Когда приходит любовь

Глава 20 Клэр

— Ты когда-нибудь читал «Маленькую принцессу»? — спросила Клэр из-под груды пальто.

Они с Тео выбирали для него в магазине новое зимнее пальто. Это было на следующий день после похорон. День выдался холодный и ясный, солнце только слепило, но не грело.

— Пронзительное солнце, — сказала Корнелия, когда они утром втроем выходили из дома, где была ее квартира.

Корнелия с заговорщицким видом наклонилась к Клэр.

— Я очень на тебя надеюсь, Клэр. Если он направится в сторону армейских или морских магазинов, я разрешаю тебе пристрелить его.

— Ведь знал, что нельзя появляться стриженым, — простонал Тео. — Дай ей палец, она всю руку отхватит.

— Клэр, не могла бы ты объяснить Тео, что красота налагает на человека определенную ответственность? Он никогда не мог принять этот факт, во всяком случае, полностью, — сказала Корнелия, качая головой. Клэр заметила синие полукружия под ее глазами. Она подумала, что это игривое препирательство с Тео только кажется непринужденным.

— С красотой приходит ответственность, Тео, — серьезно сказала Клэр.

— И ты еще можешь добавить пару слов про дырки, — предложила Корнелия.

Клэр показала на дырочки в куртке Тео.

— Это дырки от моли, — сказала она.

— Целых три слова, — проворчал Тео.

Ему предложили на выбор бутик модной мужской одежды и большой магазин, и когда Тео начал что-то бормотать про аллергию и чистящие жидкости, чего Клэр напрочь не поняла, Корнелия сочувственно сжала его руку и написала на бумажке адрес бутика.

— Бутик, — тупо повторил Тео.

Но там оказалось совсем неплохо. Более того, Клэр там понравилось. Бутик располагался в старом доме с красивой лепниной — цветы и виноградные лозы. И еще с подсвеченной цветной фреской на высоком потолке.

Продавец, низенький, гладкий и элегантный, напомнивший Клэр тюленя, поинтересовался, что именно им нужно, затем смерил Тео взглядом больших темных блестящих глаз. Когда Тео снял верхнюю одежду, чтобы точнее определиться с размером, продавец сказал:

— Не обязательно, но мне будет приятно… — И он протянул руку, сжав пальцы, чтобы Тео мог повесить на нее куртку, как на вешалку.

Он поставил Тео перед тройным зеркалом и предложил им несколько моделей на выбор. Тео мерил, выслушивал мнение Клэр и затем бросал пальто ей на колени.

Как раз в тот момент, когда она спрашивала его о «Маленькой принцессе», продавец снова возник с непроницаемой улыбкой.

— Я читал, — сказал он. — А как у нас дела с пальто?

— Вы читали? — удивилась Клэр.

— Обезьянка. Обезьянка пришла на чердак, чтобы навестить маленькую девочку. Мне понравилась обезьянка. — Продавец говорил мечтательно, глядя куда-то сквозь стену. Затем снова удалился.

Тео и Клэр переглянулись и расхохотались, стараясь все же не слишком шуметь, чтобы не обидеть продавца. Клэр зарылась лицом в мягкую ткань и смеялась, пока не заболели бока.

Тео сказал:

— Я не читал. Но теперь жалею. Я и не знал, что там есть про обезьянку.

— У этой девочки, Сары Крю, отец умер, — добавила Клэр.

Тео стоял в пальто кофейного цвета, которое сильно смахивало на его куртку, смотрел на Клэр в зеркало и ждал продолжения.

— Это ужасно. В ту ночь, когда она об этом узнала, она впала в дикую, недетскую тоску. — Клэр наблюдала за лицом Тео. — Есть еще одно слово — скорбь. «Скорбь овладела ее юным умом». Правда, это слово больше подходит? Хуже этого уже ничего не бывает.

— Верно, — согласился Тео после паузы. Клэр очень нравилась эта черта в Тео, нравилось, что он не подталкивает, не проявляет нетерпения, но слушает и позволяет ей подобрать свои собственные слова, чтобы выразить мысль.

Тео сел рядом с Клэр на пол и сказал:

— Иногда ты встречаешь человека, и тебе кажется, что ты его знаешь давным-давно. Вот так и с тобой.

Клэр кивнула.

— Тогда я надеюсь, что я могу попросить тебя кое о чем, хотя мы с тобой знаем друг друга совсем недолго.

Клэр посмотрела на длинные руки Тео, потом в его зеленые глаза. Она без раздумий доверилась ему с первой минуты, как его увидела. И хотя она привыкла сначала все тщательно обдумывать, а потом что-то предпринимать, она не расстраивалась, что не понимает, почему так доверяет Тео.

— Я тебе доверяю, — сказала она.

— Тогда вот что я думаю. Ты — хороший человек. Сделана из хорошего материала. Это факт. Олли бы сказала, что это заложено в твоих клетках, встроено в ДНК, вот как, например, твои карие глаза. Но откуда бы это ни взялось, ты хороший человечек. — Клэр сосредоточилась на его словах, изо всех сил стараясь запомнить их и огорчаясь, что они не твердые предметы, которые она могла бы хранить и повсюду носить с собой.

— Я не хочу сказать, что ты, как и все мы, не можешь ошибаться. Но тебе везет больше, чем всем нам, потому что если ты делаешь то, что чувствуем все мы, у тебя все получается. И забудь о зле. Ему пути нет.

Клэр сидела под грудой пальто рядом с большими, сверкающими прямоугольниками зеркал под мягким светом магазинных ламп, и ей казалось, что от нее самой тоже исходит свет. Клэр казалось, что благодарность к Тео заставляет ее кожу светиться.

— Спасибо, — сказала она наконец, надеясь, что он поймет, как много ей хочется сказать этим словом.

Тео улыбнулся и начал подниматься, но Клэр схватила его за рукав, поразившись мягкости ткани. Тео снова сел.

— Знаешь что? — спросила она почти шепотом. Потом откашлялась. — Он меня не любил.

Это была не жалоба, а констатация факта. Ей просто было важно сказать об этом вслух. Она ждала, что Тео будет спорить, хотя он знает — она права. Но он только сказал:

— Тогда он много потерял.

Клэр снова коснулась рукава Тео:

— Мне вот это нравится.

Тео взглянул на пальто и заметил:

— Не кусается. Грязь на нем не будет видна. И Корнелия, эта маленькая мартышка, от меня отстанет. — Он улыбнулся. — Покупаем!

В тот вечер после ужина Клэр отправилась в спальню Корнелии, чтобы записать в свой блокнот слова Тео о том, что она хороший человечек. Очень важно было записать все правильно, а еще — описать его голос и не забыть о чувстве, которое охватило ее, когда он говорил, и после того, как он говорил. Надо было уловить нюансы этого чувства. Она подумала о слове «уловить». Оно делало писателя настоящим охотником. Это значит, что истории разбрелись по миру, а задача писателя поймать их. За исключением, разумеется, того, что писатель никогда не убивал добычу, не делал из нее чучело и не вешал на стену. Истории оставались живыми. Она скептически отнеслась к этим своим мыслям, но все-таки была довольна, что думала об этом.

Когда она услышала, что Тео и Корнелия вышли из кухни и перешли в гостиную, она отложила блокнот и подошла к дверям, чтобы подслушать.

— Я уволила нашего друга Ллойда, — сообщила Корнелия, плюхаясь на диван.

— Да? — удивился Тео. Клэр не видела его лица, но голос звучал странно, настороженно.

— Он не внушал мне доверия. А тебе?

— Не особенно. Но Мартин очень беспокоился, чтобы ничего не вышло наружу, чтобы ее друзья и соседи не узнали, что происходит. Может быть, надо было немного отпустить поводок у Ллойда?

Корнелия села, внезапно возмутившись.

— Как ты не видишь? Длинный поводок нам сейчас меньше всего нужен. Сейчас важнее всего осмотрительность. — Она говорила низким, напряженным голосом.

— Корнелия… — осторожно начал Тео.

— Вивиана путешествует. Клэр остается со мной до ее возвращения. Вот наша история. Она пока срабатывает. Если люди начнут догадываться о том, что происходит на самом деле… Подумай об этом, Тео.

Клэр прижалась к двери. Ей хотелось услышать, что скажет Тео.

— Корнелия, может быть, уже пора обратиться в полицию? — По спине Клэр побежали мурашки.

— Нет, — возразила Корнелия. — Нет, нет и нет. Как ты можешь такое предлагать?

Клэр тоже не понимала, как он может. Тео ничего не сказал.

— Тео, мы сидим здесь и обсуждаем жизнь Клэр. Решаем ее судьбу, как те толстые старухи с нитками и ножницами.

Клэр понятия не имела, что это может значить. Толстые старухи?

— Толстые старухи? — удивился Тео.

— В моем представлении они толстые. Забудь. Я хотела сказать — давай позовем Клэр. Прямо сейчас.

Клэр вспомнила, как Тео сказал, что ее сделали из хорошего материала. Разве это хорошо — подслушивать, когда люди о тебе говорят? Она глубоко вздохнула и вышла из спальни. Тео и Корнелия уставились на нее.

— Я шпионила. Нет, не шпионила, а подслушивала ваш разговор. Наверное, это и есть — шпионить. — Она помолчала, чувствуя, как пульсирует в висках кровь. — Простите. Я боялась, что не буду знать, что происходит.

— Ну конечно, — мягко сказала Корнелия. — Мы и сами хотели тебя позвать. Думаю, мы тоже боялись сказать что-то, что тебе трудно будет понять.

Клэр подошла к дивану и провела рукой по вышитой шали, накинутой на его спинку. Ей не хотелось садиться на такую красивую вещь, сначала хотя бы до нее не дотронувшись.

Корнелия встала и одним резким движением сдернула шаль с дивана; она развернулась в воздухе, как огромная бабочка, и опустилась на плечи Клэр.

— Ты нас простишь? — спросила Корнелия. Клэр не знала, что ответить, ей было непонятно, за что ей надо было простить Корнелию и Тео. Она только кивнула, затем села на диван и подобрала под себя ноги. Корнелия улыбнулась и последовала ее примеру.

— Тео думает, что нам следует связаться с полицией. Чтобы они помогли отыскать твою маму.

— Я не хочу полицию, — твердо сказала Клэр. Ей не понравилось, как она это сказала — как маленький ребенок, который топает ножкой и устраивает истерику. Но она была против полиции. От одной мысли об этом ей становилось плохо.

— Тео? — обратилась к другу Корнелия. Тео покраснел и смущенно поерзал в кресле.

— Насколько я могу судить, — начал он, — полиция должна помогать семьям. Помогать людям держаться вместе. Когда они найдут твою маму, они помогут ей, и она будет заботиться о тебе, как она всегда это делала.

— Я хочу, чтобы она была такой, как всегда. Но я не… — Клэр заколебалась, — но я не хочу снова жить так, как я жила, когда она заболела. Но…

Она перевела взгляд с Корнелии на Тео.

— Но если вы позвоните в полицию, я смогу остаться у Корнелии, пока они ее разыскивают? Я смогу жить здесь, пока они будут помогать ей выздороветь?

Корнелия взяла руку Клэр и сжала ее. Клэр увидела в ее глазах слезы.

— Возможно, — ответил Тео. — Мне кажется, они разрешают детям оставаться с людьми, которых они знают.

— Возможно, да, возможно, и нет, — уныло заметила Клэр. — Верно? — Она представила себе Анну Ширли в сиротском приюте и злую женщину, у которой она жила, прежде чем попасть в приют. Там во дворе росло печальное дерево, и единственными друзьями Анны были воображаемые девочки.

— Я бы хотела подождать здесь, пока моя мама не вернется, — неуверенно произнесла она. — А вы потом, может быть, поможете ей найти доктора.

Тео потер глаза обеими руками, потом взглянул на Корнелию.

— Клэр уже пришлось немало хлебнуть горя, — решительно сказала Корнелия. Но Клэр видела, что в глазах ее в отличие от голоса решительности было куда меньше. — Ты должен это понимать.

— Конечно, я понимаю, — ответил Тео расстроенно, — но ты должна подумать… — Он на мгновение закрыл глаза. Затем, опершись локтями о колени, наклонился к Клэр. — Прости, Клэр, но я должен это сказать.

— Не надо, — с горечью возразила Корнелия. — Не надо, и все. Это настаивание на правде жестоко, разве ты не понимаешь? Кто ты такой? Аттикус Финч? Просто прими это.

Клэр знала, кто такой Аттикус Финч. Отец Скаут и Джема. Герой. Но какое отношение Аттикус имеет к тому, что они обсуждают? Сама удивившись, Клэр рассмеялась.

— Клэр? — повернулась к ней удивленная Корнелия.

— Прости, но… Аттикус Финч? Я совсем запуталась. — Она снова засмеялась. Что с ней такое вдруг случилось? Смех захватил ее, все ее тело, и она подчинилась ему.

— Все ты, — сердито сказал Тео Корнелии. — Ты такая странная.

Корнелия опустила глаза, но уголки ее губ подрагивали. Напряжение между Тео и Корнелией спало. Клэр продолжала смеяться, она уже тяжело дышала, шаль соскользнула с ее плеч, она подняла ее и прижала к груди обеими руками.

— Я знаю, что ты собирался сказать, Тео, — наконец тихо выдохнула Клэр.

Тео не сводил с нее красивых зеленых глаз. Его ясный, добрый взгляд придавал ей сил. Он любил ее, она это вдруг совершенно ясно поняла. Ее сердце екнуло.

— А если моя мама никогда не вернется домой? — сказала Клэр и сама удивилась: как она смогла это сказать? Самое худшее, хуже не придумаешь. Она сказала самое худшее вслух.

— Ох, солнышко. — Голос Корнелии задрожал от сочувствия. И еще от гордости за Клэр.

— Да, мы должны учесть эту возможность, какой бы отдаленной она ни была. — Тео жестом обвел комнату и их троих. — Мы не можем в таком положении оставаться вечно. — Клэр понравилось, что он сказал «мы».

— Ты прав, — согласилась Корнелия. — Но еще немного подождать мы можем, верно?

— А если мы подождем до начала занятий в школе? — Клэр произнесла это решительным тоном. Ей казалось, что она стала на несколько лет старше. — Когда занятия начнутся, все станет очень сложно. Школа слишком далеко, чтобы ездить отсюда каждый день, да и моя учительница, миссис Пакер, уже заподозрила, что у меня не все в порядке. Когда она вместо мамы увидит Корнелию…

— Когда начинаются занятия? — обреченно спросил Тео.

— Каникулы длинные. Мне в школу десятого.

— Значит, осталось еще десять дней, — подвела итог Корнелия. — Если за это время она не вернется домой, мы примем другие меры.

— Какие другие? — скептически спросил Тео. — Можно подумать, ты собираешься рыскать по всей стране!

— Очень смешно, — заметила Корнелия.

— Если Вивиана не вернется домой в течение десяти дней… — начал опять Тео.

— Мы позвоним в полицию, — твердо заявила Клэр. Внезапно она вспомнила. — Слушайте, а ведь сегодня Новый год.

— Ты права! Я даже не заметила. И никакого вам шампанского, ни капельки! — Корнелия сделала вид, что выговаривает Тео. Затем стала серьезной. — У тебя впереди замечательный год, Клэр. Замечательный, полный чудес. Запомни мои слова. — Корнелия говорила с таким нажимом, как будто она хотела силой воли добиться, чтобы этот год был действительно чудесным. И Клэр верила, что если кто и сможет этого добиться, то только эта маленькая женщина, сидящая рядом с ней, которая на самом деле вовсе не маленькая.

И тут до Клэр окончательно дошло: Корнелия тоже ее любит.