Клятва Крови

Глава 8

Водолазка.

Несколько часов спустя, Акс молча сидел на заднем сидении «школьного автобуса», пытаясь придумать, где, черт возьми, достать водолазку.

Подняв руку к горлу, он размял татуированную половину шеи, гадая, сможет ли найти хоть одну среди отцовских вещей. И от одной мысли хотелось нахлестаться в дрова… а, может, даже вколоть себе чего-нибудь и улететь в нирвану.

Он не подходил к отцовской комнате с самой его смерти.

— Дерьмо, — выдохнул Акс, посмотрев в затемненное стекло.

Чтобы прекратить поток мыслей, он отвел взгляд от собственного отражения… и, вот неожиданность: Пэй-Пэю надоела пластинка «Не тронь мою кузину», и парень вернулся к своим стандартным настройкам — пялился на Пэрадайз, пока та сидела возле своего мужчины.

У всех выдалась тяжелая ночь, хотя тренировки в принципе не назовешь веселым занятием. Но, да, паршивое чувство — когда тебя носом тыкают в собственные косяки. Что в радость? Видеть, как кастрированный Пэйтон сидит по другую сторону прохода от Пэрадайз, отчаянно желая забраться к ней в голову, быть тем спасителем, в котором она нуждалась. Эти мысли практически витали в воздухе.

Прости, приятель. У нее уже все есть.

Ново поднялась со своего места и подошла к Аксу, пихнув так, чтобы усесться рядом.

— Я иду в два. Когда у тебя собеседование?

— Через полчаса. — Он потер татуировки с мыслью, что они сыграют с ним злую шутку. — Мне нужно поторопиться.

— Что ж, удачи.

Женщина протянула ладонь, и он пожал ее.

— Тебе тоже.

— Похоже, нас двое на эту работу. — Ее голос звучал взволнованно. — У Пэйтона и так полно денег, и черта с два он позволит оплачиваемой работе встать на пути его любимой травки. Бун тоже не нуждается в финансах… а Пэрадайз с Крэйгом и так заняты, в свободные ночи они обеспечивают дополнительную охрану в доме для аудиенций.

Черт, Акса не радовало соперничество с Ново… уж лучше это был бы другой мужчина, и да, похоже, он все-таки сексист. С другой стороны, это он останется в дураках. Ново была так же хороша в бою и стрельбе, как и он, силой почти могла сравниться с ним, а мозгами — даже вырвалась вперед. К тому же она не выглядела как серийный убийца.

Но, хэй, он может снять пирсинги. Прикинется паинькой. Станет почти нормальным.

— Заключим дружеское пари? — протянула Ново.

— На что?

— Кто получит работу. Проигравший платит за ужин.

Он не мог купить ей даже «Кит Кат».

— Давай лучше победитель покупает ужин?

— Заметано.

Автобус остановился двадцать минут спустя. Ночь выдалась обжигающе холодной, и никто не стал задерживаться для «поболтать». Материализовавшись у отцовского коттеджа, Акс внезапно осознал, что никогда не называл это место «родительским»… хотя, с другой стороны, этот дом совсем не ассоциировался с родителями. Коттедж был построен для его матери, и не справился со своей задачей — не смог удержать ее в семье.

Зайдя внутрь, Акс порадовался отсутствию электричества и лампочек. Было невыносимо видеть кухню, ненавистно смотреть на украшенное помещение, и Акс быстро пересек узкое пространство. Ступеньки на второй этаж были узкими и крутыми, и он взбежал по лестнице, перешагивая через одну, направляясь к единственной открытой двери.

Дверь в комнату отца он держал запертой.

Его комната представляла собой матрас на полу, одежду в стопках и, собственно, все. Черт, он даже не ночевал здесь, потому что камин располагался внизу, и Акс предпочитал засыпать возле тепла. Весной и летом он переедет на второй этаж… а может, не станет. Вообще все равно.

Акс просмотрел свой «гардероб» из маек, черных джинсов, кожаной куртки, плаща, особо не надеясь, что водолазка волшебным образом появится по велению Крестной-Приведем-Тебя-В-Божеский-Вид-Феи. Скорее он сделал это, набираясь смелости, чтобы залезть в отцовские вещи.

Десять минут спустя и, разумеется, без водолазки он прошел по коридору и открыл дверь. Света не было во всем доме, и тесное пространство представляло из себя сочетание теней и оттенков серого… казалось, его ненависть к себе высосала все краски.

Он даже не смог посмотреть на кровать, которая была расправлена с того последнего раза, когда отец спал на ней два года назад. И Акс определенно не стал смотреть на фотографии его долбанной мамочки, и нет, не обратил внимания на слой пыли, покрывавшей всю комнату или том факте, что одно из окон выскочило из рамы, пропуская внутрь осенние листья и даже снег.

В комнате было холоднее, дыхание вырывалось изо рта клубами пара.

Может, сюда являлся призрак отца.

Когда мурашки пробежали по позвоночнику, Акс прошел к комоду и резкими движениями и трясущимися руками просмотрел шмотки. Он нашел искомое в нижнем ящике.

Было так странно — думать, что кофту носил его отец. И, закрыв ящик и выскочив из комнаты так, будто его преследовали, Акс поклялся, что больше никогда не зайдет сюда.

Вернувшись в свою спальню, он снял майку и натянул отцовскую водолазку. Подойдя к зеркалу над дешевым комодом, убедился, что воротник прикрывает его татуировки.

Перед тем, как отвернуться, он снял один за другим все пирсинги от мочки уха и до самого хряща, на той же стороне, где располагались татуировки. Также достал пирсинг из брови.

Потом вооружился, натянув наплечную кобуру, он вставил в пазы пару сороковых, которые ему выдали неделю назад. Как говорили Братья, они инвестировали время и деньги в учеников, и последнее, что им нужно — чтобы кто-то из курсантов проснулся мертвым из-за хреновой экипировки: как только класс был проверен на полигоне, им раздали «Глоки»… и хотя им запрещалось проносить оружие в учебный центр, ношение в городе считалось обязательным.

А также использование в случае необходимости. А не так, как это вышло прошлой ночью.

Выйдя из дома, Акс не потрудился запереть дверь… в конце концов, не было электричества для сигнализации, и, к тому же, плевать он хотел на имущество под этой крышей.

Черт, он испытает облегчение, если кто-нибудь вломиться и спалит коттедж к чертям. Впрочем, это было маловероятно. Он жил в глуши, ближайший сосед находился в четверти мили отсюда и, наверное, ездил на работу верхом на осле.

Еще до дематериализации Акс знал, что дом… особняк, замок, плевать… будет огромным. Даже дети бедняков, жившие за пределами человеческого мира, знали, где располагались большие поместья, под каким почтовым индексом.

Да… окей, думал он, обретая форму.

Вау.

Акс покачал головой при виде каменного строения перед ним. Три этажа высотой, не меньше, передний план шиферной крыши казался величиной с футбольное поле. Примерно с семьюстами ставней и парадной дверью, которой бы открывать вход в парламент или муниципальную библиотеку… Акс не мог поверить, что здесь жила какая-то семья.

С другой стороны, это были не мама-медведица, папа-медведь и медвежонок. Здесь, должно быть, обитала целая дюжина додженов.

Именно в такое место его отца пригласили бы на работу.

Именно в таком крутом доме во время набегов был убит его отец.

Чтобы не запороть собеседование до его начала, Акс проглотил горечь и двинулся по укрытому снегом газону, потом переступил через низкий бордюр и поднялся по ступенькам к парадному входу.

На двери висел медный молоток размером с его кулак, а также виднелся замаскированный видеофон чуть сбоку.

Он тянулся к кнопке, когда тяжелую панель открыл… ничего себе… дворецкий в униформе, подозрительно напоминавший Сера Джона Гилгуда[32].

Во времена его съемок в «Артуре».

— Вы Аксвелл, сын Тэрша? — спросил мужчина с идеальной дикцией.

По неясной и бесполезной причине мозг Акс выплюнул лучшую пьяную цитату Дадли Мура[33]: «Ты шлюха?! Господи…. Я забыл! Думал лишь о том, как мне офигенно с тобой!»[34].

— Господин? — добавил дворецкий. — Вы — Аксвелл?

Встряхнувшись, он чуть не ответил «Ага».

— Да, это я.

— Прошу вас, входите. — Отступив назад, дворецкий рукой пригласил его в дом. — Я сообщу своему хозяину, что вы пришли в назначенное время.

— Спасибо. Благодарю.

Посмотрев на парня, Акс устыдился своего происхождения. Черт, да от всего происходящего ему хотелось…

Акс застыл как вкопанный. Принюхавшись, он набрал в грудь воздуха, пока дворецкий в смокинге говорил что-то, а потом отвернулся и прошел к закрытой двери.

Секундочку, — подумал Акс.

Повернувшись по кругу, Акс продолжил изучать запахи в воздухе. Огромный холл, фойе или как называлось это место, мог спокойно вместить три его коттеджа, и все равно останется место для кегельбана, бассейна и, может, даже для катка. А вещи, расставленные по старинному, напоминавшему собор пространству, выглядели на самом деле древними и крайне дорогими: пол был выложен бело-серым мрамором, повсюду развешан хрусталь и куча масляных картин — на стенах. О, и здесь был камин, но не похожий на тот, что согревал его в дневные часы. Их выполнен из черного мрамора, украшен золотым резным орнаментом, а очаг был таким большим, что там лежали не дрова, а целые стволы.

Но на это все ему было глубоко плевать.

То, что Акс уловил в воздухе, отфильтровав запах горящих дров в камине, мыла от доджена и смутный запах поданного где-то на первом этаже мяса… это был запах женщины, которую он встретил прошлой ночью.

Кузина Пэйтона либо приходила сюда недавно… либо жила под этой крышей.

— Мой хозяин примет вас сейчас, — сказал дворецкий из-за его спины.

Да, подумал Акс, разворачиваясь. Еще как примет.

***

Порой кошмар разворачивается на твоих глазах, причиняя боль твоим любимым, и как бы ты ни молил о пробуждении… понимаешь, что тебя не разбудит будильник, ты не сможешь поднять веки, перевернуться и очнуться ото сна.

Сейчас Мэри страдала в подобной петле.

Битти лежала на экзаменационном столе, белая простыня и покрывало собралось сбоку, кожа на ее хрупких бледных ногах блестела в свете огромной лампы. Битти была такой белой, лицо стало под цвет «Клинекса», и она тряслась, дергалась, представляла собой истощенную версию той веселой малышки, которой всегда была.

Мэри стояла рядом с ней, и больничная среда — пиканье оборудования, белая плитка, нержавеющая сталь повсюду, народ в халатах и масках — все обрело кристальную четкость и одновременно казалось размытым… и, как во сне, эти две крайности восприятия хаотично сменяли друг друга.

Мэри знала, что будет сложно пережить эту ночь. Но думала, что причиной станут воспоминания Битти о насилии. Или потому, что девочке придется вернуться в клинику, где у нее на глазах умерла ее мать. А, может, испытает клаустрофобию в МРТ, дискомфорт во время осмотра, скуку в ожидании результатов.

Даже. Рядом. Не. Стояло.

Каждую из основных костей Битти сломали и вправили. Даже на той ноге, в голень которой был вставлен титановый прут. Без анестезии, потому что у нее была аллергия.

Это невозможно описать — ужас, боль, страх. Было сложно не роптать на Бога в этот момент, не ругать Всевышнего за лавину плохих новостей: пластинки роста находились в опасности из-за плохо срощенных переломов; возможная ампутация после превращения; невозможность общей анестезии из-за реакции ее организма.

Легкого облегчения боли было совсем недостаточно.

— Еще раз, — услышала она себя. — Ты можешь сделать это.

Битти, казалось, не понимала слов. Она совсем потерялась в агонии, и Мэри хотелось разреветься самой.

Но она не могла позволить себе сойти с ума.

Мэри наклонилась еще ниже.

— Последний раз, хорошо? Всего один.

Глаза Битти широко распахнулись, они блестели от слез, под ними засели большие фиолетовые круги, казалось, будто она была при смерти.

— Я не могу это сделать. Пожалуйста… пусть они прекратят…

— Всего раз, обещаю, всего один. — Она смахнула ее челку и поцеловала Битти в лобик. — Держись за мою руку. Давай. Сжимай так сильно, как потребуется.

— Я не могу это сделать… Пожалуйста, мамочка… помоги…

Рыдания сотрясли тело малышки, отчего больничная сорочка заколыхалась, словно на ветру, и Мэри тоже заплакала, слезы покатились по ее щекам, падая на тонкий матрас на столе.

Шмыгая носом, моля о силе, абсолютно потерянная, Мэри сделала мысленную пометку: когда в следующий раз к ней придет кто-нибудь с заявлением, что ей известен ответ на все — она залепит этому умнику поджопник.

— Хэйверс, можешь дать нам…

Когда она подняла взгляд, то обнаружила, что терапевт и две медсестры стояли поодаль. И мужчина посмотрел на нее с состраданием, которое не ассоциировалось с его жестокостью по отношению к Мариссе.

С другой стороны, в профессиональном плане за ним не значилось грехов.

— Просто дыши, — сказала Мэри Битти. — Давай же… дыши со мной…

МРТ показала, что над девочкой нависла угроза непоправимой деформации во время превращения. У вампиров порог зрелости достигался одним взрывом, который происходил во время превращения. Проводя человеческую аналогию, четырнадцатилетний подросток внезапно и всего за шесть часов обращается в двадцатипятилетнего взрослого.

В случае Битти, в ее длинных костях была серия легких, а порой и не очень, искривлений от предыдущих переломов. Мэри замечала их, но не придавала значения причинам и возможным последствиям. Проблема в том, что когда произойдет скачкообразный рост организма, трещины могут полностью разойтись, сломаться от чрезмерного давления.

Конечный результат? Ампутация. Всех или почти всех конечностей. Потому что примерно на протяжении шести месяцев после превращения кости вампиров не способны сращиваться.

И было принято решение — исправить все сейчас.

Битти сама сделала выбор. Она не хотела возвращаться через месяц, год, два или пять лет. Ничего не изменится, и не зачем мучить себя и откладывать неизбежное.

Но происходящее было слишком.

— Я не могу, не могу… не могу это сделать…

Мэри была согласна, как никогда.

Слишком много всего. На нуле. Через край.

Да, они преследовали важную цель, но сделанного достаточно. Ведь так?

— Р-р-р-рейдж может войти? — заикаясь, попросила Битти.

— Конечно. Позвать кого-нибудь еще?

Кого угодно, чтобы закончить.

— Нет, я же плачу. — Битти шмыгнула носом. — Я не храбрая…

— Нет, ты храбрая. — Мэри сморгнула очередную порцию слез. — Солнышко, ты самая храбрая из всех, кого я знаю.

По традиции вампирской расы, во время операций над женщинами мужчин не допускали в палату… и было несколько случаев, когда Битти тревожили из необходимости. Но сейчас? Все способы хороши.

Мэри даже не спросит разрешения Хэйверса. Им нужно что-то, что поможет девочке закончить мучительную процедуру.

— Я приведу его, — вызвалась Док Джейн.

Когда Рейдж вошел, Мэри не смогла сдержаться. Она посмотрела ему в глаза, и горло сжалось так, что стало невозможно дышать. И как связанный мужчина, первым делом он подскочил к ней, крепко обнимая, нашептывая что-то на ухо — она не слышала его слов, сильный, уверенный голос говорил за себя.

А потом Рейдж полностью обратил внимание на малышку, все краски пропали с его лица, когда он посмотрел на Битти. Он потянулся к ней дрожащими руками и обнял.

К ним тут же бросился медперсонал, и Мэри оттащила его назад.

— На руки и ногу нужно наложить гипс. Аккуратней.

Рейдж положил девочку так, словно она была хрустальной.

— Я не храбрая, — простонала Битти.

— Нет, ты храбрая, — сказал он, смахнув ее волосы назад. — Ты очень храбрая. Я горжусь тобой и очень сильно люблю тебя.

Они разговаривали какое-то время, а потом повисла пауза.

И будто чувствуя, что время пришло, Хэйвер тихо сказал:

— Всего один раз, последний. И на этом все.

Рейдж низко опустил брови, и Мэри без лишних вопросов поняла, что ее хеллрен выпустил клыки, защитник в нем подумывал о том, чтобы вырвать доктору глотку. Но в нем говорили инстинкты, а не логика.

Она погладила руку Рейджа.

— Ш-ш, все нормально. Один раз и все.

— Один раз… — Он потер лицо. — Мы сможем сделать это.

Рейдж кивнул испуганному Хэйверсу. А потом медперсонал снова подступил к столу.

Таз Битти снова закрепили ремнями, другую ногу тоже обездвижили. Хэйверс должен был ухватиться за бедро и с силой сжать, чтобы кость треснула. А потом придется потянуть у колена, выстраивая кость в правильном положении, основываясь на визуальных данных — что было относительно легко сделать по ее коже, учитывая слабую мускулатуру и болезненную худобу девочки. Потом их ждет рентген, чтобы убедиться, что все сделано верно, и они наложат гипсы, чтобы кости срастались верно.

Перелом и последующая вправка — настолько примитивный и жестокий процесс, что на фоне высокотехнологичного оборудования выходил за рамки стандартов оказания медицинской помощи. Но когда дело касалось физической стороны вопроса, оборудование решало далеко не все… и нужно было отдать должное брату Мариссы. До этого он уже несколько раз осуществлял подобную процедуру, действовал быстро, решительно и хорошо управился с руками и ногами Битти.

Уступая Хэйверсу место, Рейдж обошел стол с другой стороны, его огромное тело, напоминавшее Великую китайскую стену, устроилось прямо возле Битти. Взяв руку малышки, он казался одновременно разбитым и сильным.

Мэри кивнула, а за ней и Битти.

— Сделай это, — приказал Рейдж.

Хэйверс поднял больничную сорочку, открывая шишковатые коленки, которые казались слишком большими на фоне хрупких икр и бедер.

О, Боже, до конца своей жизни Мэри запомнит, как руки в голубых перчатках обхватывают бедро Битти, сжимают слабую плоть и…

Битти закричала от боли.

И через секунду, ослепительный свет вспорол палату, яркий, словно взрыв.

По началу Мэри решила, что закоротило лампы, но потом ее мозг пришел к ужасающему выводу.

Оторвав взгляд от Хэйверса, она в ужасе посмотрела на Рейджа.

— Нет! Не сейчас!

Но было поздно.

Зверь рвался наружу.