Короли Керни

Глава 25

— Ненавижу больницы, — Спорила бабушка рядом со мной.

— С каких это пор? — Спросила я. Насколько я знала, ее никогда не клали в больницу. Оба ее ребенка были дома, а дедушка умер во сне. Единственный раз, когда я помню, чтобы она была в больнице, это когда я… О.

— После тебя, — сказала она, пихнув меня локтем в бок.

Я проглотила комок в горле и попыталась говорить, не обращая на него внимания.

— Ты же сама напросилась пойти со мной.

— Я знаю. — Она остановилась и огляделась. Сестринский пост был у нас за спиной. Врачи и санитары быстро и деловито сновали взад и вперед по коридору. Мужчина в халате, изо всех сил держась за капельницу, шаркая ногами, приближался к нам. Бабушка наклонилась ко мне и понизила голос. — Это потому, что я не представляла, насколько это будет по-больничному.

Должно быть, ей действительно было неудобно, если она подбирала слова.

Я взяла ее под руку и потянула за собой.

— Тогда давай перестанем здесь бездельничать и пойдем к доктору.

Вместе мы направились к уже знакомой двери в конце коридора. Бабушка не отходила от меня ни на шаг, и, похоже, ее слегка подташнивало. Доктора Перес перевели из отделения интенсивной терапии через несколько дней после того, как она очнулась, и я начала навещать ее, как только ее лечащий врач разрешил ей посещения.

Сегодня возле ее палаты стоял высокий, мускулистый латиноамериканец в форме охранника, и это зрелище заставило меня нахмуриться.

Он протянул руку, чтобы остановить нас, когда мы подошли.

— Имена?

— Криста и Иззи Эванс, — сказала я ему.

Бабушка потянула меня за руку.

— Ты не говорила, что ее охраняют.

— Потому что ее не охраняли, — ответила я.

Это новое событие обеспокоило меня. Что-то случилось?

Охранник заговорил в рацию, прикрепленную к его плечу. Кто-то передал по рации, что мы можем входить, он кивнул и открыл для нас дверь.

— Спасибо, — хором произнесли мы с бабушкой.

Мы проскользнули внутрь и обнаружили доктора Перес сидящей на кровати. Бабушка рядом со мной резко вздохнула. Я предупреждала ее, во что она ввязывается, но это был мой четвертый визит, и даже я вздрогнула, когда мой взгляд упал на доктора. Темно-фиолетовые, зеленые и желтые пятна покрывали кожу ее лица от левой линии подбородка до волосистой части головы. На шее, в том месте, где Реддинг пытался ее задушить, виднелся ряд синяков. Ее распухший нос был заклеен медицинской лентой, а под глазами у нее были два синяка из-за того, что нос был сильно сломан. Половина ее головы была замотана, как у мумии, чтобы прикрыть скобы, скрепляющие череп. У нее были сломаны правая нога и левая рука. Она сидела неподвижно, потому что у нее было сломано несколько ребер.

— О, Мария, — сказала бабушка, делая шаг вперед.

Доктор Перес подняла голову при звуке своего имени. Она читала, держа книгу в поднятой руке. Я украдкой взглянула на обложку. Это была одна из тех старых книг с завязками, которые обычно вызывают столько же проблем, сколько и привыкания. Она быстро отложила книгу в сторону.

Я заметила, что она положила ее обложкой вниз и улыбнулась.

— Что читаете, док?

По ее застенчивому выражению лица она поняла, что попалась.

— О, просто то, что одолжила одна из медсестер. — Слова прозвучали немного невнятно. Из-за лекарств, которые ей давали, и боли в челюсти ей все еще было трудно говорить. Она пока не могла улыбаться, но ее глаза заблестели, когда она перевела взгляд на бабушку. — Иззи, я так рада Вас видеть.

Бабушка подошла и нежно обняла ее.

— Как Вы держитесь?

— Лучше, — сказала доктор Перес.

Я убедилась, что дверь за мной закрыта, прежде чем присоединиться к бабушке у кровати.

— Что это за охранник?

Глаза доктора Перес потемнели.

— Реддинг вышел под залог.

Перед глазами у меня все застлала красная пелена ярости. Был назначен залог в полмиллиона долларов. Это была одна из причин, по которой Ник думал, что сможет удержать Реддинга. Видимо нет.

— Когда? — выпалила я.

— Несколько часов назад, — ответила она. — Полиция сообщила об этом здешнему администратору, и они сочли, что существует достаточная опасность, чтобы обеспечить мне круглосуточную охрану.

Она на несколько секунд встретилась со мной взглядом, и между нами пронесся целый мир невысказанных слов. Мы много разговаривали во время моих визитов, ну, по большей части, я. Мы лишь мельком коснулись того, что Реддинг сделал с ней. Раз в день она ходила к психотерапевту в больнице, чтобы справиться со своей эмоциональной травмой, и ничего из того, что я могла сказать, не помогло бы. Все мои слова о нем были окрашены желанием видеть его мертвым. Моим советом было бы: «Бьюсь об заклад, тебе стало бы легче, если бы ты убила его». Вместо этого я помогала ей, как могла, посвящая много времени своему собственному восстановлению после авиакатастрофы, что помогло мне, что нет, что могло бы сработать и для нее тоже.

— Вы в порядке? — Спросила я ее. — Хотите, я узнаю, разрешат ли мне переночевать здесь?

Я уже делала это раньше. Первый день, когда я навестила ее, был тяжелым, и она не хотела оставаться одна, поэтому медсестры неохотно позволили мне остаться. Мне нужно было работать сегодня вечером, но я бы не задумываясь сказала, что заболела, если бы она захотела.

Она покачала головой.

— Нет, спасибо. Я буду в порядке, зная, что снаружи вооруженная охрана.

— Позвоните мне, если что?

— Я позвоню, — сказала она.

У меня зачесались руки от желания сжать их в кулаки.

— Я выйду на секунду?

Бабушка отмахнулась от меня, сказав: «Конечно, детка», но доктор Перес долго смотрела на меня, прежде чем кивнуть. Она хорошо разбиралась в людях — именно из-за этого у нее и возникли неприятности, — и, должно быть, она заметила что-то в выражении моего лица, что встревожило ее.

Я отвела взгляд и направилась к двери, пока не выдала чего-нибудь еще.

Охранник бросил на меня вопросительный взгляд, когда я вышла из палаты.

— Мне нужно отойти и позвонить, — сказала я ему. — Я сейчас вернусь.

Он кивнул.

— Вам нужно выйти на улицу. Здесь довольно строго относятся к использованию сотовых телефонов.

— Хорошо, спасибо, — сказала я, направляясь к лифтам.

Одна из медсестер на посту, полная чернокожая женщина средних лет, которая помогала доктору Перес последние несколько дней, узнала меня и улыбнулась.

— Привет, Криста.

Я заставила себя улыбнуться ей в ответ.

— Привет, Мишель.

— Пришла к врачу?

— Да. Просто нужно быстренько позвонить. — Я слегка расплылась в улыбке, заставляя себя вести себя как обычно. — Ты одолжила ей «Потрошитель корсажа» (прим. Исторический любовный роман, обычно издававшийся в 1970-х и 1980-х годах)?

Мишель рассмеялась и откинула свои короткие косички с лица.

— Одолжила? Дорогая, я привезла к ней нашу мобильную библиотеку, и она сама ее выбрала.

— Я так и знала.

— Не дразни ее слишком сильно сейчас, — сказала Мишель.

Я отсалютовала ей.

— Да, мэм.

Смех Мишель стих, когда я вошла в лифт. Кроме меня в нем никого не было, и я сбросила маску в ту же секунду, как двери закрылись, и издала негромкое рычание. Я была почти уверена, что, если издам угрожающий крик, кто-нибудь услышит его и прибежит. Чертов Реддинг. Это чертово дерьмо ускользнуло от Ника, и если Реддинг был достаточно мстителен, чтобы преследовать Дэниела через десять лет после того, как тот причинил ему зло, я не сомневалась, что он вернется в Керни, чтобы закончить то, что начал здесь.

Я ни за что на свете не позволю этому случиться.

Я нажала на кнопку первого этажа и отступила назад, чтобы подождать. Стены вокруг меня были стальными, такими блестящими, что я видела в них свое отражение. Я выглядела устрашающе. Мои глаза были дикими. Левый уголок моих губ все время пытался изогнуться в оскале. В больнице было всего шесть этажей, и палата доктора Перес находилась на самом верху. Все эти шесть этажей я провела, развлекаясь короткой, но яркой фантазией о том, как расчленяю Реддинга голыми руками, кусочек за кусочком. Может быть, я смогла бы спрятать его где-нибудь на одном из забытых королевских складов. Если бы я не торопилась, то могла бы растянуть это на месяцы.

Когда я спустилась на нижний этаж, прозвенел звонок, и я постаралась сохранить невозмутимый вид, прежде чем пройти через вестибюль. Телефон оказался у моего уха в ту же секунду, как я вышла на улицу.

— Возьми трубку. Возьми трубку, — сказала я.

Прошло больше недели с тех пор, как я выбежала из дома Ларсонов. За это время мы с бабушкой немного отдохнули на ферме Илизы, я нашла новую квартиру, поселила бабушку в «Магнолии», где теперь не было «Джокеров», и вернулась на работу к «Чарли». За все это время мы с Джейкобом не разговаривали — он предоставил мне пространство, о котором я просила, — но каждый вечер, когда я работала, он обязательно приходил в бар. Он посылал кого-нибудь заказывать напитки, а сам оставался в кабинке в глубине зала. Он не сводил с меня глаз. Я чувствовала их напряженность каждую минуту каждой смены.

Другие люди начали это замечать. Они знали, что между нами что-то происходит, но, поскольку ни я, ни Джейкоб не говорили им, что именно, им оставалось только строить собственные предположения. Очевидно, предполагалось, что я чем-то разозлила викинга, и теперь люди избегали меня как чумы, чему я была бы рада, если бы не тот факт, что это означало, что почти никто не заказывал у меня напитки, так что мои чаевые резко упали. Хорошо, что у меня все еще оставалась пара тысяч по чеку Лиама, припрятанному где-то неподалеку. Я могла бы жить за счет него, пока люди не придут в себя и не поймут, что Джейкоб не убьет их только за то, что они заговорили со мной.

Телефон прозвонил несколько раз, прежде чем Джейкоб снял трубку.

— Твои две недели еще не истекли, — сказал он. — Ты рано сдаешься, Эванс?

Я проигнорировала его подначки и перешла прямо к делу.

— Реддинг внес залог.

Он резко втянул в себя воздух. А потом рассмеялся.

— Алли-блядь-луйя.

Связь прервалась.

Я убрала телефон и уставилась на экран. У меня был заряженный телефон, поэтому не я сбросила вызов. Джейкоб, должно быть, повесил трубку.

Я перезвонила ему. Он не ответил. Я пыталась написать ему.

Что ты собираешься делать? Я хочу присоединиться!

Он не ответил. Черт возьми. Я написала ему снова.

Будь осторожен. Ник, скорее всего, наблюдает за ним.

Ответа по-прежнему нет.

Я стиснула зубы и, развернувшись на каблуках, направилась обратно в здание.

— Все в порядке? — Спросила бабушка, когда я вошла в палату доктора Перес.

— Да, прекрасно, — сказал я, улыбаясь от уха до уха.

Она нахмурилась, глядя на меня. Я, должно быть, выглядела странно. Я чувствовала себя немного ненормально.

Джейкоб был прав насчет меня. Я услышала, что Реддинга выпустили под залог, и моей реакцией было разработать план, как выследить и убить его. Я не позволила закону разобраться с этим, не доверила полиции охрану доктора Перес, и хотела, чтобы Реддинг понес наказание, которого, как я думала, он действительно заслуживал. И мой план не был какой-то гипотетической фантазией о мести. Я была абсолютно серьезна в своем желании убить его. Тюрьмы было недостаточно. Этот человек должен был умереть за то, что он сделал с доктором Перес. За то, что он сделал со всеми теми женщинами. За то, что он хотел сделать со мной. Если бы Джейкоб посвятил меня в то, что он, очевидно, собирался сделать, я бы с радостью приняла в этом участие и после этого не потеряла бы ни минуты сна.

Тот факт, что Джейкоб был прав, не стал для меня каким-то новым открытием. Я поняла это через несколько часов после того, как ушла от него. Илиза и Фред встретили нас с бабушкой с распростертыми объятиями. Мы чудесно поужинали, вспоминая прошлые визиты и то, как приятно было видеть друг друга. После этого я вышла на улицу и села на крыльце их фермерского дома, чтобы выпить пару кружек пива и расслабиться. У Илизы на потолке веранды были развешаны причудливые светильники. Их дом находился так далеко от дороги, что я не слышала ни единого звука работающих моторов. Сверчки составляли мне компанию. Время от времени из близлежащих сараев доносилось мычание овец или ржание лошадей.

Было тихо, даже спокойнее, чем на веранде Ларсонов у реки. Я наслаждалась этим в течение получаса. А потом мне стало скучно. Потом я задумалась, что же делает Джейкоб. Думал ли он обо мне? Ушел ли он из родительского дома и вернулся в свою маленькую аккуратную квартирку? Рассказала ли Дженнифер ему о том, что я сказала его отцу? Гордился бы он тем, что я дала отпор Лиаму, или был бы раздражен? Я представила себе хмурое, неодобрительное лицо Джейкоба и усмехнулась.

Моя улыбка угасла через несколько минут, когда я поняла, что последние несколько дней с ним были самыми яркими за последние годы, и это было связано как с мужчиной, с которым я провела их, так и с теми сумасшедшими событиями, которые произошли. Как, после всего этого, я могла снова опустить голову, как примерная гражданка, и вернуться к работе в баре, навещать бабушку и возвращаться домой, одна, в свою пустую квартиру?

Ответ: я не могла.

Но я все равно не торопилась. Я по-прежнему держалась подальше от Джейкоба и бесконечно думала об этом, пока мы были в разлуке. Ничего не изменилось, несмотря на то, как сильно я этого хотела. Я не стала вдруг порядочным человеком. Во всяком случае, те дни, проведенные с моими двоюродными бабушкой и дядей на их ферме, только усилили мое нежелание быть порядочным человеком. Я не хотела жить спокойной, стабильной жизнью. Я хотела насилия, страсти, потрясений, новых сюрпризов каждый день. Короче говоря, я хотела быть вместе с Джейкобом и, возможно, даже с «Королями», что заставило меня задуматься, а не больше ли во мне от моих родителей, чем я думала.

Через несколько дней мы покинули ферму и вернулись в Керни. Я поселила бабушку в доме престарелых и поехала подписывать договор об аренде новой квартиры на другом конце города, подальше от моей старой, поближе к территории бара и клуба. Первое, что я сделала после этого, — отправилась в мебельный магазин и выбрала королевских размеров кровать. Она заняла бы большую часть моей маленькой спальни. Мне не нужно было что-то настолько большое только для меня, но я представила массивное тело Джейкоба и поняла, что ничто меньшее не сможет вместить его с комфортом. Продавец в магазине как-то странно посмотрел на меня, когда я начала дергать спинку кровати, гадая, насколько сильно это может быть больно, но я проигнорировала его и продолжила свой стресс-тест. Мне было наплевать, что обо мне думают.

В тот вечер у меня была первая смена в баре. В начале я затаила дыхание, стараясь сохранять хладнокровие, и украдкой оглядывала толпу, высматривая его. А потом он появился, как будто я его позвала, и уставился на меня сквозь море байкеров, раскинувшихся между нами. Я вздрогнула, встретившись с ним взглядом, осознание и предвкушение бурлили у меня под кожей, угрожая вырваться наружу и сделать очевидным для всех, кто наблюдал за мной, как отчаянно я хотела этого мужчину.

Я чуть было не подошла к нему, но остановила себя. А что, если бы я не уступила? А что, если бы мне потребовалось целых две недели, прежде чем ответить ему? Я и так была на взводе, готова была сорваться, но, Боже, как он на меня смотрел. Я хотела, чтобы он продолжал смотреть на меня так, словно он только что выбрался из пустыни, а я была первой каплей воды, которую он увидел за несколько дней. Как бы он отреагировал, когда мои две недели истекут? Какое напряжение я могла бы создать между нами до тех пор?

Я хотела это выяснить, и мое желание тянуть с этим как можно дольше было продиктовано не только этой маленькой — ладно, возможно, большей, чем я была готова пока признать, — садистской стороной моей натуры.

Я начала улыбаться случайным мужчинам во время своих смен, просто чтобы вывести его из себя, но он только сидел с каменным выражением лица, с тем же выражением, но с искоркой в глазах, как будто ему казалось милым, что я пытаюсь заставить его ревновать. Несколько дней назад к нему за столик подсела симпатичная рыжеволосая девушка, прижалась бедром к его бедру, и он позволил ей. Я чуть было не перепрыгнула через стойку, но тут заметила, как у него дернулись губы. Никто другой этого бы не заметил, но я стала знатоком его выражений, улавливала его настроение, как сомелье — вино редкого урожая, и я знала, что он заметил собственническое выражение на моем лице, и ему это понравилось. В отместку я ни разу не взглянула на него до конца смены. Нина сказала мне, что, когда он уходил, у него был такой вид, будто он хотел кого-то убить, и я решила, что это означает, что я выиграла вечер.

Мы продолжали в том же духе, и наша маленькая игра в балансирование на грани войны привлекала все больше внимания. Прошлой ночью Нина наклонилась ко мне и сказала, что нам нужно прекратить это, пока мы не начали драться.

Я хмуро посмотрела на нее сверху вниз.

— Что?

— Напряжение между вами двумя заражает всех остальных, — сказала она.

Я посмотрела на толпу свежим взглядом, обратив внимание на напряженные выражения лиц и сгорбленные плечи, как будто все затаили дыхание вместе со мной, ожидая, когда то, что происходит между мной и Джейкобом, перейдет все границы.

Пока я болтала с бабушкой и доктором Перес, я начала задумываться, не было ли плохой идеей продержаться все две недели. Может, я и не самый лучший человек, но, сидя здесь, рядом с доктором, на ее больничной койке, я ясно дала понять, что не хочу, чтобы кто-то еще пострадал только потому, что нам с Джейкобом было весело мучить друг друга.

Остаток визита я провела, убеждая себя, что уступать — это нормально, быть большим человеком, если это означает обеспечивать безопасность других людей. Мы попрощались с доктором Перес незадолго до ужина. Я отвезла бабушку домой, переоделась и отправилась на свою смену, готовая смириться с произошедшим и вести себя так, будто между мной и Джейкобом все в порядке. Мне нужно было поговорить с ним сегодня вечером. Он все еще не перезвонил и не написал, а нам нужно было решить, что делать с Реддингом. Он пообещал, что я смогу расплатиться с ним, и, похоже, был из тех парней, которые не бросают своих слов на ветер.

Но в тот вечер он не появился в баре.

И на следующий вечер его там тоже не было.

Как и в последующие.

Я звонила и отправляла ему сообщения еще с полдюжины раз, но он не отвечал, и к наступлению пятницы я начала по-настоящему беспокоиться. Что, если бы он напал на Реддинга, а Реддинг устроил бы более ожесточенную драку, чем он ожидал? Реддинг, как и Джейкоб, служил в армии. Кто знает, какая у него была подготовка? У Джейкоба могли быть неприятности. Возможно, он пострадал по милости этого социопата.

В конце концов я сдалась и позвонила Дженнифер в пятницу утром.

— Привет, Криста, — сказала она.

— Привет, Дженнифер.

— В чем дело?

Я глубоко вздохнула.

— Я знаю, что, вероятно, сейчас не очень тебе нравлюсь, но у меня проблемы с Джейкобом. Ты что-нибудь слышала о нем?

— Да, — сказала она.

— Когда?

— Прошлой ночью.

— С ним все в порядке? — Спросила я.

— Да.

— Ты знаешь, где он?

— Нет, — сказала она, и в ее голосе послышалось беспокойство. — Мне стоит беспокоиться?

— Я так не думаю, — сказала я ей.

— Ты дашь мне знать, если это изменится?

— Конечно. Спасибо, что поговорила со мной.

Она усмехнулась.

— Расслабься, Криста. У нас с тобой нет проблем. — Смех исчез из ее голоса. — Но разбей сердце моего сына, и я приду за тобой.

О, боже. Ее голос звучал убийственно серьезно. Должно быть, именно от нее Джейкоб взял свою пугающую сторону.

— Я постараюсь этого не делать, — сказала я ей.

Мы попрощались и повесили трубки, и тогда я позволила себе разозлиться. Может, я и не хочу разбивать сердце ее сыну, но прямо сейчас я бы согласилась сломать ему несколько костей. Дразнить меня в баре с какой-то рыжеволосой шлюшкой — это одно, но если это была еще одна из его игр, то это было уже слишком. Я действительно волновалась за него. От волнения у меня заболел живот. Я была так взволнована, что, если бы Дженнифер не получила от него вестей, я бы поехала к Ларсонам домой и вместе с врагом, он же Лиам, попыталась найти Джейкоба с помощью GPS, или спутника-шпиона, или чего там еще, черт возьми, было у Лиама под рукой. Но его мама только что подтвердила, что с ним все в порядке, так что же, черт возьми, он делал и почему не отвечал мне?

Я положила телефон на кухонный островок и обернулась. Основная жилая зона в моей новой квартире была открытой планировки, кухня переходила в столовую и гостиную. В дальнюю стену был встроен слайдер с небольшим балконом, с видом на бассейн, который был гораздо красивее, чем в моем старом доме. Я начала расхаживать по комнате, обдумывая все, что знаю. Все это время я была так сосредоточена на своем собственном дерьме, на том, чтобы разобраться во всем, что произошло, и в том, что я чувствовала по этому поводу. Я восприняла насмешки Джейкоба в баре как шутку. Что он, как и я, странным образом наслаждался этой небольшой разлукой. Он сказал, что ему нравилось выводить меня из себя; это было справедливое предположение. Но что, если я неправильно истолковала ситуацию, как и все остальное? Что, если вместо того, чтобы дразнить меня, чтобы вывести из себя, он был злым? Я простила его, я хотела его, включая весь его багаж, но простил ли он меня? Он все еще хотел меня?

Я продолжала расхаживать взад-вперед. Нога почти не болела. Несколько дней назад я прошла курс физиотерапии, и новый комплекс упражнений, рекомендованный моим терапевтом, оказался довольно эффективным. К тому же мне стало легче терпеть боль. После всех моих откровений за прошедшую неделю я не могла продолжать лгать себе. Я не была уверена на сто процентов и, вероятно, никогда не буду снова. Чрезмерное напряжение себя ни к чему не привело и, в конце концов, только навредило мне. Пришло время перестать вести себя так, будто у меня нет хронической боли.

Я начала сидеть на мягком табурете в перерывах между посетителями в баре, и, как ни странно, никто не ругал меня за это. Каждый вечер, перед тем как лечь спать, я делала длинную серию растяжек, а затем массировала затекшие суставы и мышцы. Я повторяла эту процедуру каждое утро, прикладывала к колену побольше льда, чтобы предотвратить отек, и быстро принимала аспирин, если чувствовала, что мне нужна дополнительная помощь. Прошла всего неделя, но я уже заметила разницу, и мне захотелось пнуть себя за то, что я так долго наплевательски относилась к своей ноге.

В дверь постучали.

Мои ноги уже двигались в ее направлении, прежде чем мой мозг полностью осознал шум. Это Джейкоб? Я остановилась на полпути. Или Реддинг? Последние несколько дней я провела в состоянии крайней паранойи, оглядываясь через плечо всякий раз, когда чувствовала себя незащищенной, заставляла коллегу каждый вечер следовать за мной домой и стоять в дверях, с готовностью вызвать 911, пока я обыскивала свою квартиру в поисках следов взлома или посторонних лиц.

У меня было припрятано оружие по всей квартире, и, помня о Реддинге, я повернулась и схватила пистолет на кухне, прежде чем направиться к двери. Я посмотрела в глазок и выдохнула, увидев Джейкоба, стоящего с другой стороны. Боже, он выглядел великолепно, вырисовываясь на ярко освещенной лестнице, как маленький кусочек ночи.

Я распахнула дверь, и он шагнул внутрь, не дожидаясь приглашения. Он закрыл ее за собой, повернувшись, и мы молча посмотрели друг на друга. Его глаза блуждали по мне, подмечая каждую мельчайшую деталь. Мое внимание было приковано к его лицу, в поисках любых подсказок о том, каким он был и что он чувствовал ко мне. Он приподнял бровь, глядя на мою руку. Упс. Я все еще держала пистолет. Я положила его на кухонный стол и повернулась к нему.

— Где ты был? — спросила я.

— Готовился к нашим долгим выходным, — сказал он.

Было приятно снова услышать его голос. От его слов меня охватило чувство облегчения, но я не могла позволить этому отвлечь меня.

— Так вот почему ты повесил трубку и не удосужился отправить хотя бы сообщение за последние несколько дней? Я сходила с ума, Джейкоб.

Его улыбка была пронзительной.

— Как ощущения?

У меня перехватило дыхание. Черт. Это была расплата за то, что я выключила телефон, когда пошла на встречу с Ником? Может быть, он все-таки не простил меня.

Он заметил выражение моего лица и смягчился.

— Прости, если напугал тебя.

— Что ты на самом деле делал? — Спросила я.

Выражение его лица стало суровым, и на этот раз я узнала предостерегающий взгляд в его глазах.

— Готовился к нашей поездке, — медленно повторил он.

Хм. По какой-то причине он не думал, что сможет быть честным со мной прямо сейчас. Почему? Неужели он думал, что кто-то наблюдает за мной? Лиам, или Дэниел, или, может быть, даже… Ник. Если бы это были Лиам или Дэниел, Джейкоб не стал бы беспокоиться о том, как они отреагируют, если он скажет: «На самом деле я жестоко убивал социопатический кусок дерьма», так что он, должно быть, думал, что Ник может наблюдать за происходящим.

Боже.

Как раз в тот момент, когда я подумала, что наконец-то получу передышку, все снова пошло наперекосяк. Был ли Реддинг подставой? Ник отпустил Реддинга, чтобы посмотреть, что я буду делать? Чтобы посмотреть, что сделает Джейкоб? Если мы убьем его и Ник узнает об этом, он либо бросит нас в тюрьму, либо, что более вероятно, шантажом заставит нас работать на него, чтобы уничтожить «Королей» или «Призраков».

Это было то, чего ты хотела, напомнила я себе.

Я глубоко вздохнула. Да, так оно и было. И теперь я поняла, насколько хреновой меня это, вероятно, сделало, но к черту. Я решила, что я в деле, и я в деле. Мне придется поверить, что Джейкоб скажет мне правду, когда почувствует, что может.

— Хорошо, — сказала я.

Он многозначительно посмотрел на меня.

— Хорошо?

Я кивнула.

Он впервые взглянул мимо меня, осматривая мою квартиру.

— Мне нравится твоя новая квартира.

Я оглянулась через плечо, проследив за его взглядом. В гостиной по-прежнему было пустовато; единственным предметом мебели был диван. Я еще не успела заменить телевизор, а маленьких приставных столиков, ковриков или покрывал, которые придавали бы помещению ощущение безопасности и уюта, еще не было, но скоро. На этот раз я была полна решимости создать для себя настоящий дом.

— Спасибо, — сказала я, поворачиваясь к нему.

Он кивнул.

— Папиного чека хватило на все?

— И еще немного, — сказала я. — Итак, когда мы отправляемся в путешествие?

— Прямо сейчас.

Я нахмурилась.

— Я не могу. Мне придется работать все выходные.

Он покачал головой.

— Я попросил Лизу подменить тебя.

Ну, вот и договорились.

Волнение расцвело в моей груди, и я попыталась подавить его, пока оно не вырвалось наружу, и в итоге я сделала какую-то глупость, например, захихикала.

— Значит ли это, что ты простил меня?

Он шагнул вперед, наконец-то сокращая расстояние между нами. Его глаза не отрывались от моих, когда он смотрел на меня сверху вниз.

— Ты сделала то, что, по твоему мнению, должна была сделать. Возможно, мне это не нравится, возможно, я с этим не согласен, но это сработало. Это решило большинство наших проблем. Даже мой отец стал вести себя не так хреново.

Черт возьми, может быть, я действительно достучалась до Лиама.

— К тому же, — сказал он, опуская руку и касаясь моей щеки, — после всего, через что я заставил тебя пройти, я был бы лицемером, если бы не простил тебя.

Я подалась навстречу его прикосновению.

— Да, это точно.

— Я не хочу превращаться в своего отца, — сказал он.

Я схватила его за запястье и пристально посмотрела на него.

— Этого не будет.

Между его бровями пролегла небольшая складка. Он был на грани того, чтобы нахмуриться.

— Я не идеален. Я даже не очень хороший человек, но постараюсь больше так с тобой не обращаться.

Я подняла лицо и посмотрела на его рот.

— Больше никакого дерьма.

— Больше никакого дерьма, — согласился он, прижимая свои губы к моим.

Я прижалась к нему. Он все еще держал меня за щеку, запрокидывая мою голову еще дальше, пока его язык проникал в мой рот. Другой рукой он обвил мою талию, и бицепсы напряглись, когда он притянул меня ближе.

В тот момент я поняла, что приняла правильное решение. Я никогда не испытывала подобных чувств ни к кому другому. Он сводил меня с ума и в худшем, и в лучшем смысле, и теперь я не могла представить, что соглашусь на что-то меньшее.

Он в последний раз нежно погладил меня по спине, а затем отстранился ровно настолько, чтобы заговорить.

— Ты в деле, Эванс?

— Я в деле, — сказала я ему.

Его рука соскользнула с моей талии, когда он отступил назад.

— Тогда собирай сумку и давай сваливать отсюда.

Я хотела, Боже, как я хотела, но я не могла уехать из города, не узнав, есть ли риск, что Реддинг доберется до доктора Перес или бабушки. Я не могла спросить его напрямую, потому что Ник мог каким-то образом подслушать — если он установил «жучки» в этой квартире, да поможет мне Бог, я найду способ заставить его пожалеть об этом, — поэтому я говорила с Джейкобом так же, как после того, как узнала, что Лиам установил «жучки» в фургоне.

— Можно уехать из города прямо сейчас?

Джейкоб кивнул, пристально глядя на меня.

— Да.

Судя по убежденности, прозвучавшей в его тоне, я ему поверила.

— Ладно, я соберу вещи, — сказала я. — Куда мы едем?

Он ухмыльнулся.

— Куда-нибудь, где никто не услышит твоих криков в течение следующих трех дней.

Я моргнула.

— Это должно быть сексуально или пугающе?

Его ухмылка стала безумной.

— Да.

Я рассмеялась. Должно быть, это была именно та реакция, которую он ожидал, потому что его улыбка стала обычной. На самом деле, даже лучше, чем обычной. Он улыбнулся мне шире, чем когда-либо прежде. Его улыбка была такой широкой, что по обе стороны его губ появились две маленькие ямочки.

Я отвернулась от него и пошла собирать вещи. Оставалось либо это, либо переспать с ним, и, если я доберусь до него сейчас, мы проведем все выходные, трахая друг друга в моей пустой квартире. Это не сработает. Я не забыла об его обещании позволить мне привязать его, и не было ничего достаточно прочного, чтобы удержать его здесь.

Собирая вещи, я позвонила бабушке и сказала, что уеду на несколько дней.

— С Джейкобом? — спросила она, и я услышала, как она улыбается.

— Да, — ответила я, запихивая одежду в свою спортивную сумку.

— Не делай ничего такого, чего бы я не сделала, — сказала она нараспев.

Я фыркнула.

— Ты рассказала мне достаточно травмирующих историй, и я чертовски хорошо знаю, на что бы ты не пошла.

Она хихикнула.

— Тогда развлекайся.

— Я так и сделаю. Позвоню, когда мы приедем.

— Ладно. Люблю тебя, детка.

— Я тоже тебя люблю, — сказала я.

Я повесила трубку, и позвонила Нине, чтобы отменить наши планы на завтрашнее утро. Она должна была прийти и протестировать бассейн вместе со мной. Сначала она казалась расстроенной, но ее тон изменился, как только я объяснила ей, почему мне нужно уехать.

— Тебе лучше рассказать мне все неприятные подробности по возвращению, — сказала она.

— Договорились.

— Будь осторожна.

— Хорошо.

Я нахмурилась, когда мы закончили разговаривать по телефону, и быстро собрала вещи.

— Эй, — сказала я, когда вышла из своей спальни. — Мы поедем на моей машине? Я не выдержу долгой поездки на твоем мотоцикле.

Он покачал головой.

— Мы поедем на моем грузовике.

Я даже не знала, что у него есть грузовик. Это напомнило мне, как мало я на самом деле знала о его жизни. Мне казалось, что я знаю его, знаю, что им движет, как работает его мозг, но повседневные детали были чем-то другим. Кое-что, что я с нетерпением ждала узнать в ближайшие дни, недели и, надеюсь, месяцы.

Мы держались на расстоянии, пока я запирала квартиру. Я не могла прикоснуться к нему прямо сейчас, и, судя по тому, как он продолжал разглядывать меня, он тоже не мог прикоснуться ко мне, была большая вероятность что мы окажемся голыми на моем полу.

Он выхватил у меня сумку и перекинул ее через плечо, когда мы спускались по лестнице.

— Ужасно легкая, — сказал он.

— Это потому, что в ней нет ничего, кроме нижнего белья и высоких каблуков.

Носком своего мотоциклетного ботинка он зацепился за следующую ступеньку и чуть не споткнулся. Очко в мою пользу.

— Господи, — пробормотал он, и эти слова прозвучали почти как стон.

Мой смех эхом разнесся по лестничной клетке.

Его пикап был припаркован рядом с моей машиной. Это был пикап «Форд» старой модели, и, что неудивительно, черного цвета. Он добавил к нему подъемный комплект для подержанных автомобилей, и он был достаточно высоким, чтобы нам не пришлось беспокоиться о пробках по дороге туда, куда мы направлялись, потому что он мог просто переехать всех остальных.

Он открыл для меня дверцу и забросил мою сумку на заднее сиденье.

— Залезешь? — спросил он.

Я посмотрела вверх, на сиденье.

— Помоги мне, и все будет в порядке.

Он протянул руку, и я сжала ее одной рукой, а другой ухватилась за ручку на дверном косяке. Я подтянулась на руках, поставив здоровую ногу на подножку.

— Проще простого, — сказала я, устраиваясь поудобнее.

Он задержался у моей открытой двери.

— В последнее время ты стала отдыхать в баре. Нога побаливает?

Я покачала головой.

— Нет. Я просто устала все время делать вид, что мне не больно.

— Хорошо, — сказал он.

Он захлопнул мою дверцу и через минуту сел рядом со мной.

— Я полагаю, здесь можно поговорить? — Спросила я, когда он выезжал с парковки.

— Да, и прежде, чем ты спросишь, нет, я не убивал Реддинга. Я сказал тебе, что ты можешь быть замешана в мести, и не собираюсь снова нарушать данное тебе слово.

— Но ты уверен, что можно ехать? Больница выставила охранника у дверей доктора Перес.

— Все в порядке, можно ехать, — сказал он. — Я слежу за Реддингом. Сейчас его нет рядом с Керни, но, если что-то изменится, ты узнаешь первая.

— Что, если он снова выкрутится? Что, если ему удастся избавиться от того, кто за ним следит?

Он бросил на меня взгляд, пока вел машину.

— Ты действительно думаешь, что он выкрутится?

— Я не знаю, — сказала я. — Я хочу думать об этом именно так. Я хочу верить, что Ник не стал бы отпускать насильника на свободу, чтобы попытаться заманить в ловушку кого-то из нас.

Джейкоб хмыкнул.

— Не стоит недооценивать своего старого друга. Возможно, когда-то вы и делились чем-то, но сейчас он предан Бюро.

— Как думаешь, моя квартира прослушивается? — Спросила я.

Он пожал плечами.

— Меня не было несколько дней. Никто не знает, что произошло, пока меня не было. Возможно, твоя квартира прослушивается, или у тебя в машине установлен второй GPS-трекер.

— Отлично, — сказала я, уставившись в лобовое стекло. Как, черт возьми, я могла наслаждаться этими выходными, не думая о них все время?

— Эй, — сказал Джейкоб, протягивая руку и переплетая свои пальцы с моими. — Просто забудь об этом. Забудь обо всем. Я клянусь, что Реддинг никому не причинит вреда, пока нас не будет, и все это дерьмо может продержаться несколько дней, не взорвавшись. У нас будет достаточно времени, чтобы разобраться с этим, когда мы вернемся. Ты обещала мне провести выходные, и я не думаю, что ты из тех женщин, которые отказываются от своего слова.

— Нет, — сказала я, вздыхая. — И я постараюсь забыть об этом.

Он кивнул.

— Пока что достаточно.

— Итак, куда мы едем?

— Затерянные клены, — спросил он. — У папиного друга есть домик посреди леса.

Я смотрела на его профиль, пока он вел машину.

— Да. Где никто не услышит моих криков.

Он посмотрел в мою сторону и послал мне обжигающий взгляд.

— Или стонов, или твоего тяжелого дыхания и мольбы.

Я с вызовом подняла бровь.

— Единственный, кто будет умолять, это ты. Помни, что ты мне обещал.

Он мотнул головой в сторону кузова грузовика.

— Я помню.

Я повернулась на своем сиденье и замерла. В задней части грузовика был свернут моток белой веревки.

— Она сделана из льна, — сказал Джейкоб. — Продавщица в секс-шопе сказала, что не будет натирать так сильно, как другие.

Продавщица в секс-шопе? Боже мой, я представила, как он сам выбирает веревку, а какая-то бедная, ничего не подозревающая женщина смотрит на него, пока он проверяет ее на прочность.

Я согнулась пополам на своем сиденье от смеха. Возможно, расслабиться в эти выходные будет легче, чем я думала.