Как стать папой за пять минут

Глава 14. Выписка – дело тонкое

Кира

Одернув нарядное кашемировое платье, которое было выбрано специально для выписки, я повязываю под грудью декоративный поясок. Распускаю волосы, провожу расческой по непослушным прядям, пытаясь хотя бы немного привести их в порядок. Краем глаза присматриваю за Лизонькой, которая спит в кувезе. На пеленальном столике ее ждет розовый костюмчик и конверт-одеяло с огромным бантом.

Все необходимые вещи были в сумках, которые привез Макс в тот роковой день. Больше он не появлялся в роддоме, только звонил мне несколько раз с новых номеров, потому что старый я заблокировала. Уточнял дату выписки. Я не сказала…

Когда-то я мечтала об этом дне. Представляла, как вынесу милый розовый сверток из роддома, как меня встретит муж с огромным букетом цветов, как мы сделаем фото на память и, счастливые, поедем домой праздновать рождение доченьки. Я жила этим моментом, выстраивая в голове иллюзию семьи. Ради нее я терпела сложный характер Макса, его резкие слова и пренебрежение, мирилась с холодным отношением его родителей. Все пройдет – была я уверена – стоит лишь появиться ребенку на свет.

Сейчас я перестала верить в сказки. За эти дни будто повзрослела сразу на несколько лет, закрылась в панцирь и местами зачерствела. Я больше никому не верю и ни на кого не надеюсь.

Я опять осталась одна в этом жестоком мире.

Впрочем, нет, мать не может быть одинокой. Теперь у меня есть смысл жизни – моя доченька.

– Без мужиков справимся, правда, Лизонька? – шепчу, смахивая слезы со щек.

С тоской вспоминаю Славина.

Он уехал в тот же день, когда ко мне явился Макс, и больше не возвращался. Сказал, что у него неотложные дела, но пообещал быть на связи. Совсем не исчез, нет. Наоборот, мне регулярно приносили увесистые сумки с едой и вещами от него. Но лично Петя ни разу не приезжал к нам. Оставил номер телефона, однако я так и не рискнула ему позвонить.

Схватив трубку, делаю это сейчас. Я в отчаянии, поэтому, наплевав на жалкие остатки гордости, вызываю контакт Славина, а пальцы дрожат. На дисплей капают слезы, сердце гулко бьется за ребрами, пока идут долгие гудки.

Нет ответа.

«Добрый день, Петр. Нас выписывают», – отправляю ему вежливую, деловую эсэмэску.

Никакой реакции.

Все-таки он нас тоже бросил. Впрочем, Славин ничего нам не должен, он и так много сделал, за что я ему бесконечно благодарна. Только это не помогает перебить горечь в груди.

– Пампушина, выписка готова, – в палату без стука входит Ланская. Невольно улыбаюсь, увидев ее. Строгая и временами грубая, она стала для меня как родная. В конце концов, именно ей мы с Лизонькой обязаны за то, что все прошло без осложнений. – Обрати внимание, вот это справка о рождении ребенка, нужно предъявить ее в ЗАГСе, когда будете оформлять свидетельство, – указывает пальцем на одну из бумажек, а потом припечатывает приговором: – С папочкой.

– А без него можно как-нибудь? – инстинктивно выпаливаю, нервно протолкнув ком в горле. Как подумаю, что придется встречаться с Максом и вносить его имя в графу «отец», тошно становится.

– Никак, он же муж законный, – недовольно произносит Нина Витальевна. – Ребенка обязательно на него запишут.

– Плохо, – протяжно вздыхаю, отворачиваясь к окну.

На улице метет снег, земля укрыта белым покрывалом, которое искрится и переливается под мягкими лучами зимнего солнца. Красиво, как в сказке. Только тяжело на душе.

Телефон вибрирует в руке, отвлекая меня от волшебной картинки. Лихорадочно открываю сообщение, надеясь, что оно от Славина.

«Узнал время выписки у медсестрички», – мигает под неизвестным номером.

«Это Макс», – прилетает следом.

Набравшись смелости, вбиваю короткий текст ему в ответ: «Ты нам не нужен».

Кусаю губы, из последних сил пытаясь не расклеиться. Я лукавлю: на самом деле нам с Лизонькой очень нужна помощь. Но не от Адова! От него сплошные проблемы и огорчения. Убеждаюсь в этом, когда читаю письмо с угрозой:

«Я заберу дочь. Или вас обеих. Выбирай. Через десять минут подъеду к роддому»

Судорожно смотрю на часы, засекая время. В панике еще раз набираю Славина.

Тишина.

Словно в тумане, наблюдаю, как в палату вплывает медсестра, чтобы помочь мне собрать дочку. На автопилоте выполняю все ее рекомендации, не задумываясь, отдаю вошедшей санитарке сумки, которые она уносит куда-то. Склоняюсь над Лизой, которая начинает ворочаться в слишком теплом конверте. Медсестра берет ее на руки:

– Я помогу.

Меня лихорадит от страха и неизвестности. Паника захлестывает меня с головой, когда на территории роддома паркуется белый джип Адова, а в палате опять материализуется Ланская.

– Готовы? Пора! Папа ждет! – улыбается она так радостно, будто выиграла джек пот. Если бы я не знала, какая она принципиальная, то подумала бы, что ей Макс взятку дал. Но нет, не приняла бы. Неужели он так очаровал ее своей… харизмой? – Я проведу вас в комнату для выписки. Фотограф уже там.

Иду за ней по коридору, как на эшафот. Понимаю, что у меня нет выбора.

Я в ловушке. Или я поеду с мужем, или мы с Лизой будем ночевать на вокзале до тех пор, пока не появится возможность вернуться к дедуле.

Значит, придется простить Макса? Смириться? Забыть, как он имел белокурую ведущую на нашей свадьбе? Жить с ним дальше ради ребенка, будто ничего не случилось?

– Я не смогу…

В паре метрах от двери резко останавливаюсь, пячусь вглубь коридора, скукожившись под пристальными взглядами медиков. Забираю малышку у медсестры. Прижимаю к груди.

– Нет! Я никуда не поеду! – сажусь на один из стульев у стены. Покачиваю мурлычущую доченьку. – Буду тут сидеть, но к мужу не вернусь. Делайте со мной, что хотите.

Ланская хмыкает удивленно, молча шагает прочь, а возвращается уже не одна. Зажмуриваюсь и крепче обнимаю дочь, когда слышу тяжелые мужские шаги. Лихорадочно качаю головой. Не хватало еще мне впасть в истерику – тогда Адовы точно признают меня невменяемой и отсудят ребенка.

Что делать, боже? Что мне делать?

– Петя, ты же обещал, – шепчу обреченно себе под нос.

– Пампушка, ты чего? – звучит знакомый голос, от которого мурашки по коже, а на соседний стул опускается пышный букет роз. – Опять бунтуешь? – наклоняется ко мне Славин, лицо которого я едва различаю сквозь пелену слез, и щелкает меня по носу. – Показывай, кто тут тебя обижал, пока меня не было.

Часто моргаю, не веря своим глазам, подрагивающими пальцами нервно ковыряю бант на конверте. Моя малышка, будто почувствовав Петра, начинает шевелиться и морщить носик. Целую ее, убаюкивая на руках. Всхлипнув, расплываюсь в сияющей улыбке, как умалишенная.

– Я тебе звонила, – выдыхаю вместо приветствия. В моем тоне сквозит легкий укор.

– Серьезно? – теперь приходит очередь Петра улыбаться. – Когда? – задумчиво сводит брови, хлопает себя по карману, выуживая телефон. – Заглючил на морозе, прости, – зажимает кнопку перезагрузки. Прокручивая трубку в руке, вдруг хмурится: – Что ты хотела мне сказать?

Взглядом подзываю его ближе, чтобы шепнуть на ухо о Максе, но меня перебивает голос постовой медсестры:

– Нина Витальевна, – запыхавшись, зовет миловидная брюнетка в бирюзовой форме. Если не ошибаюсь, именно она дежурила в новогоднюю ночь, когда я поступила. Тогда помогала Петру готовиться к партнерским родам, а сейчас бесцеремонно стреляет в него глазками. – Здравствуйте! – подбежав к нам, расправляет плечи и тут же опускает их, заметив меня. – Поздравляю! – бубнит, почти не размыкая губ.

– Майя, что случилось? – строго торопит ее доктор. – Почему рабочее место покинула?

– Нина Витальевна, там как раз за Пампушиной мужчина приехал. Говорит, что отец ребенка. Справлялся заранее, когда у нее выписка. Я попросила его подождать… – с любопытством косится на меня в предвкушении скандалов, интриг, расследований. – А вы уже готовы?

Хитрый взгляд пронизывает меня насквозь, как рентген, однако я лишь мычу шокировано. Сердце трепыхается за ребрами, как птица в клетке. С надеждой и мольбой смотрю на Славина.

– Ты о нем предупредить меня по телефону хотела? – одними губами уточняет он, а я виновато киваю. – Хочешь уехать с ним?

Отрицательно качаю головой. Так резко и отчаянно, что непослушные пряди взлетают в воздух и рассыпаются по плечам.

– А с тобой… можно? – отбросив гордость, сипло прошу.

– Нужно, – усмехается Петр, после чего вдруг громыхает важно и строго: – А что это у вас, Нина Витальевна, кого попало в отделение пускают? Да еще и без проверки документов? – блефует, ведь знает, что паспорт Адова у нас. – К чужим жене и ребенку… Бардак, получается?

– Но он же там… – попискивает Майя, тыкая аккуратно обрезанным ноготком в коридор позади себя, и сжимается под грозным взглядом врача.

– Действительно… У нас папка на месте, будь он неладен, – бурчит Ланская себе под нос. – Ты же сама видишь. Неужели забыла, как они поступали вместе?

– Хорошо запомнила, – медсестра выпячивает грудь и вспыхивает вся, как новогодняя елка, обвешанная китайскими гирляндами. – Как же можно такого отца-героя забыть?

Подает Петру какие-то сигналы глазами и телом, а он… Сфокусирован на Лизе. Изучает ее личико, затеявшееся в ворохе пеленок. Сгорбившись, протягивает руку.

– Она не запарится? – осторожно поправляет кружевной край чепчика, открывая лоб. – Нина Витальевна, отпускать нас собираетесь или дождетесь, пока мы вам тут второго родим?

– Боже упаси! Бегом в выписную комнату, – машет руками на приоткрытую дверь. – Майя, а ты к тому неприкаянному отцу вернись, заведи его в приемный покой, пусть посидит там. Я ребят отправлю и приду разберусь, в чем дело. Отвлеки его пока, чтобы не буянил.

– М-м, как скажете, – мигом меняется в лице и, не успев потухнуть, загорается с новой силой, видимо, заприметив новую жертву.

Кажется, эта дамочка в вечном активном поиске. С Максом ей будет легче договориться. Правда, мой муж больше блондинок любит, судя по цвету волос тамады, которую он… Впрочем, теперь ему уже все равно – лишь бы женского пола и не беременная. Майя под параметры подходит. Вон как бедрами виляет призывно, пока удаляется от нас.

Не чувствую ревности. Вообще ничего не чувствую, кроме облегчения. Будто кандалы с меня сняли – и я снова могу свободно порхать, как птица.

Петр помогает мне встать, а детская медсестра собирается перехватить у меня дочь, но я не отдаю. Прижимаю ценный сверток к груди, одичалой волчицей смотрю на медиков. Пусть только попробует кто у меня Лизоньку отобрать! Загрызу любого! Отшатнувшись, вместо ребенка девушка берет букет цветов, который мы чуть не забыли на стуле. Поспешно направляется вперед.

– Идем, Кира, – широкая мужская ладонь ложится на талию, бережно придерживает, пока мы преодолеваем остаток пути. Рядом с Петром я немного остываю и успокаиваюсь.

Ланская сопровождает нас, как секьютири, только в белом. Ее шаги уверенные и тяжелые, а вид напряженный. То и дело она зыркает на нас, мрачно сжимает тонкие губы, хмыкает и покашливает.

– Надеюсь, у меня не будет из-за вас проблем, – выдает наконец.

– В случае чего все возникшие проблемы я с радостью помогу вам решить. Вот адрес и номер телефона нашей юридической фирмы, – Славин достает из внутреннего кармана пиджака визитку.

Пока я трясусь и погибаю от страха быть разоблаченной, он ведет себя как ни в чем не бывало. Говорит смело, убедительно, да еще и подшучивает.

– Один бог знает, как ты утомил меня за эти дни, адвокат, – всегда каменная и невозмутимая Ланская не сдерживает эмоций, внезапно переходя на ты. – Чур меня еще к тебе в фирму обращаться. Себе дороже!

– Напрасно. Мы лучшие в городе. Не зарекайтесь. Для вас, Нина Витальевна, все совершенно бесплатно, – пафосно разводит одной рукой, а второй по-прежнему обнимает меня. – Я полностью к вашим услугам.

Демонстративно врач закатывает глаза, однако визитку берет.

– Проходите, Петр. Не задерживайте процесс, – открывает дверь, впуская нас в миленькую розовую комнату. Выписка мальчиков и девочек проходит в разных помещениях, тематически оформленных. Так что мы оказываемся в настоящем девичьем царстве. – Фотограф готов?

Вместо ответа в нас летит яркая вспышка. Инстинктивно зажмуриваюсь, отступаю назад, прижимаясь к Пете.

– Не надо никаких съемок, – оборачиваюсь, пока фотоохотник перезаряжает ружье. – Давай уедем отсюда скорее, пожалуйста.

– Нехорошо, Кира, маленькую Елизавету памяти лишать… из-за одного представителя братьев наших меньших, отставшего от стада. Нехорошо, – приговаривает с ухмылкой, подталкивая меня к фотозоне. – Пару кадров пусть папарацци вам сделает – и поедем. Успеем, не переживай, – подается к самому уху и серьезно шепчет: – В конце концов, нечего вам со мной бояться!

Отходит, чтобы не мешать нам с дочкой фотографироваться. Не хочет попадать в кадр, ведь он… чужой. Просто мой адвокат, который спасает меня от бывшего мужа. Не более того.

– Куда это вы, папочка? – командует фотограф. – Ребенка на руки возьмите! Так, а мамочке передайте цветы!