Измена. Вторая семья мужа

Глава 56

«Я не имел права оставлять тебя без средств. Не имел права пользоваться твоей добротой. Недостаточно любил. Я недостоин тебя. Тогда я думал, что оставшись без денег, ты вернешься ко мне. Ты будешь в безопасности рядом со мной. Любимая, ты знаешь, я всегда желал для тебя только самого лучшего. Но когда все случилось, ты ушла, я был в панике, хотел любыми способами тебя вернуть. Сейчас я просто хочу, чтобы ты была в безопасности. Не зли мою мать, но уезжай, не оставайся рядом с ней. А я всегда помогу. Мне жаль, что я не стал мужем, которого ты достойна».

Несколько раз перечитываю сообщение. Конечно, он насыпал добрую порцию соли на свежие раны. Чувства не могут пройти по щелчку пальцев. В памяти все еще живы моменты, когда я была рядом с ним действительно счастлива. Рома, умел сделать так, чтобы я чувствовала себя единственной женщиной во всем мире.

Только это все ложь… Была Алена, возможно, не только она.

Нет ему веры. Не может быть.

И про свою мать, он ничего нового мне не сказал. Я и сама склоняюсь к аналогичному выводу. Но деньги существенно облегчат мне жизнь.

Только рука даже не может написать: «Спасибо».

«Мне нечего тебе ответить».

Пишу как есть.

«Пришли, пожалуйста, фотографию Аришки. Я так ждал доченьку, так тяжело, что не могу ее видеть».

Так много хочется написать. Болезненного, оскорбительного, правдивого. Так ждал, что утешался в объятиях сестры, так ждал, что сделал ей ребенка.

И все же Рома отец. Подхожу к кровати доченьки, делаю несколько фото. Отсылаю.

«Спасибо. Она невероятная. Глаз не оторвать».

Читаю ответ, закусываю губу, чтобы не завыть в голос.

«Как там Зоря?».

Спрашиваю, а сердце еще сильнее сжимается. Еще одна боль. Если предательство Ромы я переживу, то, что делать с дочерью не понимаю. Как с ней общаться?

«Все вопросы мы с матерью уладили, по поводу ее выходки на выступлении. Зоре ничего не угрожает. Она сейчас учится и занимается. Отношения у меня с ней натянутые. Я позабочусь о дочери, не переживай. Дима тоже на данный момент со мной. Маму твою уже выписали».

Морщусь от его сообщения.

Как не переживать, если я даже не могу общаться с собственной дочерью. Перед глазами ее злобное лицо, ее высказывания.

Мама… я столько лет закрывала глаза, на ее отношение ко мне. Все пыталась доказать, что я любящая дочь. Слепо верила, что придет день, и она меня полюбит.

Мать всегда говорила мне о любви, особенно при ком-то, а на деле, я чувствовала отчуждение. Хоть обо мне заботились, Матвей сидел в детстве со мной во время моих болячек, даже сказки мне читал, мать покупала все необходимое, я всегда ходила в чистых, добротных вещах, была сыта. На меня почти никогда не кричали. Только ее сердце для меня было закрыто, я всегда это подсознательно чувствовала, но убеждала себя в обратном.

Ситуацию спасала Алена, с которой мы были так дружны. Она всегда защищала меня перед матерью, а я ее. Мне есть что вспомнить, очень много добрый и счастливых моментов было в детстве и потом… Только в какой-то миг, дружба, любовь, все превратилось в театр лицемерия. А во многом таким и было с самого начала.

Сейчас Дима у Ромы… Он продолжает помогать моей сестре.

Больно… Меня еще долго не отпустит. Пора привыкать к этому состоянию.

Ничего не осталась от, как мне казалось, дружной семьи.

Про развод Роме не пишу. Надо сначала встретиться с адвокатом. Но чем быстрее я получу свободу, тем будет лучше.

Только у нас двое детей, мы все равно с ним связаны, контактов с ним не избежать.

Надо действовать. Нельзя утопать в болоте боли.

«Добрый вечер! Прошу прощения, что поздно. Но если ваше предложение в силе, я бы очень хотела встретиться с вашим знакомым адвокатом».

На эмоциях отправляю сообщение Николаю Владимировичу.

Ответ приходит мгновенно:

«Добрый! Можем, уже завтра встретиться. Мне нужно ваше согласие, и я обо всем договорюсь».

«Оно у вас есть».

Снова я на взводе. Снова впереди маячит бессонная ночь. Мне надо поговорить с адвокатом так, чтобы свекровь не пронюхала.

Она ясно дала понять, что против развода. Говорить правду не вариант, а без охраны меня не выпустят.

Но выход я все же нашла. Утром я улыбчивая и спокойная, вежливо здороваюсь и сообщаю правду, что мне надо отослать картину.

Светлану прошу остаться с Аришкой. Благо сестра взяла недельный отпуск. Не знаю, как бы я справилась без нее.

Охранник, уже другой, помогает мне с картиной. Отвозит на почту.

По дороге прошу остановить у кафе, которое хорошо мне известно. Мужчина не оставляет меня одну, усаживается напротив меня за столиком. Делаю заказ и выхожу в туалет.

Когда-то дочь моей знакомой устроилась сюда работать, и мне известно, что туалет у них рядом с черным входом, который ведет на другую улицу.

Выбегаю из кафешки, запрыгиваю в предварительно вызванное такси.

Свекровь все равно будет в бешенстве. Но другого выхода у меня нет. Я должна поговорить с адвокатом. Прежде чем предпринимать любые шаги.

Николай Владимирович уже ждет меня в условленном месте. Отключаю телефон и иду ему навстречу.

— Прекрасно выглядите, Валерия! Рад новой встрече! — врач стоит во всем черном, ослепительно улыбается. И мне мгновенно становится теплее, энергетика у него исцеляющая.

— Спасибо, что не отказали. Мне действительно необходима ваша помощь.

Мы входим в огромное офисное здание. Поднимаемся на семнадцатый этаж. На выходе из лифа нас проверяет охрана.

— Его фирма весь этаж занимает. На Темку уже покушение было, потому теперь служба охраны никого без проверки не пропускает.

— Покушение?

— Слишком хорошо он свое дело знает, и многим это не нравится. Но не переживайте, вам ничего не угрожает, — сразу же успокаивает меня, поймав мой хмурый взгляд.

Охранник проводит нас по коридору, открывает двери кабинета. Никита Владимирович пропускает меня вперед, входит следом за мной.

— Вот Тем, как и обещал, — раздается сзади его голос. — Знакомьтесь.

У окна стоит мужчина в сером костюме. Он оборачивается…

— Артем Серг… — не договаривает, запинается, часто-часто моргает. — Валерия…

Смотрю на его лицо и, земля превращается в зыбучий песок, если бы не Николай Владимирович, я бы рухнула на пол.

— Не может быть… — восклицаю, едва шевеля онемевшими губами.