Глава 5. "Охота".
Ловя в зеркалах отражение, Беллона не могла окончательно определить, всё ли было так, как нужно. Внешний вид вызывал неуверенность, которую ранее она никогда не испытывала. Всё как будто было не на своих местах и смущало, несмотря на то, что на ней была её любимая форма одежды – амазонка. Капри хвойного цвета обтягивали стройные ноги, зашнурованные спереди по колено в сапожки из тонко выделанной оленьей светло-каштановой кожи. Белая блуза из хлопка сверху дополнялась плотным жакетом, застёгивающимся на крупные пуговицы с гравюрами. Но даже облачённая в зелёные тона, принцесса держалась скованно, хотя именно они, как никакие другие подчёркивали её красоту.
На затылке развивался хвост, расчёсанный до блеска и сияющий, как настоящее золото. Он был тугим и высоким, чтобы волосы не мешали во время скачки. Бижутерией было решено не дополнять гардероб, так как на просторе, в открытой местности, она была ни к чему; Беллона сама выглядела, как бесценный алмаз. На этом сошлись все служанки, Габриэль и Мария. Сами они в свою очередь сильно уступали по облику принцессе. Не такие прекрасные и яркие, похожие на полевые цветы рядом с садовым. Как звёзды поблёскивают при Луне, так и они отражали свет более сверкающего светила.
Виконтессу, несмотря на не особенно выделяющиеся черты, многие находили притягательной, но правильнее было бы назвать её смазливой и обаятельной. Маленький носик, пухлые губки, постоянно пребывающие в улыбке, озорной и что-то замышляющей, ямочки на щеках. Нимб мелких кудряшек, пшенично-рыжеватых, довершал общее впечатление о ней, как о беспокойной, непоседливой особе. Габриэль любила подчеркнуть оранжевый отлив локонов контрастом с голубым. На намечающееся мероприятие она как раз надела лазоревый костюм. Причёску делать не согласилась, так как её шевелюра выглядела довольно экстравагантно и пламенно, когда ещё больше растрепывалась при движении и развевалась на ветру.
Про Марию мало что можно сказать; её почти никак нельзя описать. Ровным счётом она была «никакая». Кроме глаз, унаследованных от отца – авантюрных, бесстрашных, энергичных, в эрцгерцогине невозможно найти ничего примечательно. Длинные прямые волосы обрамляли лицо, интересное только своей живостью и интеллектом. Эффектные наряды с сочными и насыщенными красками ещё больше смазывали несущественные положительные стороны, поэтому Мария довольствовалась серой амазонкой с чёрной отделкой. В этом она была строга и внушительна.
Уговорив Беллону, что она выглядит безупречно, подруги покинули комнаты и направились туда, где их уже ждала, или должна была ждать, дочь баронессы фон Даберлёф - во двор принца Робина, к конюшням. Там уже стояли подготовленные кони и обмундированное сопровождение в лице двух лакеев и четырёх стражников из королевской гвардии. Это была самая надёжная охрана, какую только можно было придумать. Проверенные и надёжные люди, прошедшие скрупулёзную проверку и подготовку, гордость любой армии. К тому же, с лёгкой руки Робина Третьего, у них был не столько грозный, сколько нарядный вид. Красные мундиры шитые золотом, с широкими отворотами отороченными чёрной тесьмой сидели на мускулистых солдатах, как литые. Вдоль воротника толстой линией шла вышивка, подчёркивая солидность их миссии. Ботфорты были начищены до зеркального блеска настолько, что даже слепили глаза, отражая в себе свет. Известно было, что для такого эффекта, в казармах к гуталину добавляли шампанское, но так готовились только к таким важным выездам, как этот. Треуголки с алой каймой смотрелись элегантно. В довершение ко всему, на руках у них красовались перчатки с такими же золотыми узорами, как и на мундирах.
Принцесса считала, что это всё было излишним, и армия должна выглядеть более скромно, на что король непременно отвечал: «Где-нибудь, может она и должна быть попроще, но у меня во дворце, прямо под носом, она будет такой, какой мне приятно её видеть. В прекрасном месте, всё должно соответствовать ему». Спорить с этим человеком бесполезно, также как и со всеми монархами, поэтому никто не вступал в пререкания.
Шагая по двору с подругами, Беллона встретилась со своим садовником. Он, как всегда, был целиком и полностью погружён в работу, однако оторвался от неё, чтобы поприветствовать молодую госпожу.
- Утро доброе, ваше высочество!
- Здравствуй, Норман! Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, спасибо за беспокойство.
Девушка улыбнулась и, повертев головой, кивнула Марку, подрезавшему рядом листья.
- Вы сегодня так восхитительны…- покраснев, сказал он и снова уткнулся в цветы.
- Ты очень любезен, Марк, спасибо. Мне крайне важно знать, как я выгляжу…
Беллона сама вогнала себя в краску.
- Вы не умеете плохо выглядеть, ваше высочество, – вмешался старик – но, позвольте поинтересоваться, куда вы собрались?
- Я еду на охоту…
- Вы же терпеть не можете подобных вещей?
- Да, но… лучше пожелай мне удачи, я безумно волнуюсь.
В принцессе действительно ощущалось переживание. По спине у неё пробежала дрожь.
- Да прибудет с вами Господь, ваше высочество! До свидания!
Когда оставались последние секунды до того, как нужно было ступить во двор брата, Беллона снова почувствовала тревогу. Она никогда ни совершала ничего подобного. Без разрешения отца, без одобрения своих действий, без согласия Марии, которая хоть и вела себя непринуждённо, но всё равно показывала, что до сих пор против всего этого. Утешала одна Габриэль, веселившаяся с семи часов и вдохновлённая предстоявшей скачкой. Несмотря на представление о них Робина-младшего, все три девушки отлично сидели в сёдлах, особенно виконтесса. Возможно, лучшей стала бы принцесса, но ей редко представлялся случай вдоволь накататься на лошади, в то время как Габи делала это в своё удовольствие, сколько ей было угодно.
Оказавшись на дорожке, напротив конюшни, Беллона увидела свой эскорт, в том числе и Матильду фон Даберлёф, единственную придворную, с кем принцесса могла бы соперничать в красоте. В фиолетовом одеянии, она слащаво улыбалась, ощущая свою значимость и вызываемую реакцию у мужчин. Дразня вызывающим видом и соблазнительными взмахами ресниц, виконтесса гордо держала голову, высоко её подняв. В общем, сладкий запретный плод, который манил, но не подпускал к себе.
Принцесса загляделась на эту красивую девушку. Соперницей её назвать было трудно – они ничего не делили между собой и ни разу не вступали в словесные баталии, но каждая встреча оборачивалась колкостями со стороны Матильды и призрением в ответ от Беллоны. Что имели они друг против друга? Ничего конкретного, но это «ничего» проскакивало как молния или электрический заряд между двумя полярностями. Одна выигрывала преобладанием опыта, другая его отсутствие заменяла природными талантами; разные, но обе с амбициями и желанием быть по заслугам награждённой в этой жизни. Беллона ещё не знала чем и за что она хотела быть награждённой, а вот баронесса фон Даберлёф чётко видела, что хочет получить и каким образом.
Очередная мысль появилась в голове юной дочери короля. Какое же всё-таки произведёт впечатление она на графа Аморвила? Намереваясь вести беседу как можно больше конкретно с ним, нужно знать, о чём следует говорить и как себя лучше преподносить. Какие качества проявить, а какие напротив – оставить незамеченными? Всё это сложно и неопределённо. Беллона проклинала отсутствие в своей жизни юношей и молодых людей, общаясь с которыми она могла бы к настоящему моменту быть готовой и мало-мальски знающей что-то. Из двух фраз кинутых Дереком, помнилось лишь предвзятое отношение к женским особям. Хотя он подчеркнул, что иногда его мнение и меняется. Но что нужно, чтобы его взгляд на принцессу стал положительным? Как свернуть цепь рассуждений мужчины в необходимое русло? «Жаль, что не удалось толком поговорить и обо всём расспросить Марию» - думала Беллона. Та, конечно, всегда была рядом, но уже не тот момент, чтобы просить советовать. Искушённой в такого рода делах была и Матильда, но от той помощи ждать не приходилось, а напротив, можно было опасаться подвоха или каверзных ситуаций. Габриэль с утра заявила, что если их противница позволит себе что-нибудь не то, она собственноручно переломает ей все кости и вправит ум на подобающее место. Высказавшись в резкой форме и тем самым успокоив подруг, Габи чувствовала себя защитницей и ангелом-хранителем.
Запрыгивая на лошадей с помощью лакеев, все девушки обменялись обычными любезными словечками. Как бы того не хотелось, а в пределах дворца соблюдать вежливость было святым законом. К тому же Беллона не хотела доставлять неприятности матери, которая могла попасть в неловкое положение перед своей подругой и фрейлиной – баронессой Клотильдой. Может, так оно было и лучше – как всегда стараться не обращать внимания на раздражающий предмет и тем самым беречь своё спокойствие. Принцесса пользовалась известной мудростью: «Дурак спорит с каждым, а умный с равным». К первым ей относиться не хотелось, а ко вторым не хотелось причислять Матильду.
Подоспевшие слуги открыли ворота, выпуская собирающихся на выезд. Благо, что у принца был свой путь из дворца в город и вообще на дорогу; не пришлось пользоваться парадными вратами с перекидным мостиком и тем самым наводить шум. Хоть та тропа была и более безопасной, а эта шла через тенистый лес и сначала сворачивала во владения старого генерала Меджимела, потом в город, а уже после в Финкер-Оренстофф.
Дорога эта была проложена потому что западное крыло было главным, королевским во времена Робина Первого. После разрушений революции 1995-1999 годов, этой части замка не осталось – оно было взорвано и растащено по частям «недовольными». Юный принц, взошедший на престол, не захотел жить в комнатах, наполненными счастливыми, но горькими воспоминаниями о родителях. Он построил новое здание, более свободное и, в отличие от остальных строений дворцового комплекса, трёх, а не двух этажное. Оно было более функциональное, современное, без лишнего пафоса и декоративности. Реставрировав и полностью восстановив пышность и торжественность сохранившихся построек, сделав их ещё изысканнее, чем прежде, Робин Первый отделал свои покои в сдержанной манере. Строгие и чёткие линии, гладкие стены без лепнины и скромные карнизы. Однако удержаться от панно на потолках он не смог, и художники изобразили в каждой комнате картину по тематике. В столовой – вакханалию с пиршественной сценой и трапезничающими людьми, в кабинете – воина-победителя, стоящего на шкуре дикого зверя с венком, венчающим голову и поверженными врагами у ног, в салоне для вечеров – кружащихся в хороводе прекрасных дев и амуров с арфами. Ещё одним и последним украшением были часто встречающиеся арки. Они были повсюду: двери, окна, любые углубления и полки, всё это обрамлялось арками. Даже картуш над основным входом был вделан в очередную. На нём, кстати говоря, красовались пламя и вода Карлеалей – их родовой герб, а под ним девиз «Горячее сердце и неиссякаемая справедливость». Как бы говорилось, что несмотря на всю вспыльчивость натуры королей, они всегда всё решали правильно и рассуждали благородно, великодушно. Нужно заметить, что среди них действительно не было тиранов, деспотов или предателей интересов своего государства.
Но в этой части замка почти до полудня было темно и хмуро, поэтому Робин Второй сразу перебрался на место прежних монархов, а новостройку оставил наследнику. Так с тех пор и повелось. Каждый новый принц приукрашал свои апартаменты и теперь внутренняя обстановка не сильно отличалась от обстановки всего дворца, а вот внешний фасад вызывал какой-то дисбаланс всей композиции.
Двор так же не отличался изяществом; по траве всегда топтались лошади, и здесь ничего не сажалось. По краям стены прикрывали кусты жасмина и редкие клумбы розового и сине-фиолетового люпина, который разросся и, воспользовавшись свободой, рос как попало.
Итак, десять всадников тронулись в путь. Лёгкой рысцой они оказались на той самой тропе, которая вскоре должна была превратиться в широкую дорогу. По сторонам редко зацветший из-за недостатка солнца орешник-лещина прятался под сенью столетних дубов, кроны которых густо закрывали небо и смыкались над головами, а стволы с морщинистой корой, щербатой и в некоторых участках тронутой лосем, или молодым оленем закрывали от глаз чащу леса. Кое-где виднелись небольшие ёлки, с очень тёмной хвоей и рыжеватыми шишечками. Землю плотно покрывал папоротник и, местами, влажные мхи. Там, где старые и грозные деревья располагались не так близко друг с другом, светились крошечные полянки с выбившимися дикими вишнями, которые всё равно не смогут разрастись, так как их корням не было места.
Через минут пятнадцать появился крутой поворот, и дорога повела вниз, не очень резко, но было ясно, что королевский замок был построен на возвышенности. Лес стал редеть и его состав сменялся всё больше и больше на сосны и ели. Лиственные хозяева отступали, делая всё вокруг светлым и живым. По обочинам небольшие овражки собирали в себя всю влагу, и поэтому почва стала сухой на этом участке. Топот копыт стал громче и звонче. Габриэль начала говорить о том, что ей было довольно боязно ехать по тёмной дремучей местности. Она ужасно переживала, как бы ничего не случилось, но теперь все страхи ушли. Хотя, признаться, приходилось уже бывать в подобных местах в её родном Леонвердене. Беллона же была здесь впервые, не только здесь, но и вообще в подобном пространстве, в подобной ситуации. Обычно, когда приходилось добираться в Риджейсити, принцесса путешествовала по основной дороге, идущей через поля и пролески, небольшие поселения и одинокие хутора.
Скоро стало ясно, что со временем, которое должен был занять путь, не рассчитали и придётся прибыть с опозданием. Прибавив скорость, принцесса и её свита пересекали природный ландшафт, уже не рассматривая виды и красоты. Оставалось надеяться, что к десяти часам они всё-таки достигнут цели и не вызовут сильно негодования рыцарей и кавалеров, которые их ждали к девяти.
На горизонте завиднелась дорожная отметка. На внушительном столбе достигающим в высоту метров двух были приколочены три доски, ровных, геометрически точно выпиленных и сточенных так, что на одной стороне каждая имела острый конец. Все они указывали в одном направлении, а надпись на них гласила, что ответвление дороги вело во владения Меджимелов. Их земли занимали обширную территорию, от этой самой вывески и ещё около шести-семи километров на запад. Там граница обозначалась широкой рекой Вармеркур. Это была глубокая, сильная река, с упрямым течением, по которой ходили довольно-таки крупные суда. Она имела важное значение в жизни здешней торговли, крестьянства, сельского хозяйства. Исток был далеко-далеко отсюда, в сотнях километров, а окончание – у теплого Южного моря, добраться до которого по суше можно было лишь за пятнадцать-двадцать дней.
О хозяине этого района можно рассказывать долго. Старый генерал Асканио был знатным воякой и известным смельчаком. Он всю свою судьбу посвятил армии и провёл в походах, ставках. Начав карьеру военнослужащего в семнадцать лет простым рядовым, он стремился к битвам и отважным поступкам, к славе. Под началом знаменитых тогда полководцев и маршалов, Асканио изучал ратное дело, схемы построений войск и тактические манёвры. Не углубляясь в подробности, самое главное, что хотелось сказать, так это о том, что в уже зрелом возрасте он погасил восстание, возникшее в юго-восточных областях, в шахтах, за что и получил свой феод. Доказав преданную службу королю, генерал удостоился чести получить самый близкий к дворцу земельный надел.
По иронии судьбы его единственный сын погиб около десяти лет назад в результате несчастного случая произошедшего в гарнизоне. Трагедия, произошедшая с сыном, ни коим образом не повлияла на твёрдые убеждения Асканио, что он должен посвятить свою жизнь сражениям и военному делу. Теперь генерал жил вместе с невесткой и двумя внучками, старшая из которых уже была замужем за лордом Ругитаном, члене парламента ратуши Риджейсити, уважаемом в обществе и имеющем много сподвижников человеке.
Поворот в город остался за спиной. Оказавшись на перекрёстке и увидев у постоялого двора две кареты, спутники решили удалиться как можно быстрее и постараться остаться незамеченными, что им, в принципе, удалось. Оставляя большую часть пути позади, они ехали по финишной прямой к поместью графа Бенка. Солнце уже разогревало всё сильнее, и даже встречный ветер в лицо не сильно спасал от расходящейся жары. Беллона начинала жалеть, что отказалась от экипажа, в нём было бы прохладнее, но, правда, медленнее. Золотую середину найти непросто.
- Беллона, ну как, ты не волнуешься? – виконтесса подъехала максимально близко, чтобы её слышала только принцесса.
- Конечно же волнуюсь и хочу прибыть как можно быстрее, чтобы обратного пути уже не было. Когда мы будем втянуты в охоту, всё завертится само собой и, как сказала Мари, всё будет зависеть уже от случая и нашей удачи, а не от нас.
- Она, как всегда, права. Хорошо, что ты настояла на её присутствии. Я может, одна и не растерялась бы, но готова спорить, сделала бы что-нибудь не так.
Подруги понимающе кивнули друг другу и снова разъехались по сторонам. Эрцгерцогиня хранила молчание. Ещё утром прозвучало предупреждение, что девушка будет наблюдать со стороны и не вмешиваться ни во что. Если что пойдёт не так, она поправит, осадит или, проанализировав ситуацию, скажет что стоит добавить, как лучше выразиться, себя повести.
У самых ворот Финкер-Оренстоффа, нервы принцессы внезапно приняли невозмутимую позицию. На душе появилось удивительное спокойствие. Сама дивясь такой перемене, Беллона была готова к действиям. Очень кстати проявилась в ней эта семейная черта – брать себя в руки в самый ответственный момент. Наследница Нови и Мария Карлеаль обратившие внимание на то, что суета прекратилась и перестали шёпотом задаваться вопросы, лишь повели плечами. Матильда, плохо знавшая девушек, ничего не заметила и ничему не придала значения. Она держалась самостоятельно и непринуждённо, отдавая приказы лакеям, которые помогали ей спускаться с коня.
Задержавшиеся на целый час, прибывшие юные леди были встречены дворецким, двумя слугами и, по-видимому, распоряжающейся всей домашней работой и хлопотавшей по хозяйству, назвавшейся кузиной графа Бенка – Дарúей. Миловидная дворянка, очень приветливая и обходительная, позвала конюхов, чтобы они позаботились о животных, а сама предложила проследовать за ней, в прохладный павильон, выпить освежающих напитков и немного перекусить; в нём уже томились олтернцы и представители местной знати, имеющие отношение к «ордену». Все вокруг были порядочно взволнованные, так как ожидали высокую персону и боялись, что с ней могло что-нибудь приключиться в дороге.
- Ох, как хорошо, что вы, ваше высочество, всё же приехали. Мы все места себе не находили от тревоги, – быстро проговаривала Дария, – все так переживали, особенно мой брат.
- Не стоило так беспокоиться. Мы все живы, здоровы. Просто расстояние оказалось немного большим, чем мы предполагали.
Беллона несказанно радовалась тому факту, что первый незнакомый человек, к которому пришлось обратиться, была эта девушка, ровесницей которой почти приходилась она сама, но та была много независимей и шустрее.
На краю аллеи, у озера средних размеров, холодного и даже ледяного в своей прозрачности, стояло белоснежное строение, состоящее из колонн и застеклённых витражей. Благодаря рассаженным по кругу каштанам, горячие лучи не попадали внутрь. К тому же с крыши ниспадал до земли плющ и ещё какой-то лиановидный вьюн с крупными листьями, неизвестный в этих регионах. Видимо его завезли специально для украшения подобного помещения, подумалось Беллоне.
- Проходите, ваше высочество. Угощайтесь: морс, лимонад, чай со льдом…
Дария сделала жест рукой, открывая прозрачную стеклянную дверцу.
И не успела Беллона, набрав полную грудь воздуха, бросить взгляд на всех находящихся внутри и найти среди них объект, ради которого она сюда примчалась, ради которого рисковала если не многим, то уж точно не малым, объект, который не выходил из её юной головки последние двое суток и вокруг которого сомкнулись все звуки, цвета, ощущения и, пока ещё по-детски невинные, желания, как весь обзор ей перегородил граф Бенк, на правах хозяина ринувшийся встречать важную особу.
- Добро пожаловать, ваше высочество! Разрешите представиться – ваш покорный слуга, Мартин Бенк, граф Финкер-Оренстофф. Весь к вашим услугам и в вашем распоряжении.
Он низко поклонился и уже после этого отступил в сторону. Несмотря на то, что молодой человек обратил на себя внимание дочери короля совсем на краткие мгновения, она успела заметить его сходство с кузиной. В них было общее обаяние и способность располагать к себе. От них шло мягкое пламя доверия и открытости. Из внешнего сходства Беллона отметила только искреннюю улыбку, добрую и благожелательную.
- Господа, наша долгожданная принцесса! – громогласно объявил граф.
Находившиеся в зале мужчины - их было около десяти - все поднялись и слегка склонились, не так сильно, как только что Мартин Бенк. Не принято было слишком покорно распинаться перед чужими государями. Тем более что на Олтерне жил весьма гордый народ, который уважал и чтил исключительно своего монарха и его семью.
Но вот Беллона встретилась взглядом с Дереком. Граф Аморвил, как всегда, облачённый в чёрное. Мрачная натура, казалось со стороны. Тем, кто его не знал, он виделся слишком жёстким, чёрствым и непробиваемым. На молодых девушек он производил слишком трагическое впечатление, и они старались держаться от него подальше. У зрелых женщин он вызывал противоположную реакцию. Их, словно магнитом, притягивала его загадочная личность и выдержанный, твёрдый характер. Чем опытнее были эти женщины, тем больше они ценили и его красоту, в которой ему было мало равных. Но она не бросалась в глаза и не выделялась из толпы. Она была не яркой, а приглушённой, правильной, классической. Иногда чтобы её увидеть – нужно было рассмотреть. Беллона пригляделась к ней с первого взгляда и теперь замерла, продолжая любоваться. Пытаясь собраться с мыслями, девушка невероятными усилиями перевела взор дальше и прошлась по всем. Кивнув Джордану Льюмену, их «главному», по крайней мере, из присутствующих, девушка заметила и двух юношей, которые были с Феира. Имя первого она, как не напрягала память, вспомнить не смогла, а второго – Сержио о’Лермона, одарила одной из своих нежных улыбок. Он просиял в ответ. Остальные её мало волновали и интересовали вообще, хотя досужий хозяин представил и разрекламировал каждого.
Что ж, для начала было неплохо. Теперь настала очередь принцессы представить своих подруг. Стараясь сдержать дрожь в голосе, Беллона заговорила:
- Уважаемые гости нашего государства, разрешите познакомить вас с сопровождающими меня представительницами самых достойных ячеек нашего общества и моими близкими подругами.
«По-моему я слегка загнула, – пронеслось в голове принцессы, – слишком официально и отталкивающе, нужно постараться немного ласковее». Указав на присевшую в реверансе Габриэль, девушка продолжила:
- Виконтесса Леонверден, дочь графа Гордения Нови. Это баронесса Матильда фон Даберлёф, – стараясь не показывать неприязнь, Беллона всё же как-то смято произнесла это предложение. – И моя двоюродная сестра, эрцгерцогиня Мария Карлеаль. Прошу любить и жаловать.
Немного замешкавшиеся придворные Элиоса Третьего, не знали как себя вести дальше. Всем было хорошо известно, что братья короля Робина такие же венценосные, как и он сам, стало быть, у их дочерей должны бы присутствовать громкие титулы, но таковых не прозвучало. Все не знали, что и думать.
Решив оставить пока эту тему и не пытаться разобраться, граф Льюмен первый перешёл к дальнейшим разговорам.
- Я очень рад снова видеть вас, ваше высочество. Вы оказали нам любезность, уделив нам немного своего времени, так разрешите теперь мне сопровождать вас и составлять компанию.
- Спасибо, если вас не затруднит, конечно.
Отказать было неудобно, пришлось согласиться. Хотя Беллона надеялась, что граф Аморвил снизойдёт до того, чтобы подойти и сказать что-нибудь. Но он оставался в стороне. Гордый и немногословный. Скрестив руки на груди, Дерек чуть наклонял голову, когда ему что-либо говорили. В помещении, без шляпы, можно было видеть как его ухоженные густые волосы ниспадали на плечи, льющиеся и шелковистые. Стаявшие рядом с ним спутники явно меркли около него. Кто из-за более низкого роста, кто из-за не очень выдающейся внешности. Но сильнее всего они не радовали Беллону тем, что подвели к своему кружку Матильду, искрящуюся от удовольствия, что оказалась в столь изысканном обществе, а вернее просто в мужском обществе. Её нельзя было упрекнуть в легкомысленности, но внимание она ценила и не упускала ни единого случая продемонстрировать всю себя. Однако благосклонность этой особы действительно распространялась только на знатных дворян, из слоёв не менее популярных, чем сама баронесса. Ей не нравилось, что называется «копошиться среди мусора», то есть, обедневших или позабытых в высшем свете личностей.
Принцесса ещё до конца не начав ориентироваться, подхватила крайний на столе бокал и отпила немного, по-прежнему пытаясь не смотреть в одну точку. По горлу потекла прохладная жидкость, и лишь спустя несколько минут Беллона поняла, что это малиновый морс. «Хорошо, что у них не стоят алкогольные напитки, иначе я бы и не заметила, как попробовала бы один из них». Слушая графа Джордана, девушка поняла, что он довольно-таки приятный собеседник, а не сноб, как ей показалось в прошлый раз. Если бы не смущавшая принцессу разница в возрасте (а она была не менее десяти лет), то они могли бы спокойно, почти по-дружески общаться. Мужчина со своей стороны тоже чувствовал, что ведёт разговор фактически с равной по смышлёности и сообразительности, а так же по развитости и начитанности.
- Ваше высочество, а вы не хотели бы побывать у нас? Я слышал, что вы ни разу не покидали Феир, так почему бы ни начать знакомиться с остальным миром именно с моей родины, славного Олтерна?
- О, поверьте, я с удовольствием бы так и сделала. Я наслышана о вашей планете и много знаю о её истории и разных сторонах её жизни. Меня весьма увлекают все эти рассказы и впечатляют те сведения, которыми я обладаю. Но, к сожалению, мой первый выезд состоится на Вермаш, к моей державной тётушке Виктории. Вы, должно быть слышали, что у неё намечается торжество в честь её же юбилея?
- Да, конечно. Я уже осведомлён, – сэр Джордан, как уже называла его про себя Беллона, тепло улыбнулся. – А что же вас так впечатлило из узнанного об Олтерне? Надеюсь, это были положительные впечатления?
- Несомненно! Ничего дурного или просто отрицательного я не могу сказать из того, что знаю. Признаюсь честно, больше всего мне нравятся рассказы о ваших традициях и праздниках. Я слышала, что король Элиос всегда отмечает любые пиршества с народом и даже берёт с собой наследника?
- Ну, доля правды в этом естественно есть, но в целом это преувеличение. Наш король хоть и любит соприкоснуться с людьми, толпой, их бытом, но праздники чаще проводит у себя, а наследника и того реже берёт с собой, он ведь ещё совсем ребёнок, ему только тринадцать…
- Но, говорят, он уже разговаривает на пяти языках, и в стрельбе ему нет равных?
- Допустим не на пяти, а на трёх, а вот про стрельбу – это верно, он очень любит королевский тир и стрельбище. К тому же принц Эдгар превосходно владеет шпагой и кинжалом. Иногда его трудно оторвать от занятий фехтованием.
- Наверное, у них невероятно тёплые отношения между собой? Я имею в виду в семье, в самом роду Назаровых…
Беллона задала этот вопрос, потому что ей самой подчас не хватало присутствия сплочённой, доброй и крепкой семьи. А когда она думала о том, что на Олтерне целых три принцессы и о том, какие они, наверное, хорошие подруги, как вместе играют, забавляются и проказничают, её и вовсе охватывала тоска, и щемило в груди. «Если бы у меня была сестрёнка, возможно, мне было бы проще и легче. Я безумно рада Марии и Габи, но они не могут постоянно и вечно оставаться при мне, они часто покидают двор и надолго уезжают». Как бы в поддержку своих мыслей она нашла взглядом сначала одну, потом другую. Мария стояла совсем рядом и задумчиво потягивала фруктовый чай, Габриэль же оживлённо беседовала с местными (если их так можно было назвать, поскольку один родился и вырос на севере, где-то за Столвардскими горами, а второй хоть и вырос здесь, родом был из ещё более отдалённых земель). Глаза виконтессы горели, щёки пылали, а голос приобрёл новую для Беллоны интонацию. Обычно Габриэль разговаривала немного спешно, со смешками и заканчивала фразу на высоких нотках, а теперь это исчезло. Девушка более мягко и чётко произносила каждый звук, словно разливая его по воздуху. Не стоило прикладывать огромных усилий, чтобы понять, что вся эта игра нацелена на маркиза о’Лермона, кавалера «ордена».
- Давайте пока оставим эту тему. Я думаю, лучше будет обсудить это после того, как вы хоть раз побываете у нас в гостях.
Голос графа Льюмена вывел принцессу из лавины её мыслей.
- Хорошо, как вам угодно. И я искренне надеюсь, что моё путешествие к вам произойдёт как можно скорее.
- Взаимно, ваше высочество.
Снова пытающийся себя проявить, как деловитый хозяин, Мартин Бенк привлёк к себе внимание, тем самым собрав всех присутствующих в один коллектив, а не в разрозненные компании бродившие до этого по павильону.
- Ваше высочество, господа! Если вы уже отдохнули, может быть, начнём нашу охоту? Я понимаю, не хочется выходить на это пекло, но всё же…
- Что вы, граф, мы очень рады такой погоде. Вы же знаете, у нас сейчас осень и, признаться, холода несколько утомили, – заговорил один из присутствующих кавалеров.
- Ну, тогда, прошу всех следовать за мной. Как говорится: «По коням!».
Беллона по-прежнему находилась рядом с графом Льюменом, а теперь ещё и Мартином Бенком, который поспешил собственноручно помочь принцессе забраться на лошадь. Впрочем, она бы с лёгкостью обошлась и без него.
Дария осталась в стороне ото всех. Сложив руки на юбке, девушка наблюдала, как все усаживаются, и как подводят собак, пока ещё не спущенных с поводов. Беллона заметила это.
- Как, разве вы не будете участвовать в охоте вместе с нами?
- Ну что вы, ваше высочество, я в седле и пяти минут не продержусь…
- Жаль, мне приятно ваше общество.
- Поверьте, в скачке вам будет не до разговоров, – вмешался хозяин дома, - когда вы узнаете, что такое настоящая погоня, вы всё поймёте сами.
Принцессе не раз доводилось развивать огромную скорость на лошади. Но сейчас она не знала, сколько времени займёт всё это, и немного побаивалась, что может не выдержать подобного напряжения. А если одолеет усталость? Неудобно будет остановить весь процесс из-за одного человека. Так думала Беллона, хотя прекрасно знала, что когда кому-то из членов королевской семьи что-то надоедает – хоть трава не расти, но он бросает то, что делал и начинает заниматься тем, что его больше заинтересовало. А если уж он устал, то тем более никто не мог заставить его продолжать делать что-либо.
Когда всё было готово, все уже стояли у самого леса, мальчик-паж протрубил в рог. Его звук разнёсся далеко по Финкер-Оренстоффу, во все стороны. Псы с лаем сорвались с места и кинулись по следу.
Сначала Беллона и граф Льюмен вырвались первыми. Они неслись наравне, шаг в шаг. Ни его жеребец, ни её кобыла не хотели уступать, хотя принцесса понимала, что настигни она зверя первой, ничего не сможет сделать, поскольку у неё не было оружия. Да если бы и было – пользоваться она им не умела. Джордан был настроен куда серьёзнее. В ножнах у него поблёскивал кинжал, а из-за пояса выглядывал стилет. При приближении к животному, он, скорее всего, спрыгнет с коня и вонзит лезвие ему в горло. «Какие же мужчины жестокие, они, не задумываясь, проливают кровь и убивают» - пронеслось у принцессы в голове. И она никого не выделяла, как более мягкосердечного, потому что, взглянув через плечо, увидела тот же азартный или даже одержимый свет в глазах Дерека Аморвила.
Слева Беллону обошла Габриэль, рискованно перепрыгивая через поваленные замшелые деревья и преодолевая препятствия. За ней последовал Мартин Бенк. Теперь они вдвоём возглавляли шумную скачку. С принцессой поравнялся граф Дерек. «Боже, теперь я точно не выделюсь, как хорошая наездница, мне даже вперёд смотреть трудно!». Однако держа себя как можно более сосредоточенно на преследовании, девушка смотрелась увлечённой дичью, а не всадником по правую руку. Давалось ей это с трудом.
Снова привлекла внимание виконтесса. Габи уступила пальму первенства графу Бенку. Причём было очевидно, что она это сделала намеренно, отстав настолько, что оказалась за спиной Беллоны, рядом с маркизом о’Лермоном. Принцесса поразилась откровенности подруги. Неужели можно так открыто уделять внимание человеку, который тебе нравится? «Хотя, заметила это, пожалуй, только я. Другие настолько увлечены, что им и дела нет, кто с кем едет. Если бы я могла придумать, как поближе пообщаться с Дереком! Мне бы наглость Габи и сообразительность Марии, я бы уже давно во всём разобралась и всё организовала». Тем временем сам Аморвил обогнал всех и стал удаляться на горизонте, оставляя за собой помятую траву и надломанные кустарники. Догоняя его легко можно было сломать себе шею или загнать лошадь, если та была не приучена к таким нагрузкам. Беллона, стиснув зубы, пыталась сделать всё возможное, чтобы не сильно увеличивалось расстояние между ними, но вскоре оставила свои попытки. Постепенно, расстроенная и почти опустившая руки, принцесса осталась в самом конце вереницы и уже не смотрела, кто был вокруг. Создавая вид заинтересованности, девушка на самом деле думала, что вся её идея провалилась. Но если посмотреть под другим углом, то в том, что она не среди первых, есть и преимущество – ей не придётся видеть, как погибнет кабан, или олень, или лось. Беллона не слышала, о ком говорил Бенк, но скорее всего это был кабан. Да хоть белый медведь! Сейчас это уже не имело значения… «Но зверушку всё равно жалко, она совсем не виновата в том, что люди захотели развлечься, - принцесса вспомнила о брате, - мог бы придумать и другую забаву! Настоящий пример безалаберности и ограниченности!» Ей стало легче, после того, как она мысленно его поругала.
Решив хотя бы накататься в своё удовольствие, Беллона пришпорила лошадь и стала прорываться из «хвоста» вперёд. Ожидая, что максимальная скорость будет такой же, как и прежде, девушка сильно ошиблась. Животное под принцессой внезапно издало пронзительное ржание и рвануло так, что было ощущение, будто у него появились крылья. Испуг от внезапной прыти лошади заставил принцессу вскрикнуть. Она не понимала, почему так внезапно еёповедение изменилось, а быстрота увеличилась. Ещё через мгновение, Беллона поняла самое страшное – она не может не то что остановить лошадь, но даже заставить её хоть немного притормозить.
Буквально летя по лесу, терпя бьющий о лицо воздух и царапающиеся сквозь рукава ветки, принцесса постепенно приближалась к панике. Не имея представления, что же делать в таком случае, она, в конце концов, не выдержала и закричала. Крик услышали не все, многие были уже далеко отсюда и почти нагоняли свою жертву. Другие даже услышав его, не сразу поняли в чём дело. Отреагировавшим первым был маркиз. Сержио заметил что-то неладное почти моментально, как только мельтешившее перед ним животное издало громкий звук. Время от времени поглядывавший на Беллону, юноша отметил для себя неполадки и поспешил вмешаться, однако и ему трудно теперь было достигнуть скорости лошади принцессы. Даже небезопасные для жизни попытки сделать это не помогали. Но он был опытным наездником и продолжал нагонять обезумевшую кобылу принцессы, не боясь пострадать. Девушка тем временем сама была подстать безумной оттого, что не могла совладать с ситуацией и ничего сделать. Перестав кричать, и просто впав в молчаливое шоковое состояние, она пригнулась к самому крупу животного. Не видя ничего вокруг, Беллона безропотно ожидала своей доли. Представлялась она ей далеко не в самом лучшем свете, хотя что-либо вообразить в такой момент вообще было трудно. Проносящиеся счастливые моменты, приятные мгновения – всё это наводило на одну единственную мысль, никогда больше не идти в разрез с нравами людей и, тем более, правилами отца. Стоило ей поступить так, как хотело её сердце, и вот результат! Получите – распишитесь. Да и кузина предупреждала…нет, определённо никогда больше она не станет своевольничать. Тут Беллона, при очередной больно резанувшей по плечу ветке, засомневалась, что у неё получится когда-либо как-либо поступать.
Сержио всё-таки удалось поравняться с принцессой, и он был уже близок к тому, чтобы перехватить лошадь под уздцы. Рука тянулась к заветному кожаному ремешку, от которого зависело всё. Внезапно маркиз понял, что если зверь вёл себя так агрессивно, то возможное вмешательство может привести к ещё более тяжким последствиям, например, оно могло встать на дыбы и скинуть наездницу, а она, без нужных навыков, вряд ли удачно приземлится. Итак, придётся вытащить девушку из седла и посадить к себе. Боже, да при таких условиях это практически невозможно! Но, долго размышлять некогда, время решительных действий наступило. Молодой человек, прижимаясь боком своего коня к боку кобылы принцессы, попробовал обхватить Беллону за талию и крепко сжав снять её с места. Старания закончились ничем, так как испуганная девушка вцепилась в животное и ни за что не хотела размыкать рук, обвивших шею лошади. На самом деле она и не заметила, что ей желают помочь. Сержио сделал ещё одну отчаянную попытку, но снова потерпел неудачу. Чувствуя, что его конь начинает ослабевать, он перестал надеяться на то, что принцесса всё же осмелеет и позволит взять её с лошади. К тому же ему было крайне неловко, в некотором смысле неудобно даже дотрагиваться до её высочества. Воспитанный с почтением к королевской семье, с глубоким уважением к людям с более высоким чином, званием, титулом, маркиз, хоть и водил с принцем близкую дружбу, буквально благоговел перед всеми остальными членами семьи своего товарища. Это были чуть ли не последние на свете люди, чей авторитет не пошатнулся после высказываний и отношения ко всему его друзей, потому что даже Сториан никогда не смел пошутить или съязвить в сторону Карлеалей. Поэтому вот так просто обнять принцессу, даже ради её спасения, было для него чем-то столь важным, для чего нужно было переступить через себя, и на что нужно было решиться. Но он решился, и это не привело ни к чему. Что ж, оставалось первое, что пришло ему в голову – постараться остановить лошадь.
Ещё раз напрягая своего коня до предела и ровняясь с принцессой, маркиз схватил повод и стал тянуть его назад, чтобы животное наконец-то остановилось. И оно остановилось, при этом оправдав самые страшные ожидания Сержио о’Лермона – кобыла вздыбилась, скинув с себя наездницу и еле удержалась, чтобы не повалиться сверху. Теперь она стояла взъерошенная, с пеной на губах и испуганными, затравленными глазами.
Почти сразу к месту происшествия подоспела Габриэль и, так же как и маркиз, пыталась разобраться в случившемся.
Чудом оставшаяся живой принцесса лежала на земле и судорожно глотала воздух, да так глубоко, что почти задыхалась от этого. Её блуждающий взгляд до сих пор не мог оценить на каком она свете – этом, или уже другом. Не чувствуя ни единой части тела из-за стрессового состояния она безвольно водила руками по траве. Кроме этой троицы в округе никого не было видно, но скорее всего, скоро все начнут прибывать и ужасаться тому, что за Беллоной не досмотрели, и вообще допустили подобное. Первая решила проверить всё ли в порядке с подругой Габи.
- Белл, ты меня слышишь?
Девушка быстро-быстро закивала головой, но по-прежнему не могла собраться и сделать что-то чёткое и определённое. Шёлковая лента где-то потерялась и волосы красивыми локонами разметались по плечам, спине, а несколько прядок попали на лицо.
- Маркиз спас тебя, рискнув свой жизнью, Белл, теперь ты в безопасности.
Тот в это время наклонился к принцессе, чтобы посмотреть, нет ли у неё каких-либо травм или увечий. Виконтесса в свою очередь продолжала:
- Как ты? Как ты себя чувствуешь?
Вместо ответа Беллона кинулась в объятья Сержио и сжала его камзол в своих руках как бы в поисках защиты. До неё дошли слова, что это именно он сохранил ей жизнь, и теперь она автоматически хотела как-то его отблагодарить, но уже через мгновение испугалась своего порыва и отпрянула обратно. Покрывшись лиловой краской, девушка пристыжено отодвинулась. Это же надо было так грубо нарушить этикет…
- Извините, маркиз о’Лермон, я…я до сих пор не могу придти в себя. Не знаю, как и вознаградить вас за вашу самоотреченную храбрость. Я навсегда запомню вашу услугу и…
- Мне ничего не нужно, ваше высочество, я счастлив знать, что с вами всё в порядке. Для любого подданного высшая награда – это здоровье и благополучие сюзерена.
- Вы очень любезны.
«Для такой внешней привлекательности он слишком благороден. И, если учесть, что он из знаменитой компании дворянчиков моего брата, чересчур вежлив и, можно сказать, искренен, – Беллона ещё раз внимательно всмотрелась в лицо юноши. – А быть может это всего лишь придворная выучка. Нет, несмотря на эти лукавые искорки в его глазах, он кажется вполне надёжным и хорошим человеком. Как бы я хотела, чтобы таких людей было побольше, если он действительно таков, каков есть, и ни что не скрывается за этим светлейшим обаянием. Но почему он на меня так смотрит? Выглядит испуганным. Скорее всего переживает, что мог бы оказаться крайним за то, что я пострадала. А, в общем, очень милый…теперь понятно, почему Габриэль на него обратила внимание. Хотя кажется по характеру они совершенно не пара.
Нужно пообщаться с ними обоими поближе. Или не мешать Габи? Уверенна, она сама разберётся. Но что же делать мне? Охота где-то далеко, а с ней и Дерек…»
- Ваше высочество, вам помочь подняться?
- Да, конечно, если вас не затруднит.
Принцесса протянула руку и попыталась встать, но боль исказила её прекрасные черты и она повалилась обратно.
- Что с вами? Господи, принцесса, ответьте мне, что случилось?!
Беллона открыла глаза и со стоном произнесла:
- Нога, у меня ужасно болит нога. Я не могу на неё наступить. Это что-то серьёзное?
- Простите мою неосведомленность, я совсем немного изучал медицину, но думаю, если вы позволите посмотреть вашу лодыжку, я легко определю – перелом это или обычный ушиб. Разрешите снять ваш сапог?
Беллона замешкалась. Этот Сержио всё больше и больше вызывал у неё симпатию, чисто дружескую, тёплую и трепетную привязанность, и чем больше в ней этого накапливалось, тем больше она его смущалась, хотя отлично понимала, что ей сейчас нужна хоть какая-нибудь помощь, вернее её ноге, а не ей самой.
«Если бы не эти красные тона, которые он всё время носит, клянусь, он мог бы быть похож на ангела. Такой чистый. Напоминает о принцах и рыцарях, про которых мне читала когда-то тётя Коломбина. И только что совершил самый настоящий подвиг. Он в совершенстве оправдывает звание кавалера ордена, который носит. Робин напрасно пытался оклеветать их, говоря что-то об их подозрительных идеалах и непорядочных принципах». Мысли помогли отвлечься от того момента, когда маркиз расшнуровывал сапог. Теперь одна нога Беллоны была разута и предстала перед взором юноши, который и на самом деле кое-что во врачевании понимал.
Сержио, как заворожённый, смотрел на маленькую ножку, поместившуюся у него в руке. Такая миниатюрная и аккуратная. Ни разу не приходилось ему чувствовать такой нежной кожи, видеть таких изящных изгибов, тонких линий стопы и пальчиков. Он, словно осматривая, провёл ладонями от колена до пятки, кое-где нажимая, чтобы принцесса сказала, что она при этом чувствует. В некоторых местах её реакция была бурной и громкой, причём настолько, что Беллона жмурилась и стискивала зубы, дабы не взвизгнуть.
- Маркиз, что вы скажете? Что со мной?
Если бы не эти слова, Сержио вечно продолжал бы заниматься своим делом, и его остановило бы только землетрясение или приказ самого короля.
- Причин для волнений нет, ваше высочество. У вас небольшой вывих лодыжки. Краснота спадёт дня через два, а опухоль в течение недели.
- Мне нужно будет применять какие-нибудь процедуры и вести лечение?
- Тут, я думаю, вам лучше будет посоветоваться с вашим врачом. Я не знаю, что делают для облегчения такого состояния. Скорее всего, компрессы. Может, прикладывают лёд или что-то в этом роде.
- Огромное спасибо, маркиз. Ещё раз примите мою благодарность и заверения в сердечной признательности.
- Ну что вы, я выполнил свой долг. Но, должен заметить, с превеликим удовольствием. А спас вас не я, а поистине чудо. Вот так вот отделаться после падения с лошади…это счастливый случай и ничто другое. Даже я бы, наверняка, сломал шею, не меньше. Странно, что вам дали такую необузданную лошадь. Неужели в королевской конюшне не нашлось более спокойного зверя?
- Поверьте, эта кобыла всегда была самой тихой и покладистой. Я представления не имею, что с ней случилось. Моя бедная, маленькая Фиалка. Она никогда не участвовала в охотах, шумных представлениях, так же как и я сама. Видимо её напрягла обстановка, она ведь не человек, и многого не понимает. А ваш конь я смотрю готов ко всем жизненным трудностям?
- Вы точно подметили, принцесса. Он у меня закалённый. Не боями, конечно, там ему бывать не приходилось, но вот такими развлечениями, как сегодня.
Габриэль стояла всё это время немного в стороне и не решалась проявить себя, как обычно, единственное из-за того, что боялась произвести плохое впечатление на маркиза о’Лермона, который мог бы принять её за полную невежду, если бы она начала источать все свои знания и раскидываться обаянием рядом с принцессой. Что ж, роль второго плана, хоть и давалась трудно, но находила в себе свои преимущества; наблюдаешь за тем кто тебе нравится, восхищаешься им себе в удовольствие, подмечаешь, как и на что он реагирует. Несколько раз Габи даже почувствовала укол не то зависти, не то ревности по отношению к Белл. Ах, вот так бы ей лежать на этой сочной мягкой травке, под рассевающими лучами солнца, наслаждаться лесными запахами и трепетать под изучающей ладонью маркиза, заливаться румянцем от его глаз (хотя это было вовсе не свойственно виконтессе, и она почти никогда не от чего не краснела и не стеснялась). Ладно, по крайней мере, пока они скакали рядом, она успела с ним пообщаться и теперь вполне могла разговаривать с ним чуть ли не на дружеской ноте. Заметив приближающихся остальных всадников, Габриэль обратила на них внимание своих спутников.
- Вот и появляются те, от кого мы так сильно отстали. По их виду похоже, что всё уже закончилось. Видимо погоня удалась на славу, и мы всё просмотрели. Но это и к лучшему, иначе неизвестно что бы случилось с тобой, моя дорогая подружка. Я до сих пор не могу придти в себя оттого, что здесь стряслось. Маркиз, поверьте, я испытываю к вам не меньшую благодарность, чем её высочество. Если вам когда-либо понадобится помощь или вы попросите меня о какой-либо услуге – знайте, я вам никогда не откажу…всё наше королевство теперь можно назвать вашим должником.
Обращаясь к молодому человеку, Габриэль опять начинала рисоваться и делать томные глаза и голос, что превращало её в своеобразную светскую львицу. Образ этот никак не вязался с совсем ещё юным личиком и резковатыми, энергичными движениями, невольно срывающимися у девушки.
- Это всё ни к чему. Я ещё раз повторяю, что это был мой долг, и на моём месте так бы поступил каждый уважающий себя мужчина.
Подъехали граф Бенк, кузина Беллоны и граф Аморвил. У всех был растерянный вид. Его даже можно было назвать слегка ошеломлённым. Первым соскочил с коня Мартин и кинулся на колени к возлегающей принцессе.
- Ваше высочество! Что произошло?! Разрази меня гром! Что случилось?
- Любезный граф, я всего лишь упала с лошади, которая понесла, всё обошлось.
- Всего лишь?! Горе такому хозяину как я, когда у меня под носом творится чёрти что, а я успеваю в самый последний момент! Ваше высочество, нижайше прошу простить меня за мою неосмотрительность, за мою нерасторопность, за невнимание…
- Довольно граф, – Беллона остановила поток извинений, у неё начинала болеть голова и она прекрасно понимала, что никто ни в чём не виноват, – на моём месте мог оказаться каждый, любая другая.
- Но от вас я просто не имел права отходить! Мне доверили такую хрупкую и драгоценную мадемуазель, а я…настоящий олух. Ваш светлейший брат мне этого не простит, и никогда больше не захочет иметь со мной общее дело.
Принцесса улыбнулась. Ну да, конечно, есть дело Робину до неумейки-сестры, которая, как он скорее всего скажет, вываливается из седла при малейшем дуновении ветерка. И что ему было на это возразить? Беллона не знала, что послужило причиной её разлада с Фиалкой, они всегда прекрасно чувствовали друг друга и понимали, а тут всё вот так обернулось…Раздался голос Дерека Аморивила:
- Боюсь, что на вашем месте, принцесса, не могло быть никого другого…
Белл охватило негодование: «Ах, вот значит как?! Это только я такая неуклюжая? Другие бы, все до единого, справились с обезумевшей лошадью, но только не я. Да он уже переходит границы, этот наглец! Сейчас наконец-то нам и предстоит разговор по душам. Посмотрим, как он будет себя вести, когда я перестану быть доброй. Он увидит, какой я бываю, когда ко мне совершенно несправедливо относятся презрительно, и когда я вижу таких зазнаек, как он!» И хотя губы уже вытянулись в струнку, а лоб принял не предвещающее ничего хорошего выражение, слова застряли на кончике языка и никак не могли сорваться. Мария спустившаяся с коня к двоюродной сестре, положила руку ей на плечо.
- Что вы подразумеваете под своими словами, граф? Будьте добры уточнить.
Дерек Аморвил обошёл кобылу принцессы с другой стороны, с той, которая была отвёрнута ото всех взглядов. Фиалка испустила жалобное ржание и снова хотела подорваться с места, но граф вовремя удержал её и успокоил.
- Полюбуйтесь, – из чёрных перчаток мужчины что-то блеснуло и подлетело в ноги всем стоящим, – это я только что вытащил из бедра лошади. Что скажете?
На траве, посверкивая на солнышке, словно тело змеи, лежал изогнутый нож. Поалевшая сталь быстро окрасила листочки вокруг.