Короли Керни

Глава 12

Двигатель «Мустанга» заурчал, оживая, когда Джейкоб выехал с моей стоянки.

Я повернулась к нему на своем сиденье.

— Между тобой и Дэниелом Кингом что-то происходит?

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, будто это не заметно за версту.

— Между вами какая-то вражда?

Он покачал головой.

— Насколько мне известно, нет. А что?

Я уставилась на него. Серьёзно?

— О, я не знаю. Наверное, мне было просто любопытно, потому что он вломился к тебе домой прошлой ночью, отпускал загадочные комментарии о каком-то чуваке по имени Майк и был просто полным мудаком по отношению к тебе по телефону.

Этот человек разнес Джейкоба в пух и прах, когда тот рассказал ему о том, что произошло сегодня. Джейкоб не включал громкую связь, но я все равно слышала его сердитый голос, а это означало, что он кричал.

Джейкоб пожал плечами.

— Не вникай в то, что произошло в моей квартире. Ничто из того, что делает Дэниел Кинг, не имеет никакого чертова смысла ни для кого, кроме Дэниела Кинга. Расспрашивая его, я делаю только хуже. И он имеет право злиться из-за того, что я нарушил субординацию и рассказал своему отцу раньше него о том, что произошло сегодня.

Происходило что-то еще, я просто знала, что что-то происходило, но предостережение Нины, сказанное прошлой ночью, пронеслось у меня в голове, и я решила прекратить разговор. Она была права. Несмотря на мое любопытство, мне не нужно было углубляться в бизнес «Королей» глубже, чем уже есть. После того, как я немного отомщу за свою квартиру, я сделаю все возможное, чтобы забыть обо всем этом.

— Есть одна вещь, к которой я продолжаю возвращаться, — сказала я.

Джейкоб притормозил, чтобы остановиться на красный свет.

— Какая?

— Почему вы не могли найти дилера, спросив кого-нибудь в городе, кто покупал у них наркотики?

Он покачал головой.

— Мы уже спрашивали. Никто не хочет признаваться в покупке наркотиков в Керни, не говоря уже о том, чтобы сказать нам, у кого они их купили.

— Ты не стал развивать эту тему? — Спросила я. — Это в некотором роде важно.

— Не-а, — сказал он, заводя двигатель, когда загорелся зеленый. — Мы начнем пытать людей, чтобы получить от них ответы, и город отвернется от нас.

Эм… что? Я отодвинулась от него на своем сиденье.

— Я больше имела в виду подкуп кого-то, чтобы он ответил на вопросы.

Тот факт, что он пропустил этот вариант и сразу перешел к пыткам, вызывал некоторое беспокойство. Возможно, мой моральный компас и не указывал точно на север, но я начинала думать, что компас Джейкоба больше не функционирует.

Он оглянулся и ухмыльнулся, увидев выражение моего лица, просто сверкнул зубами, что было слишком дико, чтобы быть улыбкой.

— Я пошутил, Криста.

— Оу. — Я немного расслабилась.

Он повернулся обратно к дороге.

— Нет смысла пытать людей. Нельзя им доверять, когда они находятся под таким сильным давлением. В конце концов, они скажут тебе все, что ты захочешь услышать, просто чтобы унять боль. — Он говорил с такой властностью в голосе, что я подумала, что он, возможно, узнал эту информацию из первых рук.

Я нахмурилась, глядя на его профиль.

— Знаешь, я начинаю беспокоиться о том, какое место ты занимаешь в рейтинге психопатов.

В ответ он опустил очки и одарил меня самым безумным выражением лица, которое я когда-либо видела.

— Тебя это заводит, не так ли?

Вопреки самой себе, я рассмеялась.

Когда я умру, то отправлюсь прямиком в ад. Потому что на самом деле так оно и было.

КЭТРИН ДЖЕНКИНС оказалась совсем не такой, как я ожидала. Если бы кто-нибудь спросил меня, как выглядела женщина, защищавшая банду байкеров, находящихся вне закона, я, вероятно, описала бы типичную ледяную королеву: высокая, властная, белокурая, с пристальным взглядом, который мог бы заморозить вас на месте.

Кэтрин послала это предположение прямиком к черту. Дверца ее роскошного внедорожника распахнулась, когда мы заехали на парковку рядом с ней у полицейского участка, мы увидели невысокую белую женщину лет пятидесяти пяти. Она была одета в приталенную серую юбку, под которую был заправлен дорогой на вид топ. Ее темные локоны были собраны сзади в низкий пучок, а тон малозаметный, который она нанесла, был сделан очень профессионально. Несмотря на стильный наряд, она выглядела как чья-то мама. Я не могла точно сказать почему — может быть, она соответствовала какой-то воображаемой материнской фигуре, о которой я мечтала в детстве, когда моя собственная мать оказалась сукой, — но в ту секунду, когда мой взгляд упал на нее, мой мозг просто переключился на маму.

Ее улыбка была приветливой, когда мы выбирались из «Мустанга». Наши взгляды встретились, и я увидела что-то серьезное в ее карих глазах, что-то вроде невысказанного: «Все будет хорошо. Я здесь, чтобы позаботиться о тебе, дорогая»

— Привет. Ты, должно быть, Криста, — сказала она, протягивая руку. Ее голос только усилил атмосферу мамы. Теплый и мелодичный, он звучал так, словно она была примерно в двух секундах от того, чтобы спросить меня, не хочу ли я вторую порцию тушеного мяса.

— Да, — сказала я. Мы пожали друг другу руки. — Спасибо, что помогаете мне в такой короткий срок.

— Конечно. Любой друг «Королей» — мой друг. — Ее улыбка стала шире, когда она перевела взгляд с меня на Джейкоба. — Я надеюсь, Вы держались подальше от неприятностей, молодой человек.

Если он и почувствовал покровительство в ее словах, то никак этого не показал. Он приподнял бровь, глядя на нее, один уголок его губ приподнялся в усмешке.

— Я никогда не попадаю в неприятности.

Кэтрин издала низкий хмыкающий звук.

— Ты имеешь в виду, благодаря мне.

Джейкоб ухмыльнулся. Я могла бы пересчитать по пальцам одной руки количество людей, которым я видела, как он улыбался. Должно быть, она ему действительно нравится. Не то чтобы я могла ее винить. Три минуты в ее обществе, и я уже хотела, чтобы она пригласила меня на семейный ужин.

Глаза Кэтрин встретились с моими.

— Помни, ты не должна отвечать ни на один вопрос, который они тебе зададут.

— Я помню, — сказала я.

Она выдержала мой пристальный взгляд.

— Крайне важно, чтобы ты позволила мне вести все разговоры. Полиция может попытаться сказать что-то, чтобы побудить тебя отреагировать. Не надо.

— Да, мэм, — сказала я, щелкнув каблуками и отдавая ей честь.

Она подняла глаза к небу.

— Отлично. Еще один умник.

Я опустила руку, ухмыляясь еще шире, чем Джейкоб.

Кэтрин покачала головой и повернулась к нему.

— Тебе нужно остаться здесь. Полиция Керни будет знать, что она связана с «Королями», потому что я представляю ее интересы, но им не нужно, чтобы им тыкали в лицо визуальным напоминанием или чтобы член клуба настраивал их против себя.

Джейкоб принял невинное выражение лица.

— С каких это пор я стал враждовать с копами?

Кэтрин одарила его взглядом, который заставил меня подумать, что она будет более строгой мамой, чем я думала изначально.

— Ты действительно хочешь, чтобы я ответила на этот вопрос, молодой человек?

Джейкоб покачал головой. Хорошее решение. Не хотела бы испытывать судьбу и попасть под домашний арест.

Кэтрин снова повернулась ко мне.

— Ты с охранником были в лифте одни. Если бы там не было камер, ни один из вас никак не смог бы доказать свою версию событий. Без свидетелей все, что вы скажете, будет лишь слухами. Плохая новость заключается в том, что без камер он может обвинить тебя в нападении и подать гражданский или уголовный иск. Если это гражданский иск, он захочет, чтобы ты возместила ущерб. Уголовный, и тебе может грозить тюремный срок.

Я кивнула, веселье испарилось. Пожалуйста, пусть в лифте будут установлены камеры. Если бы мне пришлось сесть в тюрьму за то, что я защищалась от члена банды, выдававшего себя за охранника, я бы потеряла ту малую веру, которая у меня еще оставалась, в систему правосудия.

Кэтрин положила руку мне на плечо и послала сочувственный взгляд.

— Не волнуйся. Вероятно, мы сможем избежать уголовного обвинения. У полиции не так много улик, которые она могла бы передать окружному прокурору, и без существенных доказательств того, что ты просто напала на него ни с того ни с сего, окружной прокурор не захочет возбуждать дело.

Я испустила тяжелый вздох облегчения.

— Хорошо.

Она оглядела меня с ног до головы.

— Хороший выбор одежды. Преувеличивай свою хромоту, когда мы войдем. Мы хотим, чтобы ты выглядела настолько беспомощной, насколько это возможно.

Она посоветовала мне переодеться, прежде чем выйти из квартиры. Я сняла свои окровавленные джинсы и, следуя ее инструкциям о том, как уничтожить улики, мы с Джейкобом намочили их в отбеливателе и выбросили в мусорный контейнер в нескольких милях от моего жилого комплекса.

Кэтрин уделяла большое внимание тому, чтобы казаться как можно более обычной и уязвимой. На мне был ярко-желтый сарафан, поверх которого был накинут белый кардиган. Это было не первое мое родео с обвинениями в нападении — я участвовала в паре весьма прискорбных пьяных драк в барах, когда еще служила в армии, — и я знала, что выглядеть беспомощной — хороший способ заставить людей усомниться в том, способна ли я сделать то, в чем меня обвиняли.

Подол сарафана заканчивался чуть выше колен, оставив видимыми худшие из моих шрамов. Обычно я придерживалась джинсов и длинных платьев или юбок. Дело не в том, что я смущалась или стыдилась своего тела; я просто не хотела иметь дело с миллионом вопросом, которые я получала каждый раз, когда люди видели мои шрамы. Большинство людей, которые спрашивали меня о них в прошлом, действовали из лучших побуждений, и я понимала их любопытство, но оно устарело. Сейчас было не время скрывать свои шрамы. Я бы зашла в этот полицейский участок, преувеличив свою хромоту и моля Бога, чтобы все, кто их видел, сжалились надо мной.

Было ли это низко? Манипулирующе? Да. Я ни о чем не жалела, если это снимало с меня обвинение в преступном нападении.

Кэтрин посмотрела на часы.

— Если они уже выдвинули обвинения, мы собираемся подать встречный иск, а затем ходатайствовать о том, чтобы они начали расследование в отношении твоей квартиры. Ты делала снимки?

Я кивнула и достала свой телефон, чтобы показать ей повреждения.

Она тихо присвистнула, просматривая снимки.

— Ты живешь у родителей Джейкоба, верно?

— Да, — сказала я.

Она оторвала взгляд от моего телефона, переводя взгляд с Джейкоба на меня.

— Я бы посоветовала вам держаться вместе в ближайшие дни. Если кто-то был так жесток с вещами Кристы, я не хочу думать о том, что бы они сделали, если бы добрались до нее.

Несмотря на изнуряющую дневную жару, меня пробрала холодная дрожь.

Джейкоб заметил это и обнял меня за плечи.

— Я не выпущу ее из виду.

— Лучше не надо, — сказала Кэтрин, протягивая мне телефон. — Мне понадобится контактная информация Рауля. Хорошо, что у нас есть свидетель. На тебя нападают в лифте, а потом ты возвращаешься домой в разгромленную квартиру? Это выглядело бы плохо даже для слепого копа. Тот факт, что Брэд скрыл это, работает в нашу пользу. Это свидетельствует о заговоре с целью совершения преступления.

Чем больше она говорила, тем больше я понимала, почему Лиам Ларсон держал ее у себя на жалованье. Она была умна, компетентна и казалась непоколебимой. Мы поговорили еще несколько минут, прежде чем попрощаться с Джейкобом и войти в здание.

Входная дверь выплюнула нас в маленькую прямоугольную комнату. Слева и справа от нас было еще больше дверей. Ни у одной из них не было ручек. Прямо впереди женщина-полицейский в форме сидела за стойкой регистрации по другую сторону барьера из оргстекла, которое было достаточно толстым, чтобы быть пуленепробиваемым. Кэтрин представила нас друг другу. После этого женщина-полицейский попросила нас заполнить кое-какие документы, а затем впустила. Одна из боковых дверей со щелчком открылась. Там нас встретил другой полицейский и повел по устланному линолеумом коридору вглубь здания. Пока мы шли, я оглядывалась по сторонам. Давненько я не была в полицейском участке. Последний раз это было в старших классах, когда меня вызвали, чтобы ответить на несколько вопросов о возможном местонахождении моих родителей.

Этот участок был больше, чем тот, что был у нас дома. Мы миновали архивный отдел, зал ожидания, несколько комнат для допросов, гостиную и большой зал для брифингов, прежде чем нас провели через заднюю дверь. Она вела в просторное офисное помещение, заставленное столами. Половина из них была свободна. За остальными находились сотрудники полиции в форме и детективы в штатском. Гражданские сидели на неудобных на вид стульях лицом к некоторым столам. На одном или двух из них были наручники, в то время как другие, похоже, подавали жалобы или отвечали на вопросы.

Мой взгляд переместился в дальний угол комнаты, где я заметила в толпе полузнакомое лицо. Я нахмурилась, изо всех сил пытаясь вспомнить этого человека, и внезапно меня осенило. Это был тот самый парень, на которого Джейкоб смотрел в Магнолия Хиллз, тот самый, который прошел через вестибюль, пока мы ждали регистрации.

Должно быть, он почувствовал, что я смотрю на него, потому что слегка повернулся на стуле, и его темные глаза встретились с моими через всю комнату. Я чуть не оступилась. В нем была напряженность, и несмотря на то, что выражение его лица было чертовски непроницаемым, его глаза сказали мне больше, чем нужно было знать. В своей жизни я встречала достаточно плохих мужчин и женщин, чтобы видеть признаки. Черт, я сама была убийцей, но, несмотря на то, каким дерьмом я была, в моих глазах все еще теплилась жизнь. У него были глаза мертвеца, ходячей оболочки, чья душа была разорвана в клочья давным-давно. Мой мозг сразу же распознал это. В ту секунду, когда я встретилась с ним взглядом, его душа начала шипеть на меня, чтобы я увеличила расстояние, между нами, и даже того факта, что мы находились в комнате, полной копов, с тридцатью футами, между нами, было недостаточно, чтобы заставить ее замолчать.

У меня всегда было выразительное лицо, и он, должно быть, прочитал на нем что-то из моих мыслей, потому что улыбнулся. Я отвела взгляд и сосредоточилась на том, чтобы переставлять одну ногу за другой. Это была та улыбка, которой ты одариваешь кого-то прямо перед тем, как убить.

Думаю, я знаю, кто подал на меня жалобу.

Мне не понравилось это совпадение. Джейкоб набросился на этого парня, как будто знал его, и теперь он был здесь, пытаясь обвинить «старушку» Джейкоба в нападении на фальшивого охранника. Сначала я подумала, что он мог бы быть врачом, но офицер Сандерс сказал, что жалобу подало руководство. Если он был менеджером, то не мог не знать, что охранник был фальшивым. Неужели я только что увидела вдохновителя всей операции?

Чем больше я думала об этом, тем больше убеждалась, что я права. Все сходилось. Кто еще, кроме руководства, мог ввести в Магнолию фальшивых охранников? У кого еще была власть скрывать то, что там происходило? Кто еще мог быть так зол на меня за то, что я сорвала их маленькую операцию с наркотиками, что у них был такой вид, будто они хотели меня убить?

Кэтрин заметила, что я отвлеклась. Она наклонилась ко мне, пока мы шли.

— Ты в порядке?

— Да, — сказала я.

Вокруг нас было слишком много пар ушей, и я не чувствовала себя в безопасности, рассказывая что-либо о своих подозрениях. Мы снова замолчали и последовали за полицейским к столу, прижатому вплотную к задней стене.

Офицер Сандерс поднялся со стула, стоявшего позади него. Это был высокий белый мужчина лет сорока пяти с песочно-каштановыми волосами и ярко-голубыми глазами. У него было такое телосложение, которое хорошо подходило для его профессии: подтянутый, и мускулистый. Если бы кто-то попытался наброситься на него во время ареста, я не сомневалась, что он не смог бы втоптать их в землю.

Он оглядел меня, поморщившись, когда его взгляд упал на мою ногу, но, по крайней мере, ему удалось поприветствовать меня без всякой жалости в голосе.

— Офицер Сандерс, — сказал он, протягивая руку.

Я захромала вперед и вложила свою ладонь в его. Рукопожатие было крепким и профессиональным.

Он отпустил меня и повернулся к Кэтрин, и на его лице появилось какое-то смиренное, усталое выражение.

— Давайте покончим с этим, — сказал он, выводя нас из комнаты.

Когда мы уходили, я взглянула на парня из Магнолии. Он все еще смотрел на меня. Меня нелегко было напугать, но этот парень заставил мои гребаные кишки вскипеть.

С этого момента я смотрела прямо перед собой, следуя за офицером Сандерсом и Кэтрин обратно через кроличий сад, которым был полицейским участком. Мы втроем столпились вокруг маленького стола в комнате для допросов, и с этого момента Кэтрин доминировала. Оказалось, что в лифтах не было камер. В конце концов, все дело было бы основано на слухах. Это откровение на несколько минут повергло меня в ужас — что случилось бы с бабушкой, если бы меня осудили? — но мой страх вскоре испарился. На каждое обвинение, выдвинутое против меня, у Кэтрин находилось опровержение. Каждую цитату, которую Сандерс зачитывал вслух, Кэтрин опровергала с таким непоколебимым упорством, которое измотало бы даже самого фанатичного полицейского. Она никогда не повышала голоса. Она не грубила. Она просто сидела там, говоря спокойным, логичным тоном, который каким-то образом заставлял все дело против меня выглядеть абсолютно нелепым. Ближе к концу мне почти стало жаль Сандерса. Он не сделал ничего такого, что заслуживало бы того, чтобы его выставляли дураком; он просто пытался выполнять свою работу. Ему просто не повезло, что мое дело попало к нему на стол.

Я сидела там на протяжении всего этого и держала свой счастливый рот на замке. Сколько бы Лиам Ларсон ни платил Кэтрин, этого было недостаточно.

Как только она закончила уничтожать уголовное дело против меня — оказалось, охранник действительно хотел выдвинуть уголовные обвинения, — она подвинула мой телефон через стол и показала Сандерсу мою разгромленную квартиру. Он оживился, просматривая фотографии.

— Мы можем получить копии? — спросил он.

— Я отправлю их вам по электронной почте, — сказала Кэтрин.

Его пристальный взгляд поднялся к моему.

— Как долго вас не было?

— Пять часов, — ответила Кэтрин вместо меня.

Вот так и проходил весь допрос. Сандерс, благослови его Господь, продолжал адресовать все свои вопросы мне, либо потому, что таков был протокол, либо он надеялся, что я нарушу служебное положение и действительно открою рот. Я не была дурой. Кэтрин велела мне держать это на замке, и я держала его на замке.

— Разве это не интересно, — сказала она, — что в тот же день моя клиентка отправилась в Магнолию Хиллз с намерением разоблачить то, что, по ее мнению, является мошенничеством с рецептами, с одним из тамошних врачей, этот врач так и не вернулся с обеденного перерыва, на мою клиентку напал охранник в лифте, который ее никогда раньше не видел, а потом она возвращается домой и обнаруживает, что ее квартира разгромлена?

— Интересно — это не то слово, которое я бы использовал, — сказал Сандерс. — Мы разберемся с этим. — Он вернул мне мой телефон. — Где вы сейчас остановились?

— У семьи близкого друга, — ответила Кэтрин.

Он выдержал мой взгляд.

— Я бы посоветовал Вам не покидать это место.

Кэтрин оперлась локтями о стол и наклонилась вперед.

— И почему же это? Она не сделала ничего, что могло бы оправдать этот приказ.

Самообладание Сандерса немного пошатнулось, когда он повернулся к ней лицом, его брови нахмурились от разочарования.

— Это не приказ. Это совет. Вероятно, нам понадобится, чтобы она вернулась и ответила на дополнительные вопросы после того, как мы начнем расследование в ее квартире.

— Я думаю, что моя клиентка и так была чрезвычайно полезна, — сказала Кэтрин таким же спокойным и умиротворяющим тоном, каким была на протяжении всего допроса. — Она была достаточно любезна, чтобы приехать сюда по собственной воле, чтобы ответить на эти явно ложные обвинения против нее. Любые другие вопросы, которые у Вас возникнут, Вы можете задать мне. Она и так уже через многое прошла.

Офицер Сандерс вздохнул, на его лице появилось страдальческое выражение.

— Хорошо.

— Если это все? — спросила Кэтрин, поднимаясь со своего места.

Сандерс откинулся на спинку стула и кивнул.

— Это все.

Она улыбнулась ему с той же теплотой, что и мне ранее.

— Мы уходим. Как всегда, было приятно поболтать, офицер Сандерс.

Он фыркнул и махнул рукой, отпуская меня.

— Уверен, что так и есть.

Я поднялась со стула и последовала за ней в коридор.

— Я действительно хочу дать тебе пять прямо сейчас, — прошептала я.

Легкая победоносная улыбка расплылась по ее лицу.

— Подожди, пока мы не выйдем наружу.