Королева из другого мира

Глава 10

Остаток вечера прошел в приятных разговорах и не менее приятных хлопотах. Меня собирали в дорогу.

Еще раз окинув меня с ног до головы оценивающим взглядом, бабушка Агата решительно покачала головой и приказала мне раздеться. Моё чересчур короткое и, признаться местами порванное и облепленное грязью платье, явно не подходило для того, чтобы явиться в нём на экзамен. Не говоря уже о том, что оно явно выбивалось из местной моды. А белые лодочки с ремешком были, возможно, хороши для свиданий, — и то, мне они нисколечко не помогли — но не для длительных походов. Да и выглядели они уже далеко не белыми и не новыми. Да что там говорить. Они выглядели почти убитыми.

Я смущенно огляделась по сторонам, пытаясь найти темный угол.

— Да ты что, рыбонька? — всплеснула руками моя спасительница и рассмеялась. И впервые за этот вечер голос ее звучал звонко, радостно, как у девочки. Было видно, что она наслаждается процессом. — Стесняешься, что ли? Нечего внучке бабушки стесняться. Что я там не видела? — Она снова хохотнула.

Ее смех был настолько заразительным, что и я не выдержала и улыбнулась. А потом принялась поспешно стягивать с себя грязную одежду. И уже через минуту я стояла посреди кухни в нижнем белье.

— Ух ты! — старушка с интересом принялась разглядывать лифчик и трусики. — Это ж какие интересные вещички у тебя! Никогда не видела таких… изящных.

Она потыкала пальцем чашечку моего бюстгалтера и, нащупав упругую подушечку, — ну да, я носила пуш-ап, пытаясь хоть немного увеличить свою скромную грудь — громко расхохоталась.

— Хитро! Лучше, чем тряпочки подкладывать! Но! — бабушка назидательно подняла вверх указательный палец. — Зимой так нельзя ходить! Застудишь всё и рожать не сможешь!

Я едва не прыснула от смеха — настолько потешной выглядела ее забота. Похоже, она уже рассматривала меня не как замену своей Мэйди, а как истинную Мэйди.

И мне, признаться, было приятно. Ее забота грела душу, а страх и неуверенности, всё еще сковывавшие меня, ослабевали с каждой минутой.

А бабушка Агата, не теряя времени, подошла к громоздкому, деревянному шкафу, который выглядел, как платяной, и принялась доставать оттуда одежду, складывая ее на кровать. На свет явилось три платья, две пары панталон, пальто и две пары далеко не изящных, но явно практичных ботинок с чуть сбитыми носами.

— Извини, что не так шикарно, как ты, возможно, привыкла, — в голосе старушки проскользнули извиняющиеся нотки. — Но мы живём не слишком богато. А в последнее время с заработками стало совсем туго. Думали, когда Мэйди начнёт зарабатывать, вот тогда поедем в столичный магазин и пошьём красивые платья. — По лицу Агаты вновь пробежала тень боли.

Я бурно принялась уверять бабушку, что нет, я всем довольна и безумно благодарна. И вообще, практичность гораздо важнее изящества.

Лицо старушки разгладилось, и она тепло взглянула на меня. По-настоящему тепло!

— Странная ты девочка, — пробормотала она. Потом встряхнулась и уже твердым голосом приказала. — Так, начинаем примерку!

Следующие полчаса я чувствовала себя, как модель на подиуме. И пусть платья были простенькие, пошитые из довольно грубой ткани, пусть они не подчеркивали фигуру и были далеко не новыми и местами хорошенько потертыми — но они были чистыми, прочными и добротными. А, главное, в них я буду выглядеть естественно, как обычный житель этого странного государства под названием Лаарна.

Интересно, я теперь буду называться лаарнкой? промелькнула в голове нелепая мысль. Но на лингвистические размышления времени не было.

— Так, а теперь пальтишко! — старушке всё происходящее явно доставляло удовольствие. Она смотрела на меня, как маленькая девочка на подаренную ей новую куклу, которую необходимо одеть покрасивее.

К концу примерки я стала обладательницей грубого, серого, но довольно теплого пальто, нескольких пар плотных чулок и пары крепких черных ботинок со сбитыми носами.

А, главное, у меня теперь было целых два платья! Темно-синее и коричневое. Третье, болотно-зеленое, на вид самое новое, старушка отнесла обратно в шкаф, поскольку оно оказалось мне безнадежно велико. Очевидно, первые два платья были сшиты, когда Мэйди была еще подростком. А, повзрослев, она стала ростом точно на полголовы выше меня. И плечи у нее были шире. Ну, и она явно обладала куда более пышным бюстом, чем моя скромная единичка. Поэтому в этой зеленой красоте я буквально тонула.

А жаль. Платье было действительно красивым и очень женственным.

— Это платье мы пошили к помолвке, — пояснила бабушка Агата, едва слышно вздохнув. — Остальные я сейчас подгоню, и будут сидеть, как влитые, — вынесла она свой вердикт и деловито направилась к комоду.

Достала оттуда большую коробку, в которой оказался целый ворох ниток, иголок, куча пуговиц, ленточек и еще чего-то, что я в сумерках не разобрала.

— Снимай! И примеряй нижнее бельё!

Черт! Как же непривычно было надевать это… это женское подобие семейных трусов. Я чувствовала себя по меньшей мере клоуном. Но бабушка Агата довольно поцокала языком, что явно означало полное одобрение.

Ладно, привыкну со временем. Надеюсь, это ненадолго. А платья мне даже нравились. Коричневое напомнило мне старую школьную форму, только подол был гораздо длиннее. У мамы с юности сохранилось несколько фотографий, где она позировала перед камерой в таком платье. И, если не считать черного фартука, то моя обновка выглядела точь в точь, как мамина форма.

Темно-синее было, скорее, нарядным. Насколько это вообще можно было назвать в деревне. Тоже длинное, прикрывающее щиколотки, чуть расклешенное, с аккуратным рядком крошечных, белых пуговок, спускающимся от шеи к самому поясу. А подол был обшит простенькими, но очень милыми кружевами.

— Мне, правда, очень неловко, — начала было я, но меня решительно оборвали:

— Ерунду не говори. Мне тебя определённо судьба послала, девонька, — бабушка порывисто обняла меня. Потом подергала лишнюю ткань на лифе и скомандовала. — Снимай. Будем перешивать. Хотя, — Она весело хрюкнула. — До упора я тут убирать не буду. Авось еще вырастет что-то. Ну, или выучишься и наколдуешь себе вкусные формы.

Я залилась краской и принялась поспешно стаскивать платье.

В процессе шитья старушка не переставала болтать. Она явно безумно соскучилась по разговорам и была счастлива найти в моё лице благодарного собеседника.

За последующие несколько часов я узнала всё возможно о ее жизни с внучкой. О том, что родители Мэйди погибли, когда она была еще совсем младенцем. Их задрали какие-то твари, которыми кишат прилегающие леса. Как оказалось, там обитали и оборотни, и всякие хищники: клинкозубые волки, медведи-убийцы, размером в три раза превосходящие своих обычных сородичей, и еще куча всяких монстров.

— К нам давно уже не заезжают стражи порядка, — пояснила бабушка. — Раньше леса были куда более безопасными, но королю и его свите в последнее время совсем плевать на людей.

Так мне еще безумно повезло, что я не наткнулась в лесу на кого-то из этих экземпляров!

От одной мысли об этом меня бросило в сначала в жар, потом в холод, а колени на мгновение стали ватными. Я бессильно опустилась на кровать и смахнула выступивший на лбу холодный пот. Теперь насильник не казался мне самой страшной опасностью. Он хоть человеком был. А с описанными бабушкой монстрами я бы вряд ли справилась, будь у меня даже с десяток ножей.

А еще я узнала, что сама Агата когда-то была очень востребованной швеей. Вся деревня к ней ходила. И те платья, панталоны и пальто, которые теперь стали почти моими — это творения ее рук.

За эти два часа я получила неимоверное количество ценной информации. Я как бы невзначай прошлась по высушенным букетикам, потом начала расспрашивать старушку о лесе и узнала, что большинство названий трав, растений, деревьев были совсем, как у нас. С облегчением услышала такие родные слова, как береза, дуб, клён, мята, крапива. Хотя последнюю бабушка по-простецки называла горячкой.

Потом мягко перевела разговор на кулинарию и разузнала всё об овощах и фруктах, растущих в этой реальности. И — ура! — тут было почти все, к чему я привыкла дома. И морковка, и свекла, и огурцы с помидорами, и даже тыква, репа и брюква.

Мой мозг усиленно впитывал информацию, а мысли кружились в безумном хороводе, пытаясь отыскать хоть какое-то логичное объяснение тому, что со мной произошло и куда я попала.

Итак, тут есть день и ночь, тут растут привычные растения. И луна — я подошла к окну и посмотрела на темное, почти черное небо, где покачивался золотистый серп — тоже есть. Значит, я на Земле.

Но это явно не Россия, да и не средневековая Европа. Даже если предположить, что я попала в прошлое. Нет, эта реальность явно была не совсем обычной. Тут обитали монстры и оборотни, тут существовала магия. И даже язык… Я ведь чувствовала, что говорю не на русском, хотя все слова, вроде, были для меня родными. Но что-то было не так.

Так, Таня, прекращай сейчас! Иначе ты рехнёшься. Всё постепенно выяснишь.

Ночь уже была в самом разгаре, когда бабушка Агата, наконец, удовлетворенно вздохнула, сняла медный наперсток, отложила иголку и сложила все швейные принадлежности обратно в коробку. Потом, взглянув на меня, уже порядком клевавшую носом, ободряюще кивнула:

— Давай, рыбонька, умываться, и спать ложись, — она кивнула на уголок, где жила Мэйди.

Я неуверенно покосилась на заботливо застеленную кроватку и невольно поёжилась. Это не укрылось от цепкого взгляда старушки.

— Не бойся, малышка, — она подошла ко мне и ласково потрепала по щеке. — Я всё бельишко сменила. Да и умерла моя птичка не на этой кроватке. Так что можешь спать спокойно. Никакие призраки тебя не потревожат.

Я невольно улыбнулась. Не от облегчения, как, возможно, подумала Агата. А от мысли, что до сегодняшнего дня я вообще ни в каких призраков не верила. Да и сейчас не особо. Хотя, в мире, где существовала магия и монстры, не исключено было существование и призраков, и духов, и еще фиг знает кого. И, скорее, чего.

Интересно, а призраков можно считать одушевленными? Черт, о какой ерунде я думаю? Я мысленно шлёпнула себя по губам. Или по мыслям?

Похоже, я на самом деле устала — в голову лезет всякий бред.

Я зевнула, встала с кровати. Бабушка Агата налила в жестяной таз остатки теплой воды и помогла мне умыться. После этого я облачилась в белую ночную сорочку — невероятно длинную и свободную. Потом меня уложили в кровать, заботливо подоткнули одеяло. И, не успела я прошептать "Спокойной ночи!", как тяжелые веки сомкнулись, погрузив меня в мягкую, теплую темноту.

Но лишь на миг. Так как почти сразу я очутилась в темном, мрачном лабиринте…