Караул! Яга сбежала!

Глава 43

— Глупая, — хмыкнула болотная ведьма, — Елене ты уже ничем не поможешь.

— Что значит не помогу? Ты же не хочешь сказать… — страшная мысль пронеслась в голове, что Илиста убила Прекрасную.

— Ты много болтаешь! — раздраженно крикнула ведьма и, вскинув руку, выбросила мне в лицо облако странного порошка. — Так-то лучше.

Довольно улыбаясь, Илиста смотрела, как я пытаюсь откашляться от попавшего внутрь снадобья. Гортань жгло так, будто я проглотила горсть острого перца. Из глаз брызнули слезы. Кашель не приносил облегчения — напротив, с каждым спазмом по телу разливалась странная, леденящая тяжесть.

И вдруг до меня дошло. Я перестала кашлять. Не потому, что прошло, а потому что не смогла. Мышцы горла онемели и застыли. Попыталась поднять руку, но рука не шевельнулась.

Паника накрыла с головой. Мысленно я кричала, приказывая ногам сделать шаг, рукам схватить эту тварь за горло, но тело словно стало чужим.

Даже моргнуть я не могла. Только смотрела на торжествующую улыбку Илисты слезящимися глазами.

— Замечательно — сладко прошипела ведьма, приближаясь ко мне. Ее пальцы, похожие на скрюченные ветви, коснулись моего подбородка и резко дернули его вверх, заставляя запрокинуть голову.

Ведьма заглянула мне в глаза, ища отражение своего триумфа, и я не могла отвести взгляд. Мое дыхание стало едва заметным. Пленница в собственной плоти.

— Теперь не помешаешь, — Илиста наклонилась, подняла с травы потускневшее перо жар-птицы. — Кощей, конечно, примчится на помощь, но будет уже поздно.

Она сунула перо за пазуху, а затем ее взгляд упал на бесформенную темную кучку у моих ног — на тело Карлуши.

— И трескуна вон, — ведьма лягнула ворона носком башмака, и тот бессильно перекатился в густую траву.

Потом она повернулась ко мне, и в ее глазах заплясали зеленоватые огоньки.

— А мы с тобой пойдем. Негоже заставлять Мару ждать…

Так вот кто жаждет встречи со мной, не Василиса. Если бы могла, я бы с облегчением выдохнула. Интересно, я же двигаться не могу? Не на себе же меня Илиста потащит?

Как будто в ответ на мою мысль, ведьма щелкнула пальцами, и мое застывшее тело послушно оторвалось от земли.

Это было странное и жуткое ощущение: парить в полуметре от земли, абсолютно неподвижное, как полено, плывущее по невидимой реке. Я не чувствовала ни ветра, ни движения, лишь мелькание темных стволов и колючих веток, задевающих мое платье.

Мы уходили глубже в лес, сворачивая снова и снова. Я изо всех сил прислушивалась, пытаясь уловить в ночной тишине стук копыт Мрака, голос Кощея, любой звук, сулящий спасение. Но слышен был лишь шелест листьев под ногами Илисты и ее ровное, спокойное дыхание. Ничего больше.

Отчаяние начало медленно и верно подбираться к моему сердцу, холодными щупальцами сжимая его.

Чем дольше мы шли, тем отчетливее нос улавливал гнилостный сырой запах болота. Что совершенно неудивительно, она идет домой. Там никто искать не станет.

Насколько я поняла, гостей старуха не привечала, редко кто отваживался забрести к ней с просьбой. А Кощей и Леший уже убедились в том, что жилище заброшено. Хитро, что здесь скажешь?

Надеюсь, что Кощей сумеет меня отыскать. Сердце подскажет…

Внутри дома болотной ведьмы все было в точности так, как я помнила: тина вместо паутины, ил на полу, стол, заваленный склянками и сушеными травами. Но теперь в центре этой жуткой обители, на единственном стуле, сидела Мара.

Кикимора встретила нас торжествующей ухмылкой. Ее глаза, похожие на две угольные ягоды, горели ликующим огнем.

— Заждалась, милая? — произнесла Илиста, глядя на свою гостью. — А вот и мы, принимай подарочек.

Илиста грубо толкнула меня в спину, и все также негнущееся тело, рухнуло на грубый земляной пол в центре комнаты. Ну погоди, жаба старая, дай освободиться! Злилась я, устрою тебе трепку!

— Получи свою игрушку, — проворчала Илиста. — Только смотри, не испорть раньше времени. У меня на нее другие планы.

— Какие еще планы? — голос Мары стал резким и подозрительным. — Договор был простой: ты помогаешь мне ее заполучить, а я отдаю тебе половину отпущенных мне лет!

— Не волнуйся, ты получишь ее, но прежде я кое-что сделаю. В ней скрыта особая сила. Связь между мирами.

— Нет! — взвизгнула Мара и, неожиданно подскочив со своего места, вцепилась в волосы Елены Прекрасной. Или Илисты? Как правильно ее называть?

Ведьма не ожидала такой прыти и пропустила нападение, позволив кикиморе повиснуть на себе, словно разъяренной кошке.

— Сумасшедшая тварь! — проревела Илиста, пытаясь оторвать цепкие пальцы, впившиеся в ее золотистые локоны. — Слезь с меня!

— Сначала ты! — шипела Мара, ее лицо перекошено ненавистью. — Ты обещала! Я годы свои за нее отдать готова, а ты... ты хочешь присвоить ее себе! Силу ее! Нет! Я не позволю! Она принадлежит мне целиком!

Кикимора дернула изо всех сил, и на пол посыпались шелковистые пряди, вырванные с корнем. По лицу «Елены» пробежала судорога, но не от боли, а от ярости. Огоньки в глазах вспыхнули с новой силой.

— Глупая болотная гадина! — ее голос снова стал хриплым и старушечьим, облик поплыл, на мгновение, явив миру истинное лицо, Илисты — изможденное и злобное. — Я тебя в трясину вгоню!

Ведьма вскинула руку, и невидимая сила швырнула Мару через всю комнату. Кикимора с глухим стуком ударилась о стену, усыпанную склянками.

Хлипкие полки не выдержали, и десятки пузырьков с зельями полетели вниз, разбиваясь о пол.

Воздух мгновенно наполнился едкими, разноцветными испарениями.

Поднимайся! Ну! Я изо всех сил болела за наших. В смысле за Мару. Потому что колечко у нее не настоящее. Вреда от нее меньше, чем от Илисты. Что задумала болотница, мне было неведомо, а оттого пугало сильнее.

Илиста, тяжело дыша, повернулась к месту, где упала Мара. Но кикимора уже поднималась, ее глаза светились в полумраке красноватым светом.

— Ты забыла, с кем имеешь дело, старая карга! — просипела она.

Мара резко выдохнула, и из ее рта вырвался сгусток черного, вонючего тумана. Он устремился к Илисте, но та лишь усмехнулась и рассекла его взмахом руки.

— Жалкие фокусы!

Ведьма щелкнула пальцами, и из темного угла выползли толстые, скользкие корни, похожие на червей. Они обвились вокруг ног и рук Мары, сковывая ее движения. Кикимора забилась в их цепких объятиях, издавая яростные, бессильные вопли.

Илиста снова повернулась ко мне. Ее дыхание сбилось, на прекрасном лице проступила испарина. Ссора отняла у нее силы, но не намерения.

— Все из-за тебя! — выкрикнула она. — Зачем ты явилась сюда? Ты…

Она продолжала изрыгать проклятия в мой адрес, но сделать ничего не могла. Корни надежно спеленали ее по рукам и ногам.

— Вот видишь, как все сложно, — одержавшая победу над соперницей Илиста подошла ко мне и пнула в бок, словно проверяя, не прошло ли действие порошка.

Боль пронзила ребра, но я по-прежнему не могла пошевелиться.

— Из-за тебя даже союзники грызутся. Но ничего, мы все исправим. — Она наклонилась, и ее пальцы снова потянулись к моему лицу.

В глазах горела жажда. Она хотела мою силу, которой я совершенно не ощущала. Да и по словам домовых силу мою разбудить надо.

Кощей… — отчаянно думала я, в последний раз пытаясь шевельнуть пальцем. Где же ты?

И в этот самый момент снаружи, сквозь толщу земли и болотной тины, донесся яростный, знакомый конский топот. Быстрый, неумолимый, словно раскаты грома. И за ним — полный нечеловеческой ярости крик.

ЯРА-А-А-А!

Илиста замерла, ее рука остановилась в сантиметре от моего лица. Торжество в глазах сменилось на секунду паникой.

Однако все это длилось считаные мгновения, а затем болотница, тряхнув головой, приняла полностью облик Елены, не забыв, правда, придать ему трагизма.

Платье из красивого наряда превратилось в оборванные лохмотья, с ног исчезли сапожки, на безупречном лице появились царапины и синяки. Поскольку над прической уже потрудилась Мара, то она осталась без изменений. И это был идеальный штрих к жалкому облику.

Видя колдовство, Мара набрала воздуха побольше и принялась орать, что есть сил.

– Кощей! Мы здесь! Спаси…

Ее зов о помощи оборвался тем же образом, как и я была обездвижена в лесу: облаком порошка, полетевшим в лицо.

— Ну ты и тварь, Мара, — прошипела ведьма, — моли, чтобы твоя кончина была быстрой. А ты, — она сверкнула на меня своими глазами, — никуда не уходи, я быстро.

– Ой, Кощеюшка! — запричитала болотница, откидывая зеленый ковер, прикрывающий вход в свою хижину, — Как хорошо, что ты здесь! Нам надо спешить!

Он ей не поверит, не поверит. Пыталась успокоиться я. Он справится. Ну что он с ведьмой, что ли, не разберется?

Звуки снаружи не доносились. И какое-то время ничего необычного не происходило, но вот земля дрогнула, словно в нее ударило раскат грома. Все вокруг затряслось.

Мара не могла издать звуков, но по ее испуганным глазам было ясно, битва началась. И кто бы ни победил, ее участь предрешена.

Так, Кощей бессмертный, без паники! Я мысленно повторяла эту мантру, пытаясь заглушить нарастающую волну ужаса. Но успокоиться не получалось. Чем дольше продолжалась битва снаружи, тем сильнее я нервничала.

Мое тело оставалось тяжелым и неподвижным, но внутри все горело. От бессилия. От страха за него. По всему телу от сжавшегося в комок сердца прошла новая, еще более сильная волна жара, на этот раз не метафорическая, а самая что ни на есть реальная.

Она раскатилась по венам, будто расплавленный металл, сжигая изнутри ледяные оковы порошка.

Я почувствовала легкое, едва заметное покалывание в кончиках пальцев.

Шевелись — приказала я себе, сосредоточив всю свою ярость, весь страх, всю отчаянную надежду на пальцах правой руки.

И они дрогнули.

Всего на миллиметр. Внутри разгоралась надежда.

Понемногу тело оттаяло, я осторожно поднялась на ноги. Конечности гудели от долгой скованности. Пошатываясь, я направилась к выходу, пол под ногами сотрясался уже как будто снаружи землетрясение.

Но стоило мне коснуться полога рукой, как все стихло.

— Кощей! — хриплый крик вырвался из моего горла. Я рванула вперед.

Увиденная мной картина заставила замереть.