Короли Керни

Глава 20

У меня было достаточно времени, чтобы обдумать свой план после возвращения в дом Ларсонов.

Джейкоб хотел поговорить со своими родителями, рассказать маме о том, что задумал его отец, потому что думал, что она сможет помочь вразумить Лиама. Казалось, что этот разговор следует оставить для семьи. Им не нужно было, чтобы я невольно подсматривала за их драмой, а после всего, что я узнала этим утром, и выяснения отношений с Дэниелом, мои нервы были на пределе. Мне нужен был перерыв.

Мы с бабулей сидели в гостиной и смотрели один из ее любимых фильмов «Стальные магнолии». Молли растянулась на полу перед нами, наполовину устроившись у бабули в ногах. Джейкоб, Лиам и Дженнифер прятались вместе в кабинете Лиама, в дальнем конце дома.

Я поняла, что дела плохи, когда услышала крик Дженнифер:

— Что ты сделал?

Я взяла у бабушки пульт и на пару щелчков увеличила громкость.

Похоже, Дженнифер все-таки не была в курсе планов Лиама. На обратном пути я задавалась вопросом, знала ли она, что он задумал, но держала свои мысли при себе. У Джейкоба было полно проблем, с которыми можно было справиться и без расспросов о его маме, я недостаточно хорошо знала Дженнифер, чтобы высказать такое предположение. Единственная причина, по которой я пошла туда, заключалась в том, что после сегодняшнего утра я расспрашивала всех вокруг, кроме бабушки.

Кто говорил правду? Кто лгал? Кто все еще пытался играть с нами?

Я даже усомнилась в том, что произошло в доме Дэниела. Он серьезно относился к тому, что Реддинг устроил ему вендетту? Или это была очередная ложь, направленная на то, чтобы отвлечь Джейкоба от него и вместо этого возложить вину за все на Лиама?

Эти вопросы развеялись, когда мы вошли в дверь, и Джейкоб сказал своему отцу:

— Нам нужно поговорить о том, почему Реддинг на самом деле здесь.

Плечи Лиама напряглись, на лице отразились сожаление и стальная решимость. Если бы это не было выражением вины, я бы съела свой ботинок.

— Криста, — сказала бабушка.

Я повернулась к ней.

— Хм?

— Это была твоя любимая фраза, а ты даже не рассмеялась. Что происходит? — спросила она.

Я вздохнула.

— Просто устала. Это был долгий день.

Она приподняла бровь, глядя на меня.

— Дорогая, еще даже не время ужина.

— Я знаю, но день все равно был долгим.

— Хочешь поговорить об этом?

Из коридора донеслись громкие голоса, и я покачала головой. Если мы поставим фильм на паузу, она, возможно, услышит все, что скажут Ларсоны, и ее нужно будет снова втягивать в это дерьмовое шоу.

— Ты уверена? — она спросила. — Ты похожа на женщину, которой нужно снять груз с души.

— Я уверена. Просто устала. Обещаю. — Ложь задела меня за живое, и что-то в выражении моего лица, должно быть, выдало мои истинные чувства, потому что бабуля озабоченно наморщила лоб.

Она похлопала по диванной подушке рядом с собой.

— Почему бы тебе не прилечь рядом со мной, как раньше, — сказала она, — и я поглажу тебя по волосам.

Должно быть, я выглядела так же плохо, как и чувствовала себя. Когда я была маленькой, бабушка читала мне каждый вечер перед сном, перебирая пальцами мои волосы или слегка почесывая спину, пока я не засыпала. Это был ночной ритуал, который всегда помогал мне чувствовать себя защищенной и любимой в то время, когда в моей жизни было так много нестабильности. Она перестала это делать, когда я перешла в среднюю школу, и заявила, что я уже слишком взрослая, чтобы читать мне как ребенку. Только в самые трудные времена она предлагала погладить меня по голове, чтобы утешить, когда больше ничего не могла сделать, чтобы помочь мне выпутаться из любой беды, в которую я попадала. В последний раз, когда она предлагала, я приходила в себя после операции. Если бы я приняла ее сейчас, она бы поняла, что все действительно плохо, но после последних нескольких дней мне отчаянно нужно было что-то знакомое, нужно было почувствовать себя в безопасности и любимой, хотя бы на несколько украденных мгновений.

Я кивнула и легла, положив голову на мягкую подушку рядом с ее бедром. Ее пальцы скользнули в мои волосы, перебирая длинные пряди, а я закрыла глаза и позволила своим мыслям вернуться в более простые времена, когда я волновалась только из-за того, что она заставляла меня ложиться спать по расписанию или ограничивала просмотр телевизора. У нее было замечательное высказывание о мультфильмах и гниении мозгов, от которого я обычно закатывала глаза, но я бы точно отказалась от него, если бы у меня когда-нибудь появились собственные дети.

Должно быть, я задремала, недосыпание последних двух ночей наконец дало о себе знать, потому что, когда я открыла глаза в следующий раз, уже стемнело. Бабушка ушла. Из кухни доносился звон тарелок о мрамор и запах жареного мяса. Где-то рядом Молли тихо издала вой.

Джейкоб шагнул в поле зрения и присел передо мной на корточки. Свет в гостиной все еще был выключен, без сомнения, потому что бабушка хотела дать мне поспать, и то немногое, что украшало тело Джейкоба, проникало из кухни, окутывая его наполовину светом, наполовину тьмой.

Его глаза заблестели, как ртуть, когда встретились с моими, и он поднял руку и откинул волосы с моего лица, его пальцы задержались, проведя по задней части моего уха, прежде чем упасть обратно.

— Как все прошло? — Прошептала я.

В ответ он нахмурился и покачал головой. По крикам я поняла, что все началось не очень хорошо, но надеялась, что, пока я спала, все наладилось. Думаю, нет.

— Мне жаль, — сказала я ему.

— Мне тоже, — сказал он.

Наши слова были наполнены глубоким смыслом. Я не знала, что тяготило Джейкоба, но я была подавлена тем, что предстояло осуществить. Я чувствовала, что должна сделать, даже если это означало, что он никогда больше не заговорит со мной.

После ужина Лиам и Джейкоб скрылись в кабинете Лиама, Дженнифер настороженно наблюдала за ними. Бабушка уже легла спать, и мы остались на кухне вдвоем.

— Куда они пошли? — Спросила я.

— Несомненно, отправились планировать, как лучше себя убить, — с горечью в голосе ответила Дженнифер.

Я оглядела коридор, а затем выглянула в темноту за окнами.

— Могу я поговорить с тобой минутку на улице? — Спросила я. Я не знала, насколько Лиам параноик, если он прослушивает свой собственный дом, а мне нужно было кое-что сказать Дженнифер так, чтобы он не услышал.

Прежде чем ответить, она некоторое время смотрела на меня, ее глаза блуждали по моему лицу, словно что-то искали. Когда вы смотрите на Лиама, вы сразу понимаете, что Джейкоб — его сын. Это было заметно по цвету их глаз, их высокой фигуре, их полным губам. С Дженнифер сходство было более тонким. Это было то, как она охватывала взглядом всю комнату, то, как спокойно она наблюдала за окружающими, и то, с какой скупостью она говорила, предпочитая говорить что-то только тогда, когда действительно нужно было что-то сказать.

После небольшой паузы, длившейся целую вечность, она кивнула.

Я выдохнула, чувствуя себя так, словно только что прошла какое-то испытание, а затем пошла, чтобы достать для нас пару банок пива из холодильника. У меня было предчувствие, что для предстоящего разговора придется выпить.

Я прошла через раздвижную перегородку, неся их в руках, и вышла на ночной воздух. Было девять часов, но все еще было не меньше тридцати, и я была рада, что перед ужином переоделась в шорты и свободную майку.

— Держи, — сказала я, протягивая Дженнифер пиво.

Она чокнулась со мной своей бутылкой.

— Спасибо. Твое здоровье.

Я отсалютовала в ответ и сделала глоток своего напитка, размышляя, как начать этот разговор.

— Джейкоб сказал, что все прошло не очень хорошо? — я пошла в обход.

Она бросила взгляд на заслонку и схватила меня за локоть.

— Не здесь, — сказала она, таща меня через внутренний дворик к беседке с навесом, которая стояла прямо на краю обрыва.

Черт возьми, их дом действительно прослушивался?

Мы ступили с брусчатки на выложенную кирпичом дорожку, и когда огни дома остались позади, над головой открылось ночное небо. Земля здесь была такой плоской, что казалось, будто звезды танцуют совсем рядом, почти так близко, что до них можно дотронуться, они сияли так ярко, словно бриллианты на черном бархате. В траве стрекотали сверчки. Светлячки танцевали над лужайкой, словно живой ковер из волшебных огоньков. На соседнем поле замычала корова. Это было умиротворяющее, буколическое зрелище, совершенно не вязавшееся со стрессом и беспокойством, которые бушевали во мне.

Я держала рот на замке, пока мы не укрылись в беседке. Я едва могла разглядеть Дженнифер в темноте, но, по крайней мере, москиты не могли до нас добраться.

— Секундочку, — сказала она, шаря вокруг одной из деревянных балок. Секундой позже над головой зажглась гирлянда лампочек, выполненных в античном стиле, заливая нас янтарным светом.

Дженнифер тяжело вздохнула и опустилась в один из шезлонгов.

Я села напротив нее и сделала еще один глоток пива, ожидая, когда она заговорит.

— Все прошло не очень хорошо, — сказала она. Ее глаза были прищурены, губы сжаты в жесткую линию. — Мой муж, благослови его Господь, считает себя умнее всех вокруг и не может признать, что он облажался.

Я прерывисто вздохнула. Так что это точно был Лиам. Но в какой степени?

— Он разгромил мою квартиру? — спросила я.

Она поморщилась.

— Да. Я прошу прощения за это. Мы заплатим, чтобы все заменить.

— Дело не в вещах, — сказала я более жестким тоном, чем намеревалась.

Она бросила на меня острый взгляд.

— Я знаю. Может быть, лучше, чем ты думаешь. Но злиться тебе следует не на меня.

— Мне жаль, — сказала я, проводя рукой по лицу. — Я не хотела, чтобы это прозвучало так, прости. В общем, я просто зла из-за всей этой ситуации.

Она невесело усмехнулась.

— Тогда мы отличная компания.

— А как насчет того парня в лифте? — Я спросила.

— Только не Лиам, — сказала она. — Это тот маленький придурок, которого он привел.

— А доктор Перес?

— Это тоже был Реддинг.

Меня охватило облегчение. Я разозлилась на Лиама? Да, но это была та злость, с которой я могла бы справиться, если бы мне принесли искренние извинения и дали время простить его — может быть, несколько лет. Подвергнуться нападению или отправить невинную женщину в больницу — это два преступления, которые я никогда не прощу.

— Где он вообще нашел Реддинга? — Спросила я.

— Через друга моего друга, — сказала она.

— И, дай угадаю, он не очень-то общался с ним лично?

Она покачала головой.

— Совсем нет, судя по тому, что он утверждал.

— Похоже на оплошность, — сказала я. — Невозможно точно оценить человека, если ты с ним не знаком.

Ее зеленые глаза заблестели в мягком свете.

— Ты права. Невозможно определить, например, является ли человек опасным социопатом, один поворот — и весь чертов поезд пойдет под откос.

— Значит, Реддинг вышел из-под контроля, и Лиам с тех пор пытается его поймать?

Она указала своим пивом на меня.

— Бинго. — Она отпила глоток и покачала головой, ее ярко-рыжие кудри рассыпались по плечам. — Проблема власти в том, что ты привыкаешь к ней, привыкаешь к тому, как люди реагируют на тебя. В мире MК Лиам — известный человек. Мужчины и женщины, с которыми он ежедневно общается, знают его, знают его репутацию, уважают его авторитет и, по большей части, делают то, что он говорит. Он привык к этому, поэтому, когда он имеет дело с людьми за пределами нашего мира, он немного… высокомерен — неподходящее слово.

Я чуть не фыркнула. Мне это слово показалось достаточно подходящим.

— Слепой — это больше похоже на правду, — поправилась она. — Его ожидания искажены его опытом. Он ожидает, что они будут выполнять его приказы, делать то, что он хочет. Он становится плохо подготовлен к неожиданностям. Он не предвидел, что Реддинг выйдет из себя или нарушит служебное положение, и даже сейчас он обращается с ним как со своенравным байкером, посылая Майка все уладить, вместо того чтобы разорвать отношения или уладить тот чертов бардак, в который он нас втянул. — По мере того, как она говорила, ее акцент становился все сильнее, в словах сквозил гнев, и «черт» звучал больше, как «блядь».

Лиам должен был извиниться за это перед многими людьми. Надеюсь, ему это дается так же легко, как и его сыну.

Я отвернулась от Дженнифер и уставилась в темноту, а в голове у меня все крутилось.

— И теперь, когда мы все знаем о Реддинге, у Лиама осталось время разобраться с этим по-тихому.

— Да, — ответила Дженнифер. — По крайней мере, Дэниелу хватило здравого смысла держать это дерьмо при себе. Его молчание — единственное, что дает мне надежду на то, что эту ситуацию можно исправить.

Я повернулась к ней, нахмурившись.

— Как?

— Если бы он рассказал в клубе о том, что сделал Лиам, они бы ополчились на моего мужа. Дэниел знает, насколько это было бы некрасиво, поэтому он дает Лиаму последний шанс все исправить, прежде чем он поднимет полномасштабный мятеж.

— Он сказал, что клуб более лоялен к нему, чем к Лиаму, — сказала я.

Она кивнула.

— Вот что происходит, когда ты открываешь свой собственный клуб. Лиам запутал всю ситуацию. «Короли» не глупы. Они видят его выступы против их лидера, и им это не нравится. Если Дэниел отдаст им приказ выступить, они пойдут сражаться за него.

— Лиам согласился отступить? Позволил Дэниелу вступить в тот клуб в Джорджии?

— Да, — сказала она. — Но только потому, что я пригрозила развестись с ним, если он этого не сделает.

— А как же перемирие между ним и Дэниелем?

Выражение ее лица изменилось.

— Он подпишет его, если хочет остаться в браке.

Я провела рукой по волосам, впиваясь ногтями, гнев брал надо мной верх.

— Что за чертов бардак.

— Действительно, бардак. Я могла бы выйти замуж за хорошего ирландского парня, — размышляла она, — как хотела моя мама. Но нет, я просто хотела высокого красивого американца.

Это вызвало у меня смех.

В уголках ее глаз появились морщинки, выдавая ее веселье.

— Знаешь, для тебя еще не поздно.

Я ухмыльнулась.

— Я знаю.

— И все же ты хочешь остаться?

Моя улыбка погасла, и я кивнула.

— Тогда добро пожаловать в наш мир, — сказала она. — Ты уверена, что справишься с этим?

— Да, — сказала я. Но захочет ли Джейкоб, чтобы я все еще была в этом мире, после того, что я собираюсь сделать? Я взглянула в сторону дома, указывая на него своим пивом. — Как думаешь, что планируют эти двое?

Она проследила за моим жестом, оглянувшись на их дом, и на ее лице отразилось беспокойство.

— Что-то жестокое. Что-то, что должно было послужить сигналом. Нарушение ранга Реддингом заставляет Лиама выглядеть слабым, и он захочет выставить его примером.

— Кому? — Спросила я. — Единственные люди, которые знают об этом, это мы, Майк, Дэниел и те, кому Дэниел рассказал.

Ее ответная улыбка была печальной.

— Этого более чем достаточно.

Я покачала головой.

— Что, если есть другой способ все исправить?

Ее взгляд заострился.

— Что ты имеешь в виду?

— Что, если бы был способ надуть Реддинга и «Джокеров», не втягивая в это остальных?

— Как? — спросила она.

— Я не могу тебе сказать. Тебе нужно правдоподобное отрицание. Как и всем.

Она нахмурилась еще сильнее.

— У Лиама не будет шанса отомстить?

Я покачала головой.

— Никто и не подумает, что он в этом замешан. Или Джейкоб. Или кто-либо из обоих клубов.

— Он не поблагодарит тебя за то, что ты лишила его возможности отомстить, — сказала она.

— По крайней мере, он будет жив, чтобы разозлиться на меня.

Она изучала меня с минуту, читая мои мысли, как раньше. Наконец она кивнула.

— Что тебе от меня нужно? — спросил она.

— Мне нужно, чтобы ты задержала их планы на столько, на сколько сможешь, и помогла мне выбраться отсюда, когда придет время, — сказала я ей.

Она кивнула.

— Я могу это сделать. Что еще?

— Меня кто-нибудь услышит, если я позвоню отсюда по телефону? — Спросила я.

Она покачала головой.

— Тогда не могла бы ты вернуться в дом и оставить меня на несколько минут одну?

В ответ она поднялась со своего места, чтобы уйти. Подойдя ко мне, она остановилась и положила руку мне на плечо.

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Я знаю, но ты должна знать, что Джейкоб потом не захочет иметь со мной ничего общего.

Она удивила меня, улыбнувшись.

Я хмуро посмотрела на нее.

— Должно быть, он тебе действительно нравится, раз зашла так далеко. — Она сжала мое плечо и ушла.

Я подождала, пока она скроется внутри, прежде чем взять свой телефон и пролистать список контактов, пока не наткнулась на имя Николаса Нгуена-Форрестера, вьетнамца из разведывательного подразделения американских ВВС, с которым я летала в Сирию. При нехватке ресурсов наша роль могла в мгновение ока превратиться из штурмовика в разведчика, и он с несколькими другими разведчиками совершил с нами пару полетов, прикрепив антенную решетку к нашей установке, чтобы они могли собирать данные связи с российской наземной техники в этом районе.

Он был красавцем шести футов ростом, с широкими плечами, невероятной улыбкой и телом, которое просто не покидало мысли. Наш флирт начался в ту же секунду, как мы увидели друг друга, между нами вспыхнуло такое влечение, что его нельзя было игнорировать. Мы провели вместе пару бессонных ночей на земле, и секс был именно таким, на какой я надеялась. Но на этом все и закончилось, и мы потеряли связь после того, как он и его команда пересели на другой самолет.

Несколько лет назад мы стали друзьями на Facebook, а теперь он был женат, у него была дочь, которая еще ходила в подгузниках, и на подходе был еще один ребенок. Мы поддерживали связь друг с другом так, как это обычно делают случайные знакомые, ставя лайки на посты друг друга только раз в неделю или отмечая «ЛОЛ», если кто-то из нас публиковал исключительно смешной мем. Ему понравился мой статус, когда я переехала в Керни, и он удивил меня, связавшись через мессенджер. Тот факт, что Джейкоб не знал о нем, означало, что он на самом деле не преследовал меня. Потому что, если бы он знал о Нике, меня бы никогда не пустили к Чарли.

Ник ответил после второго гудка, его голос был сонным.

— Криста? — сказал он. — Все в порядке?

Я отняла телефон от уха и посмотрела на часы. Было почти десять.

— Извини за поздний звонок, — сказала я. — Что, если я скажу тебе, что у меня есть способ кинуть мотоклуб, и все, что тебе нужно будет сделать, это пойти со мной выпить кофе?

— Назови время и место, и я буду там, — сказал он.