Как стать папой за пять минут

Глава 21. Очная ставка

Кира

– Здравствуйте, Кира, меня зовут Константин. Это мне Петр передал ваше дело… в связи с личными обстоятельствами, – тихо усмехается, покосившись на меня с лукавым прищуром.

Принимаю невозмутимый вид, будто понятия не имею, на что он намекает. Личное осталось за порогом этого кабинета. Славину запретили присутствовать на встрече с Адовым, так что он привез меня, а сам… обещал подождать в машине под офисом. Лизонька осталась дома под неусыпным надзором кучи нянек: с ней и дедуля, и родители Петра, и даже сестра Сашка. Но я все равно переживаю, хоть и стараюсь скрывать эмоции.

– Спасибо, Константин Юрьевич. Приятно познакомиться, – отвечаю ровным тоном, а сама незаметно под столом кручу в пальцах ручку, грозясь сломать ее пополам. Выдыхаю. С легкой улыбкой поворачиваюсь к адвокату.

Моя сдержанная реакция ему явно по душе. Удовлетворенно кивнув, Воскресенский раскладывает бумаги на столе. Достает ноутбук, какую-то флешку, а попутно говорит мне:

– Я буду представлять ваши интересы, не волнуйтесь. На провокации не реагируйте, лишнюю информацию без предварительного согласования о мной не выдавайте, в споры не ввязывайтесь. Представьте, что вы глухая и немая, говорить от вашего лица буду я.

– Не понимаю, зачем вообще встречаться с Адовыми? – на секунду сорвавшись, чуть слышно спрашиваю. Боюсь дико, так что сердце выпрыгивает из груди. – Неужели суда недостаточно?

– Обычная практика, – холодно чеканит юрист, будто окатив меня ушатом ледяной воды. – Стороны должны попытаться мирно урегулировать конфликт. Может быть, удастся заключить соглашение.

– Вряд ли получится по-хорошему, – обреченно вздыхаю, замечая тени по ту сторону матовой стеклянной двери.

Дергаюсь всем телом, когда раздается громкий стук. Волосы на затылке встают дыбом. Времени прошло немало, а я все еще чувствую себя мелкой мошкой рядом с Адовыми.

– Как пойдет… – загадочно бубнит Воскресенский, барабаня указательным пальцем по мышке.

Значит, у них с Петей есть какой-то план Б, о котором они меня не уведомили?

Ничего не понимаю, поэтому нервничаю еще сильнее.

Словно прочитав мои мысли на расстоянии, Славин вдруг присылает мне сообщение.

«Пампушка, все будет хорошо. Доверься», – вспыхивает на экране.

Как по волшебству, паника отступает. Успеваю набрать в ответ короткое: «Спасибо» – и Константин забирает у меня телефон, как у нерадивой выпускницы перед экзаменом. Мельком взглянув на имя контакта, укоризненно качает головой и откладывает гаджет в сторону.

В этот момент на пороге появляется отец Макса с незнакомым мне мужчиной. Самого супруга я поблизости не наблюдаю.

Нервно озираюсь по сторонам, машинально приподнимаюсь на секунду, но Воскресенский одним взглядом буквально прибивает меня к стулу. Многозначительно выгибает бровь, безмолвно напоминая, о чем мы договаривались. Затаив дыхание, едва заметно киваю, и мы оба обращаем все внимание на входящих в помещение людей.

– Добрый день. Кто из вас Максим Адов? – с насмешкой уточняет Константин, выходя из-за стола и протягивая ладонь. Уверена, он догадался, что моего благоверного нет среди этих мужчин в возрасте, да и видел его фото в паспорте, но решил со злой иронией отнестись к ситуации. А вот мне совсем не до шуток.

– Константин, не делайте вид, что не узнали, – Игнат Валерьевич пожимает ему руку. – Сын задерживается немного, скоро подъедет. В любом случае, его интересы будет представлять Аслан Ринатович, заслуженный юрист. Хотя вы, наверное, знакомы…

– Не припомню, – одной резкой фразой ставит конкурента на место.

– Я бы лучше нанял вас, но меня опередили, – тихо добавляет Адов и пристреливает меня ненавидящим взглядом, от которого я вся сжимаюсь. – Раньше вы всегда играли на стороне мужчин, Константин.

– Времена меняются.

Воскресенский отдергивает ладонь, как бы невзначай вытирая ее о брюки, жестом приглашает наших противников присесть напротив, а сам возвращается за ноутбук. Тишина сохраняется ненадолго. В следующую минуту Адов, облокотившись о стол, важно произносит:

– В принципе, можем начать. Аслан Ринатович полностью владеет ситуацией. Если что… я помогу, – неприятно ухмыляется, поглядывая на меня. – Заодно подскажу, в чем Кира вам солгала…

Приоткрываю рот, чтобы возразить, хватаю губами воздух – и крепко стискиваю их, не обронив ни звука. Я не должна реагировать на его выпады. Я выше этого и сильнее. Позволяю Константину ответить вместо меня.

– Что ж, на мой взгляд, все предельно ясно, – хмыкает он. – Причина развода – измена мужа. Совместно нажитого имущества нет, моя клиентка ни на что не претендует. Объектом споров выступает общий ребенок. Но вы, Игнат Валерьевич, должны понимать, что суд встанет на сторону матери, а я, в свою очередь, приложу все усилия, чтобы они проживали вместе. Нам останется лишь обсудить порядок общения отца с дочерью.

– Во-первых, Максим не изменял, он не так воспитан, – резко перебивает Адов, а Воскресенский неопределенно ухмыляется. – Во-вторых, внучка останется в нашей семье, это не обсуждается. Нечего ребенку делать с неблагонадежной матерью.

Приходится крепко сжать кулаки и больно впиться ногтями в ладони, чтобы ничего не сказать в ответ. Следую рекомендациям Константина – и даже не смотрю в сторону неудавшегося свекра.

– У Киры есть свое жилье в поселке, – невозмутимо сообщает мой юрист. – Обучение в институте она продолжит после академического отпуска, получит престижную специальность. Есть характеристика от декана. Рекомендации хорошие, вредных привычек нет, не привлекалась. Не вижу препятствий для того, чтобы именно она воспитывала ребенка. Так что от беспочвенных оскорблений в сторону моей клиентки я вам советую воздержаться. Мать более чем благонадежная, в то время как к моральному облику отца малышки имеются вопросы…

– Что? – рявкает Адов и багровеет от злости. – Какие же? Наша семья имеет безупречную репутацию!

Прячу ехидную ухмылку, вспоминая, как «безупречный» Макс матерился со спущенными штанами и ведром мусора на голове. Репутацию своей семьи он действительно… поимел в день нашей свадьбы. Вместе с ведущей.

– Ничего не имею против вас лично, но… – лукаво усмехается Воскресенский, щелкая мышкой. Выдерживает паузу, а потом разворачивает ноутбук. – Лучше взгляните сами, Игнат Валерьевич.

Запускает видеоролик, разворачивает его на весь экран… Первых же кадров мне хватает, чтобы округлить глаза и зажать рот двумя руками. В главной роли фильма для взрослых – мой без пяти минут бывший муж. Он зажимает ведущую в коридоре ресторана, буквально облизывает ее всю и чуть не стягивает с нее одежду прямо там. Одумавшись, они шустро скрываются в подсобке, не отлипая друг от друга.

– Я запросил видео с камер, установленных в заведении, где Максим и Кира отмечали свадьбу, – комментирует Константин, пока Адов сидит с отвисшей челюстью, уставившись в экран. – И вот, собственно, чем занимался жених, оставив беременную невесту в зале.

Кино продолжается… Видно, как я захожу в подсобку и вскоре вылетаю оттуда в слезах. Следом в коридор вываливается Макс практически без штанов, подтягивает их на ходу. Смахивает с головы и рубашки мусор, осматривается. Растрепанная ведущая без парика выглядывает из проема двери.

– Довольно! Выключите! – яростно цедит опозоренный прокурор. – Это вмешательство в личную жизнь.

– Вы прекрасно знаете, что нет, – пожимает плечами Воскресенский. Удивляюсь его выдержке. Пока мы горим, он холодный и умиротворенный, будто робот. – Камеры видеонаблюдения в общественном месте. Если я предоставлю этот ролик суду, то он примет его во внимание.

– Но вы же этого не сделаете, Константин?

– Разумеется, – неожиданно соглашается, но это всего лишь хитрый маневр, чтобы усыпить бдительность и ударить. – Я все еще надеюсь, что мы сможем с вами спокойно договориться, а не устраивать шоу в суде. В противном случае… я не смогу утаить материалы дела.

– Тц, предупреждали меня, что вы тот еще гов… – зажевав ругательство, Адов тяжело вздыхает. Лихорадочно растирает щеки ладонями, достает платок и смахивает пот со лба.

Все это время адвокат Максима не подает признаков жизни. Марионетка, нанятая для прикрытия, а на самом деле все решения принимает отец. И сейчас ему очень тяжело. На мгновение даже жаль его становится.

Уловив замешательство Адова, Константин меняет тактику: дожимает его, но гораздо мягче.

– Слушайте, моей клиентке ничего от вас не нужно, кроме собственного ребенка. Развод можно оформить тихо и мирно, без скандалов.

– Как вы не понимаете, Константин! Не могу я родную кровинку отправить в свободное плавание, – сокрушается Игнат Валерьевич, словно сам угодил в ловушку. – Это ведь бомба замедленного действия. Придет момент, и ее используют против меня. Если не Кира, так недоброжелатели, – барабанит пальцами по столу, выпрямляется и жестко выдает: – Мы будем бороться за внучку, несмотря ни на что. До последнего…

Испуганно всхлипываю, с надеждой смотрю на мрачного Воскресенского. Судя по его задумчивому выражению лица, все пропало. Неужели я потеряю дочь? Нет! Лучше сбегу с ней и спрячусь! Но… Петя ведь обещал, что все будет хорошо. Как же так?

– Моя Лизонька, – лепечу одними губами.

Дверь распахивается без стука. Поднимаю взгляд на вход, хотя уже ни на что не надеюсь.

– Подожди, папа. Это не мой ребенок, – с порога выпаливает Макс. – Так что я могу оспорить отцовство, развестись и опять стать свободным.

Он красный, как рак, волосы влажные и взъерошенные, скула припухла, пальто расстегнуто, а на боку – белый след от снега. Выглядит так, будто его привязали к бамперу и тащили по сугробам вслед за машиной. При этом… Максим сияет так ярко и радостно, как если бы выиграл миллион в лотерею. Потрясает какими-то бумагами, скрученными в трубку и зажатыми в руке.

При виде него у всех пропадает дар речи. В помещении воцаряется тишина, нарушаемая лишь размеренным звуком шагов. Наши взгляды устремляются за спину Макса. Секунду спустя там вырастает Славин. Обходит младшего Адова, небрежно толкнув его плечом, и уверенной походкой направляется к нам. Садится на торце стола по правую руку от меня, победно подмигивает мне и откидывается на спинку стула, вальяжно расставив колени. С левой стороны напряженно покашливает Константин.

– Какого лешего здесь происходит? – озвучивает юрист мои мысли.