Королевская семья

Глава 18. "Догадки"

Наступил следующий день. Накануне Беллона попрощалась с виконтом Тревором. Их встреча была короткой и грустной, такой же, как и комната молодого человека, которая, казалось, уже скучала без своего хозяина; потемневшая, слегка опустевшая. Принцесса зашла к нему, когда уже стояли собранными вещи. Судя по тому, что их было немного, девушка ещё раз убедилась, что он уезжает ненадолго.

- Бернардо, мне жаль, что всё так получилось. Из-за меня и моей, как бы сказать поточнее, моей нерасторопности, глупости, моей нелепости, по причине которой у меня появились недоброжелатели, страдаете вы.

- Всё в порядке, мне досталось по заслугам, – усмехнулся виконт, – я жалею только об одном: теперь не смогу присмотреть за вами, как следует. Всё-таки, создавшаяся конъюнктура – это не шутки…

- И не говорите, я сама уже нахожусь в какой-то прострации. Просто не знаю, что и делать, а, тем более, что думать. Даже нет желания ни с кем видеться, потому что не знаю, чего ждать от этих людей.

- Ваше высочество, разрешите напоследок дать вам один совет. Не говорите никому о своих подозрениях по поводу покушений на вас, это может спугнуть того, кто это всё делает. Примите наивный и доверчивый вид, но всегда будьте начеку. Если вы хоть каплю верите мне, то я вам скажу, что единственные люди, которые точно не причастны к происходящему, это Сержио, его сестра и её муж – Бенвор Эскорини. Ну, и разумеется, король с королевой. Все остальные, без исключений, находятся, лично в моём, подозрении.

- Я верю вам, Бернардо. Большое спасибо, за всё. Но как же сэр Дерек? Он ведь спас меня…

- Это так, но слишком уж он подозрительная и мрачная личность.

Так и получилось, что после этого разговора, принцесса стала сторониться своих подруг, да и вообще большинства придворных. Её постоянно окружали те самые три человека, которых назвал виконт Тревор. Иногда она ещё общалась с матерью. Мария уехала в город по учебным делам, а Габи была в недоумении по поводу странного поведения своей подруги и целыми днями сидела в комнате или гуляла с Ромашкой.

Беллона поделилась с князем и маркизом своими мыслями по поводу баронессы и обмана шевалье, на что Сержио вызвался подробно допросить его. Тот уклончиво отвечал и отнекивался, пока к кавалеру не присоединился сам офицер тайной полиции. Каково же было всеобщее удивление, когда Густаво на самом деле признался, что наврал по поводу лесника. После этого его почти замучили расспросами, кого же он прикрывает на самом деле, но он клялся и божился, что не видел вообще никого, а ложь была выдумана с одной целью – отвести подозрения от ордена, который на самом деле, не причастен и не виновен.

Итак, теперь не оставалось сомнений – никого постороннего тогда не было, и нож кидал кто-то из известных присутствующих людей. От этой новости Беллону пробила дрожь. Метать ножи её фрейлины явно не умели, по крайней мере, насколько ей это было известно. Стало быть, убийца-неудачник мужчина. Оставалось только методом исключения его вычислить. А впрочем, к чему такие мучения? Это не Сержио и не Дерек, а значит и не орден, иначе они бы были осведомлены о каких-нибудь тайных планах и не мешали их воплощению в жизнь. Оставался Мартин Бенк, друг принца, но, в целом, лицо, о котором принцесса ничегошеньки не знала.

Когда следствие сошлось на его персоне, было уже поздно – принц с друзьями, к которым относился и граф Финкер-Оренстофф, отчалил на Троинджи, на празднование дня рождения одного из многочисленных товарищей Робина-младшего – принца Дональда. Из участвовавших в расследовании с Мартином был хорошо знаком только Сержио, который готов был поручиться за невиновность придворного, если бы сам не зашёл в тупик в своих размышлениях. Хотя существовал ещё один, последний вариант, с которым маркиз ещё менее охотно соглашался – Джордану Льюмену поручили секретное дело, избавиться от принцессы Феира, при этом посвятив в план только пару человек, помимо себя самого. Таким образом, всё будет происходить, как по писанному; несколько рыцарей пытаются, вполне искренне и честно, спасти девушку, в то время как другая их часть пытается её убить. Однако Сержио было не переспорить – ни один рыцарь или кавалер, носящий на груди имя Стеллы Нордмунской, не только не поднимет руку на женщину, но даже не помыслит ничего подобного. А вот друзья принца уже давненько славились своей жестокостью и необузданностью, особенно по отношению к женскому полу. Что ж, приходилось с этим согласиться. Делать до возвращения Мартина Бенка всё равно было нечего.

Прошло четыре дня после возвращения принцессы из Риджейсити. Наступило двадцать девятое мая. День стоял удушливый. Все готовились к открытию летнего сезона, поэтому никому в южном дворе не было дело до двух прогуливающихся девушек – Беллоны и её новой подруги, Британики Эскорини, которая оказалась простой и милой девушкой, приятной в общении и полезной в разных вопросах. Они бродили здесь потому, что князь, как всегда, суетился при короле, а сестра маркиза, как верная и добропорядочная жена, везде следовала за супругом, а принцессе, разумеется, было намного спокойнее с этой парой. Девушки избегали людных мест и, тем более, приближения к конюшням и лошадям. Нет, у Беллоны вовсе не появился панический страх от этих животных, но, дабы не тревожить не очень приятные воспоминания, она старалась держаться от них подальше. Девушка так много времени тратила на мысли о происшествиях последних двенадцати дней, что теперь мало что выводило её из состояния задумчивости, а каждая мелочь, связанная с тем или иным событием вводила её в ещё более глубокое философствование. Особенно задевали её нечаянные и мимолётные столкновения и встречи с графом Аморвилем. Он приобрёл при дворе большую значимость, был окружён повышенным вниманием. Даже король часто общался с ним и, что было просто невыносимо Беллоне, постоянно приглашал его на семейный обед монаршей семьи, где тот снова становился центром всех бесед и разговоров. Девушка каждый день записывала в дневник все его слова и фразы, а потом перечитывала. «Я никогда не знала, что такое любовь, – писала принцесса, – но то, что я испытываю к Дереку, это, скорее всего, и есть она. А что же ещё? Как можно назвать чувство постоянного желания находиться с кем-либо, видеть его, слышать, ощущать…Боже, я влюбилась, как дурочка. Забываю обо всём на свете, когда думаю о нём. Но нет, ещё рано говорить о серьёзности моих чувств. Только время может доказать их. Мама была права, когда говорила: то, что быстро вспыхивает, так же скоро потухает. Но я никогда не была такой ветреной, как Габи, поэтому, вполне возможно, что я составлю исключение из правил. Дерек, кажется, тоже что-то ко мне чувствует. Интересно, то же самое, что и я? Или сильнее? Или слабее? Ах, как хочется узнать ответы на все вопросы». Это было удивительно даже для самой Беллоны – после двух покушений на её жизнь, опасностей и неизвестности, которая хранилась до сих пор, она умудрялась ломать голову над чувствами, романтикой и любовью. Вот он – оптимизм юности! Что ни происходит, а ты всё равно продолжаешь верить, надеяться, мечтать. В зрелом возрасте мало кто смог бы так себя вести.

Шагая вдоль стены по теньку, чтобы не сгореть под палящим полуденным солнцем, девушки то молчали, то перешёптывались, пока им на встречу не вышел граф Аморвил. Обе не были удивленны, так как мужчина часто попадался им во дворце. Но в этот раз это был тот случай, когда можно было начать непринуждённую беседу, потому что он шёл без сопровождения, да и Беллона с Британикой были одиноки в этот час.

- Добрый день, миледи, гуляете?

- Да, сэр рыцарь, – улыбнулась княгиня. Она была очень открытой и добродушной, ещё не приученной к светскому этикету и тонким манерам, но уже понятливой и многое замечающей, поэтому она сделала вид, что заинтересовалась цветами в клумбе и немного приотстала от принцессы, присев нарвать себе маленький букетик. Беллона безразлично посмотрела на всё это, хотя в душе похлопала в ладоши от радости, как это любила делать Габриэль.

- День добрый, Дерек. А вы, как всегда, всё спешите по делам и пытаетесь уделить немного времени каждому из всех ваших новых поклонников и почитателей?

- Не смешите, какие почитатели?! Все эти прихвостни, которые стали вокруг меня собираться, надеются только на одно – что я замолвлю за них словечко перед вашим отцом, как будто я его лучший друг.

- Смею заметить, что вам недолго до этого осталось, – улыбнулась принцесса. Это была её первая настоящая улыбка с того самого несчастного дня.

- Не поверите, но у меня их оказалось не так много, поэтому я остался свободным на всё время до позднего вечера.

- А потом?..

- А потом ваш батюшка устроил какое-то собрание, на котором попросил меня снова присутствовать. Впрочем, не только меня, но и моих братьев. Так может быть, разрешите присоединиться к вам и пройтись немного вместе?

- Да, конечно, – Беллона двинулась вперёд рядом с графом, заметив, что Британика пошла следом, но чуть поодаль, – у меня не было возможности за всё это время нормально поблагодарить вас. К сожалению, нет такой награды, которая сполна оплатила бы вашу храбрость и благородство, но если я могу надеяться, что вы примите мою дружбу…

На ум пришли слова маркиза о’Лермона, что сэр Аморвил дружить с женщинами не умеет. Что же тогда предложить? Не красиво вот так оборвать речь на полуслове. Решено, нужно набраться наглости и смелости, и сделать то, что так хочется с самой их первой встречи.

- И нечто даже большее, чем дружбу, – вот так-так. Девушка вдохновилась собственным порывом и хотела продолжить объяснения и заверения, но её остановил вид графа. На его лице не читалось ни малейшего удивления. Он воспринял её слова, как что-то само собой разумеющееся. Самое обидное, что Дерек ничего на это не ответил, а только загадочно, довольно, или самодовольно, кивнул. Принцесса никогда не была зазнайкой или напыщенной гордячкой, но то, что такие важные для неё признания остались без особого внимания и ответа, стало не просто обидным, а горьким и досадным. «Я не считала себя романтиком, но рассчитывала что-то от него услышать…а оказывается вот как всё примитивно, в этом мире мужчин, или просто взрослых людей – сказал, принял, сделал. А может быть так и правильнее? Зачем лишние фразы». Но это ненадолго омрачило Беллону. Один разговор с рыцарем её сердца поднял ей настроение и заставил забыть обо всех тревогах. Она вспомнила, как не знала, что сделать, чтобы с ним увидеться, как заманить его в замок, или наоборот, вырваться самой отсюда, устроить встречу. И вот, наконец, всё сбылось само собой. Хоть за ложь отцу и непослушание ему девушка была уже не раз наказана судьбой, или злыми людьми, но зато она убедилась, что если чего-то очень-очень хочешь и пытаешься добиться этого всеми возможными способами, то цель непременно будет достигнута. Только вот радости от этого результата получаешь мало. Но Беллона выкинула из головы печали и постаралась развеяться в обществе Дерека. С каким бы удовольствием она сейчас проехалась на лошади рядом с ним! Как жаль, что теперь эти животные приводили её в состояние лёгкого ступора. А когда она мечтала о том, чтобы целыми днями скакать галопом по окрестностям. Что ж, не исполнилось одно желание, исполнится другое. Параллельно с ней шёл мужчина, которым она грезила последние двенадцать дней, и который нравился ей всё больше и больше. Хотя куда больше? Наверное, только в состоянии крайней влюблённости можно совершать всяческие глупости, проказы и безумства. А если граф тоже делает нечто подобное, значит ли это..? В этот миг принцессу охватило такое волнение и счастье, что она чуть не бросилась на шею рыцарю, или Британике. «Господи, да он, возможно, влюблён в меня! Тогда, конечно же, он засмущался от моего признания. Я сама долго на него не решалась, но оказалась смелее. Даже странно, что такая юная девушка, как я, оказалась проворнее такого взрослого мужчины, как Дерек».

Этот день и вечер Беллона запомнила надолго. Первый раз ей удалось без помех и выговоров провести время так, как ей хотелось, не позволив, однако, себе ничего лишнего. Никто не смел что-либо сказать принцессе, которая из благодарности составляла компанию человеку, спасшему ей жизнь. А король, когда перед ужином увидел эту мило беседующую пару, пригласил обоих в свой салон, на дружеский приём. Робин Третий искренне поверил в то, что дочь гуляет с рыцарем «из благодарности» и подивился её добродушию и почтительности к окружающим людям. Он попросил Беллону спеть под аккомпанемент фортепиано, так как у неё был чудесный голос. А в этот раз девушка пела ещё лучше, ведь присутствовал её любимый. И только королева заподозрила что-то странное в блеске глаз дочери и в пылком взгляде храброго рыцаря. Она стала догадываться, от чего у принцессы был такой жгучий интерес к приехавшим олтернцам. Поделиться с мужем она не смогла, потому что сама была впутана в приключения Беллоны. Как же быть? Нужно во что бы то ни стало помешать этим дальнейшим романтическим отношениям. Не хватало ещё, чтобы принцесса Феира связалась с каким-то графом, пусть и очень благородным и уважаемым. «Теперь понимаю, что я чувствовала в недосказанности Белл, когда мы с ней разговаривали. Она скрывала от меня то, что влюбилась в дворянина. Даже если я сейчас сильно преувеличиваю, и у них возникла простая дружеская симпатия, это ни к чему хорошему не приведёт. Скоро её премьера, и не стоит появляться на ней со сплетнями и слухами за спиной. Я определённо должна убрать этого рыцаря подальше от своей девочки!».