Проклятие Бессмертных: Король Всего (книга 5)

Глава 12

Нина

Золотые когти впились мне в голову, и я уже приготовилась узнать на собственном опыте, каково это — когда тебе ломают шею. Я ни секунды не сомневалась, что Сайлас пойдёт до конца. Он полностью слетел с катушек, одержимый Вечными — Самиром, или как он теперь там себя называет, — и в этом не осталось ничего от того человека, которого я знала.

Но характерного щелчка так и не последовало.

Вместо этого меня накрыла сокрушительная волна огня. Жар обрушился на тело так резко, будто я распахнула дверцу раскалённой печи прямо перед лицом. Давление Сайласа, пригвоздившее меня к земле, исчезло, как и его железная хватка на моём горле. Я моргнула, открывая глаза, ошеломлённая внезапной свободой, и увидела, как он, громко рыча, отступает назад, оскалив клыки в сторону того, кто посмел на него напасть.

Кто это, чёрт побери?

Ответ появился через мгновение, вместе с гигантским мечом, который обрушился на Сайласа сверху. Передо мной, тяжело дыша, возникла настоящая гора в полных боевых доспехах.

Каел.

Никогда бы не подумала, что хоть раз в жизни обрадуюсь виду этого воина-кошмара, и всё же сейчас чувствовала именно это странное облегчение. Мне удалось откатиться в сторону и кое-как подняться на ноги, хотя мир неприятно плыл перед глазами, словно не до конца сфокусированная картинка. Потеря крови давала о себе знать, да и удар по голове вряд ли добавил мне ясности. Большинство порезов, которые он успел мне нанести, уже затянулись, но некоторые упрямо не желали заживать, ныли тупой болью. Казалось, чем больше ран я получала, тем дольше потом приходилось ждать, пока они затянутся.

Сайлас пытался удержаться на ногах, но Каел не давал ему ни секунды передышки. Этот великан прекрасно знал, как держать противника в обороне, не позволяя тому собраться и перейти к контратаке. После очередного взмаха своим огромным клинком Каел всё‑таки достиг цели. Сайлас с шипением отпрянул от боли и, не теряя времени, рассыпался в рой летучих мышей, чтобы через миг вновь собрать себя из тёмного облака шагах в двадцати. Он прижимал руку к боку, где белоснежная ткань его костюма стремительно темнела, пропитываясь густой тёмно‑багровой кровью от глубокой раны.

Каел застыл с занесённым мечом, готовый к новой атаке в любую секунду. Я подошла и встала рядом с ним, призывая своё копьё обратно в ладонь — сталь послушно возникла в руке. Теперь нас было двое против одного. Конечно, я была измотана, изранена и в одиночку, оставшись лицом к лицу с этим вампиром, проиграла бы почти мгновенно, но Сайласу совершенно не обязательно было об этом знать.

Увидев, что оказался в отвратительном для себя меньшинстве, Сайлас тяжело вздохнул и выпрямил плечи, хотя боль от раны тут же заставила его поморщиться.

— Каел, это тебя не касается, — устало бросил он.

Тот лишь покачал головой, всем своим видом показывая, что категорически с этим не согласен и отступать не собирается.

Сайлас понял, что уговорами Каела не сдвинуть с места, и резко сменил тактику.

— Нина. Умоляю, пойдём со мной. Наш Король не желает тебе зла. Совсем наоборот, я клянусь. Бегство и жалкие попытки спрятаться лишь отсрочат неизбежное и разозлят его ещё сильнее.

— А я в этом деле большой специалист. Он уже должен был давно привыкнуть, — я не удержалась от усмешки, и Каел негромко фыркнул, будто поддерживая шутку. — Нет, Сайлас. Я не пойду с тобой. Я не подойду к нему ближе, чем на километр, по собственной воле.

— И ты знаешь, чем всё это закончится. Это вопрос времени, когда ты оступишься. В мире, который принадлежит ему, тебе не спрятаться. Особенно когда он так настойчиво тебя ищет.

— Знаю, — признала я спокойно.

— Тогда зачем бороться?

— Иногда это всё, что у тебя остаётся, — сказала я, сама удивившись тому, насколько просто дались эти слова.

Каел бросил на меня быстрый взгляд в маске. Но ни он, ни я не решились задержаться глазами дольше пары секунд — оба прекрасно понимали, с кем имеем дело. Казалось, вампир смирился с неизбежным исходом нашего разговора. Он вновь выпрямился и убрал руку с раны. Разруб, который нанёс ему Каел, уже затянулся. От былой травмы осталась лишь алое пятно на безупречно белом костюме — словно неаккуратное пятно краски.

— Тогда он придёт за тобой сам. Это был твой единственный шанс избежать боли, Нина. Как бы то ни было, я буду скорбеть о твоих страданиях, но рад, что повидал тебя, — сказал он.

На его лице застыла такая подлинная, тяжёлая печаль, что внутри у меня неприятно ёкнуло. Взгляд человека, который отчаянно хочет, чтобы ты сделал другой выбор, но понимает, что повлиять уже не может. Он был марионеткой, которой помыкали Вечные, но, в отличие от Самира, я всё ещё упрямо продолжала узнавать в нём своего друга.

— Я рада, что ты жив, Сайлас. Даже если сейчас ведёшь себя, как законченный подлец, — устало сказала я.

Он слабо улыбнулся и чуть склонил голову, словно принимая и благодарность, и упрёк одновременно.

— Прощай.

С этим словом он разорвался в ослепительно белый рой летучих мышей и взмыл в небо, исчезая в высоте.

Я шумно выдохнула воздух, который не замечала, как задерживала всё это время, и почувствовала, как хоть капля напряжения сходит с плеч.

— Всё это отвратительно, — тихо сказала я в пустоту.

Каел хрипло, но мягко рассмеялся и кивнул. Я наблюдала, как его меч растворился у него в руке, исчезая будто и не существовал. Сделав несколько шагов, он позволил исчезнуть и своим доспехам, сменив их на менее броскую, хотя и всё равно нелепо смотревшуюся в этом древнем песчаном городе, одежду викинга. По крайней мере, теперь он не выглядел как разгневанный бронеавтобус, идущий на таран.

Пройдя шагов десять, он остановился и оглянулся на меня, коротким жестом предлагая следовать за ним. Я на секунду замялась. Могу ли я ему доверять? Всё‑таки это был тот самый Каел. Он дважды пытался меня убить. И один раз, по сути, преуспел. В каком же безумном зеркальном мире я теперь живу, если Каел внезапно стал союзником, а Самир — врагом?

Какие у меня вообще были варианты? Сдаться. Попытаться бежать одной. Первое даже не рассматривалось — мысль об этом вызывала отвращение. Второе я уже благополучно провалила и почти поплатилась за это головой. Я почесала затылок, чувствуя, как лёгкое давление ногтей на кожу немного успокаивает и возвращает в реальность. Идти с Каелом было единственным логичным выбором из тех, что у меня оставались.

Как только я сделала шаг за ним, он развернулся и повёл нас через запутанный лабиринт переулков и узких улочек города. Всё вокруг по‑прежнему выглядело безлюдным — на улицах ни души, ни шороха, только песок и камень.

— Где все? — вполголоса спросила я.

Не оборачиваясь, он ткнул пальцем в сторону одного из зданий, а затем опустил раскрытую ладонь вниз, на несколько сантиметров, словно прижимая к земле что‑то невидимое.

— Затаились? — предположила я.

Он кивнул, не замедляя шаг.

Каел был настоящим мастером немого общения. Пятнадцать веков практики, напомнила я себе. Он нем дольше, чем существуют большинство стран на Земле, и научился говорить без слов куда выразительнее многих говорящих.

Все прятались. Что ж, если люди Самира собирали всех, кто носит маски, это имело свой мрачный смысл. Конечно, они бы затаились, если верят, что это хоть как‑то их спасёт. Я бы, наверное, поступила так же, если бы и правда думала, что это даст хоть малейший шанс. Но я ни секунды не сомневалась, что Самир может наслать свору ищеек, чтобы вынюхать меня хоть из‑под земли. Мне нужно было бежать из этого города как можно скорее.

— Спасибо, что спас меня, — сказала я после паузы.

Каел пожал плечами. Не пренебрежительно — скорее в духе «да ладно» или «дело житейское». Я ускорила шаг, чтобы поравняться с ним, и положила ладонь на его могучую руку. Великан повернул ко мне голову, но не остановился. Улицы всё ещё оставались слишком небезопасными для долгих остановок.

— Нет, серьёзно, спасибо, — упрямо повторила я.

Он поднял свою огромную ладонь, и я едва не отпрянула по старой привычке. Затем с такой силой хлопнул меня по спине, что меня реально отбросило на пару шагов вперёд. Я расхохоталась, не в силах удержать улыбку от его нарочито неуклюжего жеста. Он явно сделал это специально, чтобы разрядить обстановку.

Я снова зашагала рядом с ним, решив больше не докучать разговорами. Он задал быстрый темп, ноги у него были длинные, и он легко «проглатывал» пространство города. Мне почти пришлось вполсилы бежать, чтобы поспевать. Сам город напоминал запутанный, хаотичный лабиринт ветхих построек. Казалось, их возводили как попало, куда глаза глядят, без малейшего плана. Это была эпоха задолго до того, как кто‑то вообще придумал слово «градостроитель». Широких улиц почти не было, разве что изредка переулки чуть‑чуть расширялись.

Мы старались избегать любых открытых пространств, из‑за чего и без того запутанный маршрут становился ещё более петляющим. Не раз нам приходилось нырять в узкие тёмные щели между домами, чтобы не столкнуться лоб в лоб с марширующими отрядами нежити или с теми, чьи лица были покрыты чёрно‑белыми узорами. Иногда попадались и настоящие чудовища. А порой — всё сразу вперемешку.

Я была уверена, что Каел справился бы с ними без особого труда. Да и я, даже в таком уставшем состоянии, вряд ли бы подвела. Но любая стычка неминуемо выдала бы наше местоположение и привлекла бы внимание того, кого ни один из нас видеть сейчас не желал — Самира.

— Он снова явился мне во сне, — произнесла я, когда очередная группа прошла мимо и можно было снова заговорить, продолжая петлять по этому бескрайнему древнему акрополю. — Самир. Только он сказал, что это больше не его имя.

Каел кивнул.

— Ты помнишь его… прежнего, да? — спросила я, заранее догадываясь об ответе. Не хотелось устраивать с ним игру в «двадцать вопросов» — это было бы оскорбительно для него и глупо с моей стороны.

В ответ он снова кивнул и невольно поднёс руку к шее. Я разглядела старый шрам — опоясывающий, словно от чего‑то, что долгие годы сжимало ему горло. И теперь я знала, чьих это рук дело и какое проклятие за этим стояло.

Какой бы чудовищной ни казалась мне сейчас вся эта ситуация, вдруг с кристальной ясностью пришло понимание: для Каела и остальных это старая, очень реальная боль, которую им приходится переживать заново, шаг за шагом.

— Мне так жаль. Прости, что это с тобой случилось, — тихо сказала я.

Он снова кивнул, но уже едва заметно, принимая мои соболезнования, но ясно давая понять, что они ничего не меняют. Ничто не могло смягчить горечь происходящего. Это была просто вежливая формальность. Слова, которые говорят на похоронах. Они ничего не меняют, но хотя бы не делают хуже.

Я замолчала и позволила мыслям снова лихорадочно перебирать всё, что произошло за последние часы. Где‑то в глубине души я чувствовала странное облегчение, что нашла Каела. Вернее, что это он нашёл меня. Было утешительно не быть одной в этом кошмаре. И пусть сейчас было очевидно, что Сайлас стал совсем не тем человеком, которого я помнила, и что всеми его поступками управляют Вечные, я всё равно была счастлива, что он жив.

Надежда — поистине коварный яд. Может, мне всё‑таки удастся достучаться до Сайласа, вырвать его из‑под их влияния? Может, и Самир всё ещё где‑то внутри? Может, я смогу добраться до них обоих, через слои ярости и безумия? Слишком много «может быть». Но, как и все мои прежние надежды, в глубине души я понимала: они, скорее всего, разобьются о суровую реальность. Однако надежда упорно не желала умирать, как бы громко я ни кричала ей в собственном сознании, приказывая исчезнуть.

Наконец Каел остановился перед одним из домов. Он толкнул тяжёлую деревянную дверь и вошёл внутрь, пригибаясь под верхней перемычкой дверного проёма. Я понимала, что должна следовать за ним, хотя перспектива оказаться в тесном помещении с этим великаном всё равно заставляла меня нервничать. Привычки, особенно дурные, умирают медленно.

Я шагнула внутрь как раз в тот момент, когда он отворял потайной люк в полу. Похоже, нам предстояло спрятаться буквально под землёй.

Каел ткнул пальцем в чёрную дыру люка, давая понять, что прыгать придётся именно мне. Я подошла к краю и заглянула в непроглядную тьму. Я не видела, насколько глубоко она уходит, что внизу, где может оказаться дно. Ничего.

— Эм… Не хочу показаться грубой, но… с чего мне вообще знать, что я могу тебе доверять? — пробормотала я, не сводя глаз с мрака.

Каел тяжело выдохнул, и в этом звуке слышались и усталость, и раздражение. Я не успела договорить, как он ухватил меня за шиворот и приподнял над полом, словно котёнка, которого собираются унести за шкирку.

— Эй! — возмутилась я.

Он проделал всё это с таким видом, будто действительно собирался вынести мусор на улицу, а потом без лишних церемоний просто швырнул меня в чёрную пасть люка.

Я коротко вскрикнула, кувыркаясь в падении, но земля встретила меня довольно скоро — метрах в трёх‑четырёх ниже. Я приземлилась с глухим «уфф» и простонала от удара. На миг меня охватила паника: не сломала ли я лодыжку, колено или ещё что‑нибудь важное? Но тут же вспомнила, что теперь меня не так‑то легко вывести из строя. Услышав скрип сапог и дерева над головой, я поспешно откатилась в сторону как раз в тот момент, когда Каел спрыгнул следом и захлопнул крышку люка за собой.

— Мерзавец, — проворчала я в темноту.

С лёгким шелестом вспыхнул огонь, и я увидела его, стоящего надо мной с факелом в руке. Его широкие плечи беззвучно вздрагивали — он откровенно смеялся надо мной. Затем он протянул свободную руку, предлагая мне подняться.

Я ухватилась за его ладонь, и он одним рывком вскинул меня на ноги, словно я почти ничего не весила.

— Всё равно ты мерзавец, — буркнула я, отряхиваясь.

Он кивнул, даже не пытаясь возражать, явно соглашаясь с моей оценкой. Движением большого пальца вперёд, вдоль узкого туннеля, он дал понять, что пора двигаться дальше. Свет уходил вместе с ним, и, хотя я, вероятно, могла бы «наколдовать» себе собственный источник освещения, я уже сделала свой выбор — идти за ним. Туннель был слишком узким, чтобы мы могли идти рядом. Самому Каелу местами приходилось разворачиваться боком, чтобы протиснуться.

Туннель выглядел так, будто его выдолбили в камне грубо и в спешке, не слишком заботясь об удобстве. Но он определённо был творением человеческих рук — это было видно по следам зубила и редким железным кольцам, вбитым в стену под факелы. Сейчас они пустовали и ржавели, как и весь мир над нашими головами, оставленный на произвол судьбы.

Меня буквально разрывали вопросы. Я жаждала спросить, кто ещё с ним, кто спасся, знает ли он, что вообще происходит. Но он был нем, а Илены рядом не было. Спрашивать было бессмысленно: он не мог ответить словами, а сложные истории жестами не расскажешь. Я отчаянно хотела, чтобы мы могли разговаривать по‑настоящему, и с тихой болью в сердце осознала: наверняка он хотел того же.

Я не стала спрашивать, почему Самир так и не снял проклятие, мешавшее зажить языку Каела и отрасти руке Самира. Ответ был до обидного очевиден: злорадство. Сам Самир как‑то обмолвился раньше, в той жизни, что теперь казалась далёким сном, о том, что в их сделке в выигрыше остался именно он. Ему, мол, пришлось всего лишь заново учиться писать другой рукой.

Я полюбила человека, который никогда не славился ни щедростью, ни добротой. Я понимала это. Я не была наивной девчонкой. Но сейчас, шагая в темноте за мужчиной, который не мог ответить на мои вопросы иначе как короткой немой сценкой, эта истина снова обожгла меня изнутри.

Несколько раз мы упирались в развилки или перекрёстки туннелей, но Каел ни разу даже не замедлил шаг. Он шёл уверенно, словно по хорошо знакомому маршруту.

— Ты не впервые пользуешься этими ходами, да? — спросила я.

Он положительно покачал головой, подтверждая мою догадку.

— С Агной всё в порядке? — решила я задавать вопросы, на которые можно ответить простым «да» или «нет».

Каел кивнул, и я с заметным облегчением выдохнула.

— А вы теперь… пара? — не удержалась я.

Снова кивок. Я в шутку толкнула его локтем в бок, хотя попасть по нему было не так‑то просто.

— Серьёзно? Или это просто потому, что ты известный бабник? Хотя, раз тебе за это не платят, по формальным признакам это даже и не считается, — усмехнулась я.

Каел фыркнул и покачал головой, явно развеселённый моей колкостью. Потом снова кивнул, и стало понятно, что это уже ответ именно на первую часть вопроса. Он прижал ладонь к груди, к сердцу. Я еле уловила этот жест — мы шли гуськом, и его мощная фигура практически заполняла весь проход.

— Ты её любишь? — уточнила я.

Кивок.

Я почувствовала, как по лицу сама собой расползается улыбка. Это было до смешного мило. У Агны такое большое сердце, что я искренне удивлялась, как кто‑то раньше умудрялся не влюбиться в неё. Или, возможно, влюблялись, а я просто ничего об этом не знала. Я вдруг поняла, как мало вообще знаю о человеке, которого считала подругой.

— Да, с этой девочкой тебе точно надо держаться. Надеюсь, ты там ничего не запортишь, — хмыкнула я.

Каел снова издал смешок‑фырканье.

— А она? Чувствует то же самое? — спросила я уже мягче.

Он снова кивнул и провёл своей огромной ладонью по затылку, взъерошивая длинные вьющиеся волосы. Жест получился почти мальчишеский, неуклюжий. Я не удержалась и расхохоталась. Это было до невозможности мило: большой, могущественный, насчитывающий пять тысяч лет от роду, древний и нечеловеческий мужчина — и вот так смущается из‑за разговора о любви.

— Бьюсь об заклад, когда она призналась тебе, ты не стал устраивать истерику. Должно быть, это было прекрасно, — вздохнула я.

Каел оглянулся на меня и чуть склонил голову набок, явно спрашивая взглядом, что именно я имею в виду.

— Перед тем как Самир убил Гришу, он снял маску и сказал, что любит меня, — просто сказала я. — Я тогда тоже любила его, но не смогла ответить. Не знала, как. Я только что умерла и стала… ну, ты понимаешь. — Было странно рассказывать всё это именно Каелу. Но мне нужно было хотя бы попытаться ему доверять, хоть немного. А где‑то глубоко внутри этот мужчина казался мне настоящей душкой. Если он любит Агну, значит, в нём есть что‑то, с чем можно подружиться. — Тогда это казалось неправильным. Я не знала, могу ли верить его словам. Знала, что он убил Влада, но не знала, зачем и почему. Он не объяснял. Раньше это не имело значения, а потом вдруг стало важнее всего.

Я прикусила нижнюю губу, обдумывая вслух.

— Я… знаю, наверное, не должна чувствовать к нему то, что чувствую, Каел. Я понимаю, что он чудовище. Что он жестокий, злобный придурок. Я знаю, что он сделал. И чем больше узнаю о его прошлом, тем сильнее сомневаюсь в своих чувствах. Но когда я рядом с ним, когда он смотрит на меня… я ничего не могу с собой поделать. Я люблю его. И всё тут, — выдохнула я, будто призналась себе в чём‑то запретном.

Каел переложил факел из одной руки в другую, чтобы наполовину развернуться и смотреть на меня, пока я говорила. Его голова была чуть наклонена, словно он пытался осмыслить мои слова и примерить их на свой опыт. Для него это, наверняка, звучало как‑то неправдоподобно. С его точки зрения любить Самира было чем‑то из области невозможного.

— Я не сказала ему о своих чувствах до самого суда, — продолжила я, раз уж начала. — Он схватил меня сразу после. Он был в ярости, я правда думала, что он серьёзно меня ранит. Но не смог. После всего, что он тогда рассказал нам, о той бедной душе, что он создал в попытке обрести любовь… я просто должна была ему сказать. Было бы эгоистично промолчать. И когда я сказала… он сломался. Он ждал пять тысяч лет — или даже больше — чтобы услышать эти слова хоть от кого‑нибудь.

Каел хмыкнул и тяжело вздохнул. Что бы он ни хотел ответить, голос ему этого не позволял.

Я продолжила сама:

— У него… э‑э… случился припадок. Перед выбором — поверить, что его кто‑то любит, или решить, что я просто порождение его безумия, — безумие победило. Он настолько был уверен, что обречён быть один, что решил, будто я ненастоящая. И его разум просто не выдержал.

Плечи Каела напряглись, но он шёл дальше, молча, только факел в его руке чуть дрожал. Я знала, что Самир пришёл бы в ярость, узнай он, что я вываливаю всё это Каелу, рассказываю о его самой слабой стороне. Но внутри мне уже было всё равно. Мне нужно было как‑то наладить с этим великаном нормальные отношения.

Мысли вновь вернулись к Самиру, и я с тоской посмотрела в темноту туннеля за нашей спиной, туда, откуда мы пришли. Я скучала по нему так мучительно, что это почти превращалось в физическую боль. Хотелось, чтобы он появился из ниоткуда, вышел из тени, посмеялся над моими глупыми переживаниями и поддел меня за страхи. Сказал бы, что всё это — просто часть его очередной гениальной игры.

— Я даже представить не могу, каково это — такое одиночество. Такая ненависть к себе, — тихо произнесла я.

Он снова бросил на меня взгляд.

— О, друг мой, — я горько усмехнулась. — Самир ненавидит себя. Просто всех остальных он ненавидит ещё сильнее. И только на фоне этой ненависти он кажется себе чуть‑чуть лучше, — пояснила я и снова тяжело вздохнула, чувствуя, как ноет сердце.

Каел тихо рассмеялся и кивнул. Мы долго шли в молчании, пока он не испустил долгий, тяжёлый, уставший вздох, будто на секунду позволил себе расслабиться.

— Но всё это… уже не имеет значения, — прошептала я. — Я говорила с этой новой его версией. Или старой, неважно. Он стал другим. Тот мужчина, которого я любила… я не знаю, остался ли он где‑то внутри. Или он правда… — исчез, — мысленно закончила я, не в силах произнести это вслух.

Слёзы защипали глаза. Мне отчаянно не хватало Самира. Хотелось, чтобы он был рядом, рядом настолько, чтобы можно было до него дотронуться, убедиться, что он реальный. Чтобы он возник, как всегда, из ниоткуда, и привычно всё обернул шуткой.

Я резко остановилась, когда Каел тоже замер и повернулся ко мне лицом. Не успела я толком понять, что происходит, как он обхватил меня одной рукой и крепко прижал к себе. Каел обнимает меня. Я застыла на месте, не зная, куда деть руки, и окаменела, пока он с такой силой сжимал меня, что у меня в спине тихо хрустнули позвонки.

Когда он отпустил, той же рукой опустил ладонь мне на макушку и принялся раскачивать мою голову из стороны в сторону, как у куклы. Это был жест — по крайней мере, я очень на это надеялась — дружеской привязанности. Он по‑своему пытался меня утешить.

Каел пытался сказать, что ему жаль, через что мне приходится проходить.

Что, чёрт побери, не так с этим миром?

Я не выдержала и расхохоталась, пытаясь отбить его руку, пока он продолжал покачивать мою голову. Видимо, именно этого он и хотел — чтобы я хоть немного пришла в себя. И, как ни странно и ни глупо, у него получилось. Он хлопнул меня по плечу и крепко сжал его. Как бы я ни пыталась сопротивляться, внутри стало хоть чуть‑чуть легче.

— Спасибо, дружище, — искренне сказала я.

Он откинул плечи назад, заставив их хрустнуть, и жестом показал, что пора двигаться дальше. Было очевидно, что разговоры о моих чувствах к Самиру доставляют ему заметный дискомфорт. Я рассмеялась и кивнула.

— Веди, Муромец, — бросила я. Решила, что это будет моё новое любимое прозвище для него.

Отсылку он, разумеется, не понял, но, судя по виду, его это мало волновало. Он ещё раз дружески хлопнул меня по плечу, прежде чем снова развернуться и двинуться дальше вглубь пещер. Тишина растянулась на долгие минуты. Я не стала снова приставать к нему с разговорами, а просто шла следом и думала.

Если в этом мире и был кто‑то, кто знал, каково это — жить с призраком того, кого ты должен любить, то это был Каел. Он и Лириена были вместе до того, как Самир разрушил всё. Великан в красной коже и чёрном мехе понимал мои чувства, наверное, лучше, чем кто бы то ни было.

Минут через десять, пока я вязла в бесконечных внутренних монологах о том, что делать с Самиром, мы остановились у небольшой, потрёпанной деревянной двери. Каел ударил кулаком по облезлой поверхности. На самом деле он просто постучал. Но с такими кулаками даже лёгкий стук звучал, как попытка выбить дверь с петель. Стук был ритмичным, в нём чувствовался условный сигнал для тех, кто был по ту сторону.

В туннеле раздался скрип ржавого металлического засова, и дверь медленно отворилась внутрь. На пороге стоял мужчина в синей маске, скрывавшей нижнюю часть лица. Он посмотрел на Каела и тут же отступил в сторону, пропуская нас. Я не могла не заметить, как у него расширились глаза, когда взгляд скользнул по мне.

Может, когда‑нибудь они ко мне привыкнут. Чёрт знает, может, когда‑нибудь я сама к себе привыкну. От этой мысли мне вдруг стало смешно, и я едва сдержала нервный смешок.

Мужчина в синей маске был не один. Внутри находились ещё трое — двое мужчин и женщина в зелёной, красной и фиолетовой масках соответственно. Я постаралась как‑то дружелюбно улыбнуться им, проходя внутрь. Первый мужчина захлопнул дверь, и все четверо дружно взялись опускать на место огромную металлическую балку, запирающую её с внутренней стороны. Теперь я поняла, откуда такой грохот. И почему понадобилось сразу четыре человека, чтобы сдвинуть её.

Эта балка была рассчитана не на одиночного врага. На целую армию.

Я вздохнула. Ещё одно напоминание о том, с кем мы имеем дело и до чего он готов дойти, чтобы захватить и подчинить нас. Я знала, что эта железная махина не остановит Самира, но, возможно, задержит всех остальных достаточно надолго, чтобы несколько человек успели сбежать. Это был жест отчаяния в отчаянные времена.

Помещение выглядело вырубленным прямо в скале — грубым и предельно утилитарным. Пол, стены и потолок были из того же песчаника, что и город наверху. Факелы в железных скобах пылали на стенах, разгоняя мрак. В зале находилось человек сорок, не меньше, и я заметила несколько арочных проходов в другие комнаты, где тоже виднелись фигуры — кто сидел, кто стоял, кто тихо переговаривался вполголоса. Многие украдкой посматривали на нас — на Королеву Глубин и Короля Пламени. Гадали, что может означать наше появление.

— Нина, — окликнул знакомый голос.

Я обернулась. Торнеус. Его одежда всё ещё была порвана и в засохших кровавых пятнах, но с лица кровь уже смыли. Он выглядел до предела вымотанным, и я не могла его за это винить.

— Торнеус! Я так рада, что тебе удалось выбраться целым! — Я бросилась к нему и обняла. Он тихо рассмеялся и похлопал меня по спине.

— Да. Мы все выбрались целыми. Ну, те, кого ты вытащила из‑под удара. Валерия отдыхает в соседней комнате. Максим тоже.

— Мы бежали. По пути встретили Каела и нескольких его людей. Когда рассказали им, что ты сделала, Каел ушёл, чтобы помочь тебе. Остальные сопроводили нас сюда, — пояснил он. Рука Торнеуса потянулась к моей шее. Я поняла, что там, скорее всего, запеклась кровь. — Вижу, тебе пришлось несладко.

— Сайлас, — коротко сказала я.

Торнеус резко втянул воздух носом.

— Жрец? — уточнил он. Когда я кивнула, Торнеус посмотрел на Каела, и тот ответил таким же немым кивком. Брови Торнеуса сошлись. — Он всегда служил Древним. В общем‑то, неудивительно. Дом Крови всегда шёл рука об руку с тенями. Рад, что он жив, но куда меньше рад узнать, кому теперь он приносит присягу.

— Кто ещё здесь? Кто относительно в безопасности? — спросила я.

— В безопасности? — жёлтые глаза Торнеуса потемнели. — Никто. Прячутся вместе с нами? Да. Большинство душ высокого ранга, за несколькими очень печальными исключениями.

Я не стала спорить с его придирчивостью к формулировкам. Он имел на это право.

— Кого забрали? — спросила я, заранее готовясь к неприятному.

— Из тех, кого ты могла знать? В первую очередь Илену и Королеву Балтор, — ответил он.

Я скривилась.

— Балтор… — Мне даже представить было сложно, что сейчас делают с тем парящим, жизнерадостным и слегка раздражающим духом. — Чёрт. О, Каел, мне так жаль, — выдохнула я, глядя на великана.

Тот только повесил голову. Его рука сжалась в кулак — он, должно быть, думал о том же, что и я. Что бы там ни творил «Самир» со своими пленниками, приятно им точно не приходилось.

До сих пор я думала, что Илена осталась позади просто потому, что было слишком опасно. А не потому, что её могли затащить в темницу. Я не находила слов, которые не звучали бы либо пусто, либо оскорбительно. Любые попытки утешить казались бы издёвкой.

— Больше нас оказалось бы в его камерах, если бы не твоё вмешательство, — напомнил мне Торнеус. — За это я благодарен.

— Камеры, — передёрнуло меня. — Ну конечно, у него есть камеры. — Я снова поморщилась. — Зачем он забирает людей? И почему только тех, кто в масках?

— Когда нас схватили, там был Савва, и он был без маски, — пояснил Торнеус. — Он требовал, чтобы мы сняли маски и присягнули на верность «Королю Всего». Похоже, те, кто теперь служит чернокнижнику, масок не носят. Мы отказались, разумеется. Что до причин или того, почему это так важно… не знаю.

Я провела руками по волосам и почесала затылок, пытаясь собрать мысли в кучу. Я понятия не имела, что он замышляет. Хотя пора бы уже привыкнуть к тому, что я постоянно не понимаю, что происходит.

— Каков план? — спросила я наконец.

Торнеус тяжело выдохнул.

— Не уверен, что у нас вообще есть внятный план. Келдрик спит. Его побег из рядов чернокнижника… вышел ему боком. Он потерял руку, и хотя та уже отрастает, на это уходит вся остальная энергия.

Я невольно содрогнулась. Этого Самир со мной не делал: не отрывал кусок и не ждал, пока он отрастёт, не убив предварительно. Жуткая картинка возникла сама собой.

Кажется, Торнеус думал примерно о том же, судя по тому, как осунулось его лицо.

— Поскольку он наш основной тактик, мы ждём, пока он придёт в себя, — продолжил он. — А пока я бы порекомендовал и тебе отдохнуть. Боюсь, впереди у тебя будет немного возможностей спокойно поспать.

Здравый совет. Особенно учитывая, что меня уже успели потрепать и армии Самира, и Сайлас. Я чувствовала себя полностью разряженной батарейкой. Я посмотрела на Каела, и он кивнул, подтверждая слова Торнеуса. В последний раз хлопнув меня по плечу, он развернулся и ушёл через каменную арку в соседнюю комнату. Такой у него способ сказать «спокойной ночи», отметила я.

— Я рад, что вы с Владыкой Каелом понемногу налаживаете отношения, — заметил Торнеус.

— Забавно, как апокалипсис умеет улаживать старые обиды, — я пожала плечами. — Я никогда по‑настоящему его не ненавидела. Я была в ярости, мне было страшно, я до сих пор не согласна с тем, что он сделал. Но ненависти не было. Я рада, что у нас, если выживем, может быть шанс стать друзьями.

— Он хороший человек, — тихо сказал Торнеус. — При всех своих недостатках, он очень чётко понимает, кто он есть, и не носит в себе стыда за это. Такому качеству трудно не позавидовать.

Он провёл рукой по видимой части лба, и его черты на миг перекосились от боли.

— Ты в порядке? — спросила я.

— Головная боль. Прости. Я, как говорят, не особо воин, — попытался он пошутить.

— Послушай собственный совет и отдохни, — я положила руку ему на локоть. — Приказ врача, — добавила я с ухмылкой.

Он тихо рассмеялся.

— Да, да. Пожалуй, так и сделаю. Спокойной ночи, Нина.

— И тебе, доктор, — ответила я.

Когда я осталась одна, оглядела помещение внимательнее. Люди сидели, сгорбившись, по углам или стояли у стен. Кто‑то ел, кто‑то спал, кто‑то о чём‑то тихо разговаривал. Но над всем этим висело одно общее чувство — страх. Все выглядели измотанными и напуганными.

Это напомнило мне ту пещеру, в которой я очнулась после того, как меня стащили в Нижнемирье. Только на этот раз все здесь сами выбрали свои маски, вместо того чтобы носить клеймо, которое им навязали. История будто повторялась. Просто в вывернутом наизнанку и перекорёженном виде.

Зато сейчас мне не нужно было бояться Каела. Уже неплохой прогресс.

Я перешла из большого зала в соседний. Вокруг были разбросаны спальные мешки и походные раскладушки, явно стащенные из города наверху. Ничего не сочетается, всё разное и по‑своему неудобное, но другого у нас не было. Многие места уже были заняты, но свободных всё ещё хватало.

Я выбрала одно в углу, плюхнулась на грубо набитый ком ткани и попыталась хоть как‑то придать форму тому, что с натяжкой можно было назвать подушкой, сунув её под голову. Я знала, что могу сотворить себе что‑нибудь куда более удобное, но была на пределе, и что‑то подсказывало: силы лучше поберечь на потом.

Очевидно, я недооценила собственную усталость. Стоило мне закрыть глаза, как сон набросился на меня с неумолимой, тяжёлой, почти сладкой силой.