Короли Керни

Глава 6

Дом престарелых «Магнолия Хиллз» располагался на десяти ухоженных акрах холмистой техасской земли. Большая часть территории была превращена в парковую зону с обширными участками подстриженных газонов, другая же часть была усеяна тут и там высокими дубами, которые давали столь необходимую тень. Причудливые заборы из расщепленных досок отделяли один участок от другого. Дорожки лениво вились по всей территории, и персонал регулярно поощрял своих жильцов выходить на улицу, чтобы немного размяться в те дни, когда у нас не было запретов.

Нам с бабушкой нравилось проскальзывать через заднюю дверь, когда я приходила в гости, и коротать часы на прогулке. Или мы направлялись к нашей любимой скамейке. Она стояла под одноименной магнолией на гребне самого высокого холма в поместье. Мы сидели и сплетничали, пока над головой проплывали белые, пушистые облака. Это была страна Большого Неба, и вид оттуда простирался от горизонта до горизонта во всех направлениях.

Я заехала на стоянку дома престарелых и заглушила машину. Само здание было менее вдохновляющим, чем территория вокруг. В нем было всего три этажа, и вместо того, чтобы производить впечатление, оно было создано для того, чтобы противостоять торнадо, которые проносились здесь каждую весну.

Ровно в двенадцать тридцать моих ушей достиг грохот ревущего мотоцикла. Я оглянулась как раз в тот момент, когда Джейкоб затормозил на стоянке рядом со мной. Мне следовало бы догадаться, что он будет пунктуален. Он заглушил двигатель и встал с мотоцикла, снимая шлем. Одетый в свои кожаный жилет «Королей» он выглядел таким же неприступным и опасным, как и прошлой ночью в баре.

Может быть, это была всего лишь видимость.

Он оставил свой шлем на сиденье, зная, что никто не будет настолько глуп, чтобы украсть его, и неторопливо направился к моей двери. Темные очки скрывали от меня его глаза, и я понятия не имела, был ли его взгляд все таким же теплым, как сегодня утром, или он снова стал ледяным.

— Ты собираешься сидеть там весь день, или мы займемся делом? — спросил он приглушенным из-за стекла голосом.

Это определенно не была видимость.

Я вздохнула и вышла из машины. Джейкоб стянул мотоциклетные перчатки, когда мы направились к входной двери. Он засунул их в карман своей куртки и протянул руку, чтобы переплести свои пальцы с моими, играя роль моего парня.

Вся эта чушь началась в ту же секунду, как мы вошли внутрь.

Крупный мужчина в форме службы безопасности поднялся со стула у входа и преградил нам путь, широко расставив ноги, словно готовился отразить нападение. У него была кремовая кожа, бритая голова и такое телосложение, что я подумала, что он мог бы буквально вышвырнуть нас оттуда. Его звали Хэнк. Я несколько раз болтала с ним, обычно, когда стояла очередь посетителей, ожидающих регистрации. Он был бывшим полицейским, который работал здесь в службе безопасности. «Магнолия-Хиллз» в основном держала его и еще нескольких офицеров поблизости, чтобы они помогали с непослушными пациентами. Нередко люди с деменцией впадали в агрессию, и иногда даже крупным санитарам-мужчинам из персонала требовалась еще одна пара рук для помощи.

Хэнк всегда был добр только ко мне, но сейчас он не сделал ничего, чтобы скрыть свое неприкрытое отвращение, когда смотрел на Джейкоба сверху вниз.

Я сжала руку Джейкоба, молясь, чтобы он позволил мне разобраться с этим.

— Привет, Хэнк.

— Ты не можешь войти сюда, — сказал он, все еще глядя на Джейкоба.

Байкер рядом со мной напрягся, его хватка усилилась.

Черт.

Я высвободила руку, прежде чем он сломал мне пальцы, и встала перед ним, надеясь разрядить ситуацию.

— Хэнк, это мой парень. Он здесь не для того, чтобы устраивать какие-то неприятности. Я только хотела познакомить его с моей бабушкой.

Взгляд Хэнка, наконец, упал на меня, и я увидела узнавание в его глазах.

— Ты встречаешься с Королем, Криста?

Я кивнула.

— Я работаю у Чарли, помнишь?

Он нахмурился.

— Ты ведь не одна из них, не так ли?

— Нет. Послушай, я обещаю, что с ним не будет проблем. Я просто хочу, чтобы он познакомился с бабушкой, пока она еще, — я сделала глубокий вдох и придала своему голосу легкую дрожь, — ты знаешь, моя бабушка.

Выражение его лица смягчилось. Он знал, что у моей бабушки была болезнь Альцгеймера и что ее кратковременная память уже начала ухудшаться. Возможно, я чувствовала себя сукой из-за того, что разыграл эту карту и намеренно манипулировала им, но, если бы это спасло бабушку и ее новых друзей от какого-нибудь подражателя наркоторговца, я бы сделала это и кое-что похуже и позже молилась о прощении.

Хэнк снова перевел взгляд на Джейкоба. Выражение его лица посуровело.

— Если хоть на секунду преступишь границы, я пристрелю тебя, — сказал он, положив ладонь на приклад пистолета, пристегнутого к поясу.

Джейкоб ничего не сказал, но резкое движение его подбородка могло сойти за кивок согласия.

Я напряженно ждала, пока Хэнк смотрел на него, затем прерывисто вздохнула, когда он, наконец, отступил в сторону и впустил нас. По выражению его лица я поняла, что наши дни дружеских подшучиваний, пока я ждала встречи с бабушкой, закончились. Имело смысл, что как бывший коп, он ненавидел Королей — им сходили с рук убийства в этом городе, если некоторые из самых отвратительных слухов, которые я слышала, были правдой, — то я не смогла бы сдержать легкого укола сожаления, омрачившего мое настроение, когда мы вышли.

К счастью, в приемной было относительно чисто. Впереди нас было всего две группы посетителей, ожидавших возможности войти: трое латиноамериканцев постарше и молодая пара, по виду выходцы из Восточной Азии, с двумя активными детьми, бегающими вокруг них кругами. Женщина обернулась, услышав топот сапог Джейкоба по мрамору, и дружелюбная улыбка исчезла с ее лица, когда она увидела его. Когда мы приблизились, она наклонилась и что-то прошептала своему мужу. Он оглянулся, а затем схватил своих детей, прижимая их к себе.

Если чувства Джейкоба и были задеты, он этого не показал. Он оглядывал комнату вокруг нас с выражением крайней скуки на лице, как будто не хотел здесь находиться. Никто, наблюдающий издалека, не заметил бы сосредоточенности в его глазах, того, как они, казалось, впитывали каждую деталь. Справа от нас открылась дверь, и он повернулся, чтобы проследить за человеком, который вышел из нее. Что-то в том, как Джейкоб был сосредоточен на нем, заставило меня тоже повернуть голову.

Белый мужчина выглядел лет на двадцать-тридцать с небольшим. Темно-синий костюм, который он носил, сидел на нем как влитой, открывая широкие плечи и узкую талию. У него была такая приятная внешность, которая напомнила мне олдскульный плакат с Аберкромби. Его каштановые волосы были уложены в ежик. Глубокий золотистый цвет его кожи говорил о жизни, которую он вел на улице. Он выглядел молодым, успешным и в высшей степени уверенным в себе.

Его темный взгляд осматривал комнату, пока он шел, ненадолго задержавшись на Джейкобе, а затем остановился на мне. Я была привлекательной женщиной. Я привыкла к тому, что на меня смотрят. Боже, за первую неделю, что я проработала у Чарли, ко мне приставали больше раз, чем я могла сосчитать. Этот человек смотрел на меня с интересом, но это было не просто праздное восхищение. Его пристальный взгляд блуждал по мне почти клинически, словно сверяя мои черты с какой-то внутренней базой данных. Должно быть, он был врачом.

Мгновение спустя он отвел от меня взгляд и исчез за другой дверью. Он больше не появлялся, но Джейкоб сосредоточил свое внимание в том направлении, как ищейка. Узнал ли он этого парня? Не было никакой возможности спросить его так, чтобы кто-нибудь не подслушал. Благодаря пространству, похожему на пещеру, и мрамору под нашими ногами в этом зале была такая акустика, за которую большинство театров отдали бы жизнь. Каждый звук был усилен, даже приглушенный шепот пары впереди нас.

Несколько неловких минут спустя мы подошли к стойке регистрации. Белая женщина, стоявшая за ней, была даже выше меня и крепкого телосложения. Ей было чуть за сорок, ее мышино-каштановые волосы были собраны в тот же неброский пучок, в котором она всегда их носила. Карие глаза за очками в толстой оправе смотрели остро, когда она переводила взгляд с Джейкоба на меня.

Я положила руки на стойку и улыбнулась, стараясь выглядеть безобидно.

— Привет, Энни.

Она мотнула головой в сторону Джейкоба.

— Он не может войти сюда.

Я повторила ту же самую слезливую историю, которую рассказала Хэнку, но, к сожалению, она была невосприимчива к моему хорошенькому личику и крокодиловым слезам.

— В прошлый раз, когда мы впустили одного из них, ущерб составил двадцать тысяч долларов, — сказала она, упрямо вздернув подбородок.

Ладно, почему, черт возьми, это не появилось в моем поиске в Google? Сделал ли Дэниел Кинг что-то, чтобы сгладить или скрыть это?

Джейкоб встал рядом со мной и сунул Энни через стойку две хрустящие стодолларовые купюры.

— Я не буду проблемой.

Она секунду смотрела на его руку, а затем обвела взглядом комнату. Слава богу, за нами в очереди больше никого не было, иначе у нее, возможно, не возникло бы соблазна взять взятку. Наконец, оглядев все так, словно ей этого не хотелось, она протянула руку и схватила купюры.

— Лучше бы тебе этого не делать, — сказала она.

Я зарегистрировала нас и увела Джейкоба, молясь, чтобы никто больше не попытался нас остановить. Его выражение лица «иди нахуй» вернулось в полную силу, и, судя по тому, как была сжата его челюсть, я испугалась, что он может ударить следующего человека, который посмотрит на него.

Именно поэтому я не искала ничего большего, чем секс с ним на одну ночь. Вот почему я не хотела быть его девушкой. Я не хотела беспокоиться о его настроении. Я не хотела облегчать ему задачу и не хотела раздражаться, когда люди обращались с ним так, словно у него бешенство. Они имели полное право бояться его. Черт возьми, он был в банде. Он может вырядиться, как угодно, но независимо от того, что каждый Король был ветераном, каждый Король также был частью преступной организации.

Я зашагала к бабушкиной комнате, надев свое собственное выражение лица «иди нахуй», сожалея о своем решении позволить ему прийти. Вот почему я не должна была соглашаться ни на что сразу после секса; гормоны затуманили мой мозг и сделали его неспособным принимать правильные решения.

Коридор вокруг нас был пуст, слышался громкий стук наших ботинок по кафельному полу. Внезапно кто-то дернул меня за руку, и я обнаружила, что прижата к стене, а передо мной маячит Джейкоб. Здесь, средь бела дня, когда я уже была раздражена на него, было и близко не так жарко, как прошлой ночью. Я положила руки ему на грудь и толкнула. Моя нога, может, и причиняла мне адские страдания, но я все равно ходила в спортзал четыре раза в неделю, и у меня было достаточно мускулов и знаний, чтобы сдвинуть с места кого-то даже такого крупного, как Джейкоб, если я захочу. Он отступил на несколько шагов, застигнутый врасплох. Удивление осветило его глаза, прежде чем он сдержал свое выражение.

— В чем проблема? — прорычал он.

— Мы больше не в твоей квартире, — сказала я тихим голосом, чтобы его не услышали. — У тебя нет разрешения хватать меня, когда захочешь.

Взгляд, который он бросил на меня, был чисто королевским.

— Отлично. Но в чем, черт возьми, на самом деле проблема?

— Мне не следовало соглашаться на это, — сказала я. — Теперь все здесь будут относиться ко мне по-другому, потому что будут думать, что мы встречаемся.

Как только эти слова были произнесены, я поняла, насколько сильно из-за них я выгляжу дурой. Как будто мне было стыдно за него. Дело было не в этом. Мне было насрать, что кто-то думает; я просто не хотела выслушивать чужие суждения. Моя прямота означала, что в какой-то момент я обзову их и сделаю ситуацию еще хуже.

— Джейкоб, я…

— Конечно, черт возьми, — сказал он, прерывая меня прежде, чем я успела извиниться. — Не хотел бы, чтобы кто-нибудь подумал, что возлюбленная Америки живет в трущобах с Королем.

Я уставилась на него.

— Что это должно означать? — спросила я.

Он помахал мне рукой.

— Ты выглядишь так, словно готова пойти в церковь.

Я взглянула на себя сверху вниз. На мне была струящаяся юбка с высокой талией, длиной до щиколоток, и заправленная в нее облегающая майка, из-за которой мои сиськи выглядели потрясающе. Я думала, что выгляжу довольно хорошо, и одной из причин, по которой я выбрала этот наряд, было то, как, по моему мнению, Джейкоб мог отреагировать на него. Это был не тот ответ, на который я надеялась. Его слова не оставили меня равнодушной, и теперь я чувствовала себя идиоткой из-за того, что хотела произвести на него впечатление.

— Ты из тех, кто говорит о выборе одежды, — сказала я, мой гнев вспыхнул с новой силой. — В двадцати шестиградусную жару ты с ног до головы одет в черную кожу.

— Чтобы обезопасить себя, если я разобьюсь на мотоцикле, — выпалил он.

Я развела руками.

— Мы внутри. Здесь нет угрозы падения. И все же ты не снимаешь жилет двадцать четыре часа в сутки, потому что, не дай Бог, люди не узнают в тебе Короля.

Он подошел ближе, его голос был низким от гнева.

— Я гребаный Король, независимо от того, есть на мне жилет или нет.

Я открыла рот, чтобы огрызнуться на него, но поняла, что оно того не стоило.

— Тебе следует уйти, — сказала я вместо этого.

Его глаза сверлили меня, как субарктическое сверло.

— Нет.

— Мне не нужно, чтобы ты был здесь, чтобы помогать сдавать бабушке анализы, и от мысли о том, что после этого ты будешь притворяться моим парнем перед ней, меня тошнит.

Он понизил голос еще ниже.

— Я нужен тебе, и ты это знаешь. Ты суешь свой нос в какое-то дерьмо. Забудь о своей неприязни ко мне и подумай об этом, Криста. Если ты скажешь что-нибудь своему врачу о наркодилере в штате без поддержки Короля, то сделаешь из себя огромную мишень. Любой, кто достаточно глуп, чтобы связываться с Королями, без проблем заставит замолчать одну любопытную женщину.

— Я могу сама о себе позаботиться, — сказала я.

Он фыркнул.

— Черт возьми, можешь. Любой стоящий боец мог бы заметить эту больную ногу за милю. Это первое, куда бы я ударил, и ты знаешь, что, если бы мужчина моего роста нанес один хороший удар, тебе было бы хреново.

Я сжала пальцы в кулаки, ногти впились в ладони. Черт бы его побрал.

— Ты такой засранец.

Его ответная усмешка была такой же холодной, как и его глаза.

— Я никогда не претендовал на то, чтобы быть кем-то другим.

Нет, он этого не делал. Я была той дурой, которая неверно истолковал несколько моментов элементарной человеческой порядочности как доказательство того, что в Джейкобе Ларсоне было нечто большее, чем казалось на первый взгляд.

Я бы больше не повторила этой ошибки.