Коварные боги

Я

остался лежать, скорчившись на полу, с холодным телом женщины, которую я ждал тысячу лет, чтобы полюбить, в моих объятиях, и тяжестью ее смерти, сокрушающей мою душу.

Я не мог дышать. Не мог думать или чувствовать ничего, кроме боли, которая пожирала каждый дюйм моего тела.

Этого не может быть на самом деле.

Я взял руку Келли в свою и прижал к своей щеке, ее пальцы никак не реагировали на мое прикосновение. Я поцеловал ее ладонь, запястье, ее губы, которые были такими, такими холодными по сравнению с моими.

Она безвольно повисла в моих объятиях, ее голова откинулась назад, как только я ослабил хватку.

Эта боль была сильнее, чем я мог вынести. Мне казалось, что тяжесть тысячи душ навалилась на мою, полная решимости превратить меня в сажу и пепел, и мне было все равно, сделают ли они это.

Я ничего не хотел от жизни без нее. Не могло быть ни радости, ни удовлетворения в мире, где ее не существовало.

Я не плакал. Я не мог. Там, где меня пронзила бездна боли, не осталось ничего достаточно сильного, чтобы чувствовать горе.

Я был опустошен. Пуст. Убит ее отсутствием.

Для чего все это было, если такова цена? Как проклятие могло потребовать такой жертвы? У богов не было чувства справедливости, если они могли украсть такие невинные души в уплату за свободу человечества.

Что вообще сделали Келли и Монтана, чтобы их выбрали для этого? Они были хорошими, добрыми, храбрыми и преданными. И их наградой за такие качества была смерть?

Джулиус положил руку мне на плечо, его пожатие было крепким, но рука дрожала, когда он пытался хоть немного утешить меня.

Кларисса плакала, звук ее приглушенных рыданий эхом отражался от каменных стен высокой пещеры.

— Будь прокляты боги, — выругался Фабиан позади меня, и звук чего-то тяжелого, упавшего на землю, отразился от стен. — Они заслуживают самой подлой смерти за все, что они сделали!

Сверкающая золотая монета покатилась по полу в мою сторону и ударилась о сапог, после чего начала вращаться. Все мое внимание привлек шум, с которым монета кружилась все быстрее и быстрее. Это был единственный звук в мире. Единственное, что существовало за пределами этой боли. Монета все ближе и ближе подходила к концу своих мучений, и звук, который она издавала, ударяясь о камень, пронзал тишину, прежде чем она наконец упала на землю с глухим стуком.

Я заставил себя подняться на ноги, взяв безжизненное тело Келли на руки и отошел от своего брата.

Эрик лежал поверх тела Монтаны, нашептывая ей что-то, что она была уже не в состоянии услышать.

Справа от похожего на пещеру помещения находился каменный алтарь, на вершине которого находилось святилище, посвященное Андвари. Я смахнул с него все: свечи, подношения, книги и мерцающие цветы. Каждый предмет обладал неизмеримой ценностью, и все же ни один из них ничего не стоил.

Я уложил Келли, в последний раз проведя пальцами по ее золотистым волосам

Ее лицо было умиротворенным в смерти. Ни одна дразнящая улыбка не тронула ее полные губы. Ее голубые глаза были закрыты в последний раз, чтобы никогда больше не танцевать от радости и света.

Трещина, которую ее отсутствие вырезало в моем сердце, была кровавой и незаживающей, и я знал, что ничто в этом мире не сможет заполнить ее снова.

— Ты была всем, чего я когда-либо хотел, — выдохнул я, проводя кончиками пальцев по холодным линиям ее лица. — И ты была слишком хороша для меня. Слишком хороша, чтобы это стало твоим концом.

Я обхватил ее лицо ладонями и приподнял ее подбородок, чтобы поцеловать, но в холодных пределах ее тела не было и проблеска девушки, которую я любил.

Слезы потекли из моих глаз по ее щекам, и я отстранился, сморгнув их. Если я поддамся этому приливу горя сейчас, то я знал, что никогда не закончу то, что должен был сделать.

Я отошел от нее, оставив свое сердце на ее попечение, и повернулся к столу, стоявшему под мерцающим зеркалом в другом конце комнаты.

— Брат? — В замешательстве спросил Джулиус, когда я зашагал через пространство, и моя грудь наполнилась твердой силой моей конечной цели.

Я воздвиг ледяную стену вокруг своего сердца, моя боль превратилась в ярость из-за несправедливости, совершенной по отношению к девушке, которая сияла яростью солнца, и ее близняшке, которая сияла силой луны.

Я остановился перед столом, глядя на предметы, разложенные на камне так, словно он был вырезан из земли только для того, чтобы хранить их.

Я чувствовал прикосновение силы, исходящее от этих предметов. Это не было обычным оружием.

Сначала я потянулся за кольцом Келли, ради которого она и пришла в это адское место. Когда я вытащил его из ниши, волна силы захлестнула меня. Андвари знал, что кто-то претендует на его сокровище, но сейчас он будет бессилен найти нас здесь.

Я стиснул зубы, надевая кольцо на палец, и использовал его энергию, чтобы скрыть это место от него, в то время как я обратил свое внимание на другие предметы передо мной.

Всего их было семь, включая кольцо. И я мог сказать, что это были необычные предметы. На каждой детали были вырезаны руны богов, отмечавшие золото, которое их украшало. Каждый из них пел с глубоким источником силы, которая взывала ко мне еще до того, как я к ним прикоснулся.

Там были изогнутый рог, лук, меч, кинжал, амулет и огромный боевой молот, инкрустированный рунами силы и разрушения. Они взывали ко мне, обещая вечную власть и неудержимое господство, но мне они были нужны не для этого.

Я почувствовал, что кто-то приближается, и оглянулся, когда Эрик встал рядом со мной. Он возложил Монтану на алтарь рядом с Келли, и они соединились в смерти так же, как всегда были едины при жизни.

Мы встретились взглядами, и я почувствовал его гнев так же сильно, как и свой собственный.

— Я убью его, — сказал я, и мне не нужно было уточнять, кого я имею в виду. Смерть Андвари была единственным, что сейчас имело какое-то значение для нас обоих.

— Я иду с тобой, — ответил он.

Я кивнул один раз, затем протянул руку, чтобы взять молот.

Мои пальцы обхватили толстую рукоятку, и сила потекла по моим мышцам, когда я взял его в руки. Он был тяжелее всего, что я когда-либо держал в руках, и вес его был намного больше, чем просто физический. Но сила моей любви к женщине, которая лежала мертвой в дальнем конце комнаты, придала мне сил, необходимых для того, чтобы владеть им.

— Это молот Тора? — Кларисса ахнула, и я мог сказать, что она не думала, что я должен держать в руках такую вещь.

Мой взгляд скользнул мимо нее, и я, ничего не ответив, поднялся на платформу за каменным помостом и направился к задней стене пещеры.

— Это место находится между царством богов и царством людей, — прорычал я, поднимая огромный молот в свои руки.

— Магнар, — начал Джулиус, спеша ко мне. — Ты не можешь…

Я взмахнул молотком изо всех сил, с оглушительным грохотом ударив им в стену.

Гора застонала и завыла над нами, и я зарычал, снова взмахивая молотом. И еще раз.

Джулиус заключил Клариссу в объятия и начал пятиться от меня, поскольку стена сопротивлялась моим попыткам разломать ее на части. Но боги одарили меня силой и умением владеть своим оружием, и теперь им предстояло узнать, что это значит.

Я взревел от усилия, снова замахиваясь молотом на стену, и земля у моих ног содрогнулась, когда трещина расколола камень на части.

Я зарычал, занеся молот для последнего удара, и мои мышцы начали дрожать от усилий, связанных с владением таким оружием. Но я отказался останавливаться. Я бы не отступил от этого боя. Андвари заплатит за то, что отнял у меня, и жизнь Келли будет отомщена.

Я вложил свою ярость, свое горе, свою боль в этот удар, и молот врезался в стену с такой силой, что она раскололась на части. Камни каскадом посыпались мне под ноги, и передо мной возник грубо вырубленный дверной проем.

Я уронил молот рядом с собой, не в силах больше выносить его вес.

Пространство за дверью мерцало зеленым и голубым светом, как поверхность какого-то глубокого пруда. Я знал, что переход через порог потребует от меня гораздо большего, чем движения моей плоти, но какая бы цена ни была потребована, она будет того стоить. Жизнь Андвари оборвется от моего клинка, или я умру, пытаясь.

Я повернулся обратно к комнате, наполненной сокровищами, которые не представляли для меня никакой ценности. Мой взгляд с сожалением скользнул по моему брату.

Я сократил расстояние между нами, и он отпустил Клариссу, когда его глаза встретились с моими.

— Я иду с тобой, — яростно сказал он, но я покачал головой.

— Ты — единственное, что я не могу оставить позади, — сказал я ему, обхватив его лицо руками. — Но у тебя все еще есть жизнь, которую ты должен прожить, и я не собираюсь тащить тебя за собой на смерть.

Я видел, как в его глазах закипает отказ, и прижался лбом к его лбу. Мое сердце болезненно забилось о ребра, когда я приготовился расстаться с ним. Но он нашел то, ради чего действительно стоило жить. И я бы никогда не отнял у него это.

— Я бы последовал за тобой на край света, — прорычал Джулиус, и его руки сжали мои запястья, когда я обнял его.

— Я тоже, младший брат, — ответил я. — Но теперь мой путь ведет меня за пределы земли, в царство богов. Это неподходящее место для тех, у кого есть причина жить.

Джулиус покачал головой, и я отстранился, чтобы посмотреть ему в глаза, которые светились от эмоций.

— Люби ее, — прорычал я. — Живи ради нее и умри вместе с ней, когда придет твое время. А я буду ждать тебя в золотом зале с кувшином эля и нашими друзьями рядом.

Джулиус взглянул на Клариссу, которая прижалась к Эрику, — у них был такой же спор, как и у нас. Я видел, как мучительно это решение давит на моего брата, но я не оставлял ему выбора. Его путь дал ему все, что только можно пожелать, и я скорее вырежу свое собственное сердце, чем позволю ему отказаться от него ради меня. Я снял кольцо со своего пальца и вложил его в его руку.

— Защити ее от них, — прорычал я. — И знай, что я люблю тебя так сильно, что даже не могу выразить словами.

— Я не могу отпустить тебя… — выдохнул он, и его пальцы сжались вокруг кольца, поскольку он отказывался принять то, что должно было произойти.

— Я увижу тебя снова, — прорычал я. — Но не в этой жизни.

Джулиус открыл рот, чтобы возразить, но я притянул его к себе, стиснув в последнем объятии, которое положило конец нашему спору.

— Я люблю тебя, Магнар, — выдавил он, когда его рука сжалась в кулак на моей футболке сзади, и его слезы потекли мне на шею.

— Тогда живи для меня, — ответил я, целуя его в щеку, прежде чем отстраниться от него.

Кларисса упала в его объятия, когда Эрик отпустил ее, и он повернулся, чтобы обнять Фабиана в последний раз. Чикоа всхлипнула, когда он шагнул к ней, но я отвел взгляд от ужаса в ее глазах.

Я подошел к столу, заваленному сокровищами богов, и перекинул через плечо рог, а затем лук.

Я передал Эрику меч, когда он подошел ко мне, и он принял его, кивнув, а затем взял кинжал и амулет.

— Ну что ж, враг мой, — мрачно сказал я, удерживая его взгляд.

— Давай покажем богам, на что мы способны, когда едины, — ответил он.

Мы повернулись к расщелине, которую я вырубил в склоне горы, и я сделал последний вдох, в последний раз оглянувшись на своего брата и женщину, которую он любил, прежде чем шагнуть в пустоту.