Королевские игры

Глава 4

Из- за огромного стола поднялся смуглый человек и несколько минут молча, с непроницаемым выражением лица, рассматривал посетителей. Губы его прятались под пышными, загнутыми на концах усами, а аккуратно подстриженная темная эспаньолка подчеркивала острый длинный подбородок. Короткие седеющие волосы прикрывала небольшая черная шапочка. Темно-лиловый камзол и панталоны в тон в полумраке комнаты тоже казались почти черными. Кабинет освещался единственным канделябром с несколькими восковыми свечами, который стоял на столе; в круг неярких лучей попадали лишь разложенные рядом с пером и чернильницей документы.

Сэр Фрэнсис Уолсингем коснулся большой государственной печати - она висела на шее, на толстой цепи такой длины, что почти доставала до пояса. Молчание продолжалось мучительно долго, и Киту показалось, что прошла целая жизнь. Наконец сэр Фрэнсис обратился непосредственно к нему, словно не замечая стоявшего рядом Томаса.

- Итак, мастер Марло, насколько я понимаю, вы - студент Кембриджа, недовольный существующим порядком вещей.

Кит слегка встревожился.

- Недовольный, сэр? Не готов согласиться с этим утверждением.

- Возможно, вы и не готовы, но я знаю то, что знаю. - Сэр Фрэнсис повернулся к кузену: - Полагаю, ты обсудил с мастером Марло детали, Томас?

- Объяснил природу дела, сэр.

Томас многозначительно посмотрел на друга, и тот запоздало поклонился грозному вельможе.

Господин секретарь кивнул и вернулся на свое место - в мягкое кресло возле стола.

- Итак, мой молодой кузен уверяет, что вы готовы посвятить себя службе королеве и стране.

Такого поворота Кит не ожидал. Он намеревался работать время от времени, но вовсе не выражал стремления принимать на себя столь серьезные обязательства.

- Я связан учебой в университете, сэр, - пояснил он. - Надеюсь поступить в магистратуру. Не вижу препятствий. Степень бакалавра заработал честным трудом и в положенные сроки.

- Да-да, все это мне прекрасно известно. Но известно также и то, что ваши взгляды на отношения ученого и церкви вызывают некоторые вопросы… хм?

Во взгляде сэра Фрэнсиса светилась особенно острая проницательность.

- Случалось, сэр, что в интересах научной полемики я порой позволял себе резкие, провокационные выпады, - парировал Кит, отлично сознавая, что обвинение в атеизме положит конец академической карьере. - Видите ли, спор во имя просвещения нередко требует неожиданных, непредсказуемых аргументов.

- Неужели? - Довод не произвел на секретаря должного впечатления. - Ну что ж, та репутация, которую вы приобрели своими, как вы их назвали, провокационными выпадами, может принести пользу службе.

- Не понимаю, о чем вы, сэр.

- Не понимаете? В таком случае выскажусь яснее. Определенные силы заинтересованы в людях, способных вернуть на английский трон монарха-католика. А именно - Марию Стюарт, шотландскую королеву. К этой цели отчаянно стремятся Франция и Испания. Они не могут… не должны добиться успеха. Вражеские агенты неустанно трудятся в каждой из этих стран и даже у нас на родине. Необходимо вырвать сорняки с корнем, уничтожить поросль до последнего побега. Понимаете меня, мастер Марло?

- Вы говорите очень убедительно, сэр. Трудно не понять.

Внезапно Киту очень захотелось сесть. Утренняя кружка пива дурно вела себя в желудке, а короткий и беспокойный ночной сон не принес ни свежести, ни ощущения благополучия. Но сесть ему не предложили, а потому приходилось стоять, из последних сил сосредоточившись на грозном собеседнике. Сэр Фрэнсис обладал огромной властью и отличался пугающим умом. Небольшая оплошность могла привести к краху: стоило лишь подписать скользкие, опасные бумаги, чтобы жизнь оказалась во власти неведомого заговора.

- Вы сумели заслужить репутацию человека с сомнительными взглядами на церковь, - продолжал гнуть свою линию господин секретарь. - Откровенность принесла доверие тех, кто ищет колеблющихся, чтобы обратить их в свою ересь. Если проявите интерес, люди определенного сорта немедленно к вам потянутся. Неуверенность обеспечит вам проникновение в те группы католиков, которые стремятся заполучить как можно больше подверженных сомнениям членов протестантской общины. Нам нужны имена, конкретные намерения и планы, а также… - он помолчал и погладил бороду, - также необходимо посеять семена идей, побудить, спровоцировать поступки и действия, способные завлечь врагов в ловко расставленные ловушки.

Кит переступил с ноги на ногу.

- Понимаю.

Да, он понимал, но не одобрял того, что довелось услышать. События разворачивались слишком стремительно, а за спиной явственно ощущалось горячее нетерпение Томаса.

- И все же повторю, господин секретарь, что я всего лишь студент, мечтающий поступить в магистратуру.

- Вы сможете время от времени отлучаться из колледжа Тела Христова, не вызывая ровным счетом никаких подозрений, мастер Марло. Подобные отлучки на королевскую службу могут оказаться… - Уолсингем на мгновение умолк и пронзил собеседника острым взглядом черных глаз, - выгодными, скажем так. Я не требую, чтобы мои агенты работали бесплатно. Слышал, что вы занимаетесь поэзией и даже сочиняете пьесы. Думаю, понимаете, что подобная деятельность прокормить не в состоянии.

- Возможно, и нет, но…

Секретарь королевской канцелярии порывисто встал и заговорил ледяным тоном:

- Перейдем же к сути вопроса, мастер Марло. Привести веские контраргументы вы не в состоянии. Ваши атеистические и даже еретические взгляды известны государственным кругам. Или используйте их на благо государства, или понесите заслуженную кару. Поверьте, я без сомнения предприму самые решительные шаги ради устранения врагов королевы, а те, кто разделяет ваши взгляды, - самые заклятые ее враги. - Он придвинул Киту лежавший на столе лист бумаги. - Подписывайте документ, мастер Марло, или готовьтесь принять последствия отказа.

Томас внезапно оказался совсем близко, за спиной, так что явственно ощущалось тепло его тела. Он даже до боли сжал локоть, и Кит понял, что выбора нет. Сэр Уолсингем слыл опасным человеком, способным собственноручно зажать в тиски каждого, кто не желал повиноваться. Говорили, что он без сомнения приговаривал неугодных к пыткам, отдавая их в руки Ричарда Топклифа, штатного палача Тауэра. В этот миг могущество королевского секретаря предстало во всем своем жутком величии.

Оставалось лишь молча взять перо и подписать соглашение, подтверждающее готовность служить королеве. Томас за спиной сразу задышал спокойнее, а рука на локте расслабилась.

- Прекрасно. - Сэр Фрэнсис взял со стола листок. - Запомните, мастер Марло: знание никогда не бывает слишком дорогим, и за его обретение я готов заплатить необходимую цену - какой бы она ни оказалась. Уверен, что и вы поступите так же. Томас известит вас о первом задании. Как только выполните, сразу получите вознаграждение. Желаю удачного дня, мастер Марло.

Кит с поклоном направился к двери, а Томас обратился к вельможе:

- Вы желали видеть мою младшую сестру, сэр Фрэнсис. Она в приемной, ожидает аудиенции.

Секретарь нахмурился, словно вспоминая, а потом кивнул:

- Ах да, действительно. Веди малышку, Томас. Пожалуй, взгляну.

Томас поклонился и вышел из комнаты вслед за Китом. Не успел он произнести ни слова, как Марло повернулся и со всей силы, словно кувалдой, ударил его кулаком в живот. Задыхаясь, Томас со стоном согнулся, закашлялся, а из глаз брызнули слезы.

- Негодяй! Ты рассказал ему о моих сомнениях, о моих взглядах… донес, предал! - с ненавистью прошептал Кит.

Он побелел от гнева; дрожа, не в силах совладать с собой, снова замахнулся и нанес еще один удар, сильнее первого. Остановился над скрючившимся от боли любовником, выплевывая горькие обвинения:

- Ты специально заманил меня в ловушку. Жалкий вонючий пес, мерзкий подонок!

Презрительно пнув изменника, Марло выскочил на улицу и с такой яростью хлопнул дверью, что дом задрожал. На грани агонии, Томас прислонился к стене и, как рыба на суше, начал хватать ртом воздух. Он знал о бурном характере Кита, о привычке размахивать кулаками, особенно с похмелья. Однако ему и в голову не приходило, что тот, с кем связывала жаркая страсть, мог наброситься с дикой злобой, даже не дав возможности защититься.

Сидя в приемной, Розамунда услышала удары, хрип, стук входной двери. Не выдержав неизвестности, она встала и осторожно выглянула в коридор.

- Томас! - Она подбежала к брату, который все еще без сил опирался на стену. - Что случилось? Где мастер Марло?

Брат не мог произнести ни слова, и встревоженная Розамунда остановилась рядом, лихорадочно пытаясь придумать, что сделать, чтобы никто не увидел мастера Уолсингема в таком состоянии. К счастью, коридор оставался зловеще пустым.

- Ушел, - наконец прохрипел Томас. - Гори он в аду, неблагодарный ублюдок. Знать его больше не хочу.

Он позволил сестре поддержать себя и с ее помощью немного выпрямился, но не отошел от стены до тех пор, пока мучительная, тошнотворная боль не отступила, а дыхание не выровнялось.

Розамунда растерянно стояла рядом.

- Что случилось?

На вопрос Томас не ответил, однако спустя пару минут коротко сообщил:

- Господин секретарь хочет тебя видеть.

- Сейчас?

Брат застонал и с трудом отделился от стены.

- Пойдем.

Розамунда вернулась в приемную, чтобы забрать доску и мел, и пошла за братом. Возле двери кабинета Томас остановился, постучал и вошел, знаком приказав сестре не отставать.

Фрэнсис Уолсингем вопросительно поднял глаза.

- Что вас задержало?

- Пустячное дело, сэр.

Томас все еще выглядел совершенно больным, да и голос срывался, однако даже если секретарь королевской канцелярии и заметил неладное, то виду не подал.

- Позвольте представить сестру, сэр. К вашим услугам мистрис Розамунда Уолсингем.

Томас шагнул в сторону.

Розамунда осознала, что все еще держит в руках рисовальные принадлежности и не сможет сделать пристойный реверанс, если не избавится от лишних вещей. Неловко пристроив дощечку на край стола и положив сверху мел, она присела и низко склонила голову. Потом медленно поднялась и встала прямо, сложив руки перед собой и твердо глядя в черные глаза господина секретаря.

Сэр Фрэнсис долго рассматривал юную кузину, а потом, не произнося ни слова, придвинул к себе грифельную доску. Увидел рисунок и с удивлением спросил:

- Это твоя работа?

- Да, сэр. Простите, ради Бога… не знала, куда положить, - сбивчиво ответила Розамунда.

Вельможа небрежно отмахнулся и снова посмотрел на набросок. Густые черные брови сошлись у переносицы.

- Сходство необыкновенное: тебе удалось точно схватить черты. Однако если мой слуга позволил себе потратить столько времени, чтобы позировать для портрета, придется поставить под сомнение его прилежание.

- Вовсе нет, сэр! Ваш дворецкий не потратил ни минуты, - поспешно вступилась Розамунда. - После того как он отвел к вам господ, даже не вернулся.

- Неужели рисовала по памяти? - не поверил секретарь.

- Да, сэр.

- Но ведь ты провела в его обществе не больше трех минут. Этого хватило, чтобы запомнить черты его лица и с такой точностью воспроизвести?

В словах послышалось обвинение во лжи.

- У Розамунды прекрасная память, сэр Фрэнсис, - пришел на помощь брат. - Она обладает недюжинным художественным даром и часто рисует по памяти.

Не отрывая взгляда от доски, лорд Уолсингем задумчиво погладил бороду.

- Полезный талант… да, очень полезный. - Он наконец-то удостоил посетительницу пристального внимания и теперь уже рассматривал откровенно и бесцеремонно, заставив покраснеть. - Что ж, ты сможешь оказать немалую помощь.

Розамунда нахмурилась и весьма дерзко уточнила:

- Каким образом, сэр?

- Узнаешь, когда придет время. - Он подвинул доску на край стола и обратился к Томасу: - Обучена ли юная леди придворным манерам?

- До определенной степени, полагаю, - осторожно ответил тот. - Не знаю, что именно сумела преподать наша матушка. В последние годы она серьезно болела и была крайне слаба.

Розамунда удивилась, что вельможа не задал вопрос ей самой, однако, судя по всему, мужчины вообще забыли о присутствии особы, чью судьбу обсуждали. Дело в том, что она глубоко сомневалась в собственных познаниях. Умела кланяться, понимала, что необходимо проявлять почтение к старшим по возрасту и званию, но о тонкостях этикета понятия не имела.

- Думаю, девочке лучше остаться здесь, чтобы леди Уолсингем занялась ее воспитанием. Привези сестру завтра, Томас.

На этом разговор закончился. Сэр Фрэнсис придвинул свечу к документу, который изучал до прихода посетителей, и углубился в чтение.

Вновь удивившись собственной храбрости, Розамунда слегка откашлялась.

- Простите, господин секретарь, но означает ли это, что мне предстоит явиться ко двору?

Вершитель судеб раздраженно поднял глаза.

- Можешь считать, что да. А сейчас у меня много работы.

Томас схватил сестру за руку и потащил к выходу - настолько поспешно, что Розамунда едва успела изобразить прощальный реверанс. Плотно закрыв дверь, негромко произнес:

- Учись уходить вовремя и не задавать лишних вопросов.

- Я просто хотела выяснить, - попыталась оправдаться Розамунда и радостно улыбнулась. - Представляешь, меня примут во дворце!

Будущее казалось ослепительно ярким, сулило новые возможности, развлечения, знакомства. Фрейлину королевы ждали интересные люди, богатые наряды, бесконечное веселье, музыка и танцы, увлекательные беседы, прогулки, охота, пикники. По слухам, ее величество особенно любила пикники и катание на лодках по реке. Ну а самым главным и привлекательным достоинством придворной жизни казалась возможность смотреть пьесы.

- Похоже, что так оно и есть. - Томас улыбнулся восторгу сестры. Он постепенно приходил в себя, и на щеках даже выступил обычный румянец. - Не хочу убивать восторг и энтузиазм, сестренка, однако при дворе тебя встретят не только блеск и нескончаемый праздник. Правила придворной жизни строги и неумолимы. Сомневаюсь, что суровые условия тебе понравятся. Ты слишком привыкла к абсолютной свободе, так что не радуйся раньше времени.

Розамунда лукаво прищурилась. Не слишком-то она поверила, но немедленно сообразила, как извлечь из предупреждения непосредственную выгоду.

- Что ж, если такова моя судьба, брат, то будет справедливо насладиться последним днем жизни на воле.

- О чем это вы, мистрис?

- О том, что я честно заслужила право пойти в театр. Один-единственный раз. Никто и не узнает. Знакомых здесь нет, так что о репутации можно не беспокоиться. Обещаю как можно ниже надвинуть капюшон и весь вечер не отходить от тебя ни на шаг. - Она жалобно заглянула в лицо. - Пожалуйста, Томас. - На мгновение Розамунда задумалась и лукаво добавила: - Возможно, став придворной дамой, я окажу тебе какую-нибудь услугу. Ведь неизвестно, с кем доведется познакомиться и чье доверие заслужить.

- Ах ты, хитрая маленькая…

Томас замолчал, не посмев произнести в адрес сестры грубое слово.

И все же трудно было не восхищаться этой наивной и милой сообразительностью. Кроме того, он вовсе не был таким закоренелым ханжой, чтобы отказать девочке в удовольствии - один-единственный раз. Завтра ответственность за ее судьбу ляжет на плечи секретаря королевской канцелярии. Плутовка права: действительно трудно предположить, чем именно она сможет помочь семье. Близость ко двору таит массу возможностей.

- Что ж, уговорила. Но сейчас меня мучит жажда. Здесь недалеко есть неплохая таверна - называется «Голова короля». Пожалуй, заглянем. А лошади пусть остаются здесь.

Он не упомянул о том, что поскольку пивная располагалась по соседству с Сизинг-лейн, то взбесившийся Кит наверняка засел там. Если снизойти, согласиться принять извинения и простить несправедливое нападение, то мир можно будет скрепить бутылкой славного бургундского. Несмотря на обиду и гнев, ссору предстояло загладить любым путем, потому что Томас оказался посредником между Китом и сэром Фрэнсисом, а всемогущий вельможа ни за что не простит потери нового агента.

Розамунда торжествовала. Конечно, победа далась подозрительно легко, но ведь брат явно оставался во власти скандала с Марло и отнесся к просьбе легче, чем обычно. Вслед за Томасом она вышла на улицу - дворецкий не провожал - и направилась вверх по Сизинг-лейн к Тауэр-стрит. Таверна «Голова короля» расположилась в угловом доме и на вид оказалась вполне приличной; недавно покрашенная яркая вывеска со скрипом покачивалась на ветру.

Томас открыл дверь и повел сестру по узкому мощеному коридору. Пивная оказалась слева. Он толкнул еще одну дверь и тревожно оглянулся. К счастью, Кит оказался здесь: неподвижно сидел в дальнем углу, угрюмо склонившись над кружкой. Как бы ни обижался Томас, поддаться настроению было бы непозволительной роскошью.

- Пойдем.

Он подтолкнул сестру, чтобы она шла первой. В ранний утренний час в пивной было пусто и тихо; хозяин стоял за стойкой и лениво тер грязной тряпкой оловянные кружки. Пол был посыпан свежими опилками, которые еще не успели ни потемнеть от множества ног, ни сваляться от пролитого пива и плевков.

Кит поднял голову и посмотрел бешеными, налитыми кровью глазами. Пока Розамунда не села напротив, а Томас не заказал бутылку бургундского и бокал шерри для дамы, не произнес ни слова.

- Итак, мой неверный друг, - нарушил он молчание, подтолкнув кружку, - самое меньшее, что ты можешь сделать, - это налить мне вина.

Томас постарался сдержаться и не ответил на выпад.

- Ты когда-нибудь встречался с человеком по имени Николас Фонт? - Он наполнил кружки. - В Кембридже?

Кит нахмурился. Вопрос казался странным, поскольку не имел отношения к сегодняшним катастрофическим событиям.

- Знаю такого, - ответил он после долгого молчания. - Умный, рассудительный человек. Однажды встретил его в «Орле». Отличный собутыльник - щедрый и пить умеет. - Кит жадно припал к кружке. - Почему ты о нем заговорил?

- Потому что он проводит время в университете, подыскивая людей для господина секретаря, - пояснил Томас. - Прислушивается к спорам в пивных, к пустой и не очень пустой болтовне студентов. Многое слышит и все, что слышит, запоминает. А когда человек говорит нечто, способное… - Томас замолчал и пригубил бургундское, - способное заинтересовать сэра Фрэнсиса, тут же сообщает. А потом меня или кого-нибудь вроде меня посылают, чтобы затянуть и вытащить сеть. - Через стол Томас прямо посмотрел на Марло. - Поверь, Кит, я ни слова не говорил о тебе Уолсингему. Мне просто приказали отправиться в Кембридж и привезти тебя, что я и сделал. Вот такова степень моей вины - ни больше ни меньше.

- Не нравится мне наш господин секретарь, - буркнул в кружку Кит. - И доверия не вызывает.

- Не волнуйся, довериться этому человеку можно целиком и полностью, - заверил Томас. - Добросовестнее шпиона не найдешь. Готов служить королеве до последнего вздоха. Карманы у него не слишком глубоки, но каждый свой пенс он тратит в интересах службы и по всему континенту держит армию надежных осведомителей. Единственное, что его волнует, - это интересы ее величества. А она вовсе его не жалует. Зовет мавром, но отнюдь не одобрительно. Смуглый цвет лица ее не привлекает.

Томас откинулся на спинку стула и невольно поморщился от боли в животе.

Кристофер заметил гримасу и откровенно смутился. Вытянул руку и с виноватым видом дотронулся до ладони друга. Томас в ответ сдержанно улыбнулся.

- Интересно, какую работу он поручит мне? - спросила Розамунда.

Кит взглянул с откровенным интересом:

- Вас приняли на службу, юная леди?

- Каким именно образом, кузен не сказал, но заметил, что могу оказаться полезной. Мне предстоит отправиться ко двору, так что скорее всего я нужна ему именно там. - Она с трудом сдерживала радостное волнение. - Завтра леди Уолсингем начнет обучать меня придворному этикету.

- Скэдбери без вас опустеет, - с улыбкой произнес Марло. - Я так рассчитывал, что вы прочитаете мою пьесу.

Зеленые глаза Розамунды возбужденно вспыхнули.

- Пьесу о власти?

- Ее самую. «Тамерлан Великий».

- Ты закончил? - спросил Томас.

Кит покачал головой:

- Не совсем, но дело идет к концу. Не знаю, правда, когда буду работать, если придется бегать на посылках у господина секретаря.

В голосе послышалось недовольство.

- Не беспокойся, между поручениями обязательно будут перерывы, - успокоил Томас. - Сэр Фрэнсис нанял много мальчиков на побегушках, и работать одновременно они не должны. Он непременно даст возможность получить магистерскую степень. Тебя надежно пристроят среди сомневающихся в истинной вере - таких немало и в твоем колледже, и в соседних - и поручат образумить юношей по методу главного шпиона ее величества.

Томас не скрывал иронии.

- А когда пойдем в театр? - Розамунда решила, что пора перевести разговор в более мирное и безопасное русло. - Во сколько начинается представление?

- Ага! - воскликнул Кит. - Значит, пойдете с нами? Наконец-то суровый брат смягчился!