Крапивники

Глава 1. Луна

Окно лаборатории Королевского Научного Общества было широко распахнуто, впуская ночной воздух.

По правде говоря, находиться здесь в такое время было… не запрещено, конечно, скорее категорически нежелательно. Но мы собирались провести важный эксперимент, и бросать дело на полпути не было смысла.

Вот закончим, и можно будет забрать часть вещей — в нашем исследовании начинается новый виток и лишнее хотелось бы унести из рабочего пространства и спрятать дома по углам.

Эдмунд убрал рогожевый фартук в сумку и собрал волосы в хвост на затылке. К сорока пяти годам в висках у него уже появилась заметная седина.

— У тебя всё готово?

— Ага, — я проверила заряд на улучшенной защитной клетке.

За эту свою разработку я готова была поручиться. Коробка из стальных прутьев состояла из двух отсеков.

В первом должна была закрыться я. Он был защищён так, что ни единые чары из внешнего мира не могли бы пробить эту защиту. В подтверждение тому служили семь энергетических кристаллов на пять килограмм, соединённых прутьями из сплава свинца и золота. Монструозная конструкция огромной стоимости в полу моей части клетки просто не могла подвести.

Второй отсек, куда встал Эдмунд, был защищён иначе: он предназначался для тех, кто проводит эксперимент, а значит, позволял взаимодействовать с объектом изучения, и закрыться должен был только в случае опасности.

— Прекрасно. Тогда давай по быстрому кофеёчку жахнем и можно будет начинать.

— Хорошо.

Я вышла из клетки и плюхнулась на стул возле рабочего стола.

Эдмунд взялся наполнять водой чугунный чайник, подставив его под вмонтированную в стену водотрубку.

Повернув рычажок, отвечающий за водные чары, Эдмунд секунду ждал проявления на трубе синего плетения. После того, как оно загорелось, потекла вода, поданная через подземную систему труб.

Эд на максимум выкрутил рычажок с красным кристаллом. Красное огненное плетение засветилось и нагрело вытекающую воду.

Пока добавлял в горячую воду порошок и устанавливал на жаровую доску вариться, я рассматривала лабораторию.

Да… столько времени тут проводим… уже и пледы разложены, чашек пять штук, я вкусняшек разных по всем углам напихала, а Эд сделал винную заначку. Ну и куда уж без стопок бумаг и книг.

Впрочем, это не удивительно — Эд работает тут с тех самых пор как вернулся в столицу без малого десять лет назад.

Я перевела взгляд на него. Сухощавый мужчина чуть выше среднего с длинным острым носом и чёрными кудрями немного не достающими до плеч. Не считая ранней седины и первых пока совсем лёгких морщинок, он ничуть не изменился за то время, что мы знакомы. А ведь прошло… одиннадцать лет?

На момент нашего знакомства мне было четырнадцать, ему тридцать четыре, а сейчас двадцать пять и сорок пять… Да, верно, прошло одиннадцать лет. Я провалила экзамены в академию и уехала учиться у одного старика, который взял да и помер, а меня, как ребёнка старых знакомых, «подобрал» Эдмунд, обитавший в том же городе.

Мой бывший учитель, а ныне отчим и коллега в одном лице бодро нарезал хлеб и колбаску.

— Ты чего на меня так смотришь? — отчим заметил мой взгляд и снял с ножа прилипшую на лезвие копчёную корочку и протянул её мне.

— Нет, ничего, я просто задумалась, — отправила пряный обрезок в рот.

Я перевела взгляд на стену, обтянутую мягкой древесиной и исколотою булавками. Многие годы разные учёные работали здесь и прикрепляли к ней свои заметки.

Последние лет пять на ней красовался наш большой плакат с человеческим силуэтом, в груди которого были нарисованы круг и звёздочка — резервуар и искра магического источника. Слева на уголке были выписаны виды магии: тёмная, светлая, ментальная и четыре стихийные: огонь, вода, земля и воздух.

Через искру проходили полосочки — энергетические потоки, которые собственно и наполняли резервуар, а по всему телу шли тонкие, как капилляры линии — мелкие индивидуальные потоки. Их мы срисовывали с Эда, ибо создаваемый артефакт был заточен на взаимодействия только с ним.

Как-то мне было не по себе. Может, от того, что отец погиб, тестируя свою артефакторскую разработку, и я видела это своими глазами, может от того, что мне в целом не всё нравилось в моей работе.

Даже присутствие Эдмунда не прибавляло энтузиазма. Эта разработка она очень важна для него и обычно его воодушевления хватало нам обоим, но сегодня почему-то это не работало. То ли со мной было что-то не так, то ли с ним. Скорее всего, с нами обоими.

Артефакт, который мы будем тестировать должен перенаправить потоки магической энергии через украшение-линзу в постороннюю точку в обход разрушенной искры. Это вернёт способность колдовать многим людям. Эду в том числе.

Учитывая важность опыта и продолжительность нашего знакомства, я была абсолютно уверена, что реакция Эда неправильная. Он должен порхать по лаборатории воодушевлённый до той стадии, когда это начинает раздражать меня. Сейчас же… он просто рад. Это не катастрофа, но и не норма.

Что бы немного развеяться, я начала бесполезный разговор.

— Если сейчас у нас всё получится, последняя из трёх фундаментальных болезней получит лечение.

— Ага, — отчим кивнул, разливая кофе по кружкам, добавляя сахар и подливая мне молока. Сам он пил чёрный кофе с одной ложкой сахара. Передавая чашку, подмигнул. — А может даже и больше. — Это надо будет проверять, но вполне возможно на людей без магического таланта это тоже подействует, и они начнут колдовать.

Я сделала глоток. Да… в том, что Эд однажды перевернёт мир с ног на голову, никогда сомневаться не приходилось — уже в мои четырнадцать он был учёным с легендарным открытием за плечами, а теперь и подавно.

Кофе горячий. Даже слишком, пожалуй. Я устало вздохнула. Достало меня всё это.

— Давай, когда закончим, пойдём поедим? — предложила я. — Хочу чего-нибудь сладенького. Шоколадку или печенья. А лучше торт.

— Мама ужин приготовила, — покачал головой отчим. — Да и у кого ты в такое время поесть купишь?

Я пожала плечами.

— Ну, ладно, если будет возможность, тебе вкусняшку.

В отличие от родных сыновей Эдмунда, мне никогда не приходится его о чём-либо упрашивать. Почему? Варианта два. Либо, дело в том, что он не чувствовал за собой права в чём-то меня ограничивать, либо причина в отсутствии родных дочерей, которых Эд мог бы баловать как маленьких принцесс, и эта роль была отдана мне.

Второй вариант больше походил на правду, хотя бы потому, что мне в марте исполнилось двадцать пять и я уже третий год жила отдельно в доме покойного отца. Кормить меня «вкусняшками» Эд не обязан был ни по какой причине, но занимался этим регулярно.

Погрузившись в свои мысли, я даже не заметила, как полностью осушила чашку.

— Ты допил?

— Пока нет, но, в принципе, мы можем начинать, — чашка Эдмунда была полна ещё больше чем на половину.

— Допивать не будешь?

— Буду. В процессе.

Мы заняли места каждый в своём отсеке защитной клетки.

Эдмунд поставил внутри табуретку и, оставив на ней чашку, вытянул руки вперёд, выставляя их в специальное отверстие решётки.

Перстень из тёмной стали с символикой в виде крапивника был извлечён из противомагической защитной шкатулки.

— Готова, солнышко?

— Ага.

Украшение легко село на палец. Кольцо затряслось.

Воспоминания о смерти отца при тестировке артефакта заставили меня поёжиться, но Эдмунд был абсолютно спокоен. Я приблизилась к перегородке между нами, чтобы если потребуется прийти на помощь.

Надо было позвать кого-то из коллег поучаствовать. Просто для безопасности. Нет, блин, Эду надо всё сделать самому!..

…теперь я говорю как мама.

От перстня начали расходиться волны белой магической энергии. Магия света. Она же целительская или магия жизни. Именно ей владел когда-то Эдмунд.

До того как прошёл через все три фундаментальные болезни источника: печать, блокирующая сокращения резервуара, разрыв резервуара, ведущий к отравлению энергией и часто смерти, и выгорание искры.

Возле пола кольца энергии разбивались, как клубы дыма о препятствия. Эфемерная материя уплотнялась.

Белый клубок дыма стал в центре серым. Всё темнее и темнее.

Поток белой силы внезапно прекратился. На полу зашевелилось нечто.

Мерзкая чёрная субстанция, похожая на склизкое тесто с угольным порошком переваливалась по мрамору. Её части растягивались с отвратительным хлюпаньем и ползли по полу в разные стороны.

Когда от кляксы почти отделилось шесть хвостиков, она поднялась. На четырёх лапах оно смогло стоять. Ещё две полоски торчали вверх.

Поверхность склизкой массы стала покрываться миллионами тёмных игл. Верхние лапки расплющивались в подобие крыльев.

У Этого появилась шея и голова. Пасть. Зубы. Лапы. Когти. Хвост. Стоячие ушки и нос.

Собака. Крупный иссиня-чёрный пёс с крыльями и бело-золотым «воротничком» под шейкой. Местами шёрстка блестела золотом.

— М… Эд… собака с крыльями?

— Думаю, это олицетворение искры, — Эдмунд задумчиво потёр кончик носа нос, озадаченно рассматривая странное животное.

— Думаешь или знаешь?

— Знаю с сомнениями. Вероятность, что этот дух магии будет обладать зачатками разума, была. На такой случай твоя мама придумала ему название. Это Фамильяр.

— Он разумен?

— Луна, солнышко моё, я призываю его впервые вместе с тобой — я откуда знаю? Хочешь, спросим. Эй, пёс, ты разумен?

Фамильяр обнюхал клетку и торчащие руки хозяина и заскулил, тыкаясь носом в длинные узловатые пальцы.

— Пока просто собака, — Эд потрепал существо за ухом, убрав руки в клетку, взялся за чашку кофе. Сделал глоток и вдруг пробормотал. — Зря ничего покрепче не добавил.

Отставил кружку.

— Так-с… Ладно. По всей жизненной логике, ты должен меня понимать. Хотя бы на базовом уровне. Сделай шарик магической энергии.

Пёс задумчиво оглядел хозяина с ног до головы и протяжно завыл, выдувая белое облако энергии. Оно сбилось в светящийся шарик.

Эд молчал несколько секунд, глядя на шар очень внимательным, задумчивым взглядом. Я ожидала от него восторженного вопля. Ведь разработка действует — пёс колдует. Эд как-то слишком спокоен. Где вопль?

— Ну, них… — медленно, выговаривая каждый звук, начал отчим и вдруг выкрикнул остаток матерной конструкции с анатомическим подтекстом. — Да твою же мать оно работает, Луна!

Вот чего-то подобного я и ждала. С опозданием, но я это услышала.

— Ты ж умница, псина! — с широченной улыбкой Эд высунул руки по локоть, чтоб почесать животное.

Пёс радовался не меньше хозяина, опрокинувшись на спину и подставляя животик. Казалось, они даже внешне чем-то друг на друга смахивали, впрочем, питомцы часто похожи на хозяев.

— Он связан с тобой, — заметила я. — Может, проверим его на этот счёт.

— В каком смысле? Самый важный вопрос на настоящий момент — восстановятся ли мои магические способности от его присутствия. И таки да! Мать его!

— Эд, у нас целый список тестов запланирован на такой случай.

— Да, да, да, ты права, — Эдмунд взъерошил себе волосы. Бледное лицо от волнения порозовело, а дыхание участилось. — Но сегодня перегружаться не будем. Пару тестов и хватит.

Я видела, как тяжело ему сдерживать распирающие эмоции по выражению лица, и слушала нашёптывание нецензурных тирад, в большинстве своём выражающих удивление и радость, но всё равно ожидала большей экспрессии. Слишком тих и культурен неконтролируемый матерный поток. Эд может лучше.

— Луна, солнышко, я хочу ещё одни маленькие чары, ладно? Эй, Фамильяр, новый тест. Давай крапиву!

Пёс радостно подпрыгнув на месте ударил передними лапками о пол. На каменной плитке остался белый рисунок — сплетение рун — и тут же впитался в камень. Росток крапивы, пророс из неблагоприятной основы. Лучше было бы призвать его из земли, но мы забыли принести цветочный горшок в лабораторию.

— Шикарно, — кратко резюмировал. — Что ты там хотела проверить?

Я присела на корточки и обратилась к собаке:

— Фамильяр, принеси оттуда сумку. Серую такую.

Пёс оглянулся на хозяина. Он вилял хвостом и переминался с лапы на лапу, однако приказ исполнять не спешил.

— Ну и чего сидишь? — отчим отхлебнул кофе. — Принеси ей сумку.

Фамильяр послушно затрусил к столу, где валялись вещи Эда.

— Похоже, он слушает только тебя. Ну, само собой, он же мой фамильяр. Но заметь. Тебя он не слушается, но понимает — я ему твои слова не повторял.

Старая сумка из грубой материи была доставлена мне.

С опаской высунув руки из клетки, я достала из принесённой тары один из амулетов-носителей. Круглая пряжка величиной с монету с лиловым кристаллом в центре. Я нажала на камень. Облако фиолетового дыма выплыло из кристалла, формируя полупрозрачную модель-портрет моей матери. Стройная рослая женщина с каштановыми волосами и ярко-зелёными глазами.

— Фимильяр, ты знаешь эту тётю?

Пёс фыркнул и попытался лизнуть маленькую фигурку, но язык прошёл насквозь, что явно огорчило животное.

— Ну и как ты хочешь проверить, что он знает из моих воспоминаний, если он не говорит? — Эдмунд опустился рядом с ним на колено. — Ты ж не говоришь, пёс?

Фамильяр дёрнул ушами, повернувшись к хозяину.

— Если узнал её, наколдуй то растение, которое она больше всего любит.

Перед псом вырос второй стебель крапивы.

— Он не имеет доступа к моим воспоминаниям, — констатировал Эдмунд.

— Знаешь, учитывая, как тесно крапива связана с тобой, может быть он и прав, — усомнилась я.

— Тогда он назвал бы цветы, которые ей пацаны дарили. Меня она любит меньше, чем своих детей.

От пса разлетелось кольцо белой энергии. Пол зарос травой и разнообразными мелкими цветами, которые можно было найти на городских клумбах.

— Видишь? Это не одно растение, а несколько. А из конкретных растений, она наверняка больше всего любит именно крапиву.

— Ладно, допустим, — моя логика заставила отчима усмехнуться. — Это не лишено смысла, но я имел ввиду другое. В моей картине мира она любит цветы.

Никогда прежде я не видела, чтоб у собаки было снисходительное выражение лица… мне казалось, им не хватает на такое мышц в морде, но, чёрт возьми, именно снисхождение было на морде Фамильяра.

Он хлопнул крыльями по полу уничтожив заросли полевых трав, а вместо них призвав из камня розы.

Когда перед Эдмундом раскрылось больше десятка крупных алых бутонов, между ними резко, как прыщ в важный день, выскочила крапивина.

— А псина-то вредная. Издевается, — прищурился Эдмунд.

Я расхохоталась. Уж не знаю, что насмешило меня больше: выражение лица отчима с его комментарием или то, как они с Фамильяром смотрели друг на друга.

Эдмунд заулыбался вслед за мной.

— Ладно, Фамильяр, принеси мне со стола нож.

Весело подпрыгивая, пёс бросился исполнять поручение. Он попытался один раз взлететь, но плюхнулся на плитку. Подскочил и побежал.

— Думаю, мы можем к нему выйти.

— Я предпочту этого не делать, а ты как хочешь, — вскинув руки, я отобразила на лице выражение, призванное намекнуть отчиму, насколько плохой считаю его идею.

То ли не заметив, то ли проигнорировав намёк, Эдмунд открыл клетку. Как раз в этот момент пёс принёс нож. Пока Эд срезал цветы, Фамильяр крутился у него под ногами, не проявляя признаков агрессии.

Нет, я пока не готова контактировать с ним без защиты. Высунуть руки? Ладно. Хороший целитель сможет мне их пришить в случае чего, но полностью покинуть клетку… Нетушки.

— Убери корни, — попросил животное Эд.

Лишние части растения исчезли, оставив на плитке следы корней.

— Мы испортили пол. Ущерб придётся оплачивать, — Эдмунд опустил взгляд на пса. — А с тобой пока прощаемся.

Пёс сел, ожидая дальнейших действий хозяина.

— И, знаешь, Фамильяр… рад познакомиться.

Эдмунд снял кольцо. Пёс распался чёрным дымом. По мере того, как облако рассеивалось, оно обретало белый цвет — цвет энергии из которой состояло.

— Не говори маме, что я сегодня же вышел к Фамильяру без защиты, — попросил отчим.

— Не говорить маме, что ты пытался самоубиться? Ладно.

Эдмунд с нежной улыбкой щёлкнул меня по носу.

— Давай вот как сделаем. Я пойду в администрацию, оформлю повреждение пола и продление аренды лаборатории.

Эд обвёл взглядом помещение и остановил взгляд на распахнутом окне.

— Мы не закрыли окно, пока проводили эксперимент?

— Похоже на то.

— Тогда и нарушение техники безопасности оформлю. Мало ли, как там магический фон перекорёжило… Замнём этот момент с администрацией.

— Пф… «Замнём свои нарушения», — я усмехнулась. — Ты вроде не аристократ, Эдмунд, откуда у тебя эти замашки?

— Я богат — этого достаточно, — засмеялся вслед за мной.

Что правда, то правда, доходы у известного профессора, параллельно занимающихся бизнесом — далеко не больная тема.

— Ладно, я иду в администрацию, а ты прибери тут немного и запри кабинет. Вернусь — пойдём домой.