Караул! Яга сбежала!

Глава 47

Стоило мне вцепиться в метлу двумя руками, как она воспарила над землей. И я, соответственно, вместе с ней.

— Мамочки, — испуганно пробормотала я, — ну что, полетели?

Я сидела на ней, беспомощно болтая ногами в воздухе. Вниз смотреть было страшно, а вперёд не двигалось. Ни тронуться с места, ни спуститься. Полный ступор.

— Фиг его знает, что делать... — выдавила я, чувствуя, как паника медленно подбирается к горлу. — Кажется, я забыла спросить, где у неё газ и тормоз…

А потом пришло понимание: нужно указать маршрут.

— Девичье озеро, — шепнула я и сорвалась с места.

Метла рванула вперёд так резко, что у меня перехватило дыхание. Ветер свистел в ушах, глаза слезились, а земля под ногами превратилась в пёстрое зелёное полотно.

Я вцепилась в древко так, что пальцы свело. Каждую секунду ждала, что свалюсь.

Но прошла минута, другая... а падения не случилось. Напротив, я поймала ритм. Лёгкие покачивания метлы стали предсказуемыми, а свист ветра почти мелодичным. Наклон тела — поворот.

Рискнула ослабить хватку и чуть выпрямиться.

И тогда я почувствовала уже не страх, а совсем иное: свежесть утреннего воздуха, послушную метлу подо мной и головокружительную свободу.

Внизу проплывали кроны деревьев, а впереди сверкала гладь Девичьего озера. Восторг, острый и пьянящий, заставил моё сердце забиться чаще.

— Как круто! — крикнула я ветру, и смех сам сорвался с моих губ.

Тем временем метла принялась снижаться на берег и замерла над землей так низко, что я коснулась ногами травы.

— Спасибо, — слезая поблагодарила я, — Мы с тобой ещё не раз полетаем.

Мне бы хотелось ещё прямо сейчас, но дела… Вдоль берега по пояс в воде метался Гордей, а напротив него неприступной стеной возвышался Водяной.

— Пусти! — нервничал парень, — мне надо туда!

— Зачем? — вопрошал владыка, вгоняя в ступор Гордея, тот зависал на пару секунд и все повторялось сначала.

— Пусти…

Я подхватила под мышку метлу и без колебаний бросилась в воду, краем глаза отметив, что в камышах на своем любимом месте сидит напуганная русалка.

— Выходи! — рявкнул я на неё, но та помотала головой, скрываясь в воде.

Тем временем Гордей, увидев меня, устремился в мою сторону, его глаза были полны отчаянной решимости.

— Мне нужно туда! — он снова попытался обойти Водяного, но владыка озера был непреклонен.

— Ты хоть сам-то понимаешь, зачем тебе туда? — вновь спросил Водяной, и в его голосе звучала уже не строгость, а усталость.

Гордей замер, его лицо исказилось от мучительного напряжения. Он снова не мог ответить.

Видимо, чары, ослабленные поцелуем, всё ещё держали его разум в путах, оставляя лишь слепое, необъяснимое стремление.

— Мне нужно... — бессвязно прошептал он, делая очередной рывок.

Терпение моё лопнуло. Всю эту дурацкую карусель пора было останавливать.

— Да вспомни же ты, балда! — крикнула я и со всего размаха треснула его метлой по голове.

Древесина издала глухой стук, Гордей замер на месте, его глаза округлились от неожиданности. Он пошатнулся, схватившись за голову, и в его взгляде появилась осмысленность, промелькнули обрывки воспоминаний.

— Я... я... — он смотрел на воду, но видел уже, что-то совершенно другое. Что-то важное. Имя любимой сорвалось с его губ. — Дарья!

Вода у берега взволновалась. Из тёмной глубины медленно выплыла бледная фигура. Дарья. Её огромные глаза, полные надежды, были прикованы к Гордею. Она вышла на берег, дрожа от волнения и холода, и робко протянула к нему руку.

— Надо было тебя раньше стукнуть, — произнесла я выдыхая. — Что, кажется, у нас получилось?

Боль, радость, стыд и облегчение смешались в одном взгляде влюбленного Гордея.

— Дарья... — снова прошептал он, и в этом звуке была вся его израненная душа. — Прости меня… я так виноват.

Он сделал шаг вперёд, потом ещё один, не в силах больше терпеть расстояние между ними. Его руки дрожали, когда он коснулся её щек.

— Я помню теперь... всё помню, — голос Гордея был так тих, он почти шептал.

А затем он потянулся к замершей русалке, коснувшись её губ поцелуем. Они стояли, слившись воедино, окутанные облаком водяной пыли, что словно щит укрывала их от посторонних взглядов.

Водяной одобрительно крякнул, отворачиваясь, чтобы скрыть подвернувшуюся влагу в глазах.

— Аллилуйя, — выдохнула я, почувствовав, как упал с души камень.

Одной проблемой меньше. Я наблюдала, как влюбленные стоят, обнявшись, и по моему лицу расползлась глупая, счастливая улыбка.

Вода в озере снова стала прозрачной, и мелкие рыбешки, проплывавшие почти у самого дна, теперь резвились у самой поверхности, словно радуясь за влюблённых.

— Между прочим, мне пора возвращаться, — наконец произнесла я.

— Ой, — вдруг опомнилась Дарья, — чего мы стоим-то, — она потянула своего жениха за рукав, собираясь рухнуть на колени прямо в воду.

— Не, не, не, — попятилась я назад, — и даже не вздумай.

Дарья застыла на полпути, её лицо вытянулось от изумления.

— Но я же хотела поблагодарить! — протянула она, не отпуская рукав Гордея.

— Простого спасибо будет достаточно, — заверила я.

— Спасибо! — склонила голову Дарья.

— Спасибо, — отвесил поклон в пояс Гордей.

На берегу послышались торопливые шаги и взволнованные голоса. Из-за деревьев появились знакомые фигуры: кузнец Никита с невестой Жданой.

— Гордей! Ты здесь! — облегчённо выдохнула Ждана, увидев парня. — Мы везде тебя искали! Отец сказал, что ты к озеру убежал...

Никита, не говоря ни слова, подошёл к Гордею прямо в воду и крепко обнял его, похлопывая по спине.

— С возвращением, брат. Работа заждалась, — проговорил кузнец, и в его голосе слышалась неподдельная радость. — А то без тебя даже молот в руках не так лежит.

Гордей смущённо улыбнулся.

— Теперь-то уж точно никуда не денусь, — он бережно сжал руку Дарьи, которая смотрела на внезапно появившихся гостей с лёгкой тревогой.

**

Оставив счастливых и расколдованных влюблённых, я засобиралась к домику Лешего.

Водяной, заверив меня, что тоже непременно желает посмотреть, как Варвара Степановна ворожит, скрылся в озере.

Правда, он предложил сперва проделать путь вместе с ним под водой, но я поостереглась, памятуя наше предыдущее купание. И никакие заверения, что все будет хорошо, не смогли меня убедить.

Отошла подальше от озера, чтобы не было лишних глаз, все-таки я летун с небольшим стажем, вдруг свалюсь? Неча народ веселить. Но я напрасно опасалась.

Едва назвала конечную точку маршрута, как метла взмыла в воздух и понесла меня вперед.

На этот раз не было рывка, что испугал меня в первый полет. Теперь это был уверенный, мощный взлет, больше похожий на движение огромной птицы.

Страх растаял, сменившись восторгом, от которого перехватывало дух. Я расслабила хватку и даже рискнула отпустить одну руку, чтобы провести ладонью по прохладному утреннему воздуху.

Внизу подо мной зеленым ковром расстилался лес. Не страшная, темная чаща, а бесконечно живой, дышащий мир.

Наверное, после принятия полной силы изменилась я сама, потому что теперь я не просто видела лес, я слышала его. По-настоящему. Не просто общий гомон, а могла различить каждый шелест.

Я слышала, как внизу, под густой кроной дуба, барсук ворчит на непослушного внука, роющего нору не в том направлении.

Слышала, как две белки на высокой ели спорят из-за шишки, переругиваясь на своем стрекочущем языке. А где-то в чаще молодая волчица подзывает своих неуклюжих щенков.

Я просто знала, без всяких сомнений, что на той солнечной поляне слева цветет редкая сон-трава, её синие бутоны еще не раскрылись до конца. А на болотистом пятачке справа, куда метла даже близко не подлетала, уже созрела ядовитая белоглазка, и её ягоды манили прохожих обманчивым румянцем.

Воздух стал иным, более насыщенным.

Я могла различить в нем аромат хвои, смешанный с запахом влажного мха, сладковатое дыхание луноцвета, горьковатую нотку полыни.

Метла плавно летела вперед, а я закрыла глаза, полностью доверившись ей и этому новому, невероятному чувству единства со всем, что меня окружало.

Из обычной девушки Ярославы я превратилась в могущественную ведьму, и мне это нравилось.

**

У хижины Лешего оказалось пусто, и мы с метелочкой направились к жилищу болотной ведьмы. Вот там-то все и нашлись: бабуля, Леший, Кощей и даже насупившийся Водяной. Судя по недовольным взглядам бабушки, они уже успели повздорить.

Я приземлилась прямо в объятия Кощея.

— Вовремя, — его низкий голос прозвучал прямо у уха, а руки крепко обхватили меня, будто боялись снова отпускать. — Как твой первый полет?

Я прижалась к его горячей коже, чувствуя, как отступает напряжение от пережитого восторга.

— Отлично, — прошептала я в ответ. — Было... невероятно. А что у вас происходит? — спросила уже громче, чтобы слышали все.

Бабушка, стоявшая у входа в хижину с видом победившей стороны, фыркнула и ткнула своим посохом в сторону Водяного.

— Нечего советы раздавать, когда их не просят.

Водяной, скрестив на груди массивные руки, буркнул что-то неразборчивое и отвернулся, демонстративно глядя на высоченные ели. Леший, прислонившись к стене хижины, лишь развел руками, мол, я здесь ни при чём, просто наблюдаю.

— Яра, — обратилась ко мне бабушка, — ты как раз кстати.

Кощей молча отпустил меня, но его взгляд говорил: «Я рядом». Подошла к бабушке, готовая оказать любую помощь.

— Дай свои ручки, внучка, — бабушка вложила в мои ладони пузырек с отваром и накрыла его пальцами. — Силу свою почувствуй, зелью передай. А слова... слова сами придут.

Я закрыла глаза, прислушиваясь к ритму, что стучал в висках — ритму леса, неба, моего собственного сердца. И слова пришли, рождённые не разумом, а душой.

Девы прекрасные зелием скованы

Спят горемычные, к болотам прикованы.

Я призываю: Пора! Пробудитесь.

Из темного плена освободитесь.

Силою древней, что в травах таится.

Путь укажу я из вашей темницы

Силы вплетаем в бессмертную воду,

Пленницам нави даруя свободу!

Из-под наших сомкнутых ладоней вспыхнул изумрудный свет. Бабушка с торжеством посмотрела на Водяного.

— Ну, что я тебе говорила, а ты заладил: не получится, да не получится.

Мы разомкнули руки, и я открыла пузырек. Из горлышка тут же повалил густой, серебристо-зелёный дым. Он не рассеивался, а стелился по воздуху, заполняя поляну.

Я на мгновение замерла, сжимая в пальцах прохладное стекло, и нерешительно посмотрела на бабушку.

Та, не отрывая пристального взгляда от четырёх молчаливых холмов, кивнула и подбодрила.

— Смелей, милая. Всё получится.

И я решительно капнула на каждую спящую деву по десять капель. Откуда-то изнутри было понимание, что нужно именно десять.

Звон, похожий на разбившееся стекло, нарушил тишину.

Кощей достал зеркальце, спрятанное за пазухой. Отражающая поверхность покрылась мелкими трещинками, словно паутиной. А затем земля под ногами дрогнула, завибрировала.

Там, где лежали безмолвные фигуры, заструился тёплый, золотистый свет. Он растекался из-под мхов и лишайников, омывая неподвижные тела и растворяя их ледяную бледность в живом румянце.

Девушки по очереди принялись открывать глаза.

Стоило последней очнуться, как зеркальце в руке Кощея с тихим, мелодичным звоном рассыпалось на сверкающую пыль, колдовство полностью рассеялось.

Первой подала голос Елена Прекрасная. Она медленно поднялась, сбрасывая с плеч остатки мха, каждое движение грациозно, изящно. Словно она не пролежала неподвижно долгое время, а поднялась с мягкой перины.

— Ну, наконец-то, — произнесла она, и её голос, чистый и звонкий,разрезал тишину.

Елена окинула взглядом нашу компанию, и её пронзительно-голубые глаза на мгновение задержались на мне.

— Спасибо, Яга. Хотя, — её губы тронула едва заметная улыбка, — я почти не сомневалась, что ты справишься. Иначе какой в тебе прок?

М-да, вроде и поблагодарила, а такое впечатление, что послала, — хмыкнула я.

Другие девушки оказались благодарнее. Они по традиции бухнулись на колени приговаривая.

— Спасибо! Спасибо!

— Вставайте уже, — поморщилась я, — ну что за привычка в ноги кидаться? Надо Ивана просить указ, что ли, издать: «Яге в ноги не падать».

Последнее я пробурчала еле-еле. Но Кощей услышал.

— Пожалуй, стоит, — тихо произнес он, посмеиваясь. — А то ещё ненароком затопчут мою любимую ведьму в порыве благодарности.

По моей спине пробежали мурашки: «Моя ведьма».

Тем временем Елена обвела взглядом подруг по несчастью.

— Ну, вы хоть приведите себя в порядок, что ли,— с лёгкой брезгливостью в голосе заметила она, видя, как те стряхивают остатки мха и грязи с платьев. — Нас ждёт возвращение в Дивногорье.