их теснили к стенам Таламха — и там защитники крепости начинали осыпать их стрелами. Но всё вдруг начало замедляться. Взгляды всех воинов всё чаще обращались к горизонту, где что-то, неведомое сгущалось неспешно и зловеще, будто нахмуренные брови Богов.

А когда странная мгла двинулась на поле боя чуть быстрее, намеренно, уже не расползаясь обрывками облаков, то не всех, но многих осенило. Пусть они и опасались произнести это вслух.

Всё остановилось, опустились руки с оружием, когда над головами воинов пронёсся первый отчётливый вздох.

— Дикая охота.

Растерянность — что теперь делать? — сковала всех неподвижностью. Смысл сражаться друг с другом, если каждая душа из тех, что собрались на этом поле, может стать добычей Охоты? Каждый из живых пытается спрятаться под крышей своего дома, чтобы защитить себя от встречи с мёртвыми всадниками и их жатвы. Потому ещё пара мгновений затишья — и ворота Таламха затрещали ещё громче. Защитники крепости пропали со стен, торопясь укрыться, пока наползающая чернота не унесла с собой их души.

Все воины, рузльские и джинарийские, кто знал о том, чем грозит встреча с мёртвым воинством, ринулись к каменным стенам. Топча друг друга, но не поднимая оружия, что так и держали в руках. Отбиться им невозможно, потому некоторые просто бросали его себе под ноги.

Приказы глав кланов первыми прорвались сквозь общий панический гул.

— Бейте захватчиков! Прижимайте к стенам!

Не сразу удалось справиться с ледяным ужасом, что вычистил сердца и головы бывалых воинов от любых других чувств.

— Иди и сражайся! — рявкнул Атайр, ловя пробегающего мимо воина за грудки.

— Снами Король Охоты, они не причинят нам вред! — крикнул Тавиш Мак Набин где-то позади.

Его внушающий бас, наверное, мог сейчас соперничать с раскатом грома.

Но Атайр пока не мог понять толком, кто ведёт всадников. Сам Финн Маккул? Или они самовольно пришли на помощь руэльцам? Ведь он их не звал. Да и не думал, что позвать сможет.

Атайр огляделся: где-то у края поля, подальше от обезумевших в битве людей, топтались несколько лошадей, далеко не сбегая, но и не приближаясь. Они зыркали круглыми глазами в ту сторону, где, возможно, ещё были их всадники. Если те не успели полечь в схватке.

Пришлось отбиваться от противников, что ещё попадались на пути. Но они нападали отчаянно, почти бездумно, не зная, где им скрыться от надвигающейся издалека угрозы. Уже слышался топот копыт, словно целое войско, во много тысяч всадников, сотрясало небо и землю.

Повеяло страшным холодом, снег ударил сильнее — по щекам, в спину, забрался под воротник. Спина взмокла от быстрого бега и нескончаемой работы руками. Отбиться, оттолкнуть, зарубить — всё смешалось в бесконечное движение тела. А голова была почти пустой.

Наконец Атайр поймал ближайшего коня под уздцы, хоть тот и шарахнулся в сторону, тараща круглый глаз и дёргая ушами. Затопотал, вырываясь, зафыркал, выпуская пар из дрожащих ноздрей. Но всё же успокоился и позволил запрыгнуть в его седло.

— Вперёд! — Атайр ударил его пятками в бока.

И конь ринулся по мёрзлой, взрытой сотнями ног земле — навстречу мглистому туману, что уже спускался с затянутого тучами неба, готовый обрушиться на головы всех, кто попадётся ему на пути. Перетекающая мгла, смешанная со снегом, то и дело принимала очертания лошадиных голов и копыт, вырисовывала фигуры всадников из неразборчивого сгустка леденящего души холода.

Атайр нёсся навстречу ему, распугивая воинов, что, оправившись от страшного смятения, уже вновь начали приходить в себя.

— Ваше величество! — доносилось со всех сторон.

Но вопрос, что каждый из них задавал, уже не достигал слуха. Его глушил свистящий в ушах ветер, грохот копыт и лязг вновь вспыхнувшего боя. Уже почти столкнувшись с всепоглощающей тьмой Охоты, Атайр вынул меч Нуаду и опустил руку с ним вдоль тела. В лицо ударило ледяным дыханием зимней ночи. По щекам мелким крошевом царапнула поднятая всадниками пыль.

Атайр на миг прикрыл глаза. Открыв вновь, натянул поводья. Охота обтекала его, словно валун на пути. А чуть впереди, так же неподвижно, приготовив оружие, что казалось смутно знакомым, стоял Индех. Его кожа испускала бледное зеленоватое сияние, а в глазах этот ядовитый огонь пылал гораздо ярче.

— Откуда ты тут взялся? — Атайр сделал шаги понял, что под ним тот конь, которого он знал за гранью миров.

А он сам — снова Всадник, облик которого обнажился из-под оболочки, сметённой вихрем Дикой Охоты.

— Ты думал, что я останусь прозябать в безвременье? — усмехнулся Индех. — Всего лишь нужно было договориться. И теперь я веду Охоту вперёд. И поверь, я обеспечу ей славную жатву.

— Глупо рассчитывать на то, что Охота соберёт только непрошеные души чужеземцев.. — Атайр приблизился ещё, слушая, как под ногами слишком сухо скрипит снег.

Опустил взгляд — это вовсе не наметённые бурей сугробы, а измельчённые кости тех, кого забрала с собой Охота. При каждом шаге из-под ступней поднимались облачка пыли и оседали на сапогах. Вокруг пахло не свежестью снежной долины. И даже не кровью погибших воинов — только тленом.

— Всё верно, я соберу все души, что попадутся на пути, — небрежно взмахнул рукой король фоморов. — И твою заберу, если придётся.

— Где Финн Маккул? Как он мог отпустить тебя?

Атайр ещё немного сократил между ними расстояние.

— Он всего лишь Первый Король Охоты. Стрый дряхлый кусок истлевшей плоти. Похоже, его душа была не столь сильна, чтобы удержать в плену мою. — Индех шагнул вперёд тоже — и полы его плаща взметнулись, когда очередной всадник пронёсся мимо. — Лучше бы ты сделал это сам. Но тебе важнее было вернуться в свой тёплый живой мир. К тёплой живой жене. Ведь так?

— Да, верно. И я не могу позволить тебе его уничтожить. Охота подчиняется мне.

— Пока ты живой человек, она без предводителя. Потому я и взял на себя эту ношу. — Индех вздохнул. — Я поведу их за собой. Из-за всей этой сумятицы Охота осталась без жатвы на Самхейн. Нехорошо.

Время уходило. Больше не хотелось слушать его, пока Охота забирает ни в чём не повинные души. Атайр сделал пару быстрых шагов вперёд и, вскинув меч, ударил. Зачарованный клинок не промахнулся. Индех шагнул назад под резким, сокрушительным напором. И, кажется, не ожидал, что это случится сейчас.

Ход Охоты словно замедлился. Всадники перестали бездумно нестись вперёд, подгоняемые волей того, кто сейчас вёл их. Мельтешение душ, которые они собирались захватить, чуть успокоилось. И липкий людской страх, что витал кругом, ослаб. Воздух утратил горечь.

Только теперь в полной мере Атайр понимал, зачем ему этот меч. Почему Нуаду однажды сделал людям столь щедрый подарок. Чтобы справляться там, где Боги не желают вмешиваться сами, слишком явно выдавая своё присутствие.

Неведомо, какие ещё силы бросали Атайра вперёд. Кажется, тело уже давно устало в битве, но сейчас он не чувствовал ничего, похожего на усталость. Лишь ярость, только желание наконец избавиться от короля фоморов, что никак не сгинет в забвении.

— Ты уже слаб, — то и дело твердил Индех. Но на его одежде уже появилось несколько рваных прорех от меча, а зеленоватое сияние ярче струилось из порезов на теле.

Атайр не знал, ранен ли он сам: боли не чувствовалось. Но противник был умелым и злым, от такого сложно уйти без ответной крови.

Сколько прошло времени с того мига, как он столкнулся с Охотой? С того мгновения, как вступил в схватку с Индехом? Атайр боялся очнуться и обнаружить кругом одни только мёртвые тела. Или вовсе пустоту. Ведь, говорят, живых, кто столкнулся с Дикой Охотой, уже никто и никогда больше не встречает.

Далёкий вскрик:

— Атайр! — заставил его вздрогнуть.

Отвлечься, чтобы узнать, откуда тот доносится. Это как будто голос Тави? Или всё это мерещится — лишь иллюзия, наведённая Индехом. Ведь он может многое даже в плену Охоты.

А если что-то случилось и этот отчаянный призыв — мольба любимой о помощи?

Всего одного мгновения растерянности хватило, чтобы Индех перехватил преимущество. Изловчился и толкнул Атайра ногой в живот. Тот налетел на одного из всадников Охоты, получил удар копытами в спину. Его бросило вперёд, оглушило падением на пыльную землю.

Он приподнялся, упираясь руками, попытался отыскать отлетевший в сторону меч. Но, словно огромный чёрный ворон, Индех упал сверху, придавил его ужасающей тяжестью, лишил возможности видеть хоть что-то, вокруг. Острый клинок холодом уставился в спину. Атайр почувствовал начало движения — и дёрнулся вбок, толчком вверх сбрасывая с себя ненужную ношу. Остриё меча ударило в землю рядом с его лицом.

Пора приходить в себя! Спину ломило от ощутимого удара, который, к счастью, не оказался слишком серьёзным. Перед глазами стояла поднятая копытами лошадей муть. Но бледное свечение меча Нуаду проступило через него, и Атайр двинулся к нему, ещё не в силах подняться на ноги. Лучше ползком.

Холодная рукоять впилась в ладонь, словно примёрзла к ней. Тёмная фигура Индеха наползла сзади, заслоняя даже тот слабый свет, который испускали мутные ржавые небеса.

От ещё одного пинка удалось увернуться. Атайр перекатился на спину, привстал на одно колено как раз в тот миг, как Индех налетел на него с поднятым наготове клинком. Сталь скрестилась с глухим, мёртвым стуком, словно две палки.

— И что же с тобой так трудно? — с сухой улыбкой на губах процедил Индех. — Всё никак не уйдёшь с моей дороги.

— Ты давно уже проиграл. Но всё никак не поймёшь это.

И этой передышки хватило, чтобы собрать силы. Атайр отшвырнул противника от себя — прямо под копыта коня.

Индеха снесло с ног, но он словно оттолкнулся от земли — устоял.

— Вперёд! Забирайте всех! — рявкнул.

И зелёное пламя его глаз окончательно затопило во всадниках Охоты разум.

Атайр кинулся вперёд ещё в тот миг, как Индех повернулся к нему, рубанул, отвлекая. И тут же зашёл с другого бока. Отсечённая клинком часть плаща короля фоморов плавно опустилась на землю. Индех замер, словно не понял, что случилось, или задумался вдруг над чем-то важным. Из глубокой раны поперёк правого бока ядовитым потоком полилось свечение его силы.

Он повернулся к Атару, готовому встретить любой ответ. И ослепительная вспышка заставила его закрыть глаза ладонью. Тяжесть чужой силы двинулась навстречу, как валун, просочилась сквозь кожу, силясь подчинить — хоть немного. Но сразу пошла на спад. Атайр лишь по ощущениям двинулся вперёд. Отшатнулся от удара, успел повернуться — и остриё меча вошло в удивительно податливое тело.

Индех медленно осел на землю. Воины Охоты замерли вокруг неподвижными изваяниями, перестав надвигаться разрушительным валом на поле боя. Не всем, верно, удалось выжить. Но многие выжили.

Атайр опустил руку с оружием, наблюдая, как усыпанная тленными остатками земля поглощает Индеха.

Забирает его туда, откуда он уже сумел один раз возвратиться. Вернётся ли ещё раз? Кто знает, но до того мига пройдёт ещё немало лет.

Атайр поднял голову: вокруг снова завывал ветром снежный простор. Громада Таламха со сломанными воротами, у подножия вся укрытая телами воинов, высилась справа. Слева — выжившее войско ждало приказов, от вернувшегося из мглы Охоты короля.

— Джинарийцы укрылись внутри, — проговорил Тавиш, выходя вперёд.

Жив веды! И ничего ему не делается. Но сейчас Атайр был тому даже рад.

— Придётся их оттуда достать.