Проклятие Бессмертных: Король Всего (книга 5)

Глава 19

Нина

— Нам нужно перестать встречаться подобным образом.

Не знаю, откуда у меня вообще нашлись силы на эту дурацкую шутку, но я буквально выдавила её из себя, просто чтобы не сойти с ума от нарастающего напряжения.

Человек, стоявший передо мной, был одновременно абсолютно чужим и до боли знакомым. Он был одет точно так же, как и в моих снах — словно тёмный бог или древний царь, пришедший из забытых легенд. Теперь он им и был. Он был прекрасен. Потусторонне, пугающе прекрасен. От одного его вида у меня в животе завязывались тугие узлы паники, сдавливая дыхание.

Мои сны не могли передать и малой доли его истинной сущности. А вот ощущение его власти, разливающейся по всей площади, заставило мою кожу мгновенно покрыться мурашками. Я вздрогнула, хотя вокруг был тёплый воздух и палящее над головой солнце. Я буквально чувствовала его силу вокруг себя, будто надвигающуюся с самого горизонта грозу, тяжёлую и неумолимую. И, как перед настоящей грозой, я ощущала своё полное, жалкое бессилие — я была всего лишь песчинкой в этой буре, застигнутой врасплох стихией по имени Самир. Он был настолько же ужасающим, насколько и величественным, и это сочетание сводило меня с ума.

Самир не произносил ни единого слова. Он лишь молча наблюдал за мной с того места, где стоял, его лицо оставалось невозмутимым, если бы не странный, жаждущий огонёк, пляшущий в его смоляных глазах. Этот взгляд прожигал меня насквозь.

Мне было страшно. В этом не могло быть никаких сомнений. Секунды ползли мучительно медленно, наполненные оглушающей, давящей тишиной. Продолжая молчать, он делал только хуже. Любая его фраза была бы легче этой тишины. Мои руки сами собой начали дрожать, но до меня медленно и неприятно дошло осознание, что причина была не только в страхе. Я была попросту обессилена, опустошена до самого дна.

Чёрт побери, вот же незадача!

Адреналин от недавней схватки окончательно иссяк, оставив после себя лишь выжженную пустыню. Я была так поглощена тем боем — так отчаянно хотела убить Савву, спасти всех и отомстить за смерть Валерии — что совсем забыла о самом главном: Самир уже в пути. Я никогда не знала, насколько глубок мой собственный колодец сил, но сейчас он был вычерпан до самого дна.

Я перехватила дрожащее копьё покрепче в другую руку, пытаясь скрыть предательскую дрожь в пальцах. И, казалось, именно этого момента Самир и ждал. Он едва заметно улыбнулся, всего лишь уголками губ, и медленно, не спеша, пошёл ко мне. Он двигался методично, совершенно не торопясь преодолеть те несколько метров, что разделяли нас. Тёмный металл его поясов и украшений покачивался в такт его шагам, едва задевая землю. Я с удивлением заметила, что он был бос.

Он двигался точно дикая пантера — медленно, грациозно, с убийственной целеустремлённостью. Его взгляд не отрывался от меня ни на секунду, словно он видел меня насквозь и разгадал мой жалкий блеф. Он словно давал мне все шансы в мире развернуться и побежать прочь. Вот только если бы у меня вообще остались на это силы. Я уже едва переводила дыхание, и бешеная дробь моего сердца не утихала, хотя причина её сменилась с чистой ярости на леденящий страх.

Я рефлекторно отступила на шаг назад — просто не могла сдержаться, тело действовало само.

Он проигнорировал мои слова, будто и не слышал их, и лишь продолжил своё молчаливое, неумолимое шествие. Когда он оказался на расстоянии удара моего копья, я подняла его и уперла остриё ему прямо под подбородок, в самое основание горла. Единственной его реакцией была остановка. Он замер.

— Скажи же что-нибудь! — почти взмолилась я, умоляя его прекратить это леденящее душу молчание. Я ведь ожидала, что он ворвётся с грохотом и начнёт что-то требовать. Он же всегда любил звук собственного голоса. — Ты говорил, что молчишь, потому что это напоминает мне, что ты — не тот человек, которого я люблю. Так вот, профессиональный совет? Молчание тоже совсем не помогает.

Самир медленно поднял руку и тыльной стороной ладони попытался мягко отвести копьё от своей шеи. Это не было резким или сильным движением. Скорее, он так… проверял меня. Казалось, ему было интересно увидеть, хватит ли у меня твёрдости духа, чтобы сохранить эту дистанцию между нами.

На одно мгновение я попыталась сопротивляться, удерживая копьё на месте. Но какой вообще в этом был смысл? Зачем мне сражаться с ним сейчас? Взгляни на него! Я чувствовала, как сила исходит от него волнами, словно жар от раскалённого костра. Она проникала глубоко внутрь меня, и мне начинало казаться, что она притягивает меня ближе. Здесь было так безопасно. Здесь был мой дом. Всё было правильно. Моё место было здесь, рядом с ним, именно так, как есть.

В конце концов, я позволила ему отвести копьё от его горла и сделать шаг ко мне ближе. Я опустила оружие, и оно, почти забытое, упало у моего бока, пока он неспешно сокращал дистанцию между нами. Самир плавно поднял руку, чтобы коснуться моей щеки кончиками своих пальцев. Его прикосновение было на удивление тёплым, и оно пробудило во мне что-то похожее на тихий треск электричества, бегущего по коже.

Ощущение пальце Самира было словно тёплое одеяло холодной ночью. Я почувствовала, как мои веки становятся тяжёлыми, и мне захотелось лишь одного — прижаться щекой к его ладони и отпустить всё, забыть обо всём на свете.

Было бы так просто — утонуть в этих объятиях. Позволить ему обвить меня руками и смыть все мои тревоги и страхи, как песок с берега.

Но в самой глубине моего сознания что-то закричало в голос. Крошечная, но цепкая частица меня подняла флаг тревоги. Он уже проделывал нечто подобное однажды. Всё это было неправильным, фальшивым. Я резко вышла из оцепенения и отпрыгнула от него на шаг, широко раскрыв глаза от ужаса. Мгновение спокойствия рухнуло, и холодная, безжалостная реальность вновь накрыла меня с головой.

— Хватит этих дурацких гипнотических трюков! — злобно прошипела я ему в лицо, сжимая кулаки.

Он явно пытался проникнуть в моё сознание, провернуть в нём свои хитрые ходы. Он лишь ухмыльнулся, казалось, развлечённый тем, что мне удалось разорвать его чары.

— Нет, нельзя, — огрызнулась я. Если он думал, что я сдамся так легко, то он жестоко ошибался. Я вновь подняла копьё и с гневным, яростным рыком бросилась на него, вкладывая в удар всю оставшуюся силу.

Его слуги и призраки были куда медленнее меня. Слабее и они явно боялись того, на что я способна. А вот сам Самир не был ни медленным, ни слабым, ни пугливым. Он просто уклонился, с лёгкостью схватил древко моего копья и дёрнул меня на себя. Рванув меня за собой, он прижал мою спину к своей груди, используя само древко, чтобы пригвоздить меня к себе, придавив мне горло. Он тихо рассмеялся, и его смех отозвался низким гулким эхом в его груди, пока он перекрывал мне воздух.

— Ты прекрасна, моя королева, — прошептал он мне прямо на ухо, и его горячее дыхание обожгло кожу. — Особенно в гневе, в ярости. Как же ты высоко вознесешься, когда, разбитая и поверженная, будешь клясться мне в любви и верности у самых моих ног.

Я захрипела от боли, когда он сильнее придавил древко к моему горлу, жестоко и не оставляя никакого места для сомнений. Если уж я хочу сложный путь, он с радостью его предоставит. Я мгновенно призвала в руки свои кинжалы и, не целясь, вонзила их ему за спину, прямо в рёбра.

Самир с коротким шипением выпустил копьё от неожиданной боли. Оно с глухим стуком упало на землю, и это позволило мне вырваться из его железной хватки, отпрыгнуть и развернуться к нему лицом, восстанавливая дистанцию. Самир лишь схватился за золотые рукояти моих кинжалов, с лёгкостью вырвал их и бросил на песок, словно это были просто щепки.

У меня от ужаса и неверия расширились глаза. Он даже не истек кровью — обе раны затянулись так быстро, что я едва успела моргнуть. Пока Самир делал очередной шаг ко мне, я в полном изнеможении отступила. На его лице расцвела зловещая, самодовольная ухмылка, когда он наблюдал, как до меня наконец-то доходит вся безнадёжность этого предприятия, всей моей борьбы.

— Самир, прошу, подожди… — я подняла руку, словно пытаясь остановить его, пока он делал очередной шаг вперёд, а я — назад. Мои ноги сами несли меня прочь. — Пожалуйста, просто подожди немного.

— Ты сама жаждала этого боя. Я лишь исполняю твоё собственное желание, — ответил он спокойно, как будто констатировал простой факт.

Я была слишком истощена, чтобы призывать чудовищ себе на подмогу. Но даже если бы нет — даже если бы я смогла создать целую орду — он бы уничтожил их всех одним щелчком пальцев, как он это сделал, когда появился здесь. Всех просто стёрло с лица земли, будто их и не существовало вовсе. Они не стоили и малой доли его внимания.

— Ты убил их всех. Своих же людей, — прошептала я с отвращением. Даже мой чернокнижник Самир, тот, прежний, не опустился бы так низко.

— М-м? — Он огляделся, на секунду явно сбитый с толку, а затем рассмеялся, поняв, о чём я. — Конечно, нет. Что ты? Я всего лишь переместил их в другое место. Мне просто требовалось уединение, чтобы поговорить с тобой. Что ты вообще обо мне думаешь? — спросил он с искренним, неподдельным удивлением, будто был поражён, что я могу считать его способным на такое простое убийство.

Что ж, это была хоть какая-то маленькая милость. Но одну-то он всё же позволил убить.

— Ты убил Валерию. Она ни в чём не была виновата.

— Предателям не стоит позволять жить. Таков закон, — ответил он без тени сомнения.

— Она просто боялась! Она пыталась сохранить единственное, что имело для неё значение в жизни — человека, которого любила. Звучит знакомо? — я попыталась до него достучаться.

— Интересно, а чем же будешь торговаться ты, когда придёт твой черёд? — парировал он, и в его глазах вспыхнул любопытный огонёк.

Меня вновь пробрала предательская дрожь, когда его лицо озарилось нескрываемым наслаждением от моего ужаса.

— Вечные сказали тебе, что я сделаю?

— Я их плоть и кровь. Я их сын.

— Что ж, я не стану этого делать. Я не сдамся им, никогда.

— Пока нет. Но со временем сдашься. В тебе ещё теплится глупая надежда, — сказал он с лёгкой снисходительностью, как взрослый смотрит на капризного ребёнка.

— И ты планируешь просто отобрать у меня эту надежду? Вырвать её?

— Или я просто покажу тебе, что все твои страхи беспочвенны. Так или иначе, я верну тебя обратно к себе, на твоё место.

— Так любовь не работает! — выкрикнула я, чувствуя, как слёзы подступают к глазам.

— Ты уже говорила это. Посмотрим, что будет на деле, — он вновь тихо рассмеялся, и этот звук бесил меня. — И ещё… ты тянешь время, чтобы просто перевести дух. Тактика, конечно, старая, но проверенная. — И с этими словами он ринулся на меня. Я едва успела уклониться и занесла ногу для ответного удара, сильно лягнув его в бок. Он коротко крякнул от неожиданной боли. Значит, я всё ещё могла причинить ему вред. Это уже было что-то. Пусть и очень немногое. Он тут же взмахнул рукой с длинными когтями, намереваясь распороть мою правую руку, и я едва успела отпрыгнуть, почувствовав, как ветер от удара прошелестел у моей кожи.

Отступив на два шага, я мгновенно призвала копьё обратно в руки и приготовилась к обороне, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу.

— Остановись, — потребовала я, пытаясь выровнять дыхание.

— А что? Разве тебе не весело? — Самир стоял и раскинул руки в стороны, словно приглашая меня нанести следующий удар, принять его вызов. — Признаюсь, я нахожу это всё просто восхитительным.

— Это не игра, — прошипела я. — Это не какая-то дурацкая игра!

— Разве нет? — он поднял бровь. — Ты тянешь время, чтобы дать им возможность сбежать, не так ли? Какой ещё в этом может быть смысл? Ты прекрасно знаешь, что не сможешь победить меня здесь и сейчас. Более того, я думаю, ты и не хочешь побеждать по-настоящему.

Эта битва и правда была бессмысленной, и я отлично это понимала. Наглая ухмылка на его лице говорила, что и он это прекрасно знает. Но я не собиралась сдаваться просто так — не позволю ему победить, не попытавшись остановить его до конца. Может, я успею нанести ещё несколько ударов, прежде чем всё окончательно кончится. Но чтобы я не хотела побеждать?

— Ты глубоко ошибаешься.

— О, значит, ты просто так плохо сражаешься? Моя ошибка, я и забыл, что ты всё ещё всего лишь дитя, неопытное дитя, — язвительно заметил он, и его слова впились в меня как ножи.

Я с гневным рыком бросилась на него, пытаясь со всей силы вонзить копьё прямо в сердце Самира.

Следующие несколько минут промелькнули сплошным туманным пятном. Все мои движения были на чистом инстинкте и адреналине. Я не могла позволить себе даже секунды на раздумье; Самир был слишком быстр и опасен. Стоило мне попытаться перевести дух, и казалось, он уже тут как тут, чтобы вырвать его у меня окончательно. Самир наносил куда больше ударов, но он не добивал меня. Почему?

Не раз и не два у него был идеальный шанс распороть меня, закончить этот бой раз и навсегда, но вместо этого Самир просто швырял меня в стены ближайших зданий или через деревянные столбы, и я с глухим стуком падала на песок и пыль, с трудом поднимаясь.

И тут до меня наконец дошло: он не пытается меня убить. Он пытается меня измотать, выжать до последней капли. Он наглядно доказывает своё полное превосходство. Я и так уже была на исходе, когда Самир появился, а теперь чувствовала, что у меня едва хватает сил просто стоять на ногах. Каждый раз, когда я поднималась с земли, на это уходило всё больше и больше времени и воли.

Всё это — лишь о том, чтобы заставить меня сдаться. О том, чтобы я была окончательно сломлена.

Во мне болело уже абсолютно всё, каждая мышца ныла и кричала от перенапряжения. Удары Самира не были мягкими или нежными. Я отлично понимала, останься я смертной, и была бы уже давно мертва от пробитой почки или множества сломанных костей. Лишь моя нынешняя, неродная стойкость и способность к быстрому исцелению не давали моим лёгким наполниться кровью до краёв.

— Этот мир гораздо проще и, несомненно, лучше, — поучал он меня между нашими стычками. — Я — единственная реальная сила в этом мире. Через меня проявляется воля самих Вечных. Здесь больше нет места всей этой политике, междоусобным распрям, грязным предательствам. Разве это не предпочтительнее? Не совершеннее?

— Нет, — я плюнула кровью в пыль, чувствуя, как распухла губа и плохо слушается язык. — Я хочу, чтобы всё вернулось, как было раньше. Я хочу свой мир назад.

Он слегка склонил голову набок, разглядывая меня с интересом, его бровь поползла вверх в задумчивости. Будто мои слова были для него полной бессмыслицей.

— Тот мир постоянно терзал тебя. Мучил. Убивал и заключал в тюрьму. Предательство и потери преследовали тебя буквально на каждом шагу. И всё же ты так сильно желаешь вернуться к той жестокости? Но почему?

— Потому что… — я медленно, с огромным усилием поднялась на ноги, крякнув от пронзившей всё тело боли, чувствуя, как что-то в боку с хрустом встало на место. Потому что в том мире у меня был он. Настоящий. — Тот мир был справедливее. А ты — всего лишь деспот, тиран.

— Неужели? Но ты же сама сказала, что не знаешь меня. Ты сама это признала.

Я лишь молча уставилась на него, не находя что ответить.

Он самодовольно ухмыльнулся, поймав меня на собственных словах и противоречии. — Мир, который ты знала, был изначально обречён на провал, — он сделал медленный, неспешный шаг ко мне. — Он давно страдал от забвения и равнодушия. Погряз в мелких распрях детей, ссорящихся над сломанными игрушками. Не было никакой реальной возможности спасти то место, что ты когда-то знала. Оно безнадёжно прогнило.

— Ты ошибаешься, — упрямо прошептала я.

— Нет, это ты ошибаешься. Ты глубоко внутри знаешь, что я говорю чистую правду. Если бы не Золтан предал тебя тогда, это сделал бы кто-то другой, чуть позже. Ты была слишком опасна для них — слишком нова и непредсказуема. Они ненавидели тебя за то, что ты не похожа на них. С самого твоего первого дня. — Он сделал ещё один шаг, сокращая дистанцию. — Они ненавидели тебя даже за то, что ты просто посмела полюбить меня.

— Я любила его. А не тебя, — выдохнула я, чувствуя, как сжалось сердце.

— Но мы — один и тот же человек! Ведь я — это он! — в его голосе впервые прозвучали нотки раздражения.

— Превращённый в марионетку каких-то древних козлов-богов, ты хочешь сказать? — язвительно парировала я.

Он лишь фыркнул от смешка и покачал головой с видом усталого взрослого. — Со временем ты сама всё поймёшь. Я заставлю тебя увидеть эту истину, какой бы горькой она ни была.

— В этом-то и заключается вся проблема. Ты именно заставишь. Настоящий Самир — ты — никогда бы не поступил так прежде, — он снова давал мне передышку, независимо от того, было ли это его истинной целью. — Ты не в себе, ты не тот. Ты — всего лишь раб, слуга.

— Мы все в этом мире служим Вечным. Всё дело лишь в точке зрения. Разве ты не служила своему королю в том, старом мире, на земле?

— Нет. У нас было совсем другое правительство. Демократия, — ответила я, понимая, насколько это звучало наивно.

Он рассмеялся, глубоко и искренне позабавленный моими детскими комментариями. — Восхитительная, но пустая концепция. Разве она не была изначально глубоко порочна? Разве ею не управляли всегда те, у кого было достаточно денег и власти, чтобы направлять её куда угодно? Ты служила установленному закону. Как и мы все здесь. А я же и есть этот самый закон, — заявил он с непоколебимой уверенностью.

Я стиснула зубы, чувствуя, как от злости у меня дёргается челюсть.

— Это неправильно — просто собирать и заключать в тюрьмы всех, кому не нравится то, что случилось с миром. Это ничуть не лучше прежнего.

Самир широким жестом указал за себя, на главную улицу, ведущую в пустынные пески и дальше, к горам. — Но я же отпустил их, разве нет? Твоих друзей.

— Что? — я не поняла.

— Я мог бы запросто захватить их всех до единого. Я мог бы, даже сейчас, послать свои легионы, чтобы вернуть их обратно. Я мог бы приказать самим пескам поглотить их и оборвать их жалкие жизни в одно мгновение. Но я не делаю этого. Спроси себя — почему?

— Я… не знаю, — растерянно призналась я.

И в тот же миг он очутился рядом в мгновение ока, исчезнув и появившись вновь. Внезапно он оказался позади, его рука обвила мою шею, прижимая мою спину к его твёрдой груди. Я захрипела, пытаясь вырваться из его железной хватки, но он был куда сильнее, его хватка была словно из стали. Его вторая рука плотно обхватила мою талию, не давая мне пошевелиться и вырваться.

— Они вернутся сюда очень скоро, не сомневайся. Они соберут свою жалкую армию и пойдут на меня войной, я это знаю. Я знаю Владыку Каела слишком хорошо, чтобы думать, что он будет сидеть сложа руки и просто учиться жить в этом новом мире в мире. Я хочу, чтобы они собрали все свои силы и сами увидели, насколько тщетны их усилия на самом деле. Этот мир незыблем, и я сделаю его таким. Я уничтожу их глупую, наивную надежду на то, что всё может быть, как прежде. Так же, как я уничтожу и твою собственную надежду. — Его дыхание было горячим на моём ухе, а голос — низким и убедительным. — Кроме того… Я уже получил то, за чем пришёл.

Смысл его слов был ясен как день; он пришёл сюда именно за мной.

— Склонись же передо мной, моя королева. Признай своё поражение.

Мне удалось выдавить из себя хриплые слова, хотя в голове уже начинало темнеть от его хватки на горле.

— Этого не случится. Ни сейчас, ни когда-либо. Никогда.

— Как говорится, мы посмотрим на деле.

Я собрала последние силы и призвала ещё один кинжал, на этот раз метнув им прямо ему в лицо. Но он парировал удар легко, словно отмахиваясь от надоедливой мухи, прежде чем я успела приблизиться хотя бы на несколько сантиметров. Чтобы сделать это, ему пришлось отпустить меня, и это был хоть какой-то прогресс. Я со всей силы наступила ему каблуком на босую ногу. Он от боли крякнул и на секунду отпустил меня. Этого было достаточно — я тут же вывернулась и отпрыгнула в сторону.

Бой, начавшийся как безнадёжный, теперь стал просто жалким и унизительным. Я уже не могла двигаться достаточно быстро, чтобы хотя бы просто приблизиться к нему. Теперь он просто выбивал из меня всю дурь и остатки гордости. Его кулак с размаху встретился с моим лицом и опрокинул меня на землю. Я подумала, что, возможно, он наконец оставит меня там, но его когтистая перчатка грубо вцепилась в мои волосы и с силой подняла меня обратно на ноги.

Земля снова пролетела у меня под ногами, когда он с силой швырнул меня в стену ближайшего глинобитного дома. Я даже не поняла, треск, который я услышала, исходил от стены или от моих собственных костей.

Во рту у меня был знакомый металлический вкус крови. Губа распухла и заживала уже не так быстро, как должна бы. Чем больше я была ранена, тем меньше оставалось способности к исцелению. Чем больше сил я тратила, тем легче было меня повредить, тем уязвимее я становилась.

И вот в отчаянную голову пришла единственная идея. Единственный призрачный шанс сыграть грязно, не по правилам. В конце концов, другой надежды у меня уже не оставалось. Честный бой не давал абсолютно ничего, а его попытки измотать меня срабатывали просто идеально.

Я поднялась с земли одной лишь силой воли, почти не чувствуя своих ног. Губа всё ещё кровоточила, как и глубокий порез на боку. Всё, чего мне хотелось в этом мире, — это просто остаться лежать и не двигаться. Всё, чего я хотела, — это сдаться, и чтобы всё это наконец закончилось.

Нет. Только не сейчас. Не до тех пор, пока во мне не останется ни капли сил. Не до тех пор, пока у меня действительно ничего не останется.

Дрожащей рукой я провела по лицу, откидывая мокрые от пота волосы. Самир стоял всего в нескольких метрах от меня, выглядя совершенно невредимым. Он ухмылялся, одна его бровь насмешливо приподнята, словно он спрашивал, готова ли я к очередному раунду. Я была вся избита, в крови и пыли, повержена, а он был будто только что с парада. Вновь он раскинул руки по сторонам, с вызовом приглашая меня начать всё сначала.

Мои ноги предательски подкашивались. Это будет моей последней уловкой — финальной, отчаянной попыткой. Если это не сработает, всё кончено, и я это прекрасно понимала. Я сделала два медленных, неуверенных шага вперёд, и его ухмылка превратилась в широкую, самодовольную улыбку, когда он увидел, как я измотана и еле держусь.

Было нетрудно притвориться, что падаю в обморок. Мне не пришлось сильно напрягать свои сомнительные актёрские способности, чтобы позволить глазам закатиться, а коленям — подкоситься самим собой. Я тяжело рухнула на землю, и острая боль пронзила всё тело, когда моя голова с глухим стуком ударилась о землю. Но я сознательно не смягчила падение руками. Мне было нужно, чтобы он поверил, что я «вырубилась» по-настоящему.

Шуршание его одежды рядом со мной было первым намёком на то, что он приблизился. Его сильная рука на моём плече перевернула меня на спину. Я держала глаза закрытыми, губы приоткрыла, тело сделала полностью обмякшим и расслабленным. Что он сделает, если подумает, что я без сознания? Вырвет моё сердце? Нет. Если бы он хотел этого, он бы уже сделал это давно. Он просто играл со мной, позволяя мне измотать себя в этой бессмысленной драке.

Тыльной стороной пальцев он нежно, почти ласково провёл по моей щеке. Я почувствовала, как кончики его чёрных как смоль волос коснулись моего лица, когда он склонился надо мной. Его большой палец медленно провёл по моей распухшей нижней губе, и я почувствовала его тёплое, ровное дыхание на своей щеке. Кажется, он собирался поцеловать меня, украсть это объятие, пока думал, что я без сознания и ничего не понимаю.

Сейчас или никогда. Другого шанса не будет.

Я вцепилась в него со всей оставшейся силой и собрала всё, что у меня ещё оставалось на дне. Я перекинула его на спину и оседлала, одной рукой прижимая всем своим весом его плечо к земле. В другую руку я мгновенно призвала ещё один кинжал с обсидиановым лезвием и приставила его остриё к одной из чёрных линий загадочных письмён, что покрывали его лицо.

Выражение мимолётного удивления на его лице быстро сменилось… странной гордостью и нескрываемым восхищением. Он был впечатлён. Доволен мной, моей хитростью. Он улыбался мне, казалось, совершенно не боясь ножа у своей кожи.

— Хватит! — я прошипела на него, стараясь, чтобы голос не дрожал. Я сама не была уверена, смогу ли я ранить его быстрее, чем он сможет защититься или вывернуться.

— Вперёд, действуй, — тихо сказал он, и в его голосе не было ни капли страха.

Простая истина застряла у меня в голове, парализуя волю. Я ожидала чего угодно, только не такого спокойствия.

— Что?

— Если ты хочешь уничтожить меня, сделай это сейчас. Я не буду сопротивляться.

Словно заяц в свете фар, я полностью застыла, не в силах пошевелиться. Он лежал подо мной, глядя на меня с лёгкой, почти нежной улыбкой. Он не бросал мне вызов из какого-то дерзкого упрямства. Он просто лежал там, спокойный, как никогда прежде. Если что, в его выражении читалось что-то вроде обожания.

— Я…

— Давай же, не медли. Я принадлежу тебе, моя королева. Я твой, чтобы уничтожить, если ты того пожелаешь, — он смотрел на меня через прикрытые веки, откинув голову на песок, не делая ни единого движения, чтобы защититься или оттолкнуть меня.

— Ты просто блефуешь, — попыталась я убедить себя.

— Если единственная душа, которую я любил за все свои долгие века, сочтёт меня недостойным жизни, я приму свою судьбу безропотно. Так что уложи меня в могилу, Нина, если это твоё решение.

Я вздрогнула, словно он ударил меня по лицу. Это прозвучало больно, словно самый настоящий физический удар. На самом деле, мне следовало бы просто разрезать эти метки прямо сейчас. Уничтожить как можно больше чёрных линий чернил на его лице, прежде чем он передумает и убьёт меня.

Это было бы разумно и логично.

Но я просто не могла заставить себя сделать это. Рука не поднималась.

И в этом заключалась вся трагедия — источник этой понимающей, печальной улыбки на его лице, пока я сидела над ним в своей жалкой попытке его обездвижить. Я не могла его убить. Моё сердце сжалось от одной только мысли об этом, и моя рука задрожала так, что кинжал чуть не выпал.

Мысль об его убийстве была настолько невыносимой, что я готова была рыдать.

Он поймал меня в свою ловушку более чем одним способом, и я это прекрасно понимала.

Я ожидала, что он сейчас схватит меня за запястье. Или просто сбросит с себя. Но я никак не ожидала, что он схватит меня за бёдра обеими руками и притянет к себе, туда, где я сидела на нём верхом. Мои глаза расширились от удивления и шока, когда я почувствовала его тело, плотно прижатое к моему. Ему явно понравился наш бой не только в одном смысле. Самир издал низкий, сдавленный стон в горле, который почти заглушил мой короткий, испуганный писк.

Мгновение шока ослабило мою хватку на ноже, и это была вся возможность, которая ему была нужна. Он легко перекатился, прижимая меня к земле теперь уже куда более эффективно. Он почти небрежно выбил кинжал из моей ослабевшей руки, словно это было сущим пустяком. Прежде чем я успела осознать, что вообще произошло, мои руки были грубо прижаты над головой.

Но не его собственной хваткой. Что-то тёмное и живое, словно лианы, обвило мои запястья — запуталось между ладонями и пальцами, туго стянув их. Я подняла глаза и увидела, что чёрные, блестящие щупальца чистой силы поднялись из самого песка и теперь держали меня в плотном плену.

Я стала бороться и яростно биться под ним, новая волна паники дала мне на это последние силы. Я лягала его, пытаясь сбросить его с себя. Но он стоял на коленях между моих ног, его руки были по обе стороны от моей головы, опираясь на землю, и я мало что могла сделать, чтобы сдвинуть его с места.

Но это не мешало мне пытаться. Я мотала головой и билась, пытаясь вырвать свои руки из цепких пут этой теневой силы, что приковывала меня к земле. Но чем сильнее я боролась, тем туже они становились, пока я не почувствовала, что они вот-вот сломают мне кости.

Я слышала, как он тихо смеётся, пока его сильная, тёплая рука сжала моё горло. Он полностью перекрыл мне воздух. Я захрипела и забилась, пытаясь наполнить лёгкие воздухом. Но я ничего не могла поделать. Он склонился надо мной, его тёмные волосы падали прядями вдоль его бледных черт, пока он не давал мне дышать, наблюдая за мной.

Он не давил сильнее, чем было нужно для его цели. Он не ломал мне шею и не давил гортань. Дело было не в причинении боли; дело было в том, чтобы сломить мою волю, моё сопротивление. Секунды тянулись в мучительной агонии, моя борьба постепенно ослабевала, пока всё моё тело не начало гореть и умолять о передышке, взмолилось о глотке воздуха.

Когда моё зрение начало белеть и покрываться тёмными пятнами, уходя в узкое туннельное зрение, я наконец поняла, что всё действительно кончено. Я теряю сознание. Он сейчас выбьет из меня жизнь. И выражение на его лице было чистым, ничем не прикрытым экстазом, пока он сжимал моё горло, его тело, плотно прижатое к моему.

Это было уже слишком. Я позволила себе перестать бороться, когда тёмная пелена стала подступать ко мне ближе. Именно тогда, когда я перестала сопротивляться, я почувствовала, как давление на моём горле наконец ослабевает. Задыхаясь и кашляя, я отвернулась от него, пытаясь наполнить свои горящие, пустые лёгкие воздухом. У меня кружилась голова, всё тело шаталось, и я чувствовала жуткое головокружение от нехватки кислорода.

Когда я смогла сфокусировать взгляд, я осознала, что он… уткнулся в мою шею и целует её. Его губы были горячими на моей коже, а следом шли лёгкие укусы его зубов. Я дёрнулась под ним, не в силах сдержаться. Неожиданный огонь пронзил меня от его прикосновения, пробежав по всему телу.

Самир тихо рассмеялся и начал медленно двигаться вверх по моему горлу и вдоль челюсти, оставляя за собой влажный, сладострастный след поцелуев. Я дрожала от нехватки воздуха, от боя, а теперь и от него самого. Чёрт побери! — яростно ругала я себя в уме. Чёрт меня побери, чёрт мою слабость, это позорно.

Он перенёс свой вес на один локоть, и своей свободной рукой мягко, но настойчиво повернул мою голову к себе. Слёзы закололи мои глаза, когда я смотрела на него и видела не скрытый голод в его тёмных, полуприкрытых глазах.

Он наклонился и провёл языком по кровоточащему порезу на моей губе, с тихим стоном в горле слизав кровь. Я знала, что он делал это не только для того, чтобы мучить меня; ему на самом деле нравился вкус моей крови, он наслаждался им.

Самир сомкнул губы вокруг самой раны, и я не смогла сдержать сдавленный, предательский стон, вырвавшийся из моего горла. Когда он отстранился, он смотрел на меня с самодовольным выражением и лёгкой ухмылкой.

— Пожалуйста, подожди… — я умоляла его замедлиться, остановиться. Это было слишком много за один раз, я не была готова. Я ожидала, что в этом-то и был весь смысл. Он хотел подавить меня, сломать.

Он зашикал на меня и приложил палец к моим губам, заставляя замолчать. Спустя мгновение он наклонился снова, чтобы заменить палец своими губами. Этот поцелуй был собственническим — он был насильственным — он напоминал мне, кто здесь главный, кто имеет власть. Когда наши губы встретились, он прижал своё тело к моему, толкаясь о меня. Мои глаза расширились от этого нового чувства, и я сама выгнулась навстречу ему, снова против своей воли издав тихий стон прямо в его губы.

Он издал одобрительный, низкий звук, целуя меня сильнее, просунув язык в мой рот и забирая его себе. Теперь мне снова казалось, что я теряю сознание, но уже по совершенно иной, смущающей причине.

Самир победил. И я была его. Такова была, видимо, естественная суть вещей, не так ли? Для меня быть всего лишь военным трофеем?

Чёрт его побери! — Я снова попыталась оттолкнуть его гипноз и зло рыкнула на него, пытаясь собрать волю в кулак. Но он лишь рассмеялся в ответ и снова прижался ко мне, чувствуя мою слабость.

Я сдержала ещё один стон и вздрогнула, несмотря на все свои усилия. Худшее было даже не в том, что он делал — а в том, что я сама этого хотела. Что мысль о том, что он возьмёт меня здесь и сейчас, лишала меня дыхания почти так же, как и его железная хватка на моём горле.

Я не смогла заставить себя убить его. Теперь я не была уверена, что смогу заставить себя остановить его. Когда он прервал поцелуй, я вся задрожала, чувствуя себя полностью потерянной.

— Прекрати это. Сейчас же.

— Прекратить что, именно? — притворно-невинно спросил он, играя со мной.

— Этот гипноз, чары. Прекрати.

— Ты ошибаешься. На этот раз я ничего не делаю. Это всё ты сама, — ответил он, и в его голосе звучала правда.

— Ты лжёшь, — прошептала я, но уже без прежней уверенности.

— Да? Хочешь проверить? — он снова поглотил мои губы своим поцелуем, более нежным на этот раз.

Слёзы снова вырвались из моих глаз и потекли в волосы, и я почувствовала немалую долю стыда за своё прозрение. Я могла бы попытаться сбежать в тот самый момент, когда он появился. Но правда была в том, что я не хотела этого. Я не использовала все шансы.

Он был прав с самого начала.

Я не хотела побеждать в этом бою. Он был так же притягателен для меня сейчас, как и всегда, даже если он был не тем же самым человеком. Даже если я плакала внутри о том, кого потеряла. Тьма, что жила в нём, всё ещё была там, затягивая меня в свою воронку.

Он оторвал свои губы от моих и снова потёрся о меня, наблюдая, как я извиваюсь под ним. Он провёл пальцами по моим щекам, чтобы стереть слёзы, и медленно, с наслаждением слизал их со своей руки.

— Ты безупречна в своём гневе и отчаянии, — прошептал он мне, и в его голосе звучала неподдельная нежность. — Я надеюсь, мы будем часто так сражаться в будущем. Я не находил ничего столь же… захватывающего… за многие тысячи лет своего существования. Возможно, в следующий раз я даже позволю тебе победить, чтобы посмотреть, что будет дальше.

— Не будет никакого следующего раза, — слабо, без веры выдохнула я, пока он снова прижимался ко мне медленными, дразнящими движениями, держа меня на самой грани между мольбой о большем и мольбой остановиться.

— М-м, и я уверен, ты стала бы утверждать, что не наслаждаешься этим моментом между нами, — сказал он, и его слова были ударом ниже пояса.

— Это не так, — попыталась я соврать, но голос дрогнул.

— Ты утверждаешь такие явные ложные высказывания с такой уверенностью, что я задаюсь вопросом, кого ты пытаешься убедить в первую очередь. Меня или саму себя? — Всё же, он не сдавался. Он мучил нас обоих ради своей забавы, и я видела, как он и сам вздрагивает от напряжения. Я наблюдала, как его дыхание впервые с тех пор, как он появился, участилось, сбилось с ритма.

— Зачем ты всё это делаешь? — спросила я, пытаясь понять.

— Помимо моего собственного удовольствия, ты имеешь в виду? — Он наклонился и замер над моими губами на секунду, дразня меня обещанием ещё одного поцелуя. Моё дыхание снова застряло в горле, и я замерла под ним в ожидании. Он ухмыльнулся, получив именно ту реакцию, которую искал. — Чтобы доказать тебе, что ты всё ещё хочешь меня, что твоё тело помнит меня. Что я не так омерзителен для тебя, как ты пытаешься утверждать.

Я дрожала — смотрела на него напуганная и неуверенная, что делать или что сказать. Его слова и его прикосновения подавляли меня, лишали воли.

— Я помню очень мало из того, что было до, — вдруг мягко сказал он мне, опускаясь на локти, чтобы быть ближе, устроившись против меня, как нежный любовник. — Из тех пяти тысяч лет, что я провёл в этом искажённом кошмаре вечного безумия. Лишь осколки, фрагменты, осколки стекла, что кусают и жалят мой разум. Но я помню одну вещь так же ясно, как солнце в зените. Я помню один сияющий свет во тьме — тебя, любовь моя. В моих воспоминаниях ты — хрупкая девушка, беззащитная перед надвигающимися тенями. Но, очнувшись от этого сна, я вижу перед собой могущественную королеву, исполненную гнева и мощи.

Самир никогда не был поэтом или романтиком. Он никогда не изливал таких красивых слов мне прежде. У него было слишком много достоинства и гордости, чтобы опускаться до этого уровня, и он, вероятно, полагал, что я и так должна просто знать, что он чувствует. Но эта версия его… этот человек был другим. Такой похожий и в то же время такой неправильный, чужой.

Неправильный более чем одним способом.

— Скажи мне, что ты хочешь меня, — прошептал он мне на ухо, и его голос был полон искушения. — Скажи, что ты хочешь, чтобы твой Король взял то, что по праву принадлежит ему по судьбе.

Я почувствовала, как у меня в животе всё сжалось от его слов, а по спине пробежали мурашки. Почувствовала, как вздрогнула под ним. Он повернул голову, чтобы взглянуть на меня, и увидел мои широко раскрытые и полные неуверенности глаза. Он ухмыльнулся и цыкнул, качая головой на мою наивность.

— Всё ещё такая фальшивая гордость… такой восхитительный, упрямый характер.

— Я не могу… — едва слышно прошептала я, сама, не зная, что хочу сказать.

Он снова поцеловал меня, на этот раз страстно и яростно, без остатка. Это лишило меня последних мыслей, отняло всё сопротивление. Он просунул язык в мой рот, опустошая его. Это было пронизано собственничеством, жаждой обладания и эгоизмом. Он так стремился меня контролировать, что казалось, будто он хочет меня поглотить. Он помечал меня как свою территорию — как свою законную собственность. Когда он остановился, я снова задыхалась, и вся трепетала под ним. Он ухмыльнулся, довольный результатом своей работы.

— Хорошо. На этом пока достаточно.

— Ч… что? — я не поняла.

— Я надеялся, ты не сдашься так легко в первый же раз. Мне нужен вызов, — он поднялся с меня, и я почувствовала, как щупальца тёмной силы, державшие мои руки прикованными к земле, вдруг отпустили их. Я отползла от него, но осталась сидеть на земле, не уверенная, хватит ли у меня сил подняться. — Ты, вероятно, думаешь сбежать сейчас, подальше от других, не так ли? Ты думаешь, что опасна для них и что там, где ты, я найду их всех, чтобы использовать против тебя.

— Я… э-э… Да, именно так, — растерянно кивнула я.

— Что ж, на этот раз я отпущу тебя. Я не возьму тебя этой ночью, не волнуйся. Но мне нужно, чтобы ты пообещала мне кое-что взамен, чтобы это не было просто так.

— Это зависит от того, что именно, — настороженно сказала я.

— Иди к другим, туда, где они, несомненно, соберутся в тех холмах. Собери все силы, какие только сможешь, предстань во всей красе и попробуй свергни меня с моего трона, если хватит смелости. — Выражение его лица снова стало садистским и превосходным, когда он ухмылялся на меня. В этой ухмылке была та самая малая, но узнаваемая часть старого Самира. — Я даю тебе шанс.

— Я не… я… — я бессмысленно заикалась, не понимая его игры. — Зачем? Зачем тебе это?

Он снова раскинул руки по сторонам, словно приглашая весь мир на новую войну с ним.

— Принеси мне настоящую войну, я жажду её. Приведи ко мне всех тех, кто посмеет выступить против меня. Ни один из вас, глупцов, не успокоится, пока я не продемонстрирую вам воочию, насколько ваше восстание совершенно бесполезно. И, кроме того, — его взгляд стал томным, — я хочу встретить свою будущую королеву на настоящем поле битвы, а не в пыли. Я хочу видеть тебя, когда ты не измотана — я хочу почувствовать твой полный гнев и увидеть твою полную славу во всей красе. Но знай, что в следующий раз, когда я выиграю… ты будешь моей уже навсегда, без всяких условий.

С этими последними словами Самир медленно растворился в клубах чёрного дыма, оставив после себя лишь тишину и пустоту.

И я осталась совсем одна, сидя на песке, с разбитым сердцем и смутной надеждой.