Проклятие Бессмертных: Король Всего (книга 5)

Глава 24

Нина

Солнце село, пока я летела над пустыней. Хотя «село» — пожалуй, не совсем подходящее слово. Затмилось. Таинственный диск просто надвинулся на светящийся шар, приглушив его сияние, и это было несравненно лучше беспощадного ослепительного сияния.

Добраться до горного хребта теперь, когда я узнала, что могу летать, было куда проще. Было такое странное чувство — находиться в другом теле. Или, вернее, осознавать, что я изменила своё тело, превратив его в это. Но страха не было. Вместо него я чувствовала себя странно… свободной.

Уж точно это было намного лучше, чем тащиться пешком.

На протяжении всего полёта я не видела внизу ни души. Если остальные и добрались до гор, то явно не своим ходом. Я была уверена, что у Владыки Каела, Малахара и Келдрика припрятаны свои хитрости, чтобы доставить своих людей к горам быстрее, чем пешком. Или же… или они уже в плену. Я постаралась вышвырнуть эту мысль из головы как можно скорее. Если это так, и я действительно осталась одна, я не знала, что буду делать.

Горная цепь приближалась, а с ней — и шанс обрести утешение в обществе других. Я никогда не думала, что когда-нибудь в жизни буду рада видеть Владыку Каела, но сейчас мысль о том, чтобы увидеть этого большого человека с его прямым, честным взглядом на вещи, была очень, очень желанной.

Когда я достигла горного хребта, я сделала несколько кругов, пытаясь понять, что к чему. Местность, похоже, была усеяна входами в пещеры, тёмными углублениями в склонах холмов. Возможно, это было ничто, а возможно — именно там и прятались все. Проверить это можно было только одним способом.

Я спикировала вниз, взмахнула своими большими, светящимися бирюзовыми крыльями и приземлилась у одного из входов в пещеру. Я вернула своё тело в обычную форму, пошатнулась и грузно рухнула на землю. Возвращаться к своему человеческому телу пока что получалось не слишком грациозно — но, черт возьми, это были уже мелочи. Поднявшись, я от волнения даже немного подпрыгнула на месте.

Я же только что летала! Чёрт побери, у меня выросли крылья, и я летала! Я боролась с желанием расхохотаться. О, как же я хотела, чтобы сейчас со мной был Самир. Как хотелось показать ему мой новый трюк. Острая волна одиночества и потери пронзила моё настроение, словно иголка воздушный шар, и моя передышка от горя бесследно испарилась.

Вздохнув, я поняла — надо двигаться дальше. Нужно было пройти через всё, что случилось, и продолжать ставить одну ногу перед другой. Это был единственный способ, который помогал мне выживать в этом безумии до сих пор, и только он мог вытянуть меня и теперь.

Войдя в пещеру, я быстро осознала, что… ну, пещеры — они тёмные. Пробормотав себе под нос, что я полная идиотка, я подняла руку и создала для себя факел. Огонь, заполыхавший на обмотанной ткани, был, естественно, бирюзовым.

Горыныч гордился бы мной.

Я улыбнулась этой мысли. Горыныч всегда был для меня словно плюшевый мишка, защищавший от темноты. Но чего бы я сейчас ни отдала за каплю его утешения. Я пробиралась по узким проходам и гадала, одна ли я здесь. На правильном ли я пути, или остальные уже…

Нож приставили к моему горлу.

Я замерла и подняла свободную руку в жесте капитуляции.

— Детка?

Обернувшись, я расплылась в улыбке и бросилась на шею человеку, стоявшему за мной. Он чуть не выронил нож от неожиданности, но сумел обнять меня в ответ, хотя моё внезапное движение едва не вывело его из равновесия и не отбросило к стене.

— Элвин! — Я никогда в жизни не была так рада видеть этого стилягу. Честно говоря, я и не припомню, чтобы вообще когда-либо радовалась его обществу. Это означало, что Владыка Каел здесь. Это означало, что некоторые люди сейчас в безопасности. Насколько это вообще было возможно после того, что устроил Самир. Я не смогла сдержать улыбку, глядя на него. — Я так рада тебя видеть, что готова тебя расцеловать!

Элвин рассмеялся и, когда удивление прошло, обнял меня крепче, прижав к себе в порыве фамильярности, которого я не ожидала.

— Ну, погоди. Судя по всему, ты уже не так проста в наших делах, но, может, сейчас не самое подходящее время? — Он фыркнул. — Что это я несу? Ладно, я не откажусь. Давай, чего уж там.

Я фыркнула и, отстранившись, шлёпнула его по груди в игривом упрёке. Я имела в виду совсем не это, и он это прекрасно знал.

— Рада тебя видеть, Элвин.

— Взаимно. И… — Элвин замолчал, разглядывая меня. Я поняла, что, возвращаясь в человеческий облик, я оказалась в майке, обнажившей надписи на моих руках и видимую линию чернил, что спускалась прямо по груди, уходя под одежду. Он уставился на узор. — Беру свои слова назад. Ты уже не детка — теперь ты просто красотка.

Я снова шлёпнула его по груди в ответ. Это был дурацкий комплимент, но всё же комплимент.

Наконец он отвёл взгляд от моего декольте и откашлялся.

— Прости, прости. Пошли, Владыка Каел будет счастлив тебя видеть.

— Правда?

— Он расставил нас по постам, чтобы следить за твоим приходом. Он надеялся, что ты сбежишь и догонишь нас.

Это было неожиданно лестно. То, что этот суровый мужчина действительно беспокоился обо мне. От этого моё лицо невольно расплылось в улыбке, и я была рада, что Элвин уже вёл меня по пещере при свете собственного факела и не видел моих чувств.

Мы прошли от силы метров шесть, как Элвин щёлкнул пальцами, что-то вспомнив.

— Ты же не под контрол у Самира?

— Нет.

— Отлично.

— Погоди. И этого тебе достаточно? А если бы я обманула?

— Эх, — Элвин пожал плечами. — Не похожа ты на врунью, даже если бы тебя зомбировали, как Сайласа.

Я покачала головой, не в силах сдержать улыбку. Парень был не слишком сообразительным, но от этого не менее милым. Пожалуй, я начинала получать удовольствие от его общества. Или я просто отчаянно нуждалась в общении.

Спустя несколько минут ходьбы мы оказались в огромном гроте. Меня осенило: мы просто променяли туннели под городом на пещеры. Мы были беженцами в бегах, сменившими одни каменные стены на другие. На поверхности мы были слишком уязвимы.

С одной стороны, виднелась заводь с водой — подземный источник пресной воды. Становилось совершенно ясно, почему они собрались именно здесь. Сталактиты и сталагмиты усеивали пространство, известковые и минеральные отложения, объяснявшие странно влажный воздух в пещере, несмотря на окружающий засушливый ландшафт.

Люди в красных, зелёных, фиолетовых и синих одеждах сидели по всему залу группами, прижавшись друг к другу, тихо разговаривая или спали. Пещеру освещали неестественные огни — синие и оранжевые шары, прилепленные к стенам. Поскольку мой факел стал больше не нужен, я растворила его в ничто, откуда он и появился. Он только добавлял бы дыма, в отличие от магического света.

Здесь было по меньшей мере человек сто. Многих я не узнала — значит, другие всё-таки добрались до безопасности гор, прежде чем нам удалось бежать из города. Во мне шевельнулась робкая надежда. Эти пещерные системы были огромны. Возможно, выживших было больше, чем я предполагала.

Пока Элвин вёл меня через зал, я увидела Владыку Каела, сидящего на камне у стены. Рядом были Келдрик и Малахар, оба в человеческом облике — пещера была слишком мала для их истинных форм. Когда я приблизилась, все трое подняли на меня глаза. Келдрик встал, явно поражённый моим появлением.

— Нина, как тебе удалось сбежать? — спросил Король Слов, и в его голосе слышалось потрясение. Честно говоря, я и сам был не до конца уверен, что произошло.

Я не стала отвечать, лишь многозначительно взглянула на него. Его скула нервно дёрнулась, пока я подходила к группе и садилась на камень. Паук был слишком умён и быстр, чтобы не сложить всё воедино. Да и моё нежелание выкладывать правду о случившемся удерживало меня от ответа.

— Он отпустил тебя, — Келдрик правильно угадал, снова садясь.

— Да. Мы подрались. — По правде говоря, я была всего лишь пёрышком на верёвочке, а Самир — домашним котом. — Я проиграла, и проиграла влёт. Он отпустил меня. — Я бросила злой взгляд на Малахара. — И я не хочу слышать от тебя ни слова, пёс.

Малахар молчал, его маска была неподвижна, лишь следила за мной. Владыка Каел тяжело вздохнул, откинулся спиной к стене и скрестил на массивной груди руки.

— Владыка Каел, вероятно, гадает — зачем? — предположил Келдрик. Каел кивнул. — Как и я. У меня есть свои догадки.

— Не трудись, он мне сам сказал. Он хочет, чтобы мы сразились с ним. Все мы. — Мне хотелось избежать этой темы, но они заслуживали знать, в какую именно игру играл Самир. — Он хочет, чтобы я сдалась ему. Одного раза, когда он втоптал меня в грязь, ему оказалось мало. Он хочет, чтобы мы все поняли — ему нельзя противостоять. И лучший способ сделать это — дать нам то, чего мы хотим: позволить нам бросить ему вызов напрямую.

— А ты этого хочешь? — резко спросил Малахар.

— Я хочу, чтобы Вечные вернулись в своё болото, болван! Я хочу, чтобы всего этого никогда не было!

Малахар фыркнул с недоверием.

— Ты его кобылица. А теперь он занял трон всего мира. Ты станешь Королевой Всего. Ему стоит лишь щёлкнуть пальцами, и ты прибежишь, чтобы он покрыл тебя, как самая настоящая…

Я врезала Малахару кулаком в лицо и прижала его к земле, даже не успев осознать, что сделала. Он не ожидал нападения, и вот я уже сидела на нём, приставив один из своих обсидиановых кинжалов к горлу, а другой рукой вцепившись в его спутанные волосы.

— Заткни свою грязную пасть, ты, дешёвое пугало! Мои проблемы с Самиром — моё личное дело, а не твоё!

Малахар попытался двинуться, и я приподняла его голову, лишь чтобы с силой ударить обратно о землю. Нет. С меня хватило унижений на одну ночь — и, пожалуй, на всю жизнь, — и мне осточертели его мерзкие оскорбления.

— Если ты ещё раз заикнёшься о моей личной жизни, клянусь всем, кто меня слышит, я найду способ оскопить тебя, как бродячего пса, и прослежу, чтобы оно больше не отросло!

Владыка Каел залился смехом, громко хлопая в ладоши, и было видно, что моя гневная тирада доставила ему удовольствие. Я отпустила Малахара и поднялась с того места, где оставила его распластанным на земле. Сделала шаг назад, с ненавистью глядя на короля-оборотня.

— Ситуация сложная. Запутанная и болезненная. Я люблю Самира, но тот человек, которого я знала, больше не управляет им. Можете, болваны, спорить до посинения, должна ли я его любить или нет, люблю ли я колдуна. Мне всё равно. Я любила. А теперь я не знаю, кем он стал. Ты думаешь, я хотела, чтобы всё так обернулось?

Малахар молчал.

— Ну? — крикнула я и сильно пнула его по ноге. — Ты думаешь? Ты правда думаешь, что я желала, чтобы это случилось?

— Нет.

— Хорошо. Так что в следующий раз, когда захочешь открыть свою толстую пасть, Малахар? Просто не делай этого.

Волк низко зарычал, но не сказал ни слова. Удовлетворённая тем, что драка окончена, я снова уселась на камень и позволила ему подняться с земли и занять своё место.

— Самир и Вечные хотят, чтобы я сдалась. Но я не могу сдаваться. Всё, что этот мир пытался сделать со мной с того дня, как я здесь оказалась, — это отнять у меня собственное я. Изменить то, кем я являюсь, извратить меня в то, что ему нужно. Всё, на что я могла опереться, — это отказ сдаваться. Это единственное, что у меня осталось. Я хочу вернуть того человека, которого любила. Я не хочу лжи.

Звук чьего-то движения заставил меня поднять взгляд. Владыка Каел поднялся и направился ко мне. Он жестом велел мне встать. Когда я подчинилась, немного нервничая от того, что он собирается сделать, я издала испуганный писк, когда он наклонился и обнял меня. Точнее, он поднял меня прямо с ног и сжал в объятиях чуть крепче, чем следовало. Мой писк превратился в стон, когда я внезапно познала истинный смысл слова «медвежья хватка».

Это был единственный способ, которым он мог выразить своё сочувствие без Илены. Или, возможно, это было также его способом сказать, что он согласен со мной. Когда он поставил меня обратно на ноги, он водрузил свою тяжёлую ладонь мне на макушку и потрепал её. Я рассмеялась, не в силах сдержаться.

— Спасибо, великан.

Владыка Каел кивнул и повернулся, чтобы сесть на место. Он наклонился и написал пальцем на земляном полу пещеры. Это было лучшее, что он мог сделать.

«Мы будем сражаться», — написал он.

— Нам следует бежать к горизонтам. Найти новый способ жить. Война с Самиром — это безумие, — вздохнул Келдрик. — Мы не можем победить. Это безнадёжная затея.

— Я знаю, что мы не можем победить. Я знаю, что я не могу победить. Я знаю, что это вопрос времени, когда я сломаюсь. Я противостою существам, которые создали наш мир, и их «единственному сыну». — Я горько рассмеялась холодной реальности и тому, насколько всё это абсурдно. — Но бегство лишь отдаляет неизбежное. Либо мы стоим и сражаемся, либо мы находим новый способ победить.

— Что ты имеешь в виду под «новым способом победить»? — Келдрик слегка склонил свою маску набок.

— Мне выпала сомнительная честь поговорить и с Вечными, и с Самиром. Этот безымянный Король Всего — он говорит, что он тот же самый человек. Тот самый Самир, которого я знала, только исцелённый от своего безумия. Я не уверена. Думаю, порча проникла куда глубже. Но если он всё же где-то там, внутри, если в нём осталась хоть крупица того колдуна, я, возможно, смогу до него достучаться. Смогу заставить его предать Вечных.

— Ты предлагаешь вразумить его словами? — Малахар фыркнул со смехом. — Теперь это ты несешь чушь.

— Он почти не помнит последние пять тысяч лет. Он назвал это безумным бредом. Он не захочет возвращаться к этому, но, если я смогу убедить его, что жизнь свободным человеком лучше этого… рабства, я должна попытаться. — Я соскользнула на землю, прислонившись спиной к камню. Мне нужно было размять спину. Последствия того, как Самир буквально вынес меня на разборку, всё ещё давали о себе знать.

— Он не помнит годы, проведённые в облике Короля Теней. Интересно, — Келдрик постучал пальцем по подбородку своей маски, размышляя. Шестерёнки в его голове, должно быть, крутились быстрее, чем я могла уследить, так что я позволила ему подумать.

— Он сказал, что помнит лишь обрывки. Всё, что он мог вспомнить, — это меня. Звучит подозрительно. Думаю, в этом виноваты Вечные. Если он считает то время сплошным страданием, он не захочет добровольно возвращаться к этому.

— Весьма вероятное предположение, — подтвердил Келдрик.

— А ты помнишь что-нибудь о временах до того, как Вечные были заточены?

— Да, — Келдрик опустил взгляд на землю и принялся теребить одну из серебряных цепочек, украшавших его наряд. — Мы все предпочли забыть. Теперь у нас нет такой роскоши. Он дал себе имя Самир, когда предал Древних. Когда отверг их и решил стать одним из нас. Возможно, теперь наше недоверие к нему кажется глупым.

Владыка Каел покачал головой, явно не соглашаясь с ним, но не в силах высказать более развёрнутого мнения. Бедняга. Я никогда особо не задумывалась о его немоте, ведь рядом с ним всегда была его эмпат. Теперь я видела, насколько это могло быть тяжко.

— Он сам заработал наше недоверие своими эгоистичными поступками, — проворчал Малахар. — Он сам себе вредил.

Владыка Каел указал на Малахара, подтверждая слова волка.

— Я знаю, каким он может быть подлецом. Поверь мне. Он убил Гришу у меня на глазах. Я буду помнить это очень, очень долго. Но он сложный. Он убил Гришу, потому что любит меня. Убил, чтобы защитить. Это был неправильный поступок, но по правильной причине. Никто не стремится стать злодеем. Если бы тебе пять тысяч лет твердили, кем ты должен быть — что ты безнадёжен и ничего не стоишь, — разве не проще было бы вести себя соответственно, чем продолжать бороться?

Малахар на мгновение замолчал. Как и Келдрик. Владыка Каел, полагаю, выбора не имел. Кажется, я заработала одно очко. Редко мне удавалось втолковать что-то этим чудакам, так что я восприняла это с гордостью.

— Так или иначе, — вздохнула я, — у меня есть выбор. Я могу убить себя, что… не знаю, позволят ли это сделать Вечные. Я не знаю, насколько они действительно могущественны.

— Мы тоже не знаем. Я читал тексты на эту тему, но не думаю, что в них есть и крупица правды в свете того, где мы сейчас оказались, — сказал Келдрик. — Я не знаю их возможностей и предела их влияния. Но могу уверить тебя, что оно куда менее значительно, чем они пытаются это представить. Они манипуляторы. Не боги.

Я кивнула. Это был хороший совет, который стоило держать в уме.

— Итак, я могу либо попытаться убить себя, что ничем не поможет никому из вас. Скорее всего, он от этого просто взбесится и перебьёт всех. Я могу сдаться Вечным, чего я не сделаю, и это участь хуже смерти. Я могу бежать в горы, но это продлится недолго, рано или поздно он всё равно найдёт меня. Или… я могу надеяться, что ещё есть способ до него достучаться. Либо уговорить его отказаться от его тиранических и безумных планов, либо попытаться убедить его предать Вечных во второй раз. Я не вижу перед собой никаких других вариантов.

— Тогда почему бы не пойти к нему в логово прямо сейчас? — спросил Малахар. — Зачем ты пришла сюда?

Я выдохнула и посмотрела через пещеру на Владыку Каела, сидевшего метрах в трёх от нас.

— Потому что я, может, и не так долго здесь нахожусь, но я знаю — этот мужчина скорее умрёт, чем будет жить в этом новом — старом — мире. Я знаю, он планирует пасть в бою славной смертью.

Владыка Каел единожды, торжественно кивнул.

Я усмехнулась его честности.

— Если, или, когда, мы потерпим неудачу, я надеюсь, что смогу этому помешать. Я надеюсь, что смогу удержать Самира от того, чтобы убить вас всех.

— Ты думаешь, ты сможешь убедить Самира не убивать своего старейшего врага? — Малахар снова фыркнул. — Ты не безумна. Ты просто дура.

— Включи наконец свой мозг, волк, — раздражённо бросил ему Келдрик. — Она имеет в виду, что будет торговаться с ним за нашу безопасность. Она снова попытается подставить себя под удар, чтобы мы могли рискнуть, пока она отвечает за последствия.

Я слабо улыбнулась пауку. Конечно, он быстро всё понял.

— Я ваша страховка. Он хочет меня. Я — единственное, чего он хотел всю свою жизнь. Он думает, что сможет убедить меня, что я всё ещё люблю его в ответ.

— А ты? — спросил волк.

— Я его не знаю.

— Тебе не любопытно узнать? — Малахар наклонился ко мне. Злоба в его голосе исчезла, он говорил куда спокойнее. — Если бы Влад сейчас восстал из могилы с характером другого человека, не знаю, смог бы я устоять перед искушением это выяснить.

— У меня есть о ком беспокоиться, кроме себя.

Он облокотился на колено.

— Тебе нет до нас дела.

— Нет. Но Келдрик, кажется, вполне мил. Мы с Владыкой Каелом только начали ладить. Ты? Ты мудак, и можешь идти трахнуть кактус, мне всё равно. Но Элисара, Торнеус, Агна и все остальные? Я о них забочусь. Они были мне друзьями. Если уж мне суждено снова стать его пленницей, я могу хотя бы сделать так, чтобы это было не зря.

После долгого молчания Малахар наконец кивнул.

— Благородно. Признаю за тобой это. — Он поднялся на ноги. — Мне нужно отлить, а потом поспать, если мы завтра выступаем на войну. — И он ушёл без лишних церемоний. Я не могла не рассмеяться над его грубоватой прямотой. Пожалуй, у зверей просто нет фильтров. В этом был свой смысл.

— Нам всем следует отдохнуть. Хотя выбор слов волка сомнителен, я не могу не согласиться. Впереди нас ждёт долгий путь. — Келдрик поднялся на ноги. — Ты пришла к нам, движимая заботой о людях, которые не сделали для тебя ничего, кроме зла. Ты сострадательна, и за это… я благодарю тебя. Я могу лишь молиться, чтобы Древние смилостивились над тобой и воздали за щедрость твоей души. — Он сделал шаг в сторону от нашего круга. — Но я боюсь, что этот мир не склонен дарить, он лишь отнимает. Спокойной ночи вам обоим.

Не зная, что на это ответить, я лишь снова улыбнулась и подняла руку, желая ему спокойной ночи.

Я встала, и Владыка Каел последовал моему примеру. Он подозвал меня взмахом руки. Я подошла и задрала голову, чтобы взглянуть на него. Каел приложил палец к своему сердцу, а затем ткнул им мне в грудь, прямо в середину.

Я не могла сказать, что именно он хотел этим сказать. Но это ощущалось как комплимент. Возможно, он хотел сказать, что у меня сердце воина. Или что он понимает мои чувства. Так или иначе, это походило на сокровенное признание. Я улыбнулась ему.

— Если и есть что-то хорошее во всей этой дурацкой истории, Каел… Мне бы хотелось называть тебя другом, если ты не против.

Он снова обнял меня. На этот раз его объятие было мягче. Это был не порывистый захват товарища по оружию в боевом зале, а объятие друга. В нём была грусть. Я знала, что он не ожидал — или не хотел — задерживаться в этом мире надолго.

Мысль о том, что Каела может не стать, причиняла боль. Я сама удивилась этому. Ведь этот человек был моим мучителем и палачом. Но представить этот мир без него казалось неправильным. Он стал бы пустым. В нём стало бы горько не хватать чего-то важного. Если Агна нашла в этом человеке что-то ценное, значит, оно там и вправду было. Я надеялась, что у меня будет шанс узнать его получше.

— Не ищи смерть, Каел. Она сама придёт за тобой, когда придёт время. К тому же, ты разобьёшь сердце Агне. — Я взглянула на него, а он отступил на шаг и положил свои тяжёлые, как кирпичи, руки мне на плечи. — Тебя будут помнить. — Это было максимально близко к признанию, что я сама, неожиданно для себя, оказалась в числе тех, кому он не безразличен.

Каел устало кивнул, и его плечи поникли. Внезапно он выглядел очень старым и уставшим, будто возраст буквально давил на него грузом лет.

— Я знаю. Знаю, что ты устал от всего этого. Устал постоянно спасать мир. А я-то сама с ума схожу от происходящего, а ведь я здесь всего полгода.

Каел рассмеялся и снова кивнул. Он посмотрел поверх моей головы — что было нетрудно, я едва доставала ему до плеча — на толпу людей позади нас, на всех, собравшихся в пещерах, напуганных. Его следующий кивок был кивком принятия. Он снова опустил взгляд на меня и тяжело похлопал по плечу. Я поняла — это снова было «спасибо». Затем он резко мотнул головой, давая знак идти.

Я усмехнулась.

— Спи спокойно, великан. — И с этими словами я побрела прочь. Мне нужно было найти какой-нибудь тёмный уголок, куда можно забиться. Какое-нибудь тихое место, чтобы поспать и помолиться, чтобы Самир и Вечные оставили меня в покое хотя бы на одну ночь.

В пещере через две от нашей я заметила человека. Он сидел на камне, уронив голову на руки, и был воплощением полнейшего отчаяния. Я узнала покрой его костюма и длинные каштановые волосы, собранные в хвост.

Торнеус.

Я подошла к нему и молча встала рядом. Мне не хотелось вторгаться в его уединение, и всё же… я не могла просто оставить его одного. Он поднял голову и посмотрел на меня, и его жёлтый глаз, единственный видимый, был красным. Он недавно плакал. Его маска отбрасывала странные блики в свете светящейся сферы на стене.

Я не произнесла ни слова. Если бы он снова опустил голову, я бы ушла. Я предполагала, что доктор — человек крайне закрытый. Я оставила бы его в покое, если бы он того захотел. Я бы прекрасно это поняла.

Он ничего не сказал, лишь молча подвинулся на камне, освобождая для меня место. Я присела рядом, и когда он так же молча продолжал сидеть, я прислонилась к его руке. Не было таких слов, которые могли бы исправить случившееся. Никакие утешения не звучали бы иначе, кроме как банально и оскорбительно. Я не могла понять, каково это — видеть, как твоя вторая половинка сгорает заживо, пытаясь спасти тебя.

К тому же, я терпеть не могла соболезнования. Ненавидела слышать «Мне так жаль». Это всегда звучало фальшиво и бесполезно. И потому я молчала, просто прислонившись к доктору, к моему другу, давая ему понять, что я здесь. К моему удивлению, он обнял меня за плечи и притянул к себе.

Мы просидели так в полной тишине очень долго. Минуты тянулись, пока каждый из нас размышлял о своём горе. Мы оба потеряли того, кого любили. Просто очень по-разному.

Он, похоже, думал о том же, когда наконец нарушил молчание.

— Нас постигла общая участь.

— Не совсем так, — я положила голову ему на плечо. — У меня всё ещё есть надежда. Надежда, что где-то там, в глубинах этого безумца, живёт тот самый безумец, которого я люблю. Это бессмысленно и ядовито, но она есть.

— Значит, твой удел ещё тяжелее моего.

Я тихо рассмеялась. Это было то самое, до ужаса сухое, чёрное чувство юмора, которое я в нём так любила. Помолчав, я взглянула на него.

— Ненавижу это говорить, ибо звучит это глупо. Но мне правда, правда очень жаль.

— Спасибо.

Торнеус склонил голову и прикоснулся щекой к моим волосам. Это был потрясающе личный жест со стороны всегда сдержанного доктора. Я улыбнулась, нашла его руку и крепко сжала, стараясь утешить его как могла.

— А, отлично. Вечеринка жалости проходит тут, — раздался знакомый женский голос. Подняв голову, я увидела Элисару, подошедшую к нам. Она уселась на пол у ног Торнеуса, а затем и вовсе улеглась на землю. — Если мне придётся объяснять ещё одному человеку, что случилось, или если меня спросят, что я чувствую, я заору и разорву его на клочки. — Она издала короткий нечеловеческий рык в своём горле и закрыла зелёные глаза. — Нет, Торнеус. Ты не разделяешь участь Нины. Это мой удел. — Она подложила руки под голову, явно собираясь вздремнуть прямо там, почти на наших с Торнеусом ногах. — Наша любовь всё ещё жива, чтобы терзать нас.

— Справедливое замечание, — Торнеус высвободил свою руку из-под меня, пытаясь по мере сил вернуть себе обычную степенную осанку.

— Но у меня есть план, — Элисара сказала это с хитрой ухмылкой.

— И какой же? — Уединение доктора было теперь полностью разрушено нашим появлением. К лучшему ли, к худшему ли — но он, похоже, не был расстроен этим вторжением.

Ухмылка тигрицы расцвела в полноценную улыбку.

— Я выбью из него эту дурь.

— Ах. Да. Разумеется, — доктор ответил с сухой учтивостью. Что до него, то он даже не закатил глаз.

— Это срабатывало раньше. Сработает и сейчас.

— При совершенно иных обстоятельствах, — добросовестно напомнил ей Торнеус. — Уверен, это подействует на Вечных просто неизгладимо.

— Тогда я буду избивать его снова и снова, пока не подействует.

— М-хм.

Я не могла сдержать смеха, слушая их перепалку. От этого мне неоспоримо становилось легче. Честно говоря, я перестала следить за смыслом их спора и просто улыбалась, глядя на них таких разных — одну, страстную, эмоциональную и первобытную, и другого, холодного и расчётливого учёного.

Оба они страдали от потери любимого человека и находили утешение в привычной, странно дружелюбной, но вечно соревновательной дружбе. Теперь, когда я видела её суть — этот причудливый вид товарищества — она казалась мне очаровательной.

Это лишь подтверждало моё решение прийти сюда и сделать всё возможное, чтобы не дать Самиру уничтожить их всех. Чтобы не дать сбыться тому видению в песках. Даже если это означало стать разменной монетой, я без колебаний отдала бы свою свободу ради их безопасности. Эти люди стоили того, чтобы за них бороться.

Я снова склонила голову на плечо Торнеуса, пока они препирались. Он посмотрел на меня с лёгкой улыбкой. Я улыбнулась в ответ и через мгновение закрыла глаза. Боже правый, я была так измотана.

— Я рад, что ты выжила, Нина, — сказал мне Торнеус, когда его спор с Элисарой утих. — Даже если ты принесла в наш мир неминуемую погибель.

Я фыркнула и подняла голову. Снова это его своеобразное чувство юмора.

— Спасибо, Доктор. — Я зевнула и прикрыла рот. — Прости. Просто был… очень долгий день.

— Пойди, поспи, подруга, — произнесла Элисара с печальной улыбкой. Было ясно, что оборотень наслаждалась возможностью отвлечься от собственного горя и одиночества. — Завтра нас ждёт достаточно битв, когда мы пойдём на войну с твоим возлюбленным.

— Спасибо, что напомнила, — я толкнула ногой ногу Элисары, и тигрица оскалилась в ухмылке. Я уже было пошла прочь, но на полпути Элисара окликнула меня.

— Если станет одиноко, ты знаешь, где я! Ты куда лучшая грелка, чем мой муж!

Некоторые вещи не менялись, даже перед лицом конца света.