Изгнанница. Искра Императора

4

Слова маркизы заставили меня всерьез задуматься. Вообще-то, до этого разговора у меня никаких планов на трон не было. Но в моей жизни и так происходило много всего, чтобы еще думать об этом. Констанс была первой, кто напомнил мне не только о том, что я супруга императора, но еще и… императрица. Натаниэль называл меня арой, все вокруг называли меня арой, а до меня как всегда доходило на третьи сутки. Или на десятые. Просто потому, что мой мозг был не приучен мыслить такими категориями.

Как, например, тот факт, что может наделать Анаста, окажись она у власти. Она и до этого-то вела себя не лучшим образом, а уж если станет императрицей… Тут я с маркизой была полностью согласна: сестрицу Альви нельзя допускать не то что на трон, но и в принципе к управлению чем бы то ни было. Кем бы то ни было. С другой стороны, мне почему-то казалась, что в отличие от меня Анаста как раз отлично бы сориентировалась во всей этой придворно-политической истории.

Иными словами, помимо подготовки к балу, текущих дел курорта и беременности, в мои мысли теперь добавилась еще одна переменная. Называлась она «Как стать императрицей без вреда для здоровья и психики». Да и хочу ли я этого вообще?

Нет, в том, что моя искра заискрит как солнце, стоит мне дать ей волю, я не сомневалась. Император тоже с радостью воспользуется обстоятельствами, чтобы вернуть Альви к себе в постель. Может, я и была погружена в дела, а в чем-то даже беспросветно наивна по сравнению с теми, кто воспитывался у власти, или становился супругами тех, кто воспитывался у власти, но не заметить, как он на меня смотрит, я не могла.

Равно как и не понять, что все, что он делает, он делает для меня. Чтобы привлечь мое внимание. И не только внимание. Натаниэль хотел сделать меня своей. Снова. Точнее, он хотел сделать своей Альви, но это уже не считается, потому что теперь она — это я.

А я? Хочу ли я видеть его рядом с собой не только как партнера?

Еще пару недель назад я бы однозначно ответила: нет, Боже упаси. И дело было не только в том, что он не стеснялся изменять жене с ее же собственной сестрой, хотя и в этом, разумеется, тоже. Он вышвырнул Альви из дворца сразу после выкидыша, отправил ее в путешествие, не позаботившись о ее безопасности, рычал на нее сразу после того, как она потеряла ребенка (можно подумать, для него одного это было важно!). Я даже представить себе не могла, что случилось бы, если бы Альви выжила и оказалась на моем месте. Как бы она все это пережила, но…

И это «но» тоже возникло после разговора с Констанс. Натаниэль просто не умел иначе. Подобно тому, как он объяснял мне возможные последствия партнерства с Рованом через Кристофа, сейчас я многое могла себе объяснить сама. Он был рожден, чтобы править. Отец воспитывал его, как… я даже слова подобрать этому не могла. Для него на первом месте всегда были даже не собственные интересы, а интересы Вейсмейстрии и сила императорского драконьего рода. Которая на Альви начала надламываться.

Для него это было не личной потерей, он вообще не рассматривал это как личную потерю или как потерю женщины, лишившейся малыша еще до рождения. Он смотрел на это, как на ослабление империи в глазах советников, высшей знати, других государств. И с такой позиции я даже могла его понять. Вот уж не представляла, что однажды мне в голову придет эта мысль, но она пришла. Та самая мысль, в которой Натаниэль избавлялся от жены, способной разрушить империю изнутри своим бесплодием, и это было наименьшее зло.

Когда меня впервые таким накрыло, я долго сидела, уставившись в одну точку и думая о том, что со мной сделал этот мир. Но мир на самом деле тут был ни при чем. Просто до этого я была Аглаей Лисовицкой, ведущим менеджером по организации праздников, и самой сложной моей задачей было, как устроить мероприятие так, чтобы все были довольны. Если бы мне пришлось уволить кого-то, кто мог поставить под угрозу репутацию нашей компании, сорвать праздник или испортить его, я бы сделала это, не задумываясь.

К сожалению, каким бы хорошим ни был человек, если он не соответствует заявленной компетенции, он как сырой эклер в пирамидке крокембуш. Альви была тем самым недопеченным эклером. И, как ни грустно это признавать, из-за нее могла рухнуть вся империя.

Да, все это по-прежнему не отменяло самого факта жесткости Натаниэля и прочего, но и чувств между супругами не было. Точнее, у Альви была безоглядная влюбленность, не имевшая под собой никаких основ, а император… император женился как в той песне про королей. Или, проще говоря, по политическим причинам. Вот и вся романтика.

В дверь постучали, прервав мои мысли.

— Ара Эрхольд, — в кабинет заглянула Ханна, — вам просили передать, что открытая площадка для купаний почти завершена. Остались только небольшие штрихи, но земные закончат их завтра в течение дня.

Ара Эрхольд?

— Какая еще ара Эрхольд? — поморщилась я. — Ханна, что случилось?

В последнее время мы очень мало общались, но сегодня Ханна выглядела какой-то особенно отстраненной.

— Ничего, — покачала головой девушка. — Просто пришла вам сообщить. Простите, что побеспокоила.

Простите, что побеспокоила? Да что вообще происходит⁈

— А ну стой, — сказала я, поднимаясь из-за стола. — Ты меня не побеспокоила, да и вообще мне казалось, что мы с тобой подруги.

— Мне тоже так казалось, — Ханна отвела глаза. — Но потом у вас появились фрейлины… и маркиза Дамэй.

Сначала я вообще не поняла, о чем она говорит, а потом до меня ка-ак дошло!

— Подожди, — весело сказала я. — Ты что, ревнуешь?

— Нет! — тут же воспротивилась Ханна. — Да и с чего бы мне. Я просто служанка, а они…

— Так, давай заканчивай мне это свое «я просто служанка»! — Я подошла к ней. — Фрейлины здесь появились не по моей воле, и, если честно, я с ними общаюсь, потому что не общаться было бы как минимум невежливо. Если не сказать странно.

— С маркизой тоже?

Далась ей Констанс!

— Маркиза — потрясающая женщина, но мы с ней совершенно разные, — пожала плечами я. — При этом мне действительно нравится с ней общаться, она очень интересная собеседница, и, если захочешь, я вас познакомлю поближе. Уверена, она совершенно не удивится нашей с тобой дружбе. Хотя что-то мне подсказывает, она и так об этом давно знает, у нее как будто глаза везде, где только можно.

— Суровый навык выживания в мире вышестоящих драконов, — хихикнула Ханна.

— Точнее и не скажешь. А знаешь, что? Давай организуем женские посиделки прямо сейчас.

— Женские посиделки? Где?

— В термах, — сказала я, — то есть в будущих термах.

Я знала, что бассейны уже готовы, а если Д’Амир говорит, что остались последние штрихи, значит, так оно и есть.

— Так ведь поздно уже, — сказала Ханна. — Вечер. И вы не ужинали еще.

— Попроси на кухне собрать нам корзину. Устроим девичник и пикник. Заодно станем первыми, кто оценит новинку нашего курорта.

Дорогу туда тоже сделали удобной, так что вечер меня не смущал. Я теперь по окрестностям могла ходить с закрытыми глазами, буквально как земные с их интересными особенностями зрения. Ханна от идеи пришла в восторг и тут же убежала все собрать, а я пригласила слугу, чтобы передал записку Констанс и направилась к себе, чтобы переодеться.

Вот только в комнате меня ждал сюрприз: Натаниэль собственной персоной.

— Мне доложили о твоей интересной идее, — сообщил он, едва я переступила порог.

Супруг сидел на стоящем у камина диване, но, стоило мне войти, поднялся. Пламя раскалило его волосы докрасна и на контрасте с этим глаза казались еще более ледяными. Тем не менее его взгляд при всем желании нельзя было назвать ледяным, он полыхал, как то самое пламя, и именно от него мне стало сейчас невыносимо жарко.

— Быстро, — сказала я, едва опомнившись от первых привычно нахлынувших «искристых» ощущений. Если у Констанс везде глаза, то у императора еще и уши!

— И, к сожалению, я не могу тебя отпустить в такое время. Это опасно. — Я открыла было рот, чтобы возмутиться, но тут Натаниэль закончил: — Одну.

— Я буду не одна. Со мной пойдут Констанс и Ханна!

— Они женщины. К тому же, не драконы, и не сумеют тебя защитить, если что-то случится. Ты уже забыла о том, что произошло, Альви?

Опять же, понять его я могла. Но такую идею запороть!

— Ты рядом, — попыталась зайти с другой стороны. — Если что, будешь там через минуту.

— И могу опоздать, — хмыкнул дракон, сложив руки на груди.

Кажется, все придется отменять: он меня не отпустит. Я могла бы поспорить, но толку? Речь сейчас идет не только обо мне, но и о ребенке, и для Натаниэля это как… ну не знаю, выставить картину из Третьяковки на Красной площади под дождем без охраны. Попросить его дать нам сопровождение из его личной драконьей гвардии я не могу тоже по понятной причине, у нас намечался девичник. Мужчины там будут точно лишние. Во всех смыслах.

— Я могу пойти с вами, — холодно произнес император. Холод в его голосе обычно прикрывал раздражение или гнев, я успела его достаточно изучить, чтобы сейчас прочитать между строк. Он говорил так, будто я его чем-то здорово разозлила.

— У нас девичник, — напомнила я.

— Там несколько бассейнов, обещаю на ваш не претендовать.

Я сложила руки на груди:

— И тебя не будут смущать женские разговоры?

— Поставлю заклинание, и ничего не услышу, — парировал он.

«Если захотите, он будет есть из ваших рук», — вспомнились мне слова Констанс. И я вдруг решила проверить: как далеко я могу зайти? Ведь если верить умным людям (и драконам), мужчина, который хочет заполучить женщину, готов на многое. Император явно рассчитывал, что я отменю девичник и пойду туда с ним, но птица обломинго в его края до встречи со мной явно не залетала.

Думает меня смутить? Не дождется!

— Хорошо, — согласилась я.

— Хорошо? — удивился он.

— Да. Встретимся через полчаса в холле.

Кажется, мне удалось в очередной раз сломать какие-то императорско-драконьи настройки, потому что выходил супруг крайне озадаченный. Пока я собиралась, получила ответ от Констанс, что она согласна. В итоге в холл я пришла последней: Ханна, державшая корзинку, выглядела ошарашенной, маркиза заинтригованной, а император злым. Такой интересной процессией мы все вместе выдвинулись из замка и направились в сторону источников.