Клятва Крови

Глава 6

Следующей ночью Мэри, сидя на кровати Битти, наблюдала, как девочка выбирает, какое надеть пальто. Один вариант — дутая парка в красно-черном цвете, судя по всему, подарок Короля — укрывал девочку словно пузырь, Рейдж даже шутил, что она была гор-тэксовским[17]эквивалентом человеческого прогулочного шара[18]. Другой вариант — спокойное темно-синее пальто-бушлат, старомодное, с пуговицами в морском стиле и воротником-стойкой, как у Дракулы.

У Мэри болело сердце при мысли, что впервые в своей жизни у Битти появилась возможность выбирать. Раньше, в виду бедности ее семьи, было хорошо иметь хоть что-нибудь… и ей становилось тошно от того, сколько зимних ночей малышка провела в холоде.

— Не понимаю, зачем мне ехать в клинику, — сказала девочка, убирая парку в шкаф.

Мэри с самого начала знала, что она выберет шерстяное пальто. Это подарок Рейджа… и Роф, сын Рофа, пусть и был Королем всей расы, но никто не мог сравниться с папой Битти.

А эта ночь будет страшной.

— Думаешь, что-то не так? — спросила девочка, отходя от шкафа.

— Нет, — сказала Мэри. — Не думаю. Но лучше знать наверняка, чем просто надеяться.

— Но я же не болею. — Битти села перед туалетным столиком. — И все претрансы маленькие.

— Согласна. — Блин, Мэри ненавидела разговоры о пережитом насилии. — Реальность такова, что твое тело пережило много травм. Это не значит, что ты не пройдешь через превращение, не станешь высокой и сильной. Но что, если мы сможем сделать кое-что уже сейчас, чтобы убедиться в этом?

— Это из-за сломанных костей.

— Да.

Битти замолчала, взяв расческу и пройдясь ею по длинным каштановым локонам, рассыпавшимся по плечам… хотя уже расчесывала их ранее. И Мэри, не желая торопить малышку, коротала время, разглядывая комнату… гадая, что еще можно сделать, чтобы превратить весьма официальные покои в комнату, подходящую для тринадцатилетней девочки. Но Битти ничего не просила и, казалось, была всем довольна.

В последнее время они совершили много покупок… было сложно удержаться и не купить малышке весь мир.

И так же сложно помешать Братьям баловать ее. Битти появилась в особняке с двумя разбитыми чемоданами, головой от куклы и старым тигром Мастимоном… и спустя пару ночей футбольная команда супер заботливых придурков, также известная как БЗД (Большие Злобные Дяди), завалила порог ее комнаты разнообразными подарками, как заваливают алтарь подношениями.

На самом деле, Лэсситер периодически называл отряд дядь Бздунами, за что его часто били. Но да…

О, и сам падший ангел бил все рекорды по части подарков. Например, этой ночью, за Первой трапезой, он вручил ей очередную копию «Дэдпула» на ДВД, и черно-красную футболку в стиле «Дори»[19]и с надписью «Где Фрэнсис?»[20].

— Я очень не хочу ехать в больницу Хэйверса, — сказала Битти, посмотрев на свое отражение. — Я боюсь.

Мэри закрыла глаза, вспоминая, как девочку лечили там после побоев ее биологического отца.

— Мы с Рейджем будем рядом, не отойдем ни на шаг.

— А Док Джейн не может сделать все здесь, в своей клинике?

— К сожалению, нет.

— Она может поехать с нами?

— Нет, милая, у нее очень много работы. Но она лично поговорит с Хэйверсом, когда придут результаты анализов. А также Доктор Манелло и, может, даже Ви.

Битти отложила расческу и пропустила руку через волосы.

— Хорошо.

Боже, она казалась такой маленькой на своей кровати, и Мэри отдала бы все, чтобы встать на ее место, принять на себя уколы, рентген и МРТ. Битти столько всего пережила, ее бедное тельце принимало на себя столько ударов и стресса, с которыми бы не справилось и большинство взрослых. Фактически пережитый опыт был и так ужасен. Но мысль, что ей до сих пор приходилось разбираться с последствиями, казалась ужасно несправедливой.

— Думаю, после всего Рейдж возьмет выходной и проведет его с нами, — сказала Мэри, вставая.

— Он сказал, что мы можем набрать мороженого и посмотреть кино, если я захочу.

— Так и будет.

Битти так и не встала, и Мэри подошла к ней.

— Я тебя не оставлю.

— Обещаешь? — раздался шепот в ответ. — Я так боюсь.

Мэри положила руку на плечо девочки.

— Клянусь, что никогда тебя не оставлю.

Спасибо, Дева-Летописеца. И спасибо тебе, Рейдж. Когда они с Рейджем решились на удочерение, то сошлись на том, что если Рейдж умрет первым, то Мэри останется с Битти. Конечно, девочке они об этом не рассказали. Не было подходящего момента.

Битти сделала глубокий вдох.

— Хорошо, давай…

Ее оборвал стук в дверь, а потом раздался низкий голос Рейджа, приглушенный панелью.

— Как мои женщины? Вы готовы?

— Ага.

— Да.

Рейдж открыл дверь и появился перед ними, большой и красивый, его широкие плечи заполняли весь дверной проем. Мэри до сих пор время от времени зависала при виде его сверхъестественной красоты: светлые волосы, густые и волнистые, глаза цвета океана на Багамах, и зубы ослепительно-белые, словно плитка в ванной… он, кстати, никогда их не отбеливал… Рейдж заслужил свою славу среди женской половины расы.

Но он целиком и полностью был предан ей и ей одной.

У Мэри ушло какое-то время, чтобы привыкнуть к этому, чтобы довериться. В конце концов, он мог взять в супруги любую… какую-нибудь высокую, роскошную блондинку себе под стать. Но вместо этого… он не сводил глаз с нее, с брюнетки с миловидным лицом и телом, которое было доведено до бесплодия химиотерапией.

Но Рейдж считал ее королевой красоты, и забавно, когда Мэри была с ним, и он смотрел на нее своим взглядом? Она чувствовала себя королевой красоты.

Битти, вскочив на ноги, бросилась к нему, и Рейдж опустился на колено, становясь на уровне ее роста. И когда он обхватил ее ручки, ее маленькие ладошки утонули в его ручищах.

— Покончим с этим, а потом снова посмотрим «Дэдпула»?

Мэри покачала головой.

— Ребят, вы зациклились на «Дэдпуле».

— Твой следующий шаг? А? — подначивала Битти. — Саркастичное молчание или едкая острота[21]?

— Ты не оставляешь мне выбора, — ответил Рейдж.

— Да-да-да… — Битти сжала кулачки и начала бить по воздуху, поворачиваясь по кругу.

— Пообещай еще раз, что не будешь смотреть взрослые сцены, — встряла Мэри в их разговор.

Битти и Рейдж накрыли глаза ладонями, и он ответил:

— Нет. Мы закроем глаза и дождемся, пока опасность минует.

Приоритеты, напомнила себе Мэри. Нужно правильно расставлять приоритеты.

Когда они все вместе направились к выходу из покоев, Мэри сказала:

— Знаете, можно ведь посмотреть что-нибудь еще? Выпущено столько замечательных документальных фильмов на тему социальных проблем…

Она замолчала, когда Рейдж с Битти повернулись к ней и посмотрели так, словно она предложила разрисовать фойе граффити. Уволить Фритца. Продать на металлолом «ГТО» Рейджа через «иБэй».

— Вы двое — словно кровные родственники, — пробормотала Мэри. — Но, по крайней мере, у тебя, Битти, есть еще шанс исправиться.

Девочка подошла ближе и обняла, как умела — быстро и крепко.

— Есть.

Когда они спустились на второй этаж, Рейдж сказал:

— Бит, ты же знаешь, что мы тебя не оставим? Я не смогу быть рядом на всех этапах, это против правил, но будет Мэри, а я буду ждать в зале ожидания или за дверью…

Спустившись с лестницы, они застыли, как вкопанные.

Сразу за кабинетом Короля собралась целая толпа: Док Джейн в хирургической форме; Мэнни в белом халате; Вишес, одетый для боя, и Зэйдист в «Адидасе», но также увешанный оружием.

О, и Лэсситер.

В хоккейной маске и с регбийными накладками на торсе.

— Ну, как нас клево провожают, — сказал Рейдж, пожимая руки Братьям.

— Мы вас не провожаем. — Лэсситер постучал по накладкам. — Мы вас сопровождаем.

Мэри моргнула.

— Что, прости?

Джейн улыбнулась и посмотрела на Битти.

— Мы едем с вами.

— Предки, конечно, сами справятся, — сказал Лэсситер из-за хоккейной маски. — Но, посмотрим правде в лицо: я отрабатываю навыки блокирующего полузащитника, и это может нам пригодиться. Если докторишка с тощей шеей переусердствует с иглой, я его рожей разрисую все стены.

Вишес поднял обе руки к лицу и с силой потер. Словно мысленно хорошенько мутузил ангела, прекрасно понимая, что нельзя проливать кровь на глазах ребенка… и его распирало в попытке обрести самоконтроль.

— Ты можешь остаться дома, — пробормотал Ви. — Вот прям реально остаться, млин, дома, ты, долб-ный п-дурок.

Лэсситер ухватился за грудную пластину и завыл как Джули Эндрюс[22]:

— Обожаю, когда он не может ругаться… это греет мое сердце… словно пьяница на роликах пытается играть в «вышибалы» в кромешной тьме…

Зэйдист, который всегда был немногословен, прервал поток метафор:

— Мы не хотим, чтобы вы трое ехали одни. Поэтому мы едем с вами. В таких делах всегда нужна поддержка семьи.

Когда Рейдж прокашлялся, одолеваемый чувствами, Мэри хрипло ответила:

— Спасибо большое. Я… мы очень ценим это.

Зи шагнул к Битти, и глядя на его внешность, ни один родитель не подпустил бы Брата к своему ребенку: с вытатуированными рабскими метками, шрамом на лице и огромным телом воина, обвешанным оружием, он скорее напоминал похитителя, чем любящего дядюшку.

Не сказав ни слова, он протянул руку.

И без какой-либо заминки… маленькая жертва взяла ладонь взрослой жертвы.

У Битти и Зи сразу установилась особенная связь. С другой стороны, когда тебя заставляют терпеть жестокое обращение на протяжении долгих лет, между тобой и остальным миром вырастает некая стена, и неважно, сколько пройдет времени и сколько хороших вещей произойдет с тобой после этого.

Эта общая черта роднила их. И хотя Мэри хотела, чтобы у них нашлось что-то общее в другом плане, она была рада… особенно в ночь, подобную этой… что Зэйдист был в жизни Битти.

Когда они вдвоем ступили на лестницу, словно раздался звоночек, и открылись ворота, выпуская участников заезда — все собравшиеся последовали за ними на улицу, где Фритц ждал их в своем «Мерседесе».

Семья всегда рядом, и это самое изумительное, — мысленно восхищалась Мэри.

В самые важные моменты, твоя семья, по крови или по выбору, всегда была рядом, несмотря на занятость в жизни, работу и собственных детей.

— Хэй, — сказал Лэсситер, открывая дверь в вестибюль, — кто-нибудь покидает мне шайбу, чтобы скоротать время?

— Никто, — они ответили хором, и Битти в том числе.

— Я точно выбью из кое-кого с-ное де-мо, — пробормотал Ви себе под нос.

— Обожаю, когда ты используешь грязные словечки по отношению ко мне. Иди сюда, обнимемся. Давай, я вижу, ты же хочешь…

***

Ничего.

Элиза не знала абсолютно ничего о том, как обстоят ее дела: сможет ли она продолжить ходить в университет, застрянет в четырех стенах или ее вообще выгонят из дома.

После встречи с Пейтоном в сигарном баре и столкновением с тем курсантом на выходе, она отправилась домой и несколько часов дожидалась возвращения отца. На нижней ступеньке резной лестницы, прямо напротив парадной двери. Как потерявшийся ребенок.

Три часа спустя, отец пришел, осунувшийся и с низко опущенной головой, всем своим видом напоминая сдувшийся шарик.

Он даже не взглянул на нее… или, может, просто не заметил ее присутствие в фойе. Он просто направился в свой кабинет и закрылся там.

Что ж… хорошо поговорили, папа, подумала она. Перешли на принципиально новый уровень.

Но разве она могла ожидать чего-то другого?

После внутреннего спора о том, стоит ли отвлекать его от дел, она поднялась наверх и легла в кровать. Но поспать в течение дня не удалось, и проблема была не только в отце и петиции на отстранение.

Она не могла выбросить из головы того мужчину… его татуировки, пирсинги, то, как он смотрел на нее, и что сказал. Она очень долго воспроизводила в своих мыслях сцену на бордюре. В ее голове они по-прежнему были там, спорили под снегопадом, сексуальное притяжение между ними было осязаемым, словно веревка, за которую она могла дернуть.

И учитывая серьезность проблем, с которыми она столкнулась, для Элизы стало шоком, что ее так и тянуло усугубить творящийся в ее жизни хаос. Она жалела, что не дала ему свой номер, и одновременно радовалась этому… а если бы он позвонил? Она бы встретилась с ним снова, а это — верный путь к катастрофе.

Не обязательно хорошо знать этого мужчину, чтобы понимать, что он — идеальный материал для песен Тейлор Свифт[23].

Или того хуже…

— Достаточно, — сказала Элиза себе, поднимаясь с кровати. — Довольно самокопания.

Сейчас ее отец должен быть в своем кабинете. Нужно поговорить с ним, пришло время для расплаты за свои поступки, как бы сказала ее мама.

Выйдя из комнаты, Элиза застыла на месте. Отец как раз выходил из своей спальни, и он тоже помедлил.

Прокашлявшись, она начала:

— Отец, я…

Он отвернулся, не сказав ни слова, подняв руку над плечом в классическом жесте «стой, где стоишь».

— Не сейчас.

— Когда, в таком случае? — требовательно спросила она.

Отец не ответил. Он просто пошел дальше по коридору, в сторону лестницы, и скрылся из виду.

Она не знала, как настоять на разговоре — оставалось только встать поперек дороги. И даже в таком случае, он, скорее всего, просто проедется по ней, как локомотив.

— Сукин сын, — прошипела она.

Может, самое время для переезда. Но он, без сомнений, оставит ее без содержания, и с чего, в таком случае, она будет платить по счетам?

Единственная причина, почему она смогла посещать университет, — это заслуженная стипендия, которая не могла покрыть оплату комнаты и стола.

Внезапно желание бросить что-нибудь заставило ее повернуться к антикварному столику. Эта ваза с цветами подойдет идеально, тонкое горлышко удачно ляжет в руку, веса воды и роз будет достаточно, чтобы дать ей ощущение, что она сможет нанести маломальский ущерб, но недостаточно, чтобы зашвырнуть вазу очень далеко.

Элиза перевела взгляд на дверь в спальню ее дяди и тети.

Дядя скоро выйдет, но тетя, без сомнений, еще спала. Обычно женщина поднималась к тому времени, когда Элиза уже возвращалась из университета; она вставала лишь за тем, чтобы сделать прическу и макияж, а потом снова возвращалась в постель. Едва ли похоже на жизнь, но после произошедшего с ее дочерью? После того, как они потеряли сына?

Элиза выругалась… а потом зашагала вперед.

Прежде чем она успела понять, она уже стояла перед дверью в спальню ее покойной кузины. Элиза словно издалека наблюдала, как рука обхватывает ручку и поворачивает ее. Толкнув дверь в комнату, она уловила запах парфюма Эллисон. «Яд» от Диор…старая-добрая классика, этот аромат хорошо подходил ей.

Элиза всегда считала, что если бы у фиолетового цвета был запах, он бы пах именно так.

Она бесшумно закрыла дверь за собой и щелкнула по выключателю.

Свет от хрустальной люстры в центре высокого потолка озарил комнату. Кровать стояла напротив, заправленная бледно-голубым бельем с белыми и золотыми элементами, на ней было столько подушек, что витрина в «Мэйси» нервно курила в сторонке. На стенах обои ручной работы от «Старк», c изображенной на них картиной — персиковые и желтые птички резвятся в ветвях цветущих фруктовых деревьев, такие часто можно встретить в садах в плодородное время года. На полу лежал плотный ковер бледно-кремового, практически белого цвета, окна обрамляли шторы, бледно-голубым цветом и воздушностью напоминавшие летнее платье.

Идеальный декор для спальни молодой женщины.

Но вещи Эллисон выделялись на общем фоне: черная мантия — атрибут жреца или почитателя демонов; хрустальный череп на полке над камином; книги в черных или кроваво-красных кожаных обложках разбросаны в дальнем углу, возле укрытого декоративной тканью тюфяка. Также здесь были широкие черные сапоги высотой выше колена… одна туфля с каблуком в виде пистолета… черные вещевые мешки, одному Богу известно, что в них лежало.

Было сложно не видеть в особом стиле жизни ее кузины выбоины на идеально выложенной мостовой. Но это позиция судьи, разве нет?

— Нельзя так думать — простонала Элиза, потирая затекшую шею.

Но реальность такова, что на пути Эллисон встретилось что-то злое, когда она пыталась найти себя в диком образе жизни. Именно это хотел сказать ей отец.

Элиза нахмурилась, снова подумав о том курсанте с татуировками. Он воплощал собой страх ее отца и все, с чем она могла столкнуться во внешнем мире. Но она встретила его не в университете… вот, что она хотела ответить отцу.

— Тем лучше, — прошептала Элиза свободной комнате. — Я больше его не увижу.