Короли Керни

Глава 11

Все мысли о сексе вылетели у меня из головы в ту секунду, когда мы вошли в мою квартиру. Джейкоб никак не мог трахнуть меня на полу, потому что он был покрыт стеклом. Я подняла голову и в ужасе уставилась на разгромленную квартиру. Меня не было всего пару часов. Казалось, что этого времени недостаточно для того, чтобы кто-то нанес такой ущерб.

Моя вешалка была оторвана от стены прихожей с такой силой, что анкеры, которыми я ее закрепляла, вырвали кусок гипсокартона. Фотография нас с бабушкой, которая когда-то висела напротив, разбилась вдребезги у нас под ногами. Кто-то подошел с ножом к моему дивану и выдернул из него половину набивки. Квартира была слишком мала для обеденного стола, но у меня была пара барных стульев, спрятанных под выступом кухонной стойки. Все, что от них теперь осталось, — это две кучки огрызков, которые лучше всего послужили бы для растопки камина.

Я повернулась, чтобы посмотреть на остальную часть квартиры. Мой матрас был снят с каркаса кровати и подвергнут такой же обработке, как и диван. На полу валялись бумаги. Из книг были вырваны страницы. Кто-то сорвал мои красивые занавески с окон вместе с карнизом и всем прочим, образовав еще больше дыр в гипсокартоне. У большинства кухонных шкафчиков отсутствовали дверцы, несколько висели на одной петле, покачиваясь на ветру, который задувал в разбитые окна. Я наклонилась вперед и повернула голову вправо. Осколки моей посуды валялись на полу.

— Похоже, я не получу задаток обратно за квартиру, — сказала я, потому что, если бы я не пошутила, я бы начала кричать.

Джейкоб закрыл за мной дверь.

— Оставайся здесь.

Моя квартира представляла собой студию. Единственными местами, где кто-то мог спрятаться, были ванная или шкафы. Ботинки Джейкоба захрустели по стеклу, когда он прошел мимо меня. Я наблюдала, как он сначала проверил шкафы. Там никого не было. Он толкнул дверь ванной и отшатнулся, прикрывая нос.

— Господи, мать твою, — сказал он, убирая ногу.

Я понятия не имела, что он делает, пока не услышала звук спускаемой воды в туалете. Что бы там ни было, оно было настолько плохим, что он дотронулся до ручки носком ботинка. Да, я бы осталась прямо здесь, спасибо. У меня не было никакого желания видеть что-либо, что могло бы вызвать у такого человека, как Джейкоб Ларсон, сухую рвоту.

Он закрыл за собой дверь и вернулся ко мне. Должно быть, я выглядела по-настоящему испуганной, потому что он положил руки мне на плечи и наклонился, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Здесь никого. Ты в порядке. Это все ерунда.

Я кивала снова и снова. Да, со мной все было в порядке. Да, это была просто ерунда. Но это были мои вещи. А теперь все это исчезло. Красивые занавески, которые я выбрала с бабушкой в магазине товаров для дома. Эти керамические тарелки и кружки ручной работы я купила в местной гончарной мастерской. Этот чертов диван из Икеа, на который я копила деньги, с раскладным матрасом, чтобы Нина могла переночевать здесь, если мы слишком напьемся у бассейна в наш выходной. Разгромлено. Все это. Именно так. Кто-то вломился в мой дом, нарушил мое безопасное пространство и разрушил все, чем я владела.

Это заставляло меня чувствовать себя уязвленной.

В опасности.

Я шмыгнула носом, в горле у меня образовался комок.

Джейкоб обнял меня и крепко прижал к себе.

— Мне жаль, Криста, — сказал он тихим голосом. — Это моя вина, что я втянул тебя в это.

Я покачала головой и снова шмыгнула носом.

— Это не твоя вина. Я согласилась помочь.

Три года назад я бы не поддалась желанию расплакаться. Я бы отбросила их, похоронила свою боль поглубже и позволила бы ей пожирать меня изнутри. Крутые девчонки не плачут. Солдаты не плачут. Но тот милый армейский психиатр, который научил меня обманывать свой мозг, заставляя получать удовольствие от небольшой боли во время секса, также показал мне последствия сдерживания эмоций, поэтому я стояла в объятиях Джейкоба и позволила себе расслабиться на несколько минут.

Последние два дня были ужасными, если не считать кратких мгновений блаженства, которые подарил мне этот мужчина. Могло быть и хуже. Намного хуже. Кто-то мог бы добраться до бабушки. Мое колено могло надломиться во время той драки в лифте. Если бы я проявила упрямство вместо того, чтобы прислушаться к смыслу слов Джейкоба, мы с бабушкой могли бы быть в этой квартире, когда кто-то вломился. Эти мысли больше, чем что-либо другое, вызвали у меня слезы. Это было «что, если», которое всегда пугало меня больше всего. Так было со времени авиакатастрофы. Что, если бы мои товарищи по команде не добрались до меня вовремя? Что, если бы я оказалась там в ловушке и сгорела заживо?

Этот психолог научил меня не подавлять эти мысли, а следовать за ними до самого конца, вплоть до кроличьей норы, до горького, уродливого конца. Потому что это освободило меня от мучительных мыслей и уменьшило остаточное беспокойство.

Джейкоб гладил меня по спине, пока я позволяла себе думать о каждом наихудшем сценарии, который мог бы произойти. Он ни разу не попытался успокоить меня или сказать, чтобы я не расстраивалась. Он не почувствовал неловкости и не пошутил по поводу того факта, что мои слезы пропитали его рубашку, и это больше, чем что-либо другое, заставило меня захотеть остаться рядом и выяснить, действительно ли между нами может быть что-то большее, чем просто секс.

К тому времени, когда мои слезы начали высыхать, я почувствовала себя лучше. Все по-прежнему было ужасно, моя квартира по-прежнему была разгромлена, но мы с бабушкой были живы и в безопасности.

По мере того, как печаль и страх отступали, возникал гнев, чтобы заполнить образовавшуюся брешь.

Я пошевелилась в объятиях Джейкоба. Он откинулся назад и посмотрел на меня. Мое лицо, вероятно, было опухшим и красным; я никогда не выглядела хорошо после плача. Джейкоб, казалось, не возражал. Он протянул руку и стер остатки влаги с уголка моего глаза.

— Я хочу участвовать в любой расплате за это, — сказала я.

Выражение его лица помрачнело.

— Какой расплаты?

— Не вешай мне лапшу на уши, Джейкоб, — сказала я. — Джокеры или кто-то, работающий на них, проникли в сердце Керни и разгромили дом женщины, которая, по их мнению, встречается с сыном Лиама Ларсона. Я знаю, что «Короли» этого так не оставят.

— Ты не «Король», — сказал он. — Ты не сможешь участвовать в расплате, если не наденешь кожаную одежду.

— Никто, кроме тебя, даже не узнает, что я там.

Он нахмурился.

— Я была воздушным стрелком с одним из лучших показателей в истории моего подразделения, — сказала я. — Посади меня куда-нибудь повыше с винтовкой, и, если что-то пойдет не так, я позабочусь о том, чтобы «Короли» выбрались оттуда живыми.

Он бросил на меня равнодушный взгляд.

— Так ты собираешься на что? Занять позицию в каком-нибудь здании и пустить им пули в лоб, если они нападут на нас?

Стоп. Почему у него всегда все было так экстремально?

— Я больше думала о сквозных ударах в несмертельных местах, которые вывели бы их из боя, — сказала я. — Я была лучшей в своем классе в снайперской школе. Я могу это сделать.

Он нахмурился еще сильнее.

— А что, если ты промахнешься? Что, если они пошевелятся и в конечном итоге умрут от ран? Ты больше не служишь в армии. Это не иностранные враги; это американские гражданские лица. Здесь нет никакого правительственного надзора, санкционирующего убийство. Убери одного из них, и ты станешь убийцей.

Вот она, причина, по которой я не осуждала никого из «Королей» за то, что они сделали. Большинство из них были ветеранами боевых действий. Как и у меня, у них отняли человечность во время войны. Они заглянули в темную сердцевину человеческой натуры и узнали, какими жестокими, уродливыми созданиями мы были на самом деле. «Ты не должен убивать» превратилось в «На самом деле, это нормально — убивать того, кого мы тебе скажем».

Санкционированное убийство. Что за бредовая концепция.

Когда война закончилась, нас вернули к гражданской жизни со смехотворно неадекватной подготовкой о том, как адаптироваться. Стоит ли удивляться, что вместо того, чтобы восстанавливать отношения, члены «Королей» нашли другую причину для борьбы? Присоединиться к другому подразделению? Один, наполненный такими же людьми, как они, которые видели этот мир широко открытыми глазами? На поле боя безраздельно царила анархия, и даже если вы покидали его, на самом деле оно никогда не покидало вас. После этого цивилизация потеряла всякий смысл. Мы увидели, какой тонкой оболочкой это было. Мы знали, как мало нужно, чтобы избавиться от этого, и поэтому перестали вестись на всякую чушь и начали жить в соответствии с нашими собственными долбанутыми моральными ориентирами.

— Я была убийцей с двадцати лет, — сказала я Джейкобу. — Разрешение правительства никогда не облегчало мои убийства, и уж точно не избавляло от ночных кошмаров. И тебе, черт возьми, лучше поверить, что я с радостью уберу парочку «Джокеров», если это означает, что я буду защищать Керни.

Он долго смотрел мне в глаза, а затем, наконец, кивнул.

— Хорошо.

Я тяжело вздохнула.

— Спасибо.

Позади нас раздался стук, за которым последовал скрип, когда дверь распахнулась.

— Криста?

Мы с Джейкобом резко обернулись. Привлекательный латиноамериканец лет тридцати с небольшим стоял в рамке моего дверного проема. Его темные волосы были коротко подстрижены, а на носу сидели очки в черной оправе. Это был мой сосед, Рауль. Он был графическим дизайнером, работавшим на дому. Судя по удивленному выражению его лица, когда он разглядывал мою квартиру, он был дома, когда кто-то разгромил ее.

Джейкоб встал рядом со мной. На нетренированный взгляд он мог бы показаться расслабленным. Его поза была расслабленной, руки свободно свисали по бокам. Краем глаза я увидела, как он приподнялся на цыпочки, готовый к прыжку. Я успокаивающе положила руку ему на предплечье.

— Привет, Рауль, — сказала я. — Это Джейкоб. Джейкоб, мой сосед Рауль.

Джейкоб снова опустился на плоскую подошву.

Рауль, не подозревавший об опасности, которой он только что подвергся, кивнул Джейкобу.

— Приятно познакомиться, чувак.

Джейкоб кивнул в ответ.

— Взаимно.

— Я полагаю, ты что-то видел? — Я спросила Рауля.

Он покачал головой.

— Я что-то слышал. Это звучало так, словно у тебя пробили стену, поэтому я позвонил Брэду.

— Брэд — наш управляющий, — сказала я Джейкобу. Я оглянулась на Рауля. — Что он сказал?

Лицо Рауля потемнело.

— Он сказал, что домоуправ наконец-то разрешил тебе переделать кухню.

Гребаный Брэд.

— Он был в этом замешан? — спросил Джейкоб, делая шаг к двери.

Я крепче сжала его руку. Бегство вниз по лестнице из квартиры не помогло бы в этой ситуации.

— Сомневаюсь, — сказала я. — Брэд — заурядный подонок, но он не настолько глуп, чтобы работать на «Джокеров» на территории «Королей». Вероятно, они просто откупились от него.

Глаза Рауля широко раскрылись.

— Это сделали «Джокеры»? — Он посмотрел на Джейкоба, заметил нашивку спереди на его кожаной куртке и поднял руки. — Я не хочу иметь ничего общего с войной за территорию.

— Не волнуйся. Мы не будем втягивать тебя в это, — сказала я. — Верно? — Я сжала руку Джейкоба, и он хмыкнул так, что это могло означать согласие.

Рауль попятился из моей квартиры и продолжал идти, пересекая весь холл. Я увидела, как его парень высунул голову из дверного проема с широко раскрытыми глазами. Отлично. Он слышал весь этот разговор.

— Спасибо, что предупредил, — сказала я.

Рауль кивнул и исчез в своей квартире. Я услышала приглушенный шепот и звук, похожий на то, как будто захлопнулись десять замков.

— Я думаю, мы знаем, почему никто не вызвал полицию, — сказала я, поворачиваясь обратно к обломкам своей жизни.

Джейкоб вопросительно нахмурился.

— Наш жилой комплекс поощряет жителей проверять любые жалобы, которые мы получаем, через управляющего каждым зданием, — сказала я ему. — Это удерживает полицию от того, чтобы приезжать сюда каждый раз, когда чья-то собака лает слишком громко.

Понимание и разочарование отразились на его лице, когда он понял, что любой, кто позвонил бы вниз, обеспокоенный шумом, был бы успокоен Брэдом, а это означало, что существовала реальная вероятность того, что никто даже не взглянул на людей, которые это сделали.

Если подумать, то, может быть, мы могли бы по-быстрому убить Брэда?

У меня в сумочке зазвонил телефон. Я вытащила его и увидела неизвестный номер. Как и в случае с доктором Перес, звонил местный номер. Я провела пальцем вправо, чтобы ответить.

— Алло?

— Это Криста Эванс? — спросил низкий мужской голос.

Я нажала кнопку громкой связи.

— Да.

— Это офицер Сандерс из полиции Керни. Мы бы хотели, чтобы Вы подошли в участок и ответили на несколько вопросов, если у Вас есть время.

— Адвокат, — сказал Джейкоб, не потрудившись понизить голос.

— Что это было? — спросил офицер Сандерс.

— Я могу подойти, — сказала я ему. — Мне просто нужно договориться о времени с моим адвокатом. Я попрошу его позвонить Вам.

— Кто Ваш адвокат? — спросил он. — Я хочу убедиться, что звонок переадресуют мне, когда он поступит.

— Кэтрин Дженкинс, — ответил Джейкоб.

Офицер Сандерс вздохнул. Голос у него был усталый.

— Вы из «Королей». Я должен был догадаться.

— Нет, — сказала я. — Просто их друг.

— Отлично. Но, мисс Эванс?

— Да?

— Чем скорее Вы придете в участок, тем лучше. У нас здесь представитель «Магнолия Хиллз», который говорит, что Вы напали на одного из их охранников.

Я сдержала угрожавшую мне ф-бомбу.

— Спасибо, офицер. Мы будем, как только сможем.

Мы попрощались и повесили трубки.

Я в ярости повернулась к Джейкобу.

— Этот кусок дерьма говорит, что я напала на него? Он был тем, кто последовал за мной в лифт и попытался напасть на меня.

У Джейкоба было задумчивое выражение лица.

— Что? — Спросила я.

— Сандерс не должен был тебе этого говорить, — сказал он. — Это противоречит политике полиции. Им нравится привлекать людей, а затем рассказывать им, в чем их обвиняют, чтобы они могли извлечь что-то из реакции. — Его голос звучал так, словно он говорил по собственному опыту.

— Так почему же он это сделал? — Спросила я.

— Он неплохой человек, — сказал Джейкоб. — Для копа. Ему не нравятся «Короли», но он справедлив даже с нами. Он, наверное, сказал тебе, потому что чует чушь. Будь благодарна. Это даст Кэтрин шанс заранее продумать защиту.

Я обдумывала это, пока Джейкоб звонил своему отцу, чтобы сообщить ему, что произошло с тех пор, как мы покинули его дом. Повесив трубку, он позвонил Дэниелу Кингу, повторил свою историю, а затем позвонил Кэтрин Дженкинс, моему адвокату. Мы потратили сорок минут, пересказывая ей события дня. Когда мы закончили, она дала нам длинный список инструкций и велела встретиться с ней у здания полицейского участка через час.