Изгнанница. Искра Императора

7

Анаста

— Доченька, как ты себя сегодня чувствуешь? — запричитала мать, стоило открыть глаза.

Девушка мысленно скривилась. Конечно, как только на горизонте забрезжила вероятность стать Искрой, вокруг тут же все забегали. Запрыгали на задних лапах, как дрессированные собачки, а до того на нее обращали внимания не больше, чем на ту самую собачку: захочется — можно и приласкать, а не захочется — пройти мимо и не заметить. Все внимание с детства доставалось Альви: с той самой минуты, как стало известно, кто будет Искрой, ей доставалось все. Лучшие учителя, лучшие сладости, лучшие платья, все родительское внимание. Анасты словно и не существовало рядом, хотя вот же она, была, жила и говорила! Но нет. Как только предоставилась возможность вытащить свои задницы из нищеты благодаря выбору магии императора, Мерри и Грихэм Сабар тут же забыли о том, что у них есть старшая дочь. Если что-то случалось (упаси Боже, с младшенькой или просто), виновата всегда была она. Альви никогда ни за что не наказывали, зато ее — с завидной регулярностью! И со всей суровостью.

Сначала она плакала, пыталась как-то обратить на себя внимание, спорила, ругалась, ссорилась, за что получала вдвойне. Но очень скоро Анаста поняла, что так ничего не добьется: ни от родителей, ни в жизни. Тогда она научилась молчать и слушать. Выбирать моменты. Говорить только то, что от нее хотят слышать. Помогать Альви. Быть при Альви. Во всем потакать Альви, которая вообще не понимала, чего хочет. Она росла хилой и хрупкой и, наверняка, если бы не искра, сдохла бы еще в детстве. Как магия вообще могла выбрать ее — непонятно!

Еще в детстве Анаста осознала, что близость к Альви открывает возможности. Например, лучшие игрушки сестре надоедали, и доставались ей. Красивые куклы, дома для них, то, что Альви не могла съесть — заморские сладости, деликатесы, просто потому что в ее хилую тушку не влезало, тоже доставалось ей. Чем взрослее Анаста становилась, тем отчетливее понимала: соревноваться с сестрой ей не выгодно. Выгодно быть при ней и брать то, что хочется…

Но как же надоело довольствоваться объедками!

И тогда Анаста поняла: она должна стать императрицей. Именно она, а не Альви. Должна привлечь внимание императора и стать той, кто завладеет его вниманием безраздельно и целиком. В конце концов, она женщина, а у женщины (особенно привлекательной) возможности безграничны! Как только Альви «подселили» магию, они переехали в другой, невероятно красивый дом, у них появилось очень много слуг, а те, что разбежались из обветшавшего родового поместья, сейчас наверняка кусали локти! От горничных можно было узнать много всего интересного, в частности, как доставить удовольствие мужчине, как заставить его забыть обо всем и обо всех. Благодаря тому, что все внимание уделялось Альви, Анаста зачастую была предоставлена сама себе.

Она не только подслушивала горничных, но и практиковалась: на самых разных предметах, раскрывала в себе разные грани чувственности, потому что, если верить услышанному, подсмотренному и прочитанному (у одной из горничных в подругах была падшая женщина! Которая принесла ей книгу об искусстве любви с картинками), ни одному мужчине не понравится, если ты будешь лежать как бревно.

К тому моменту, как они впервые поехали во дворец, Анаста знала и умела многое… в теории. На практике же она никогда к себе никого не подпускала: мужчину должно зацепить то, что он станет у нее первым. И императора зацепило. Он настолько прикипел к белокурой невинной девушке, что позабыл обо всех своих прежних увлечениях. Ох, как они шипели… по углам. Но к этому Анаста тоже была готова. Она прекрасно понимала, что император — не конюх, не лакей, не зажиточный горожанин и даже не просто аристократ, любящий задрать юбку смазливой горничной. Здесь все так просто не будет, соперницы будут опаснее, изощреннее, а удержаться рядом с ним будет гораздо сложнее.

Поэтому без союзников было не обойтись. И в первый же месяц своего пребывания Анаста выбрала того, кто может им стать: Барви. Императорский лекарь. Во-первых, он обладал неограниченным доступом к зельям и их ингредиентам. Во-вторых… во-вторых, он мог пригодиться в будущем. И вот, пока сестрица блеяла, мямлила и стеснялась, Альви занялась приручением сразу двоих мужчин. Естественно, первым у нее стал император (и, в отличие от всего остального, ей он достался до Альви!), а после и лекарь, которой не устоял перед пылкостью и невинными взглядами юной красавицы.

Играть с ним роль оказалось посложнее, чем с императором: в отличие от Натаниэля, Барви прекрасно понимал, что родился не красавцем, и что женское внимание к нему неспроста. Но! Так было даже интереснее. Анаста заметила, что лекаря привлекают определенные вещи — например, женские ноги в чулочках. Не то чтобы это было из ряда вон, но… ему нравилось, когда эти самые ноги могут и пнуть куда-нибудь побольнее. Например, она заметила, что Барви чуть не захлебнулся слюной, когда одна из аристократок отшвырнула свою собачку туфелькой, и та с верещанием отлетела на полметра.

О таком Анаста тоже читала: о мужчинах, любящих боль и чтобы женщина была погрубее. Чтобы она была сверху, во всех смыслах, и она это использовала. Мало кому мужчина мог признаться в таком, но, однажды получив долгожданное, уже не мог от такого отказаться. Не говоря уже о том, что не мог никому в этом признаться. Так что их связала общая тайна: его постыдные желания быть униженным и выпоротым, и ее желание закрепиться при императорском дворе и удержать это влияние.

Сначала он помог ей поставить на место соперниц. Тех, кто думал, что «наивный белокурый ангелочек» им на один зубок. Ха! У одной из них началась молочница прямо в ночь близости с императором, у другой на лице и груди появилась сыпь аккурат в день бала, третья «отравилась» рыбными деликатесами и неделю не вылезала из комнаты, четвертая неожиданно начала вонять так, что все морщились… Барви был асом, и никто не мог ни к чему придраться. Очень скоро дамы смекнули, что все это происходит после их попыток навредить или как-то обидеть Анасту, но, поскольку никаких доказательств не было, выход был один: не связываться с ней и не пытаться встать у нее на пути.

Так Анаста отвоевала себе место под солнцем, читай в постели императора. А за полгода до свадьбы начала «готовить» сестру к предстоящему. Сколько она ей страшилок рассказала — не перечесть. Например, о том, как это больно, что мужчины ненавидят и злятся, когда проявляешь инициативу, что может открыться сильное кровотечение, что боль такая, что потом три дня не сможешь ходить…

Поскольку эта наивная дура Альви слепо верила ей, все сработало на отлично. Натаниэль едва ли полчаса провел в ее спальне в первую брачную ночь, а после пришел к ней. Раздраженный. И до утра они занимались тем, чем, вообще-то, должны были заниматься с Альви, но… Анаста не жаловалась. Ей все нравилось. Она любила чувственные игры, Натаниэль был отличным любовником, а еще он был императором! Такой факт вдесятеро повышает привлекательность любого. Огорчал лишь тот факт, что он не может с ней на полную отпустить свою силу: выдержать такое способна только Искра. И недавно Анаста испытала это на себе.

Она сама толком не поняла, что же произошло — все было как обычно, Натаниэль получал свое удовольствие, и вдруг на нее обрушилась мощь драконьего пламени. Анаста не успела ни испугаться, ни закричать, тело сначала прошило болью, а после пришла темнота. Из которой она вернулась уже в собственных покоях, а вокруг все бегали и прыгали. Слабость была такая, будто она перенесла тяжелую болезнь, даже говорить было трудно. Поэтому Анасте так и не удалось поговорить с Барви: сегодня был первый день, когда она не чувствовала себя размазанной по постели, как подтаявшее масло по хлебу.

— Не шуми, мама, — высокомерно и недовольно произнесла она. — Голова болит.

— Ох! Ох, — мать тут же понизила голос. — Вот тут зелья…

— Позови Барви, — произнесла Анаста. — Срочно. Мне, кажется, становится плохо…

Мать побелела, как снежная пустошь, вскочила и выбежала, а Анаста показала закрывшейся двери язык. Дура! Фальшивая дура! Если бы не скорое подселение искры, матери сейчас бы здесь вообще не было. Примеряла бы наряды где-нибудь в городе, даже не вспоминая о том, что Анаста могла умереть.

Но что вообще произошло?

Барви появился достаточно быстро, за это время Анаста уже успела сбегать в дамскую комнату и полюбоваться на себя в зеркало: ничего страшного не произошло. Да, она чуть побелела, осунулась, но все это можно легко поправить. Нет ничего такого, что не могла бы поправить магия… и румяна!

Анаста как раз вернулась в постель, когда появился лекарь.

— Что случилось⁈ — с порога накинулась она на него. — Почему я потеряла сознание? Ты ведь готовишь меня к подселению искры! Я пью все необходимые зелья, я…

— Ты испытала на себе полную мощь императорской магии. Выжила только благодаря моим зельям, — перебил ее он.

Как Натаниэль мог отпустить свою силу рядом с ней? Раньше такого никогда не случалось! Да и Барви тоже хорош! Раньше никогда не позволял себе прерывать ее, когда она говорит.

— Значит, мне нужны зелья сильнее, — недовольно произнесла она. — Я не должна ударить в грязь лицом на подселении.

— Сильнее нельзя. Они могут тебе навредить ничуть не меньше, чем сила императора, — холодно произнес лекарь. — Все, что я могу тебе сейчас посоветовать — это исключить все контакты с ним до того, как тебе достанется Искра. Если такое повторится, ты можешь не выдержать.

— Погоди! — воскликнула Анаста, ее внезапно посетило озарение. — Ты что, ревнуешь⁈

Но Барви уже развернулся к дверям: очевидно, понял, что ей ничего не угрожает, и что это была ложная тревога.

— Принимай все согласно моим рекомендациям, — на ходу произнес лекарь и оставил ее одну.