Лаберилльская Пудра

Глава 26

— Мы будем ужасными родителями, Рэндар!

Аталина потянулась и, завернувшись в одеяло, прикрыла глаза. Утренний же луч, найдя все же щелку в плотной занавеси, тронул длинные ресницы девушки. Она поморщилась.

— Это все относительно, я думаю. — отозвался Корделл — Плохие родители, хорошие родители… Так же как и все остальное — относительно.

— А ты философ, я смотрю! — фыркнула Аталь, не открывая глаз — Ты книгу никогда не хотел написать? Прославить имя в веках…

Он просунул руку под одеяло и легонько ущипнул девчонку за бедро. Немедленно получив довольно ощутимую ответку кулаком в бок, сгрёб Аталину вместе с одеялом, остатками сна и теплым ванильным ароматом, зарылся лицом в растрёпанные волосы.

— Корделл, пусти… Мне надо умыться, привести себя… в порядок…

— Успеешь ещё, — развернув к себе, поцеловал припухшие со сна веки, ресницы щекотнули его губы — моя девочка…

Его девочка, его пара… На самом деле, его. Она сама так сказала, тогда на озере, когда горел берег и плавилось небо. Когда деревья склонились ниже, чтобы закрыть двоих безумцев от строгих Наболюдателей. Может и верно говорят, что Боги покинули Лаберилл и что этот мир давно брошен… Или отдан на милость других существ и теперь лишь им придётся исправлять, возрождать и восстанавливать то, что когда то было разрушено другими.

— Я не смогу от тебя уйти. — вдруг отчётливо сказала Аталина — Я не смогу без тебя, Рэндар…

— Конечно, не сможешь. Я не отпущу.

Все таки ему пришлось выпустить её. Водные утренние процедуры и завтрак насущно необходимы. Стоя под колючими прохладными струями душа, Аталина вдруг подумала о том, как странно ведёт себя " подселенец " (так про себя называла она потомка Хорсетта). Дав о себе знать лёгкими головокружениями и тошнотой в первые дни, сейчас он будто бы притих. Затаился, словно чего то выжидая.

— Хищник хищник и есть… — усмехнулась Аталь, проводя по плоскому ещё животу тонкими мокрыми пальцами с фиолетово — серыми заострёнными ногтями.

Маникюр, последний выхарк моды — Корделл, когда увидел это сияющее безобразие, выпучил глаза и… расхохотался.

— Ну, Аталина! — прохрипел он, подробно рассматривая ногти — Просто блеск… Ты когти под мутанта заточила, что ли?!

— На свои посмотри, Хорсетт поганый! — заверещала обиженная модница — Это готика, твою мать!

Опрокинувшись на диван, долго ржал. Аталь, психанув окончательно, грохнув дверью, заперлась в спальне. Но не таких замков и дверей, могущих спрятать от самца его пару…

Аталина прикрыла глаза, чуть не замурлыкав от воспоминаний о том, ЧТО сотворил он с ней, добиваясь примирения. И после, когда держала она Рэндара за горло, угрожая распороть его насквозь, фыркая со смеху, поклялся, что это лучшие…

— Мутантские когти, которые знал Лаберилл!

Аталина выключила воду и стала вытираться. Посмотрев в зеркало, представила себя с животом. Сморщила нос. Недовольно изогнула губы. Она раньше видела беременных, в регионах их много… Хищникам всегда на руку рождение новых… Ладно. Не об этом сейчас. О том, что Аталь всегда почему то пугало это зрелище — огромные животы, раздутые груди.

И, собственно, сами роды — видела пару раз. В первый раз ввиду юного возраста, была вытолкана за дверь. Глядя в дырку между досками барака, увидела. Немного, нечетко, но увидела… Второй раз… В Красном Доме. Под дикие вопли и мат управляющей Иноны. Пришлось помогать — местный доктор был в уматину пьян… Отправить родильницу в медцентр — дорого, а линара Инона привыкла считать деньги. Да и огласка могла навредить бриллиантовой репутации " приличного заведения". Кстати, о новорожденном никто ничего не услышал. Его куда то увезли…

Провинившаяся проститутка уже через неделю приступила к работе, а всем остальным " девочкам " была прочитана лекция о необходимости " думать башкой".

До сих пор тема беременности не волновала Аталь. Залететь от клиентов она не боялась, поскольку не имела с ними традиционных отношений. От Корделла тем более. Смешанные связи бесплодны, это известно всем. Кто ж знал…

Выйдя из ванной и одевшись, спустилась вниз. В холле был накрыт стол для завтрака. Девушка села, намереваясь приступить к еде, как вдруг услышала голоса.

Подкравшись к приоткрытой двери библиотеки, прислушалась, затаив дыхание. Говорили двое Корделл и Аркас.

— …Хатмонский провидец. Город, куда она ездила… Сонгры в Лаберилл не возвращались, Рэндар! Их не было здесь с тех пор.

— А Нер Баррет? Смотритель Региона? Выходит, он и был последним из них?

— Он и был. Только я одного не понимаю… — кажется, Аркас недоумевал — Зачем он женился и плодил детей?! У Сонгр нет чувства семьи… Он же дрался за жену и свой выводок, как… Ты помнишь!

— Может, просто любил? Я его понимаю… теперь.

Рэндар прервался.

— Аталина! — рявкнул он вдруг — Я прекрасно слышу, что ты стоишь за дверью. Брось подслушивать и входи.

Девушка вошла.

— Вы завтракать идёте или нет? — спросила она, делая вид, что совсем не интересуется их разговорами.

— Да, идём. — Корделл развернул её к выходу, положив руку на талию.

После завтрака, когда Аркас уехал, Аталина пристала к Корделлу с расспросами.

— Вы говорили обо мне! Я же слышала, Рэндар. Ну скажи! Я имею право знать!

— Это неинтересно. Но, если хочешь — есть подозрения, что твой отец был последней Сонгрой. Была стычка с Хорсеттами, после которой он не выжил. Твоя мать погибла позже. Все.

В самом деле, неинтересно… Все это она знает итак! Темнит оборотень что то…

Аталина села на подоконник, вглядываясь в сад. Провела пальцем по стеклу.

Корделл подошёл к ней, она обернулась и обвила его шею руками. Обняв девушку в ответ, он сдёрнул её с подоконника.

— Не скрипи пальцем по стеклу, раздражает…

— Рэндар, я боюсь… Я очень боюсь, понимаешь? Ты все скрываешь… Ну, расскажи мне. Что происходит?

Если бы он знал! Неужели не сказал бы ей? Неужели Аркас отправился бы в Хатмон разыскивать Мистисса, вытрясать из его вечно пьяного рта обрывки информации. Да и то не факт, что эта информация верна и что " провидец " ничего не забыл и не перепутал.

Что сейчас ответить, что рассказать, глядя в эти перепуганные синие глаза, смотрящие на него с надеждой и, с некоторых пор — теплом? Пересказать пьяный больной бред?

Нет. Лучше замолчать. Отвлечь! Дать почувствовать, что она в безопасности и что с ним, только с ним — ей ничего не угрожает. Ни ей, ни ребёнку. Не чудовищу… Объяснить Аталине, что НЕ чудовищу…

— Аталь, все хорошо. Тебе нечего бояться, правда. Пусть все идёт, как идёт, ладно?

Она кивнула, успокаиваясь, согреваясь теплом своего мужчины, вручая ему свою жизнь. Не сомневаясь уже в том, что поступает правильно. Не сомневаясь ни в чем…

Найдя в нахлынувшем, преддождевом сумраке её губы, раскрыл своими.

Прижавшись, оторвался лишь для того, чтоб сказать:

— Я может и чудовище, Аталина… Но он нет. Вот увидишь! Он родится непохожим на меня. Он будет, как ты. Такой же красивый и необыкновенный. Ты мне веришь?

Запустив пальцы в чёрные волосы, ответила:

— Верю.

Подняв её на руки, уложил в постель. Скользнул губами по шее вниз. Развязав пояс халата, развернул, освобождая родное желанное тело от ненужной ткани.

Шепнул:

— Я осторожно, моя девочка… Родная моя, единственная, подаренная…

Не замечая, что не такая она уже хрупкая, какой была вначале, все ещё берег, сдерживая себя.

Подсунув руки под узкую спину, стал целовать груди, задевая языком соски. Двинулся ниже, ведя дорожку из поцелуев по ложбинке между грудей к животу. Ощутив маленькую жизнь внутри, положил ладонь. С той стороны ответили мелкими неясными ещё звуками, крошечным жаром величиной со спичечное пламя. Аталина вскрикнула, разводя сливочные бёдра в ожидании излюбленного ею удовольствия.

— Какая ты красивая! — не выдержал Рэндар — Здесь ты, как бутон, моя девочка…

Он погладил рукой розовую теплую плоть. Девушка застонала, упершись одной ступней в постель, сминая простынь. Корделл развёл пальцами влажные губки и тронул языком клитор, раскалённый и твердый. Ощутив во рту вкус ванили, прижался поцелуем.

— Ещё, пожалуйста… Рэндар, мне нравится так…

— Я знаю. — ответил он, погружая палец внутрь — Знаю, что нравится моей девочке. Только не торопись…

Не отрывая руки, стал осторожно обследовать пальцами малиновую глубину. Лёг рядом, прижав к себе тело девушки, стройное и изгибающееся, дрожащее от каждого прикосновения сильных пальцев к влажной сути.

— Не останавливайся, не прекращай… — хрипло выдохнула она, раздевая его, высвобождая член — Только не прекращай…

Их губы слились, теперь было одно дыхание на двоих, одна жизнь… Одно целое!

Она несильно сжала его член, двинула рукой вниз, вызвав рык зверя.

— Я не выдержу, Аталина…

— Не надо. — выдохнула она ему в губы — Хочу тебя, Рэндар. Люби меня, убей меня… Что хочешь!

Он сжал её ласкающую руку:

— Погладь его посильнее. Сожми пальцы. Вот… ТАК, да! Аталь… моя любимая девочка!

Она быстро двигала рукой, обводя большим пальцем головку — горячую и влажную от близкого пароксизма. Оплетя тело мужчины собой, переплелась с ним руками, ногами, всей сутью.

— Возьми меня, Рэндар! — крикнула, зажав его пальцы раскрывшимися лепестками — Забери…

Закинув её ногу себе на бедро, вошёл внутрь, осторожно и мягко. В ней было влажно и горячо. Старался двигаться осторожно, неглубоко, но в какой то момент не выдержав, вошёл до конца, прикусив плечо. Двигался, бился в ней… Оставляя на коже следы укусов и лёгкие синяки.

Заявляя права. Его пара. Не будет никого ни возле неё, не внутри. Никогда.

Вцепившись ногтями в плечи Корделла, Аталина излилась, содрогаясь в сладких конвульсиях. И только тогда он последовал за ней, прижав к себе тело — горячее, искрящееся и просто до боли, до невероятности желанное!

— Моя Аталина. Скажи это.

— Твоя. Подчинённая тебе. Навсегда.

Они так и задремали, не отпустив друг друга. Задремали поверхностно, так спят хищники — слегка, будто над сном…

Над миром. И над слабым дождём, который шёл снаружи.