Королева из другого мира

Глава 1

Тремя месяцами ранее…

Небольшая, мрачная комната с высоким, сводчатым потолком и грубо отесанными каменными стенами, от которых исходит странное, фосфоресцирующее свечение. Прямо посреди комнаты — два пьедестала из серого, полированного камня, где под светящимся магическим куполом покоятся два кристалла. Один — черный, будто высеченный из застывшей ночи. Другой — нежно-лазурный, чьи мерцающие в темноте голубые всполохи напоминают отражение весеннего неба в чистом горном озере.

Тут, в этой комнате, время словно застыло. И лишь эти два кристалла ощущаются живыми. Они словно дышат…

Внезапно лазурный кристалл ярко вспыхнул. Массивные стены содрогнулись, как от мощного взрыва. Пол завибрировал, а по всему подземелью разнесся колокольный звон. В воздухе запахло озоном.

И буквально через несколько секунд тяжелая дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался человек в черном одеянии. Склонился над куполом с голубым кристаллом, и его мощная фигура застыла, а глаза расширились от удивления. На мгновение он стал похож на мраморное изваяние.

— Нет… — прошептали его пересохшие губы. — Этого не может быть. Лазурро?

***

Что со мной?

Сознание выплыло из какого-то странного, розовато-сиреневого тумана. Что-то жгло щёку. Ощущалось, как солнечные лучи. Голова казалась тяжелой, почти свинцовой. Мутило. А тело затекло так, что я почти не чувствовала ног. Пахло… кажется, свежескошенной травой.

Что со мной случилось? Похоже, я в обморок упала?

С трудом разлепила отекшие веки.

Мамочки! Где я?!

Я лежала в густой траве, кое-где проглядывал пушистый мох. Кругом возвышались деревья, ветер шелестел густой, сочно-зеленой листвой. Где-то неподалёку заливалась какая-то птаха. С другой стороны раздалось: "гу-гу-щук!".

“Горлица, вроде?”, - предположила услужливая память.

Над ухом прожужжало какое-то насекомое. Я непроизвольно дернулась и попыталась отмахнуться от него. Потом приподнялась на локтях, едва не застонав от боли в затекших мышцах, и медленно огляделась по сторонам.

Меня окружал лес. Лиственный. Внимательно пригляделась… Странно, но я не могла определить, что это за деревья. В школе я старательно заучивала описания листочков и стволов, но всё, что я видела сейчас, казалось мне совершенно незнакомым.

Некоторые деревья походили на клёны… Но листья напоминали настоящие звезды. А у других стволы были совсем как у берёзы, но листики длинные и сложенные веерами.

Что за чертовщина?!

Внутри начала зарождаться паника.

Может, я всё еще сплю?

Я решительно ущипнула себя за руку. С тыльной стороны локтя — там, где кожа совсем нежная.

Ай!

Меня пронзила резкая боль, а на руке остался красный след.

Нет, не сплю. Но тогда в чём дело?! Стоп, думай! Я Таня Лазурная. Мне девятнадцать лет. Я учусь на втором курсе исторического факультета МГУ. Но, черт подери, где я???

С трудом подавив панику, я попыталась вспомнить, что произошло перед тем, как меня накрыла темнота.

Думай, Таня… Вспоминай. С самого начала.

Я закрыла глаза, и в голове словно запустилось кино. Я сидела за столиком. Передо мной — чашка латте, а напротив…

***

— Таня, Таня… — насмешливый голос Евгения Константиновича вонзился в меня раскалённым клинком. — Мне, конечно, приятно получать такие… пламенные послания. Но, согласитесь, это, как бы помягче выразиться, не совсем нормально. — Его изящные, ухоженные пальцы потеребили бежевый конверт, лежавший на столе.

Мои щеки вспыхнули, а нутро сковало ледяным холодом. В нос ударил зефирно-карамельный аромат от стоявшей передо мной чашки. Только теперь он казался мне приторным, почти тошнотворным.

Боже, такого я не ожидала! Я пришла в это кафе, думая, что он зовет меня на свидание… Какая же я идиотка!

На секунду все вокруг будто погрузилось в густой туман. Движения снующих мимо нашего столика официантов замедлились, звяканье приборов и стаканов доносилось откуда-то издалека, а воздух стал каким-то резиновым. И лишь яркие, солнечные лучи, отражавшиеся от стеклянной поверхности стола, слепили — нет, даже жгли! — глаза.

Я сделала глубокий вдох и резко помотала головой, скидывая наваждение. Реальность вернулась на место, а с ней и жуткий стыд. И боль…

В Евгения Константиновича были влюблены все студентки нашего факультета. А, может, и всего университета.

Высокий, изящный, как гимнаст, черноволосый, с точёными, аристократичными чертами лица и невероятно прекрасными, серо-голубыми глазами. Как зимнее небо, подумала я, когда он впервые вошел в нашу аудиторию. Именно эти глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, и покорили меня полгода назад, когда Евгений Константинович буквально ворвался в наш университет, как свежий ветер в душную комнату. Таких молодых и привлекательных преподавателей у нас еще не было.

Одет он был всегда как с обложки модного журнала. Никаких чопорных костюмов с галстуками, никаких растянутых свитеров и мятых брюк, как у других профессоров. Обычно на нем были дорогие джинсы и белая или светло-голубая спортивная рубашка. Ну или футболка.

А еще от него так приятно пахло! Сладкими, экзотическими фруктами, теплым, медовым солнцем и океаном. Я обошла все стенды в парфюмерном отделе, чтобы найти этот парфюм. Стыдно признаться, но, время от времени, я приходила в торговый центр, чтобы понюхать заветную бумажную полоску. Закрывала глаза и представляла, что он рядом, что он прикасается ко мне, целует и… На то, что должно было следовать после "и", у меня не хватало фантазии. Или смелости.

На лекциях — а вел Евгений Константинович историю древнего мира — всегда царила благоговейная тишина, а умильные взгляды всей женской части, включая мой, были прикованы к одухотворенному лицу. И губам, увлечённо рассказывающим очередную легенду.

Надо ли говорить, что его предмет я всегда знала на отлично?

— Танечка, ну что ж вы молчите? — бархатный, с будоражащей хрипотцой голос предмета моей влюблённости заставил меня поднять голову. — О чём вы думали, когда писали всё… ммм… это?

— Я… — едва слышно начала я. — Я… ну там же всё написано. — Судорожно выдохнула и вновь опустила глаза, стараясь унять дрожь, охватившую не только мой голос, но и руки, ноги, да и вообще все внутренности.

— Я читал, — Евгений Константинович небрежным жестом поднял со стола конверт и помахал им в воздухе. — Но мне интересно, а на что ты, собственно, надеялась?

Что? ТЫ? Что… вообще происходит?

Я резко подняла взгляд. На красивых, изящно очерченных губах играла гаденькая усмешка, а прекрасные глаза — предмет моих ночных грёз! — смотрели на меня с откровенной насмешкой.

“Он же издевается надо мной!”, - сверкнуло в голове. Перед глазами всё поплыло. Губы задрожали, а глаза наполнились слезами.

— Ну, Лазурная? — с напором повторил преподаватель. — На что ты надеялась? Или ты думаешь, мне интересны отношения с девчонкой? Тем более, прости, но не самой привлекательной?

Мой мир стремительно рушился. Мозг отказывался воспринимать такую реальность.

Как так? А как же все те знаки внимания, которые он мне оказывал? Он же явно выделял меня среди других! "Таня, вы просто бриллиант курса.", "Таня, такой студентки, как вы, у меня еще не было"…

А его мимолётные прикосновения, когда я проходила мимо него в аудиторию? Когда отдавала ему очередной реферат? Его пальцы на моей ладони, от прикосновения которых по телу пробегали приятные, будоражащие мурашки, а перед глазами вспыхивали звездочки. Или я всё это себе лишь придумала?

Боже, какой стыд!!! Ты не Лазурная, Таня! Ты просто эпическая Татьяна Ларина! Черт тебя дернул написать это дурацкое письмо!

— Ну? — Евгений отпустил конверт, и тот с тихим шелестом приземлился на стеклянную поверхность стола. — Что ты молчишь?

В голосе звучал такая ледяная насмешка, что меня передернуло.

— Евгений Константинович, я, наверное, пойду, — едва слышно прошептала я. — Простите, я сглупила. Забудьте.

Я попыталась встать, но ноги не слушались меня. Впервые в жизни я ощутила, что такое ватные колени.

— Нет-нет, Лазурная, — серо-голубые глаза вперились в меня, и я замерла, как кролик перед удавом. — Никуда ты не пойдёшь. Давай-ка расскажи мне, что ты себе представляла, идя сюда? Поделись со мной своими представлениями о… том, чем занимаются мужчина и женщина? — Бархатный голос мерзко хохотнул.

Услышав ЭТО, я опешила. Что он несет?!

В груди вспыхнула невероятная ярость, и внезапно вся нежность к этому человеку улетучилась. Я даже представить себе не могла, что так бывает! Еще секунду назад мне хотелось обнять его, ощутить его сильные руки, прижаться к его груди — а теперь…

Единственное, что осталось — это боль, обида, разочарование и — к моему великому удивлению! — толика презрения.

— Как… — губы мои задрожали, но я усилием воли заставила себя продолжить. — Как вы смеете? Зачем вы так со мной? Зачем вы пригласили меня сюда? Чтобы что? Поиздеваться? Вам трудно было коротко написать мне, что я вас не интересую как… как девушка? К чему этот театр?

— Таня, Таня… успокойся. Тебе бы к психотерапевту походить. У меня есть один приятель, очень хороший специалист…

Ну всё, довольно! Руки под столом невольно сжались в кулаки. Мерзавец!

Я вскочила на ноги, схватила свою сумочку, лежавшую на мягком сидении диванчика. К несчастью — или, к счастью? — задела рукой злополучную чашку с латте. Светло-бежевая, горячая струя стремительно хлынула в сторону всё еще гадко ухмыляющегося преподавателя и поистине ниагарским водопадом обрушилась ему на брюки, параллельно забрызгав белоснежную, явно очень дорогую футболку.

Несмотря на то, что меня трясло от ярости и возбуждения, я почувствовала мимолётное, но очень приятное чувство злорадства.

Так тебе и надо, подонок!

— Дура! — завопил преподаватель. Затем последовал набор слов в такой вариации, что я невольно замерла, опешив.

И куда только делся его лоск и изящные манеры? И его аристократическое самообладание?

Но, главное, теперь его глаза не гипнотизировали меня. И я, словно вырвавшийся из капкана зверек, стремительно ринулась к выходу, чуть не сбив с ног официантку с нагруженным подносом.

У самой двери еще раз коротко обернулась. Над нещадно матерившимся Евгением — язык не поворачивался назвать этого гада по отчеству — хлопотали три девушки, старательно промокая его брюки, футболку и сумку. И так же старательно заглядывая ему в глаза. Очевидно, они, подобно мне, попали под его мужские чары.

Ну и черт с тобой! Козел!

С этой мыслью я решительно толкнула дверь и под мелодичный звон входного колокольчика буквально вывалилась на улицу.