Караул! Яга сбежала!

Глава 37

Вода на поверхности бочки забурлила, пошла через край, переливаясь к ногам, но ни Кощей, ни Никита не обращали на это внимания. Никита старательно окунал зеркальце, а Кощей, не переставая, шептал слова, которые я не могла расслышать.

Стало интересно, что за волшебство они творят.

Даже мое приближение не отвлекло мужчин — они полностью сосредоточились на своей работе. Наконец, вода постепенно прекратила пузыриться. Кощей кивнул, и Никита протянул ему зеркальце для последнего штриха.

Ладонь Кощея легла на отражающую поверхность, та заискрилась золотистым светом, а затем все погасло, словно ничего и не было.

— Готово, — известил Кощей для всех присутствующих. — Теперь это не простая вещица, заговоренная. Ежели кто в присутствии Жданы ворожить вздумает, даст знать.

— Добрый подарок, — кивнул Илья, поглаживая бороду. — Уважил старика.

Я мысленно усмехнулась: нашелся старик! Он мужчина еще ого — го, вон какие мышцы под рубахой просматриваются. Да и труд у него тяжелый, тут не каждый молодой справится. Голова вот только седа. А так еще очень даже.

Заметив мой задумчивый взгляд в свою сторону, кузнец оживился:

— Что, красавица, — подмигнул он, — проверяешь, старый горн ещё жар даёт?

От неожиданности даже не нашлась что ответить, зато Кощей сориентировался моментально.

— Смотри, как бы жаром этим тебе седину не опалило, опасные игры затеваешь, — произнес он, задвигая меня за свою широкую спину.

— Шутка была, что ты, — тут же исправился Илья, — прости, коли обидел, не хотел я.

— И я пошутил, — кивнул Кощей с серьезным лицом. И тут же сменил тему: — Закат уж почти, пора выдвигаться.

**

Солнце одним краем коснулось горизонта. Деревня готовилась ко сну.

День у местных начинался рано — с первыми лучами, потому и отдыхать отправлялись на закате. Правда, молодежь, разбившаяся на парочки, попадалась на нашем пути: кто за руку, кто под руку, а кто так, просто рядышком шел.

Одинокая мужская фигура у палисадника одного из домов привлекла мое внимание. Гордей. Узнала я сразу же.

Он стоял под сенью березы, прислонившись лбом к шершавому стволу и не отрываясь смотрел на освещенное окошко, где мелькала девичья тень. Милания. Поза у парня была неестественно застывшей.

Лицо... Боже, это было жутковатое зрелище. Оно напоминало маску: глаза остекленевшие, широко распахнутые, словно кукольные, смотрели ничего не видящим, прилипшим взглядом. Губы были полуоткрыты в восхищении, на которых застыла блаженная улыбка. Казалось, он даже не моргал, полностью поглощенный своим наваждением.

От него веяло такой тоскливой покорностью, что по коже пробежали мурашки. Это не влюбленный человек — это раб, зомби, привязанный к дому своей госпожи невидимой нитью колдовства.

Шедший рядом Никита печально вздохнул при виде парня.

— Полюбуйтесь, во что наш Гордей превратился, одна тень от него осталась.

— Да, — вздохнул Илья, идущий чуть позади, — как глоток сделал из чарки Милании, так и стал дурачком.

А я вдруг на секунду представила, что Ивана могла постичь такая же участь и мысленно поморщилась. Это не жизнь, а существование.

— Мы почти пришли, — оторвал меня от моих мыслей Никита, кивком указав на дом в конце улицы.

Мы уже миновали Гордея, как вдруг мне пришла в голову мысль: а не взять ли его с собой?

— Гордей, — окликнула я его, но он даже не повернулся в мою сторону. — Гордей! — Прокричала я уже громче. — Идем с нами.

— Бесполезно, — покрепче сжал меня за ладонь Кощей.

— Ага, он только на Милку теперь реагирует, — пояснил Никита, глядя на притаившуюся в полумраке фигуру друга.

Вместо Гордея откликнулась его невеста. Распахнув окно, на улицу высунулась недовольная девичья физиономия. Рассмотреть ее с такого расстояния не представлялось возможным, зато слышно было весьма хорошо.

— Это кто здесь моего жениха куда зовет? — поинтересовалась она визгливым голосом, крутя головой в поисках осмелившегося посягнуть на ее собственность.

Завидев свою зазнобу, ожил Гордей.

— Миланушка, сердце мое, я здесь, — произнес он с придыханием, двинулся в сторону окна. Дойдя до невесты, замер, ожидая дальнейших распоряжений.

— Идем, — Кощей было попытался меня сдвинуть с места, но не тут-то было. Я неожиданно для всех и само́й себя в первую очередь уперлась. Отпустила руку, державшую меня, и направилась к парочке «влюбленных».

Я сделала несколько шагов к дому, чувствуя на себе тяжелые взгляды своих спутников, но внутреннее чутье подсказывало: все верно. Подойдя почти вплотную, смогла разглядеть и Миланию. Личико симпатичное, круглое, румяное, но глаза... Холодные, хитрые и жадные.

— Это я зову, — сказала спокойно, останавливаясь так, чтобы и Гордей, и его избранница были передо мной.

Милания окинула презрительным взглядом с ног до головы, явно не видя во мне угрозы.

— А ты кто такая, чтоб чужого жениха сманивать? Убирайся, пока цела.

Гордей стоял, бессмысленно улыбаясь ей, словно пес, ждущий команды.

— Яга я, милая, — парировала я, и в моем голосе зазвучали стальные нотки, от которых у девицы дрогнула уверенность. — Твой «жених» больше на пса похож, чем на мужчину. Неужто по сердцу тебе такой?

— Не твое дело! — визгливо выкрикнула Милания и посильнее высунулась в окно. Отчего улыбка на лице Гордея стала еще шире.

— Как знаешь, — сладко продолжила я, заманивая глупышку в свои сети. — Я же помочь хотела, да только недосуг мне сейчас, Ждану сватать иду.

Увидела, как в ее глазах загорелся огонек. Ей стало любопытно, о чем я.

— Старая бабка сильна была, да не шибко умна, раз вот такое из мужика сотворила, — я кивнула на Гордея, — но я знаю, как можно исправить. Будет как прежний… — И ведь сказала правду, я и собираюсь вернуть прежнего Гордея. Вот только Милания поняла это иначе, что и приворот при этом сохранится.

— Правда? — заглотнула наживку девица. — Я мигом, подожди, мы с вами!

Последнее она прокричала, исчезая в окне.

— Быстрее, — бросила я повелительно, разворачиваясь спиной к окну, и пошла обратно к своим спутникам. За спиной послышалось хлопанье двери, сдавленное фырканье Милании, шепот «Пошевеливайся же, дубина!», и неуверенные шаги Гордея.

Никита уставился на меня с нескрываемым удивлением, дядька Илья чесал затылок, а Кощей... Кощей смотрел на меня с тем выражением, от которого по телу бежали мурашки — с гордостью и одобрением.