Измена. Вторая семья мужа

Глава 74

Рома все же настаивает на встрече с врачом. Николай стоит рядом, не отходит ни на шаг.

— Ей вкололи очень сильный и опасный препарат. Подозреваю, вашу супругу пытались превратить в овощ. Еще бы несколько уколов, и… — врач вздыхает. — Мы, конечно, проводим полную детоксикацию организма. Но надо несколько дней, чтобы она пришла в себя. Сделаем все возможное, чтобы минимизировать последствия препарата. Но надо учитывать, что организм пациентки был сильно истощен.

— Я хочу ее видеть! — Рому едва сдерживает ядовитые слезы.

Он никогда не плакал. Даже когда униженный отцом спал на коврике, он стискивал зубы и терпел. Он не привык жаловаться. Все всегда в себе. А сейчас скопившаяся боль, норовит вырваться потоком слез.

Нет, он не позволит себе такую слабость при этом… Николае.

— Полагаю, это не лучшая идея.

— Минуту! Всего минуту! — в отчаянии хватает врача за рукав. — Прошу вас!

Мужчина смотрит на Николая, словно спрашивая у него разрешение. Еще одно унижение, но Рома готов и не такое вытерпеть, лишь бы ему позволили увидеть Леру.

После едва заметного кивка головы Николая, врач разрешает.

Роман одевает халат, бахилы, маску, и в сопровождении врача и… снова Николая, входит в палату к жене.

Лера лежит на кровати под капельницей. Бледная, практически зеленая, такая беззащитная, худенькая, прозрачная… родная.

На негнущихся ногах он подходит к ней. Вглядывается в любимое лицо, он бы жизнь отдал, чтобы облегчить ее страдания. Принял бы на себя всю ее боль… Но он ничего не может…

Рука тянется к ее руке… едва касаясь проводит по холодной коже…

Романа сильно бьет током, сердце замирает, а потом пускается в бешеный, болезненный галоп… Агония потери. Если бы Лера была в сознании, она бы его прогнала.

Она больше никогда не захочет его видеть. Роман судорожно вглядывается в черты ее лица, хочет, чтобы они клеймом отпечатались на сердце.

— Прости, любимая, — шепчет, едва шевеля губами.

— Не трогай ее, — Николай стоит слишком близко. Разрушает мгновение, не дает ему необходимого уединения, с его светлой, его родной, его единственной.

Снова ему указывают. И кто?

Роман мог бы многое ответить. Но при Лере он себе подобного не позволит.

— Я все для тебя сделаю. Ты поправишься. Все будет у тебя хорошо. Ты будешь счастлива, Лерочка, — слезы не льются из глаз, они льются в середине, обжигая внутренности.

Он заслужи все. И даже больше. Это он привел Леру к этим страданиям.

Он принес горе самому дорогому человеку. Желая спасти, вел за руку в ад… привел… в котел страданий.

Не может быть ему прощения.

Лера… даже сейчас прекрасна. Она изучает свет. Грязь ее не коснулась, никогда не коснется.

Наклоняется и шепчет ей на ухо:

— Люблю тебя…

У него грязная любовь… он не достоин даже произносить этих слов…

— На выход, — это говорит не врач, снова этот вездесущий Николай.

Да сколько можно!

Рома прощается с женой мысленно. Делает шаг назад и смотрит на нее, отчаянно впивается взглядом, еще шаг, продолжает смотреть. Он не упустит даже доли секунды, чтобы любоваться женой.

Так спиной и идет к выходу.

— Сделайте все возможное. Если от меня что-то требуется, звоните! — говорит врачу уже в коридоре, продолжая смотреть на дверь, за которой лежит его Лера… больше не его…

— С Лерой все будет хорошо. Она под присмотром и круглосуточной охраной, — встревает в разговор Николай.

— Твоя охрана уже проворонила раз. Им доверять нельзя!

— Кто бы говорил, — ухмыляется Николай.

За спиной раздаются быстрые шаги. Роман оборачивается и тут же стискивает зубы до скрипа, к ним в сопровождении медсестры, на всех порах мчит адвокатишка.

— Как Лера?

Они с Николаем и доктором начинают общение. А Роман чувствует себя лишним…

Они будто забывают про его присутствие.

А он продолжает смотреть на дверь. Вряд ли ему еще разрешат увидеть Леру.

— Ты знаешь, где Зоряна? — обращается к нему Калиновский.

Рома молчит, пытается немного унять болезненную агонию, которая выкручивает его душу.

— Послушай, сейчас не время в игры играть. Надо наказать виновных и обезопасить Леру. Враги не мы, — адвокатишка пытается еще что-то говорить, но Рома поворачивается, идет прочь.

Он оставляет Леру, свой свет с посторонними мужиками…

Ведь так бы хотела Лера. Их общество для нее предпочтительней.

И при всем своем отношении к ним, его подозрениях, Роман знает главное — они не причинят ей вреда. Это он прочитал в их глазах. Почувствовал сердцем, которое вопит об этом.

Немного позже ему все же придется контактировать с Николаем. У него в доме Аришка. Но сейчас у Ромы есть дела, есть старшая дочь и мать, которых надо остановить.

Самое логичное предположение, что Зоря, испугавшись, помчит к Ларисе. Бабка ее наняла, и естественно у нее дочь и будет просить защиты. А там Игорь и его люди, Зоряне не выбраться. Потому Рома и принял решение вначале увидеть жену.

Из клиники Роман направляется в дом матери. Переступает порог пропахшего ядом дома.

— Нет… Ты не можешь поступить так! — первое, что доносится до его ушей. В этом крике он с трудом узнает голос матери.

Отчим сидит в кресле, у его ног ползает Лариса.

За то недолгое время, которое отсутствовал Роман, с женщиной произошли метаморфозы. Из красивой, ухоженной дамы она превратилась в сморщенную, униженную особь.

Волосы растрепаны, тушь смешалась со слезами, на лице проступают множественные морщины. Лариса держится за ногу Игоря и воет, заливается слезами и мольбами. Не все удается различить, из-за истерики половина ее речи — бессвязная каша.

— О, Ром, — Игорь улыбается.

Отчим тоже изменился. На его высушенном лице появилось подобие румянца.

— Зоряна не появлялась? — он спрашивает, но уже знает ответ на этот вопрос.

— Нет. Мне доложили обо всем, — говорит Игорь и отпихивает Ларису ногой.

— Родной! Тебя одурачили! Все не так! — продолжает орать.

— А мы тут с твоей мамой воркуем. Я ей рассказываю, какая замечательная жизнь ее ждет, — столько блаженства на лице Игоря в этот момент. — Спасибо, Роман, именно ты подтолкнул меня к действиям. За что и я тебя отблагодарю.

— Ты, псина! — мать поворачивается в его сторону. — Неблагодарное существо. Прав был Веня, ты жалок и ничтожен… так и не выдрессировали тебя. Но ты свое получишь! — шипит, кашляет, слюна течет по подбородку.

Роман смотрит на мать, и оскорбления больше не касаются его души, они пролетают мимо. Он размышляет над тем, где его дочь. Если не тут… значит, остается всего один вариант…

— Так какая же жизнь ждет мою любящую мать? — Рома подходит и впервые смотрит на Ларису свысока, без привычного, отравляющего страха.