Короли Керни

Глава 7

Я остановилась перед бабушкиной дверью и сделала несколько глубоких вдохов. Джейкоб стоял прямо за моей спиной. Я согласилась позволить ему прийти, даже после нашей ссоры в коридоре на первом этаже, потому что он был прав насчет того, что без него я стала бы мишенью. Меня это волновало меньше всего, несмотря на его настойчивость в том, что я не могу позаботиться о себе, а больше беспокоил тот факт, что в результате моя бабушка станет мишенью. Если бы кто-то, работающий здесь, был замешан в коррупции, им было бы слишком легко напасть на нее, чтобы отомстить мне, и я никогда бы себе не простила, если бы это случилось.

Моим единственным условием было то, чтобы мы не лгали бабушке. Я не могла играть роль подружки Джейкоба перед ней. Не сейчас. Судя по тому, как он замкнулся, он тоже не был готов притворяться, что его все любят.

Я сделала последний успокаивающий вдох и повернулась к нему. Кожаная одежда, которую он носил, была матово-черной, как и его мотоцикл, и свет, казалось, изгибался вокруг его тела, как будто у него была аллергия на него. В его голубых глазах не было и намека на теплоту. Он стоял словно кусочек ночи, излучая ауру стигийского насилия. Благодаря кевларовой подкладке куртки, он выглядел еще крупнее, чем был на самом деле. Если бы я его не знала, то держалась бы от него подальше. Как бы то ни было, я все еще хотела сделать шаг назад.

Его пристальный взгляд остановился на мне, когда я повернулась к нему лицом, такой же пристальный и непреклонный, каким был всегда.

— Не ври ей, ладно? — Сказала я. — Мы рассказываем ей, что происходит на самом деле, чтобы она могла согласиться помочь нам на своих условиях.

— Хорошо, — сказал он.

— Она здесь, потому что у нее болезнь Альцгеймера, — сказала я ему. Я намекнула на это еще в его квартире, но не сказала этого прямо, и мне нужно было подготовить его к этому визиту.

Он ничего не ответил. В отличие от Хэнка внизу, я даже не удостоилась кивка в знак признательности.

Я стиснула зубы, чтобы подавить вспышку раздражения, и заставила свой тон стать нейтральным.

— Я не знаю, хороший сегодня день или плохой, так что приготовься повторить все несколько раз. Она может задать один и тот же вопрос несколько раз. Если она это сделает, просто смирись с этим. Не указывай на тот факт, что она уже задавала этот вопрос. Это только собьет ее с толку и сделает все только хуже.

И снова он просто уставился на меня.

Моя правая рука дернулась, испытывая непреодолимое желание влепить ему пощечину. Вместо этого я повернулась и выплеснула свой гнев на дверь, постучав так сильно, что у меня заболели костяшки пальцев.

— Войдите! — Крикнула бабушка.

Я толкнула дверь и вошла внутрь. Бабушкина квартира выглядела так же, как и любая другая квартира среднего класса. Справа от меня была светлая кухня в стиле фермерского дома. Прямо перед ней была ее гостиная, элегантно обставленная мебелью из ее последнего дома. Напротив входной двери располагался большой ряд окон с ползунком посередине. Ее окна выходили на юго-запад, на территорию, и теперь, когда утро перешло в ранний полдень, в них проникал свет. Лестница вела на широкий балкон, заставленный садовой мебелью и терракотовыми горшками, в которых был маленький бабушкин сад с травами.

Она пронеслась через гостиную и подошла ко мне, раскинув руки.

— А вот и моя девочка.

Я обнимала ее дольше обычного, нуждаясь в ее тепле и утешении прямо сейчас.

— Все в порядке, милая? — спросила она.

— Да, — сказала я, отстраняясь. — Бабуля, это Джейкоб Ларсон. Джейкоб, это моя бабушка, Изабель Эванс.

Небольшая морщинка появилась между бровями Джейкоба, когда он посмотрел на бабушку. Может от неожиданности? Бабушка не соответствовала стереотипу пациентки с болезнью Альцгеймера. Она была высокой, как и я, с прямой спиной, несмотря на то что ей было за шестьдесят. Ее светлые волосы сегодня были распущены, и они ниспадали каскадом волн по спине. Этой весной она много бывала на улице, и на ее коже появились первые признаки золотистого загара. Ее лицо было юным, зеленые глаза проницательно смотрели на Джейкоба.

— Приятно познакомиться, Джейкоб, — сказала бабушка, протягивая руку.

Я затаила дыхание, молясь, чтобы он хотя бы был вежлив.

Он шагнул вперед и вложил свою руку в ее.

— И мне, миссис Эванс.

— Зови меня Иззи, — сказала бабушка, когда они отпустили друг друга. Она отступила назад и толкнула меня локтем. — Ты молодец, — сказала она одобрительным тоном.

Я чуть не поперхнулась.

— Бабуля, он тебя слышит.

— Я знаю, — сказала она, все еще глядя на него так, словно он был большим глотком воды, а она просто умирала от жажды. — Но он выглядит так, будто при определенных обстоятельствах мог бы стать подлым сукиным сыном, и я хочу быть на его стороне.

— Бабушка, умоляю. Перестань.

Взгляд Джейкоба скользнул по мне.

— Теперь я понимаю, откуда твои выраженьица.

Бабушка разразилась взрывом смеха.

— О, я думаю, мы с тобой отлично поладим, Джейкоб. — Она бесстрашно подошла к нему и взяла его под руку. — А теперь заходи в дом и расскажи, как ты познакомился с моей малышкой.

Она провела его мимо меня в гостиную. И он позволил ей. Я стояла как вкопанная, с каждым мгновением сожалея обо всем этом дне все больше и больше.

— В баре, — ответил Джейкоб.

— Правда? Знаешь, я познакомилась со своим покойным мужем в баре.

Ее слова вывели меня из задумчивости.

— Бабуля, все не так, — сказала я, присоединяясь к ним.

Она перевела взгляд с меня на Джейкоба и обратно, а затем фыркнула.

— Чушь. Вы двое выглядите такими же колючими, как пара разъяренных дикобразов. Если дело не в любовной ссоре, я съем свой ботинок. — Она усадила Джейкоба на диван рядом с собой и серьезно посмотрела на него. — Что случилось?

Взгляд Джейкоба скользнул к моим глазам.

Я уставилась на него. Не будь придурком.

— Я сказал ей горькую правду, которую она не хотела слышать, — сказал он, встречаясь со мной взглядом.

Мудак!

Бабушка похлопала по кожаному чехлу на его предплечье.

— Хорошо. Иногда она может быть упрямой, как мул. Ей нужен мужчина, у которого хватит смелости заговорить с ней.

Мое лицо горело, но не от смущения. От ярости. Горькая правда? Он сказал мне горькую правду, которую я не хотела слышать? Как будто это была какая-то совершенно новая гребаная информация о том, что моя нога была моим слабым местом?

Была огромная разница между жестокой любовью и тем, чтобы быть мудаком, и то, как он сказал мне, что я не могу позаботиться о себе в коридоре, было чистой воды мудачеством. Он сделал это не для того, чтобы попытаться обезопасить меня или заставить посмотреть правде в глаза. Он сказал это в гневе и таким дерьмовым тоном, чтобы одновременно принизить и обидеть меня. Что ж, ему это удалось. Если бы бабушки здесь не было, я бы набросилась на него. Было несколько суровых истин, которые Джейкобу нужно было услышать самому.

Я села на диванчик напротив них.

— Бабуля, все не так, — повторила я. Потому что это было не так. Прошлая ночь была разовой сделкой. Теперь я была уверена в этом на сто процентов.

Она повернулась ко мне с легкой, дразнящей улыбкой на лице, но затем заметила выражение моего лица. Ее улыбка исчезла.

— Что происходит? — Спросила она

— Джейкоб — член Королей, — сказала я.

— Королей? — Спросила она.

Я рассказывала ей о них раньше, но неудивительно, что она забыла. Болезнь Альцгеймера обычно в первую очередь поражает кратковременную память. Она могла бы в мельчайших подробностях рассказать о платье, которое было на мне во время концерта в пятом классе, но, если бы я спросила ее, что она ела вчера на завтрак, она, возможно, не смогла бы мне ответить.

— Это мотоклуб в городе, — сказала я. — Они думают, что кто-то, работающий здесь, может красть лекарства у местных жителей и заменять их плацебо, чтобы продавать их в городе.

Бабушка нахмурилась.

— Черт возьми, Криста. Мы проверили это место. Предполагалось, что оно будет самое лучшее.

Я ухмыльнулась. Да, я научилась сквернословить от нее. Кроме того, она вспомнила, как осматривала это место вместе со мной. Должно быть, сегодня был один из ее лучших дней.

— Это новая проблема, — сказала я.

— Что тебе нужно? — Она перевела взгляд с меня на Джейкоба. — Хочешь, чтобы я шпионила за персоналом? Была внутренним источником?

Джейкоб покачал головой.

— Нет. Мы хотим, чтобы Вы прошли тестирование на наркотики и убедились, что с Вашими лекарствами все в порядке.

— Хорошо, — сказала она. — Через час у меня назначена встреча с доктором Перес. Тогда мы сможем спросить ее.

Джейкоб повернулся ко мне.

— Я хочу осмотреться, пока мы ждем.

Посмотрите на него, предъявляет требования, как будто я, блядь, ему что-то должна после того, как он себя вел.

— Зачем? — Спросила я. — Не испытывал достаточного напряжения на входе? Хочешь заодно припугнуть парочку старичков? Может, попытаешь счастья с Хэнком и посмотришь, действительно ли он тебя пристрелит?

— Криста, — сказала бабушка укоризненным тоном.

Я стиснула зубы и старалась не встречаться с ней взглядом. Я бы не стала извиняться перед ним.

— Я хочу посмотреть, узнаю ли я кого-нибудь из работающих здесь, — выдавил из себя Джейкоб. — Если я замечу какого-нибудь подозрительного ублюдка среди персонала, это может сэкономить нам кучу времени.

Черт. Как бы ни было заманчиво заткнуть его просто для того, чтобы побыть стервой, логика всегда одерживала надо мной верх. То, что он сказал, имело смысл. И, возможно, у него никогда не будет другой возможности осмотреть это место. Мне надо показать ему все здесь. Может, мне это и не нравилось, но я собиралась это сделать, и это раздражало. Должно быть, намного легче быть человеком, который прячет голову в песок и позволяет своим эмоциям слепо диктовать свои решения. Иногда я завидовала таким людям.

— Прекрасно, — сказала я. — Но тебе лучше вести себя прилично.

— Смотрите, кто заговорил, — выпалил он в ответ.

— Уф, какое напряжение между вами двумя, — сказала бабушка, поднимаясь со своего места. Она вздохнула, и в выражении ее лица промелькнула тоска. — Моей любимой частью ссоры с твоим дедушкой было примирение.

Фу-у-у.

— Бабуля, мне никогда не нужно было этого знать.

Она усмехнулась.

— Однажды мы сломали стол.

Я заткнула рот и уши, чтобы уберечься от дальнейших травм.

Она рассмеялась и отошла со своего места. Я знала ее; опасность еще не миновала. Для бабушки лучшим развлечением было ставить в неловкое положение или шокировать окружающих, поэтому, даже несмотря на то, что перед Джейкобом я выглядела идиоткой я закрыла уши и стала напевать чтобы заглушить ее голос пока шла за ней из комнаты.

Десять минут спустя я потеряла всякую надежду на то, что к вечеру обо мне и Джейкобе не будет говорить весь город. Бабушка продолжала представлять его всем как «красивого кавалера моей внучки», и каждый раз, когда я говорила ей прекратить, она шикала на меня.

— Я просто продолжаю хитрить, — сказала она. — К тому же, сопровождение опасного преступника по территории будет здорово способствовать моей популярности. Без обид, Джейкоб.

Моя бабушка, королева выпускного бала.

Лицо Джейкоба потемнело, когда мы вошли в кафетерий. Он обвел своим ледяным взглядом комнату.

— Без обид.

Было ли это моим воображением, или он придал своему выражению лица немного больше угрозы ради нее?

С той секунды, как доктор Перес вошла в бабушкины апартаменты, стало ясно, что она не фанатка Джейкоба. Она заметила его и остановилась как вкопанная. В свои сорок с небольшим она была подтянутой невысокой женщиной с темно-коричневой кожей. Ее темные волосы были коротко подстрижены. Сегодня на ней были черные слаксы и заправленный в них белый шелковый топ с глубоким вырезом. Ее черный жакет остался расстегнутым, рукава закатаны, открывая полоску розовой шелковой подкладки. Она выглядела модно и профессионально, собранная таким образом, который всегда ускользал от меня, как бы я ни старалась воспроизвести его.

Ее взгляд встретился с моим, и выражение ее лица сменилось разочарованием.

— Как Вам удалось протащить его сюда? — Она подняла руку, предупреждая мой ответ. — Что еще более важно — зачем?

Я рассказала ей о том, что, по нашему мнению, происходило в «Магнолии».

Она нахмурилась, слушая, опускаясь на диван между мной и бабушкой. Когда я закончила, она посмотрела на Джейкоба, который стоял рядом со стеной.

— Ты кого-нибудь здесь узнал?

Джейкоб поколебался с полсекунды, прежде чем покачать головой. Я нахмурилась, думая о мужчине, которого мы увидели, когда впервые вошли. Джейкоб обратил на него внимание, но, должно быть, все-таки не знал его. Либо так, либо он лгал.

— Как давно вы что-то подозревали? — спросил доктор Перес.

— Месяц, — сказал он.

Ее брови взлетели вверх.

— И ты не подумал рассказать кому-нибудь здесь?

Он приподнял одно плечо, которое каким-то образом ухитрилось выглядеть как отказ.

— Они бы меня не послушали.

— Я бы послушала, — сказала она. — Возможно, сначала я не хотела тебе верить, но со временем поверила бы. — Она повернулась к бабушке. — Я очень серьезно отношусь к здоровью своих пациентов.

Бабушка улыбнулась и похлопала ее по руке, совсем как раньше Джейкоба. Временами бабушка могла быть резкой и немного неуместной, но в глубине души она была утешительницей.

— Я знаю.

— Это здорово, — сказал Джейкоб, и в его тоне появились резкие нотки. — Но Вы здесь не отвечаете на телефонные звонки, док.

— Хватит, — сказала я ему, а затем повернулся к доктору Перес. — Вы что-нибудь заметили? Сомнительное поведение со стороны сотрудников? Пациенты, не реагирующие на лекарства должным образом?

Она послала мне многозначительный взгляд.

— Я не смогла бы ответить на Ваш последний вопрос, даже если бы знала. Это конфиденциально.

Отлично. Я бы сыграла по ее правилам.

— Неужели бабушка не отреагировала на свои лекарства так, как Вы от нее ожидали?

Блеск в ее глазах сказал, что я задала правильный вопрос.

— Она отреагировала лучше, чем ожидалось. Ко всему, кроме ее рецепта от артрита.

Я нахмурилась.

— Вы думаете, что оно могло быть подменено?

— Это возможно, — сказала она. — Ее вспышки практически не улучшились с тех пор, как мы начали лечение, и до сих пор это ставило меня в тупик. Я даже позвонила другу в Хьюстон, который специализируется на остеоартрите, чтобы узнать, сталкивался ли он с подобной реакцией.

— И? — Спросила я.

Она покачала головой.

— Но разве это не просто обычное нестероидное противовоспалительное средство? — спросила я. — Зачем кому-то понадобилось красть его? — Как бабушкина доверенная, я знала все таблетки, которые ей прописали.

Доктор Перес заправила прядь волос за ухо.

— В сочетании с литием иногда можно добиться имитации действия опиоида. Это сопряжено с огромным риском потенциально катастрофических побочных эффектов, но… — Она пожала плечами.

Я вздохнула.

— Но люди, желающие получить кайф, возможно, захотят рискнуть.

Выражение лица бабушки стало мрачным.

— Я хочу пройти тест на наркотики.

Доктор Перес посмотрела на меня в поисках подтверждения.

— Пожалуйста, протестируйте мою бабушку на наркотики, — сказала я.

Доктор Перес поднялась со своего места.

— Я вернусь через несколько минут.

Когда она ушла, я повернулась к бабушке.

— Лучше бы ей не обнаружить марихуану в твоем организме.

Выражение лица бабушки стало невинным.

— Я не помню, чтобы курила какую-нибудь травку.

Я посмотрела на нее. Бабушка сказала Джейкобу, что иногда я могу быть упрямой, как мул, но если я такой и была, то только потому, что научилась этому у нее.

— Использовать свою болезнь Альцгеймера в качестве оправдания — это низко, даже для тебя.

В ее глазах блеснул стальной блеск.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Будь, по-твоему, — сказала я. — Но я узнаю, лжешь ли ты, когда придут результаты.

Она скрестила руки на груди и откинулась на спинку дивана.

— Уверена, так и будет.

Она не собиралась отступать, а это означало, что она определенно курила травку. Откуда, черт возьми, она ее здесь взяла?

Стоя у стены, Джейкоб уставился в окно, как будто мы ему наскучили. Я проследила за его взглядом, выискивая в бабушкином импровизированном травяном саду отчетливый рисунок листьев растений марихуаны. Я ничего такого не увидела, но мне стоило сходить туда и посмотреть получше, прежде чем уехать сегодня, просто чтобы убедиться.

Доктор Перес вернулась через несколько минут, и они с бабушкой скрылись в бабушкиной спальне, чтобы собрать образцы в некотором подобии уединения. Мы с Джейкобом остались одни в гостиной. Я старательно игнорировала его, потому что каждый раз, когда я смотрела на него, мое раздражение возвращалось к жизни. К сожалению, бабушкины комнаты были выкрашены в кремовый и не совсем белый цвета, и он стоял в замкнутом пятне темноты, которое пробиралось ко мне краем глаза, даже когда я отворачивала голову.

Вот почему лучше всего было свалить после секса. До того, как все усложнилось или воспоминание о взрывающем мозг оргазме было испорчено, когда ваш партнер показал себя самым большим ослом в мире. В следующий раз, когда моя внутренняя пещерная женщина поднимет голову, я сама ударю ее по ней дубинкой.

— Все готово, — объявила доктор Перес, когда они вернулись. — Я должна получить результаты лабораторной работы к завтрашнему утру, если потороплю их.

— Спасибо, — сказала я, поднимаясь со своего места. — Позвоните, когда получите результаты?

Она пообещала, что так и сделает. После этого она поспешно вышла. Мы задержали ее после назначенного времени, и ей нужно было принять других пациентов. Перед уходом она пообещала, что будет держать наши подозрения при себе до тех пор, пока мы не получим результаты бабушкиных анализов, и, если появятся признаки фальсификации, мы придумаем, как действовать дальше.

Я сказала Джейкобу, что он может идти, но он настоял, чтобы остаться, пока я не уйду.

Я провела с бабушкой еще двадцать минут, наверстывая все, что пропустила со времени моего последнего визита, позавчерашнего. Бабушка угостила меня рассказом о драме в столовой — очевидно, на втором этаже произошла жуткая история, и она разразилась во время подачи курицы с пармезаном, — за которой последовала игра в юкер, которую она выиграла вчера вечером у своей соперницы из соседнего дома.

Несколько недель было похоже на это. С ее памятью, казалось бы, все в порядке, если не считать нескольких небольших пробелов, которые были обычными для любого человека преклонного возраста, например, невозможности найти свои очки для чтения, когда они были прямо у нее на макушке. В другие недели я повторяла один и тот же разговор с ней три раза за день.

Болезнь Альцгеймера была жестокой. Настолько непредсказуемый, что как раз в тот момент, когда вы подумали, что вашему любимому человеку становится лучше, он вспыхнул и напомнил вам, что от этой болезни не избавиться. В конце концов, это отняло бы у нее все, включая меня.

Джейкоб почти все это время оставался молчаливым свидетелем, но, по крайней мере, он вежливо ответил на несколько вопросов, которые задала ему бабушка. Если бы он был груб с ней, все ставки были бы аннулированы.

Прежде чем мы ушли, я проверила растения на веранде. Никакой травки. Бабушка, должно быть, покупала ее у соседки. Кто бы мог подумать, что дома престарелых — такие рассадники порока и греха?

— Я увижу тебя завтра? — спросила бабушка, провожая нас на улицу. — Ты ведь придешь?

Я кивнула, одновременно счастливая и печальная от того, что она вспомнила.

— Я зайду около полудня.

— Звучит заманчиво, — сказала она.

Я хотела быть здесь как раз в тот момент, когда откроются двери, но сегодня вечером я снова работала в ночную смену, и мне нужно было немного поспать, иначе я была бы не в себе.

Я обняла бабушку на прощание и вывела Джейкоба из дома престарелых. На нас бросили несколько косых взглядов, но никто ничего не сказал, и я вздохнула с облегчением, когда мы вышли в благоухающую полуденную жару.

Джейкоб прилип ко мне как приклеенный, пока мы пробирались через парковку. Я пошла, чтобы сесть в свою машину — да, я была достаточно мелочной, чтобы уехать, не попрощавшись, — но его рука легла на мою дверцу как раз в тот момент, когда я попыталась рывком ее открыть.

— Дай свой телефон, — сказал он.

Я повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Зачем?

Он снова надел очки, скрывая глаза.

— Я собираюсь записать в нем свой номер, чтобы ты могла позвонить мне, когда получишь весточку от Перес.

— Доктора Перес, — пробормотала я, роясь в сумочке. Я не хотела давать ему свой телефон, но мне хотелось поскорее убраться оттуда, поэтому я отдала его. Плюс моя глупая логическая сторона напомнила мне, что Короли должны знать, если что-то происходит. Мне тоже не нужны были наркотики в Керни, особенно если они были украдены у людей, которые действительно в них нуждались.

Он взял мой телефон и ввел свой номер в мой список контактов.

— Ты заметила, что добрый доктор не ответила на твой вопрос о том, что кто-то из персонала ведет себя подозрительно?

Я нахмурилась. Нет, не заметила, но, оглядываясь назад, могу сказать, что она умело обошла это стороной и обратила мое внимание на бабушкины лекарства.

— Как думаешь, она уже подозревала, что в доме престарелых что-то не так, и боялась что-либо сказать?

Он вернул мне телефон.

— Либо так, либо она в этом замешана.

С этим тревожным комментарием он схватил свой шлем с мотоцикла и перекинул ногу через сиденье.

— Увидимся вечером.

Мгновение спустя двигатель с грохотом ожил, и он с ревом рванул оттуда.