Крапивники

Глава 21. Автор

Джастин нервно дёргал ногой, сидя в комнате сестры.

— Он сумасшедший, Лили, — юноша теребил «золотую» медаль. — Ты ведь была там! Ты сама видела, как он улыбался на пьедестале! Это не нормально!

— Радоваться успехам — нормально. Но с тем, что этот человек не здоров, я согласна. Участвовать в конкурсе, к которому не имеешь никакого отношения — всё равно, что прийти в гости без приглашения. В лучшем случае невежливо.

— Да кто ж ему помешает? Он там со всеми за руку здоровается. Это ж он свою падчерицу устроил. Понимаешь? Девочку без опыта и звания сразу на должность преподавателя. Не ассистента, не лаборанта… преподавателя! Я к этому пять лет шёл! У меня четвёртый год пошёл преподавания.

— Не завидуй.

Девушка задумчиво мазала лицо кремом под тяжёлым взглядом брата.

— И потом, у неё есть опыт. Она работает над чем-то там с отчимом. Разве нет?

— Погоди-ка про опыт рассказывать… Это кому я, по-твоему, завидую, повтори? — Джастин чувствовал, что закипает.

— Обоим, — Лилиан неотрывно смотрела в зеркало, перебирая крема. — Ему — потому, что сам ничего не достиг. А он, как ты сам говорил, в твои годы уже снятие печатей открыл. А ей — потому, что обделён покровителями. Родители-то после выгорания источника на тебе крест поставили.

Джастин скрестил руки на груди и повернул голову к двери. В противоположную от сестры сторону.

То же мне, знаток психологии! Да что она понимает⁈ Сидит себе целыми днями в большой спальне, уставленной самой красивой мебелью в резиденции, платья перешивает, чтоб постоянно в новом на людях появляться, да по театрам ходит… старого жениха завоёвывает. Из неё родители сделали ходячую рекламу.

Её «подружки», побывав в гостях, распускают слухи о хорошем вкусе в оформлении спальни. Посмотрите, как семья хорошо дом обставила!

В обществе она культурная, образованная, модная. Посмотрите, как семья воспитала!

Даже из её прогулки в парк к Джастину на мероприятие от академии родители придумали как сделать рекламу! Любит природу и всегда поддерживает семью. Даже если братец из «паршивой шестёрки». Посмотрите, какая дружная и сплочённая семья у нас!

Ах, да… само существование «паршивой шестёрки»…

Шутки, ходившей между детьми.

Ведь в семье Брейскл как? Вот есть у нас девять детей, троих мы выводим в свет постоянно — тех, кто меньше всего нас позорит — наши идеальный чада.

Джордж. Старший сын и наследник. Светский молодой человек и душа любой компании.

Джина. Одна из старших сестёр. Блестящая актриса театра.

Лилиан. Светская кукла. Милая и воспитанная. Не без «очаровательной» изюминки в виде тяги к собиранию сплетен, что в обществе красиво описывалось фразой «интерес к событиям общественным и беспокойство о каждой живой душе».

Было время, когда место Лили в «золотом трио» занимал Джастин, как умный ребёнок, одарённый магическим талантом сверх меры и планирующий посвятить жизнь благородному делу — военной службе на благо короны!

Теперь же он навсегда в «паршивой шестёрке», а Лили в золотом трио.

Смотрите на трио, дамы и господа! А остальных детей мы вам показывать будем только тогда, когда они будут чего-то достигать.

Вы, главное, на остальных детей поменьше смотрите, и наша семья будет идеальной.

Лилиан закончила с кремами, взяла из стеклянной банки с зельем пропитанный им платочек и потребовала:

— Уйди с моего кресла.

Джастин поднялся:

— Ты представляешь, эта Луна мне ещё и рассказывает, как надо преподавать!

— Ага, — Лилиан достала из-под кровати бутылку вина и рухнула в кресло с изяществом тролля.

— Представляешь, я должен делать девочкам-аристократкам поблажки! Видите ли, их жизнь такая трудная, что иногда они не могут выучить предмет.

— Так… а вот с этого момента поподробнее, — девушка откупорила бутылку. — А ты?

— А я… сказал… что это… — Джастин с изумлением смотрел, как треть бутылки была выпита залпом. — … её проблемы.

— Ну ты и мудак.

— Что? Я вообще-то ждал от тебя несколько иной реакции. И что за лексику ты себе позволяешь?

— Ой, да иди ты в задницу, — девушка откинула голову. — Ты пытаешься говорить со мной в промежуток с девяти вечера до одиннадцати. В это время у меня процедуры релаксации.

— Ты пьёшь и материшься.

— Делаю масочку, пью и матерюсь, — поправила девушка и накрыла лицо платком с зельем. — А ещё ты говоришь девушке-аристократке, что девушкам-аристократкам легко. Тебе что-то не понятно?

— Нет. Всё предельно ясно, — Джастин направился к двери. Ему не очень хотелось продолжать разговор с человеком, у которого при разговоре на лице из всего многообразия мимики жуткая впадина рта, затянутая тканью, пустые вмятины на глазах и выпуклость носа. — Знаешь, не буду тебе мешать. Приятных процедур.

— Мудрое решение.

В момент, когда Джастин нажал ручку двери, раздался голос сестры:

— Стоп.

— Что?

— Забыла предупредить. Значит так, девятая осечка противозачаточного амулета, запоминай: твой одеколон — въедливое говно, поэтому, если ты ещё хоть раз опустишь жопу в моё кресло, особенно в период релаксаций, я убью тебя тапочком — понял?

— Понял… — несмотря на суть сказанного, форма Джастина развеселила. — Приятно побеседовали, мисс восьмая осечка.

— Умница. А теперь вали нафиг отсюда. Спокойной ночи.

— Спокойной.

Джастин закрыл за собой дверь и, не оборачиваясь, пошёл в свою комнату. Увидеть сестру в таком состоянии он готов не был.