Как стать папой за пять минут

Глава 20. Дедуля

Спустя несколько часов я стою на морозе, перетаптываясь с ноги на ногу, где-то на окраине города. Машину пришлось оставить возле заправки, а самому брести к черту на кулички пешком по снегу, потому что на остановке парковаться нельзя, а обочины вокруг завалило сугробами. Коммунальные службы то ли впали в зимнюю спячку, то ли обледенели по пути, а сейчас стоят где-то вдоль трассы, как снежные памятники, и ждут весны.

Автобус, на котором должен приехать Иван Елисеевич, возмутительно опаздывает. Не удивлюсь, если вредный дед специально обозначил неправильное время прибытия, чтобы помучить меня. Он выбрал какой-то максимально странный маршрут, с пересадками, будто заметал следы. И почему не взял транспорт, который идет прямиком до самого города?

Кира убедила меня, что ее дедуля экономит. Судя по тому, как я замерз… на моем здоровье. Может, в этом и заключался его коварный план – устранить мужика, посмевшего любимую внучку испортить, и прикопать тело в чистом поле, присыпав снежком…

Да, я в очередной раз принимаю удар. Так случилось, что я снова вынужден выдавать себя за гамадрила. Проклятие какое-то!

– Как распогодилось, так я сразу билеты взял. Надо же взглянуть на жизнь вашу супружескую. Уже еду! Муженек твой кутылый пусть меня на остановке встретит, если по дороге его кости ветром не разнесет, – приказал Иван Елисеевич по телефону, назвал координаты, время и зло бросил трубку.

По тону мы с Кирой поняли, что он, мягко говоря, не в духе. А отдуваться опять мне.

– Петь, дедуличка Макса ни разу в жизни не видел! И тебя наверняка забыл за столько лет. Забери его, пожалуйста, иначе он до Адовых доберется. Я ему однажды их адрес называла, – испуганно тараторила Пампушка, а я уже тогда знал, что соглашусь. Кто если не я? Но она продолжала уговаривать и наставлять меня. – Ты, главное, не спорь с ним. Во всем соглашайся, привези домой, а тут… мы поговорим, и я признаюсь.

«Если я доживу», – проносится в сознании, когда напротив меня с визгом тормозит большой гроб на колесах.

Через стекло вижу, как Иван Елисеевич ругается с водителем, но не слышу, о чем. Постукивает деревянной тростью об пол, пару раз взмахивает ей, как волшебник Дамблдор на пенсии. Помню, когда я приезжал в поселок, дед тоже был неразлучен со своей клюкой и, кажется, до сих пор носит ее с собой не для опоры при ходьбе, а в качестве оружия.

Двери открываются.

Мысленно перекрестившись, подхожу ближе. Держась за поручень, подтягиваюсь и заглядываю в салон.

– Здравия желаю, Иван Елисеевич, – бодро выкрикиваю деду в спину, пытаясь перебить его ворчание. – Карета подана. Пройдемте, – приглашаю с легкой иронией.

Замирает, услышав мой голос. Спустя несколько секунд лениво оборачивается, как в замедленной съемке. Насупив брови, пристально рассматривает меня с ног до головы. Останавливается на лице. Размышляет.

Все-таки узнал?

– Муж? – уточняет хмуро.

– Так точно, – откликаюсь осторожно. В принципе, не лгу, потому что сразу после развода хочу сделать Кире предложение.

Муж! Потенциальный…

– Максим, значит? – еще раз проходится по мне встроенным в него рентгеном. Молчу, чтобы не запутаться во вранье и не краснеть потом перед родственником. – Староват. Я был уверен, что Кирюшкин огузок моложе, – грубо бросает, а на дне зрачков искры пляшут, как от костра на Ивана Купала. – Или сморщился на морозе, пока меня ждал?

– Так за час на ветру при минус двадцать можно и копыта отбросить, не то что сморщиться, – парирую я. – Вы специально?

– Я-то при чем? Это извозчик плелся, как улитка, а еще смеет денег больше требовать, – возвращается к водителю, пытаясь добить его словами и палкой. – Не по тарифу. Пенсионеров-льготников обираешь, совести нет.

– Отец, я частник, а с Нового года повышение. Инфляция, как-никак, – разводит руками водитель, поглядывая на меня в поисках поддержки.

Весь автобус затаился в предвкушении развязки, пассажиры любопытно вытянули шеи.

Не сегодня. Шоу отменяется!

– Я заплачу, – буркнув, закатываю глаза.

Достаю портмоне, поднимаюсь по ступенькам и вкладываю ему в руку крупную купюру.

– Сдачи не надо. Спасибо, – пожимаю ладонь.

– Транжира, – хмыкает дед, будто крест на мне ставит.

Недовольно покачивая головой, выходит из автобуса. Достаточно ловко и быстро, стоит отметить. Есть еще порох в пороховницах.

– Багажник открой, извозчик! – все-таки взметает трость в воздух напоследок. Едва успеваю увернуться, как наконечник пролетает перед моим носом. – А ты сумки иди бери. Я вам гостинцы привез.

– Благодарю, но это лишнее, не стоило… – вежливо произношу.

– Согласен, не стоило того, – красноречиво окидывает меня взглядом. – Эх, – тяжело вздыхает. – Пути твои неисповедимы, Господи, – бубнит себе под нос, опустив голову и топая по грязному снегу.

Махнув рукой, иду вслед за понурым водителем к багажнику. Там меня ждет гора тяжеленых сумок. И как только дед их дотащил? С опаской покосившись на Ивана Елисеевича, пожимаю плечами и с трудом сгребаю те самые «гостинцы», мать их. Зато если дорогу заметет снегом или мы заблудимся, то с голода точно не умрем.

– Придется прогуляться немного, Иван Елисеевич. Моя машина вон там, – указываю направление подбородком, потому что обе руки заняты.

– Эх, городской, парковаться так и не научился.

От знакомой фразы ловлю мимолетное дежавю. Когда-то он уже говорил мне ее.

– Что? – замедляюсь, чтобы дед поравнялся со мной. Но он не спешит этого делать. Нравится ему шоркать позади, как тень.

– Что-что? Капчто! Веди давай, заодно дорожку песочком посыплешь, а то скользко, – опять намекает на мой возраст.

– Так у вас, вроде, своего в избытке, – оглядываюсь и, выгнув бровь, лукаво ухмыляюсь. Не только ему надо мной издеваться, пусть ловит пас.

– Э-э, – приподнимает трость угрожающе, а глаза улыбаются.

Отворачиваюсь, перехватываю тяжелые сумки, ручки которых больно впиваются в ладони, и широко улыбаюсь, пока дед не видит. Никогда бы не подумал, что буду так рад его видеть. Я скучал по нашему общению. Иван Елисеевич мне чем-то начальника напоминает, такой же наглый и хамоватый, но при этом мировой мужик.

– Маршрут перестроен, – сообщает навигатор, когда я, наконец, сажусь за руль и задаю пункт назначения. Вбиваю адрес родителей.

Дед сидит рядом, следит за каждым моим действием, как надзиратель за особо опасным преступником. Ни слова не произносит. Может, и к лучшему. Отдохну.

Включаю обогрев, растираю онемевшие после тяжестей ладони, завожу двигатель. Думаю о том, что самая важная часть дела выполнена: Иван Елисеевич найден, обезврежен и готов к транспортировке. Скоро мы приедем к Кире, познакомим старого ворчуна с Лизонькой, и она растопит его сердце.

– Так, а теперь домой, к Пампушке, – забывшись, тепло выпаливаю.

Осознаю, что рано радуюсь, когда слышу жесткий бас деда.

– А теперь правду говори, Славин, – неожиданно зовет меня по фамилии. Все-таки не страдает склерозом. Наоборот, память феноменальная. Зря я Киру послушал. – И не вздумай юлить, я тебя насквозь вижу, как и семь лет назад.

Послушно выбрасываю белый флаг, потому что любое дело, направленное против Ивана Елисеевича, обречено на провал. Может, это и к лучшему. Путь нам предстоит неблизкий, так что успеем расставить все точки над i. Не будем нервировать Киру разборками, а приедем уже мирными и спокойными. Если я выживу…

– Мы думали, что вы меня и не вспомните, – ухмыляюсь, мягко трогаясь с места.

Надеюсь, что на ходу он меня все-таки не прибьет клюкой. Иначе кто его к внучке отвезет? Шанс, конечно, маленький, но есть.

– Такого забудешь! – с хрипотцой тянет, постукивая палкой в коврик, будто выбить его решил. А потом и меня заодно. – Зачем мужем представился? Али совсем за идиота держите? Думаете, я в ваших интернетах не нашел Максима Адова? И рожу его прокурорскую не разглядел? – цокает победно, а после вдруг добавляет: – На тебя, кстати, похож.

– Ничего общего, – цежу сквозь зубы. Заладили меня с гамадрилом сравнивать.

– Один-в-один. Как увидел, так сразу и понял, почему Кира на него позарилась, – качает головой. – Она же в тебя втюрилась. Да так, что в столицу помчалась якобы поступать. Сама небось тебя искала, да не нашла.

– Вроде бы, нашла. Но я женат был, – за правду получаю тростью по бедру. Возмущенно смотрю на боевого деда: – Тц, полегче! Откуда мне было знать, что она такая у вас отчаянная? Я был уверен, что детская влюбленность быстро пройдет и она меня забудет. Сами-то чего за внучкой не проследили?

– Углядишь за ней, куды там, – сокрушается, снимая меховую шапку из пыжика. Бросает эту вещь из прошлого века на заднее сиденье, приглаживает взмокшие седые волосы, зачесывая пальцами назад. – Кира вся в бабку Галину. А та у меня огонь была! Коня на скаку… В горящую избу… Да она меня на себе женила!

– Это как? – смеюсь, на секунду отрываясь от дороги. Встречаюсь взглядом с дедом и резко осекаюсь.

– Мы повстречались месяцок, а на одном из свиданий Галя вдруг заявила: «Ванька, долго будешь грязь возле моего дома месить? Или замуж уже позовешь?»

– А вы что? – едва сдерживаю застрявший в горле смешок. Вспоминаю мою Пампушку. Она ведь такая же прямая и решительная. Сказала: «Влюбишься и женишься!» – и выполнила.

– Я и позвал, – пожимает плечами и слегка улыбается, отчего морщины становятся глубже, но лицо сияет. – Таким женщинам отказывать нельзя. Сорок лет душа в душу прожили, пока Галочку Бог не забрал, – возводит взор к крыше автомобиля. – Там она нужнее, не то что я, грешник.

– Вы Кире нужны, у нее больше никого нет, – хмурюсь, концентрируясь на заснеженной трассе.

– А ты на что, адвокат? – укоризненно кидает. Как бы невзначай цепляет мою ногу наконечником палки. Машинально дергаюсь, как будто рефлекс уже выработался. Носок слетает с педали, но я тут же возвращаю ступню на место. Такими темпами точно врежемся куда-нибудь по дороге.

– Я… – размышляю прежде чем ответить. Покосившись на старика, осознаю, что пока у меня духа не хватает признаться в чувствах к его внучке. Кастрирует же прямо в салоне авто, без наркоза и перевязки, а бубенцы бродячим собакам скормит. Выбираю безобидную формулировку, наиболее близкую к истине: – Помогу оформить развод, Лизоньку оставить с мамой и…

– Лиза? – тепло улыбается Иван Елисеевич. – В честь дочери моей?

– Да, – киваю. – В общем, я их в обиду Адовым не дам.

– Так а что случилось? Мне этот огузок звонил давеча. Говорит, ваша внучка меня бросила и дитя унесла. Люблю не могу, хочу вернуть, повлияйте, – прищуривается, с подозрением уставившись на меня. – Не к тебе ли она со свадьбы сбежала?

– А-а, вы же не знаете ничего, – чуть не хлопаю себя по лбу. – Сейчас расскажу обо всем по порядку. Кира явилась беременная ко мне в офис в канун Нового года…

* * *

Кира

Битый час никак не могу уложить дочку спать. Стоит мне спустить ее с рук и отойти от кроватки, как комната заполняется диким плачем. Наверное, привыкла маленькая, что выбранный ею папочка постоянно рядом, а теперь скучает.

– Мне тоже очень грустно без него, Лизонька, – шепотом признаюсь, не прекращая покачивать ее. – Но надо подождать, пока он приедет. С твоим дедулей. Если ты уснешь, то время пролетит быстрее.

Поглаживаю малышку по переносице, и она затихает, прислушиваясь ко мне. Смотрит внимательно, хмурит бровки, будто понимает каждое слово. Включаю музыкальную карусель – и умненький взгляд переключается на кружащиеся игрушки.

Пользуясь моментом, бесшумно выхожу из комнаты. Если честно, мне даже в туалет выйти некогда было. Умываюсь, а сквозь плеск воды улавливаю грохот входной двери. Наспех протерев лицо полотенцем, выхожу в холл.

– Мне все ясно, – доносится голос дедули. Хочу выскочить навстречу и обнять его, но опасаюсь. Вдруг злой? – Славин, ты уж накажи этого козла грязного, который лазает по чужим огородам. Я бы его сам… Ух! – судя по стуку, грозит тростью.

Замираю, спрятавшись за колонну. Неужели Петя рассказал все об Адовых? Мы же договаривались сделать это вместе. Я бы деда подготовила, успокоила. Его же удар хватит от нервов! Нет, сначала он мне ремня даст, а потом уже сам на скорой в больницу поедет.

– Обязательно накажем, даже не сомневайтесь, – со сталью в тоне чеканит Славин, а у меня мурашки от его ответа и улыбка на пол-лица. Наш защитник.

– Верю в тебя, – раздается хлопок. Надеюсь, дедуля просто по-товарищески ударил Петю по плечу, и ничего страшного между ними не произошло. – В свое время такое дело сложное с наследством обставил в нашу пользу, а уж огузка на место поставить – как два пальца об асфальт.

Прыскаю в ладошку. Знал бы Макс, сколько у него прозвищ появилось, лопнул бы от злости.

– Повозиться придется, но у меня есть идея, как от него скорее избавиться, – задумчиво хмыкает Славин. Странно, меня он в свои планы не посвящает. Вместо этого повторяет, что Лизоньку никто не заберет, а мне лучше не волноваться лишний раз, иначе молоко пропадет.

А как же не переживать? Ведь речь о моем ребенке…

– Петька, а расскажи-ка еще раз, как на роды ходил, – совершенно другим тоном, лукавым и насмешливым, просит дед. – Больно занимательная история.

– Хорош, Иван Елисеевич! Может, хватит издеваться?

– На черта ты вообще туда поперся? – откровенно хохочет, не сдерживая эмоций.

– Партнерские роды, – бубнит Славин. Заметно, что он устал и на грани, но сдерживает себя из уважения к старшему.

– Вот же выдумали, – потешается дедушка. – Это же бабское дело – детей на свет производить. У мужика другие задачи.

– Например, женщину свою поддерживать в трудную минуту, разве нет?

– Чудной ты, Петя, но добрый, – заключает на полном серьезе. – После всего, что произошло, ты просто обязан жениться на Кире.

Так, хватит! Это уж слишком! Славин и так натерпелся.

Покидаю свое убежище и показываюсь мужчинам. Как ни в чем не бывало обнимаю деда. Делаю вид, будто ничего не слышала.

– Привет, дедуля, как доехали? Я на стол накрыла. Садитесь обедать? – краем глаза замечаю сумки. – Ой, гостинцы! Сейчас все разберем и…

– Я не против, – неожиданно перебивает меня Славин. – Женюсь. Вот только разведу сначала, – притягивает меня к себе, крепко обнимая за талию. – И женюсь. Как раз хотел ее руки у вас просить.

– Ты чего? – краснею и толкаю его в бок.

Дедуля хитро изучает нас, строит важное лицо, бьет тростью об пол, как Дед Мороз посохом.

– После развода и поговорим, мало ли что, – закрывает тему, которую сам же и начал. – Может, Кира не захочет. Да и со сватами познакомиться надо. Вдруг там опять какие-то… Адовы.

– Родители у Пети очень хорошие, дедуль. Правда, – широко улыбаюсь.

– Вечером съездим к ним. А пока предлагаю вам отдохнуть и правнучку проведать, – командует Славин, а потом тепло смотрит на меня. – Как там Лизонка?

– Без тебя плохо засыпает, – лепечу ласково и, словно в подтверждение, слышу тихий писк. – Вот опять проснулась.

Несколько минут спустя мы все собираемся в детской. Дедуля удобно сидит в кресле, развалившись на спинке, а на руках у него тихонько лежит малышка. Заинтересованно разглядывает, хаотично машет ручками, причмокивает.

– Лиза-а, – по-доброму тянет он, а кроха мяукает что-то в ответ.

Пригревшись, она так и засыпает с дедом. А он не шелохнется, боясь ее потревожить.

– Кажется, у тебя появился конкурент, – выдыхаю на ухо Славину, который беспардонно обнимает меня.

– Ивану Елисеевичу можно, – снисходительно отмахивается, а дедуля закатывает глаза, намекая, что не спрашивал разрешения. Такие они хорошие оба. И общий язык вроде бы нашли. – А вот других не потерплю, – неожиданно строго произносит Петя. – Дочка моя. И ты тоже.

– По документам – нет, – мягко спорю.

– Бумажки не проблема, – загадочно ухмыляется.

Что же ты затеял, Славин? Наверное, придется мне просто верить и ждать…