Лики миров (СИ)

Глава 13

Начался день вполне обычно — тренировки, лекции. Потом мы с Хиной прошлись по рынку и перешерстили почти все ряды в поисках симпатичного, но не слишком дорогого наряда для ее статной фигуры. Ну и пару кульков с угощением прикупили. А после этого моя напарница впервые позвала меня в гости, точнее — в гости к своей тетушке, именно у нее и жила девушка. Родственница оказалась совсем не старой и вполне любезной дамой, и мы прекрасно провели несколько часов все втроем, болтая, распивая чай и поглощая маленькие рулетики с оршалевым кремом и вареньем из местных ягод. Я так засиделась у Хины, что на работу к господину Агиру мне пришлось почти бежать. Понятное дело, что зайти домой я уже совершенно не успевала.

В таверне в этот вечер был настоящий аншлаг. Я сбилась с ног и совершенно умоталась. Еще и задержаться пришлось — посетители никак не хотели расходиться. Зато и чаевые мне оставили очень даже приличные — с пару серебрушек, наверное, набралось, поэтому я была вполне довольна, и к дому госпожи Альфины шла совершенно не торопясь и прикидывая, на что бы потратить внезапно свалившееся на меня богатство.

— Может, стоит понемногу закупать все необходимое для похода в Хаос? — размышляла я. — Хотя, наверное рано. Если уж Лик решит взять меня с собой, то уж на снаряжение точно не поскупится. Интересно, выдадут мне своего личного тирексика? Было бы здорово. А если я завалю этот чертов лабиринт? Тогда придется добираться до Границы самой. Нет, лучше буду пока откладывать заработанные деньги. И тренироваться, тренироваться, тренироваться…

Я свернула в тихий переулок. Отлично, еще пять — семь минут, и я дома. Черная тень мелькнула слева. И если бы не часы мучительных занятий в лабиринте тут бы мне и крышка. А так я совершенно рефлекторно отпрыгнула в сторону и, еще не понимая, что, собственно происходит, потянулась рукой к поясу, к рукоятке своего меча. И лишь когда рука поймала воздух, вспомнила, что оружия-то у меня с собой и нет. Расслабилась Дея в столице, привыкла к безопасности. Черт и еще раз черт. Потом я даже радовалась, что оставила меч и кинжал дома: имейся они под рукой, возможно, драгоценные доли мгновения были бы потеряны. Не найдя же хоть какой-то поддержки, я сделала единственно возможное в данной ситуации — побежала по переулку в противоположную сторону, собираясь вынырнуть на более оживленную и широкую улицу, попутно вопя во все горло «Пожар!» и петляя, как меня учили. И не зря: еще два или три «заряда» просвистели мимо. А вот добежать до улицы я не смогла: с козырька одного из первых домов переулка спрыгнула темная плечистая фигура и перекрыла почти весь узкий да еще слегка поворачивающий в этой части переулок — ни обежать, ни в ногах проскользнуть. Значит, зараза, двое…

«Этот — не маг» — пронеслось в голове. Маг не стал бы подпускать так близко, сверху бы и шваркнул.

Я еще бежала по инерции, даже паника накрыть не успела, а тело уже решило за меня — не сбавляя скорости напрыгнуло на стену, оттолкнулось от нее ногой, поворачиваясь в сторону. Если я сейчас дотянусь рукой вот до этого навеса, и подтянусь, то смогу забраться на крышу и попробовать уйти поверху. И у меня почти получилось. Зацепиться-то я зацепилась руками, а вот силенок, чтобы быстро забросить тело вверх, не хватило. Меня резко попытались сдернуть вниз, и я заверещала, как подбитый кабанчик, успев, по счастью, на время вывести из строя одного из нападавших, попав ему сапогом по лицу. Но тут же сама отлетела в сторону, больно приложившись затылком о стену одного из домов.

— Кончай эту козу, — послышался приглушенный гнусавый голос. — Она мне, кажется, нос сломала.

А в следующее мгновение надо мной склонилось лицо… Нижней его половины я не видела, ее закрывал черный платок, но вот глаза: темно-серые, холодные, почти неживые. Они смотрели изучающе, почти бесстрастно, словно уже вынесли приговор и теперь наблюдают за правильностью его исполнения. Именно этими глазами, принадлежащими, разумеется, человеческому существу, и смотрела на меня моя смерть. Я чувствовала пронизывающий стылый холод этого взгляда, завораживающее равнодушие к торжественности момента, и еще что-то… выжидающее, почти надежду: «Удиви меня»… И снова тревожащие аккорды орданго зазвенели в ушах. Пока я еще здесь и более-менее жива, пока вижу, слышу, дышу… Потанцуем?

Я подняла левую руку, словно стараясь то ли закрыться от этого страшного взгляда, то ли нанести последний удар.

— Не стоит, голуба, — усмехнулась «смерть», — перехватив мое запястье. — и нагнулась чуть ближе… Чего бояться-то: «враг» повержен и надежно зафиксирован. А то, что рука его в сантиметре от твоего лица… в этом даже есть своя прелесть, не так ли? — Сейчас все закончится.

Я прищурилась. Белый огонек пульсара вспыхнул в сумерках на ладони и отправился прямиком убийце в глаз. Я же, собрав свои силы, прокатилась в сторону, спасаясь от удара, и пока ослепленный держался руками за обожженное око, продолжала ползти в сторону, ожидая, что второй сообщник вот-вот закончит начатое своим товарищем дело и окончательно меня прибьет.

— Уходим, живо, — послышался голос «гнусавого», а потом меня накрыло плотной черной пеленой мрака. Сквозь это необъятное одеяло я слышала вопли, крики, до боли знакомые голоса..

«Она здесь» — «Дышит» — «Все…. Лик, хватит, ты их убьешь к ракшам».

В себя я пришла от того, что чьи-то прохладные ладони слегка давили мне на затылок. И от ладоней этих кожу покалывало сотнями ледяных иголочек. Я поморщилась, потом открыла глаза и пару секунд разглядывала сидящую напротив золотоволосую женщину. Велли… Что, черт возьми, происходит? Я все-таки умерла и попала в Рай к прекрасным ангелам? Только что-то сомневаюсь, что в Раю себя так скверно чувствуют: у меня гудела голова и слегка подташнивало. Я попробовала осмотреться, но тошнота резко усилилась. Зато я окончательно поняла, что лежу в нашей гостиной, на оранжевом диване.

— Не двигайся, — неожиданно строго сказала целительница, — у тебя сотрясение и ушибы, — и снова склонилась надо мной, «морозя» затылок. Мутить сразу стало меньше, хотя от колкого холодка в уголках глаз выступили слезы.

— Как я сюда попала? — спросила ее чуть хрипло, стараясь не шевелиться.

Последнее, что я помнила — вопящий от боли «ниндзя» и тревожный голос «гнусавого».

— Понятия не имею, — слегка раздраженно ответила красотка. — Когда меня сюда притащили, ты уже лежала на этом самом месте.

— А кто притащил? — поинтересовалась на всякий случай. Хотя могла и не стараться.

— Ликард, — вздохнула Вел, — он очень просил, чтобы я тебя подлатала. А когда он просит, ему сложно отказать.

Да уж. Я примерно могла себе представить его манеру просить: «Мне нужно это и это и желательно вчера, бегом марш».

— А сам он где? — задала я следующий вопрос. Про то, откуда он взялся в том переулке, целительницу, кажется, спрашивать бессмысленно.

— Они с Миртеном отправились в лечебницу допрашивать какого-то гада… или града… — брови красотки слегка нахмурились, и она немного усилила нажим ладоней на мой затылок.

— Гарда, может?

— Да, точно, его.

А он тут при чем? И… в лечебнице?

— А что с..

— Не спрашивай меня ни о чем, — аристократично фыркнула Велли. — Не знаю и знать не хочу, что вы тут творите. С этими двумя и так всегда сплошное беспокойство было, — здесь в голосе ее послышалась светлая печаль, с которой часто вспоминают старые добрые времена, — а теперь и ты еще… Можешь аккуратно повернуться на другой бок?

Я медленно, стараясь не тревожить голову, повернулась лицом к спинке дивана. И снова почувствовала руки целительницы на своем затылке и макушке. Потом я представила себе сцену явления Лика Велли после всех вчерашних сцен и объяснений — «Там эта, врунья вчерашняя башкой треснулась, айда лечить… Нет, не я… честное слово не я» — и меня просто затрясло от смеха… Может, конечно, просто нервное напряжение после пережитого сказывалось.

— Извини за хлопоты, — только и я смогла произнести вслух после того, как смешинка меня покинула.

— Да что уж, — отмахнулась от меня красотка. — Надеюсь, мальчики скоро вернутся.

Со «скоро» не срослось. Не знаю, сколько прошло времени, но я даже успела немного подремать после того, как целительница завершила свои манипуляции, и к тому моменту, когда открылась дверь, чувствовала себя уже более-менее сносно. Даже почти приняла сидячее положение.

С множественным числом «мальчиков» Вел явно попала пальцем в небо: Миртен пришел один.

— Как у вас дела, красавицы? — так весело спросил он с порога, что сразу стало ясно: дела у красавиц тухловаты.

— С Деей все в порядке, ушибы я залечила, сотрясение почти успокоила. Пусть завтра дома посидит — и все пройдет, — сразу отчиталась Вел. — Я могу уже идти домой?

— Где Лик? — первым делом задала я свой вопрос.

— Отлучился… по делам, — Мир покосился на целительницу. Понятно, при ней он ничего рассказывать не станет. — Конечно, Велли, я тебя провожу.

Вот так… теперь я вообще осталась одна. Сиди себе и придумывай всяко-разно, отличное времяпровождение.

— Так где он? — приступила я к расспросам, когда Мир появился на пороге снова.

Но маг для начала устало опустился на диван и только потом ответил.

— Лик в Императорском дворце, хочет побеседовать с Карлайлом, — он произнес это таким успокаивающим будничным тоном, словно ночные беседы с императором — примерно то же самое, что в булочную за хлебом сбегать. Пустяки, как говорится, дело житейское..

Разумеется, я еще больше разволновалась.

— Рассказывай все с самого начала, — потребовала сразу. Мир вздохнул, но знал уже, что я не отстану, поэтому принялся излагать. Из рассказа его я поняла следующее.

С утра пораньше Лик, как и собирался, обратился к знакомому по работе в охранке и попросил по старой дружбе двоих «человечков», чтобы последить за Гардом и вычислить его эррагальскую даму.

Один из человечков оказался сообразительным, быстро смекнул, что работниц гостиницы со счетов тоже сбрасывать не стоит, да и вообще изнутри следить удобнее, и забронировал свободный номер на втором этаже. Глубоким вечером он заметил, что в комнаты «объекта» зашла горничная, времени провела там не то, чтобы слишком много, но выходила оттуда весьма в странном взвинченном состоянии. Из номера же доносились приглушенные, но весьма подозрительные звуки. Тогда этот наблюдатель постучал в дверь, но ему никто не открыл… После этого на свой страх и риск он воспользовался отмычкой и вошел в номер Гарда.

Хозяин номера пребывал в состоянии, близком к беспамятству. То ли одурманен, то ли отравлен. Из его отрывочных объяснений наблюдатель понял только то, что это дело рук той самой горничной и еще, что надо остановить убийц, которых та наняла, чтобы лишить жизни какую-то разносчицу из таверны. Вот всю эту странную информацию наблюдатель и передал с посыльным Лику. Тот мигом примчался, успел перекинуться с аль Гардом парой слов, пока того окончательно не вырубило, приказал доставить пострадавшего в лечебницу под наблюдение, найти горничную, отправил посыльного к Миртену и отправился на поиски «разносчицы», то есть меня.

Первым делом он, понятное дело, кинулся к Агиру, но оттуда я уже ушла. Мир же начал поиски с обратной стороны пути — от дома и продвигался к таверне..

В какой-то момент оба мага услышали вопль «пожар» и побежали в мою сторону. Встретились они как раз у входа в тот самый кривой переулок, где меня настигли убийцы. И застали замечательную картину: один из преступников пытается удрать, второй воет от боли, я валяюсь без чувств.

— Убедились, что ты более-менее в порядке, а потом понеслось, — потирая переносицу, вспоминал Мир, — наш кровожадный друг бегает за негодяями, чтобы порешить, я бегаю за ним, чтобы он в своем благородном порыве не порешил их совсем уж до конца и не разнес еще полквартала до кучи… Короче, все, как раньше.

Потом меня принесли домой, Лик побежал за Велли. Последнее, оказывается, было сделано, чтобы раньше времени не впутывать меня в это некрасивое дело, любой действующий целить был обязан доложить куда надо о пострадавшей от нападения. После этого оба магистра понеслись проверять, как там дела у аль Гарда. Тот немного оклемался и рассказал им немало интересного.

Начать с того, что сам господин универсал вот уже год как работает на некоего магистра Риана, широко известного в узких кругах как правая рука великого и ужасного министра аль Тари, кем-то вроде двойного агента. То есть сливает через связного эррагальцам всякую одобренную выше информацию и получает, в свою очередь, задания, по которым можно получить представления об исследованиях и планах второй стороны.

В качестве связного у Гарда как раз и была девушка, работающая горничной на постоялом дворе — Лирра ее звали — наполовину эррагалка, имеющая неплохие связи в теневом мире Растабана. За год своей второй работы Гард неплохо продвинулся — заработал определенное доверие эррагальцев, а еще… как бы так сказать… запудрил девчонке-связной мозги. Не мудрено, вообще-то: красивый обходительный мужик, далеко не бедный к тому же… Она была уверена, что у них с ним большая любовь, и как только он получит добро, они вместе едут в Эррагалию и будут жуть как счастливы. А тут я со своими историями об отцовстве.

Девчонка разозлилась не на шутку и соперницу решила устранить. А вот с неверным своим приятелем поступить так: опоила его медленно парализующим ядом, чтобы тот не мог применить магию и вообще не мог сопротивляться и принялась расспрашивать. Но то ли эмоции у нее совсем зашкалили, то ли с техникой допросов она была совершенно незнакома и сама себя запутала, но после этого разговора она еще больше уверилась в том, то была права: Оден факт того, что готов ненавистной разносчице кучу золотых монет отстегнуть, признал, о том, что скоро ее убьют так сокрушался, что обозвал Лирру конченой дурой, и всячески пытался полюбовницу отмазать россказнями из разряда «ты все не так поняла» и «у нас с ней исключительно деловые отношения». Короче говоря, Лирра решила подождать сообщения от наемников, что дело доведено до конца и потом окончательно порадовать им Гарда — все равно пока никуда не денется.

— Ой-ой, — прикусила я губу, — представляю, как аль Гард на меня зол, — ну еще бы: я ему своими придумками всю малину попортила, «прикормленного» связного против него настроила, и это он еще не в курсе того, что и контракта с ним я заключать никакого не собираюсь… — лучше мне ему на глаза не попадаться.

— Ну а дальше начали всплывать совсем уже неудобные вопросы, — продолжил Мир задумчиво. — Например, на кой ляд аль Тари понадобилось выдергивать из Бездны Ликарда под предлога поиска шпионов, если он и так примерно был в курсе, как на этом фронте в столице дела? И про аль Гарда, заметь, даже словом не обмолвился, хотя не мог об этом не знать.

— Так зачем Лик сейчас пошел во дворец? — спросила обеспокоенно.

— Хочет договориться, чтобы их вместе с получившими одобрение добровольцами как можно быстрее отправили к Границе. Подозревает, что пока он тут сидит, аль Тари в Бездне свои делишки задумал провернуть. У них давно есть некоторые… разногласия.

— По какому поводу?

Миртен помолчал немного, раздумывая то ли над формулировкой, то ли над тем, как бы не сказать чего лишнего.

— Если совсем кратко, то Лик горит желанием добраться до Разлома и попробовать схлопнуть его и всю Бездну вместе с ним. Аль Тари же — за то, чтобы все осталось как есть… Хаос, вроде как, никому не мешает, и даже польза от него есть — голубое железо добывать можно. Все бы шло тихо-мирно (мало ли у кого какое мнение), если бы Карлайл в последнее время не загорелся идеей о Разломе. А если дело дойдет до противостояния Императора и его всесильного министра, то даже думать не надо, на кого весь гнев аль Тари обрушится. Ликард у того давно как кость в горле. Полезная, правда, но и раздражающая до ужаса.

По спине вдоль хребта словно морозный ветерок пробежал, заставляя передернуть плечами. Я обхватила себя руками и так сидела молча какое-то время. Миртен поднялся на ноги и направился в сторону своей комнаты.

— Ты пойдешь с ним? — спросила я его, когда он проходил мимо. Мир замер, повернулся в мою сторону и до ужаса устало ответил:

— Лик малость чокнутый, Дея, но он мой друг. Так что да, пойду. Раньше мне удавалось немного его притормозить и отговорить от совсем уж безумных идей, посмотрим, сработает ли это сейчас.

Защитник ушел к себе, а я все сидела, пытаясь не поддаваться нарастающей внутри тревоге.

«Зато, Дея, ты теперь знаешь, чем заняться в ближайшее время — штурмом или измором, но ты просто обязана взять этот проклятый лабиринт.»

Потом и я поплелась к себе, свернулась калачиком под одеялом и сдалась на милость дядьки Морфея, прекрасной девы Грезы или кто тут в этом мире снами заведует. И спала очень крепко. Не проснулась даже тогда, когда теплые сильные руки сгребли меня в охапку, только устроилась поудобнее в объятиях и сонно улыбнулась: «Ты».

— Я, спи, — ответили мне и зарылись носом в волосы на макушке.

Утром я проснулась в гордом одиночестве. О присутствии Лика напоминал только его легкий запах, оставшийся на подушке. Я схватила ее и была готова чахнуть над ней, как Кащей над златом, чувствуя себя при этом настоящей извращенкой. А потом нашла на столике послание, написанное прямо в одной из моих тетрадей знакомым резким почерком: «Из дома сегодня ни ногой. И нос чтобы тоже не высовывала. Приду — проверю.» И будто специально для контраста с суровым содержанием написанного, рядом красовалось нарисованное буквально несколькими штрихами нечто: растрепанная пташка, похожая на совенка, испуганно таращащаяся из-под одеяла. Это я, что ли?

Или господин тер Сиаль считает, что в картинках до меня лучше дойдет?

Губы мои сами собой растянулись в мечтательной улыбке. Даже несмотря на никуда не пропавшее за ночь беспокойство. Через полчаса блужданий по комнатам я начала злиться сразу на двух знакомых магистров: удрали, ни слова не сказав. Смог Лик поговорить с императором? Если да, то чем закончилась встреча? Как скоро он поедет к Границе? Как убедить его взять меня с собой? Вопросы все множились и множились, а ответов на них так и не находилось.

Кое-как я нашла себе занятие: села за конспекты и учебники по основам магии. Специально выбрала задачку посложнее: убрать с помощью магии слой пыли с поверхности — это более тонкая работа, чем с бумажным шариком — и попыталась ее решить. Возилась я с ней долго: сосредоточиться не получалось, и ошибки возникали на ровном месте, но потом увлеклась и даже достигла определенных успехов. Только один раз слегка подпалила Светом подоконник в гостиной. Пыль-то, конечно, исчезла, правда, вместе со слоем краски. То-то госпожа Альфина порадуется… Потом я смотрела в окно, читала историю Шедара, пробовала еще раз поспать (неудачно) и даже играла сама с собой в крестики-нолики… В общем, к вечеру готова была на стенку лезть от безделья и тревожных мыслей.

Господа магистры явились вдвоем. Миртен казался весел, как обычно, но я то и дело ловила на себе его взволнованный взгляд. Лик был строг, серьезен и так напомнил мне капитана Ли-Карта, что в какой-то момент пришлось ущипнуть себя за руку.

— Через три дня, — сказал боевик, смотря мне в глаза. — Мы, — тут он кивнул в сторону Мира, и сердце мое сжалось, — выезжаем через три дня. Лайл дал добро, официально высказав свое недовольство медленным ходом подготовки отряда, но ясно дал понять, что все остальные действия я осуществляю на свой страх и риск. На открытый конфликт с аль Тари он не пойдет.

Три дня… всего три… Я не успею подготовиться..

— А я? — спросила тихо, — ты обещал дать мне шанс.

— Обещал — значит дам, — кивнул он, — как ты себя чувствуешь?

— Отлично, — заверила я. И это действительно было так.

— Значит завтра с утра идешь в академию с Миртеном, он проводит тебя прямо к тренажеру. Я буду ждать тебя там.

— А если… — тут мой голос дал осечку, — а если не получится..

— Поговорим об этом завтра, — технично слился мой вредный магистр, — сейчас мне пора.

И он ушел, оставив меня в еще большей растерянности.

Спала я этой ночью плохо, переживала и все думала, что же делать, если у меня ничего не выйдет, и ничего толкового так и не придумала.

Утром мы с Миром вместе спустились к завтраку. Я с трудом затолкала в себе немного еды и, подождав магистра, собралась было выйти на улицу.

— Ну-ка, накинь вот это, — объявил защитник и выдал мне свою серую мантию.

— Это еще зачем? — разглядывая в окно ясное — без единого облачка — неба.

— За надом, — поучительно ответил Миртен, — и капюшон натяни, — будешь от Гарда прятаться.

— Ох, еще и Гард, — пригорюнилась я, но лицо спрятала.

Лик, как и договаривались, ждал нас у лабиринта. Молча кивнул, и они с Миром полезли на наблюдательный пункт.

Я же почувствовала, что меня ощутимо потряхивает. Чтобы хоть немного отсрочить неизбежное принялась неторопливо снимать мантию, жилет, сапоги и аккуратно складывать все снятое около входа. Магистры мне не мешали, а о чем-то тихо перешептывались, лишь изредка на меня поглядывая.

— Готова, — наконец, возвестила, понимая с ужасом, что это совершенно не так. Постояла немного, прикрыв глаза, настраиваясь и восстанавливая дыхание, снова ощущая тревожный перебор струн. Перед внутренним взором мелькнули холодные серые глаза, и я затылком ощутила слегка насмешливый взляд. «Танцуй, девочка… танцуй со мной». Я сделала вдох — и бросилась вперед.

До первого поворота я добралась, шутя — петляя, путая ритм, пригибаясь и отпрыгивая… Дальше оказалось сложнее. Я чуть не стала добычей темного сгустка, вылетевшего из-за угла, увернулась в самый последний момент, тоненько взвизгнув — и звук собственного голоса оказал весьма странное воздействие: будто в голове лопнул туго натянутый канатик, связывающий меня с действительностью. Мне стало весело, я ясно слышала стук каблуков по брусчатке, будоражащие удары по струнам, «Ой-ла, танцуй для меня»… И я танцевала этот странный танец, не очень-то думая, где я и что делаю. Как и там, в переулке, тело решало само, управляемое первобытным чутьем. Только раз я вздрогнула, увидев (почувствовав?) в глубине холодного призрачного взгляда предвкушение, припала к земле — и вовремя: неизвестно откуда взявшийся заряд пронесся в нескольких сантиметрах над головой.

А потом я сделала еще один поворот, и увидела прямо перед собой — буквально в десяти метрах — конечную цель моего пути — тот самый кристалл, которого должна была коснуться. Так далеко я ни разу не добиралась. Я вздрогнула, нетерпеливо заозиралась по сторонам, уже не слыша ни музыки, ни ритма. И буквально на следующем шаге что-то темное шваркнулось мне в грудь. Так сильно, что меня откинуло на несколько шагов назад, и я приземлилась аккурат на пятую точку, хорошенько ее отбив. С другой стороны, повезло что снова головой не ударилась. Это я уже потом поняла. Тогда же я чуть не расплакалась от боли и обиды прямо там, на земле. У меня почти получилось… Чуть-чуть не хватило.

Когда я вышла из лабиринта, оба магистра уже стояли внизу, как раз напротив. Боевик смотрел на меня с совершенно нечитаемым выражением на лице.

— Лучше, чем я думал, но хуже, чем нужно, — сказал он наконец. Будто приговор вынес.

— Лик, давай попробуем снова. Пожалуйста! Ну ты же видел, вы оба видели… Я смогу, честное слово..

— В этом нет смысла, — покачал он головой.

Ну зачем он так?

— Только один раз, прошу… Клянусь, я… — черт, картинка стремительно начала расплываться. Пришлось как маленькому ребенку тереть глаза кулаками, — смогу…

— Не нужно, — Лик крепко сжал мои плечи, предвосхищая новую волну протеста, — потому что ты и так едешь с нами.

Что?

— Откровенно говоря, Дея, даже растянись ты тут на третьем шаге, ты все равно поехала бы с нами, — не слишком-то прояснил ситуацию стоящий чуть в стороне от нас Миртен.

Я переводила недоуменный взгляд с одного магистра на другого.

— Ситуация несколько изменилась, — принялся объяснять Лик, все так же держа меня за плечи, — теперь оставаться в Растабане тебе небезопасно.

— Почему? Вы же поймали тех наемников? — я вывернулась из его рук, показывая, что все в порядке и больше буянить я не буду.

— Поймали, — ухмыльнулся он, — но теперь тобой заинтересовалась охранка — и эррагальская, и наша. Им, видишь ли, очень интересно, что за пигалица такая порушила их тайные планы.

— Я же не специально, — проговорила растеряно.

— Может, они и поверят в это… Потом, после того, как схватят и допросят с пристрастием. Я бы не стал этого дожидаться.

Мне стало совсем не по себе. И еще одна мысль не давала покоя.

— Но… когда они поймут, что ты меня укрываешь…

— Поверь, это будет меньшее, в чем меня обвинят, если что-то пойдет не так, — шальная искра промелькнула в его глазах и том, как он дернул уголком рта. — Так что, Дея, и с нами ты едешь, и контракт этот долбаный я с тобой заключу. Потому что одно дело — связываться с беззащитной девчонкой, и совсем другое — с тем, чей наниматель имеет вполне определенную… — снова эта злая ухмылка, — …славу. Можешь радоваться: все складывается так, как ты того хотела.

И так, как совершенно не хотел ты…

По этой неожиданно прорвавшейся досаде не на меня даже — на себя, на всю ситуацию в целом, я поняла, как нелегко дается ему такое положение дел. Поняла и, подойдя ближе, прижалась щекой к его плечу. Бедный мой… Мало тебе интриг, министров и императоров… еще и за мной, дурехой, смотреть приходится.

— Я тебя не подведу, — сказала тихо, но, кажется, не угадала. Потому что его ответный взгляд помрачнел еще больше. Он с шумом втянул носом воздух и произнес медленно:

— Боюсь, что не могу обещать тебе того же.

Сердце сжалось. Как же ты строг к себе..

— Ликард, время, — напомнил Мирт.

Боевик сразу отстранился, достал из-за пазухи свернутые трубочкой исписанные листы и протянул мне вместе с пером.

— От тебя нужна только подпись на каждом из экземпляров.

Я развернула договор и остолбенела. М-да… на мелочи Лик точно не разменивался. Перо требовательно ткнулось мне в руку, подгоняя, и я проставила на каждом из листов имя и фамилию Деяниры и размашистую каракулю.

— Вручу перед отъездом копию аль Гарду, — усмехнулся Лик, забирая у меня свой экземпляр контракта. — То-то ору будет… Теперь деньги. — Он, будто фокусник, извлек небольшой ключ, висящий на колечке. — Это ключ от хранилища в Неккаре. Там ты сможешь получить всю сумму в любом, — последнее словно он выделил особо, — случае. Когда будем его проезжать, расскажу что и как. Держи и не теряй.

Я машинально зажала ключик в руке, отчаянно пытаясь не думать, о каких таких любых случаях он говорит.

— Все, вам пора, — тут же принялся выпроваживать он нас с Миртеном, — сейчас сюда другая группа заявится.

— Ты придешь сегодня? — спросила уже выходя.

Вместо ответа Лик медленно прикрыл, а потом открыл глаза — «да» — и слегка усмехнулся каким-то своим мыслям, кажется, не слишком веселым.

Я снова натянула на лоб капюшон, и мы с защитником побрели обратно совсем уж диковинным и заковыристым маршрутом.

— Не надоело со мной нянькаться? — спросила я у него, когда мы, завернув в очередной безлюдный проулок, заложили еще одну петлю нашего пути.

— «Нянькался» я с тобой, когда только подобрал на тракте, — покачал головой Мир, — сейчас я помогаю друзьям, чувствуешь разницу?

От нахлынувших эмоций я заключила магистра в товарищеские объятия.

— Ну-ну, хорош, — тут же заворчал тот, — еще я в переулках с подозрительными личностями не обжимался.

— Правда что ли? — удивилась я.

— Ага, разве что с хорошенькими девушками, — мечтательно погрузился в воспоминания защитник. Развивать тему я не стала.

— Сиди тут, жди Ликарда, — дал мне свои наставления Миртен, когда мы пришли домой, — На улицу без него не выходи. Меня пару дней здесь не будет: дела, знаешь ли… — он игриво пошевелил бровями, намекая о роде этих самых «дел», — обедать и ужинать можешь внизу, у госпожи Альфины, она уже обо все предупреждена.

— Спасибо, — только и смогла произнести я.

— Скажешь вечером и не мне, — магистр помахал рукой и скрылся в неизвестном направлении.

А я принялась ждать. Ждала я очень старательно и деятельно и к вечеру так умаялась, что решила ненадолго, совсем на чуточку прикорнуть на диване в гостиной. А когда открыла глаза, за окнами было темно, в комнате царил полумрак, на сумеречном небе мерцали первые звезды. Я оказалась накрыта теплым одеялом, а напротив меня сидел Лик и смотрел в темноту так задумчиво и неприкаянно, что «Демон сидящий» показался вдруг бледным подражанием оригиналу. Я какое-то время тихо лежала и разглядывала его, потом все-таки потянулась и принялась выбираться из своего уютного кокона. Боевик сразу обратил свой взор в мою сторону.

— Привет, а Мир сбежал, — зачем-то поведала я ему.

— Знаю, все участники похода получили два дня, чтобы подготовиться и уладить свои дела, — ответил магистр.

— И ты?

— И я, — он встал и неторопливо направился в мою сторону.

— А… много у тебя дел? — я тоже встала, прямо не сходя с дивана, на сидении… Вот так, прижимаясь всем телом к стоящему на полу мужчине, я оказалась на целую голову выше него.

— Ммм, не очень, — он сначала с удовольствием поразглядывал открывшуюся его взору картину, и только потом поднял голову вверх, находя своими глазами мои, — только одно, если честно, — руки его прошлись по моему телу сверху вниз, обозначая весьма недвусмысленный интерес, а потом я чуть не взвизгнула, когда он, совершенно возмутительным образом оторвал меня от дивана, подхватив под пятую точку.

— Ай, с ума сошел? — пискнула под аккомпанемент тихого довольного смеха, и тут же обхватила ногами талию этого…чокнутого. Положение вышло неожиданно устойчивым и весьма… интересным.

— Подожди, — наконец начало доходить до меня, — у нас целых два дня? Только ты и я?

Он коротко кивнул, а я… кто бы только знал, какой богачкой я себя почувствовала.

Я склонилась к его губам, радостно и жарко их целуя. В этот самый миг я была безраздельно и абсолютно счастлива.

Каким это оказалось наслаждением — быть с ним одним целым, просыпаться в его объятиях и нежиться в них, совершенно не заботясь о времени. А еще выяснилось, что от долгого пребывания в таком состоянии мозг совершенно размягчается, мой уж точно… Иначе с чего бы на следующий день, когда мы, слегка уставшие, просто лежали рядом друг с другом, я, водя пальцем по его лицу, будто портрет рисуя, сказала вслух:

— Какой же ты красивый… — и тут же выдала себе мысленный подзатыльник. Ну вот, сейчас важничать начнет..

— Рад, что тебе нравится, — просто ответил Лик. И замолчал. Ну нет, так не пойдет. Теперь его очередь меня хвалить.

— А я? — продолжила. — Я тебе нравлюсь?

Он сначала посмотрел на меня с извечным мужским выражением: «Женщина, к чему эти расспросы? Я же здесь.», потом сообщил не без лукавого ехидства:

— Меня все устраивает, — а заметив обиженное выражение на моей моське снисходительно добавил: — Ты похожа на медовый пирожок.

— Чем это? — насторожилась сразу. Если он сейчас скажет, что я сдобная и пухлая, я его стукну.

— Теплая, золотистая и сладкая… — так чувственно пояснил этот гений по части комплиментов, что мстить сразу расхотелось… — и такая же коварная, — добавил он, откровенно веселясь, — еще надкусить не успел — а уже весь извазюкался.

Я все же шлепнула этого вредного магистра ладонью по плечу. «Извазюкался» он, видите ли…

— Так и знала, что ты сладкоежка, — уличила вдобавок.

Он только плечами пожал, мол, что поделать.

А еще чуть позже мысли мои потекли в совершенно другом направлении. Мы сидели в гостиной, при этом я развлекалась тем, что плела из тяжелых черных волос боевика тонкие косички, а Лик стоически терпел это безобразие с благородством льва, позволяющего своим отпрыскам играть с роскошной гривой и ползать по голове. От этой исключительно мирной картины и возник вопрос

— А когда Бездна исчезнет, чем ты будешь заниматься тогда? — мне и правда было интересно.

— Я не заглядывал так далеко, — помолчав, ответила жертва моих парикмахерских амбиций. — Полагаю, просто двигаться дальше. Танцуя со смертью останавливаться не стоит, твоя преподавательница этому не учила?

— Я не про танцы, я про жизнь, — слегка нахмурилась.

— Я тоже.

Почему я тогда не поняла, что он имеет ввиду? Могла ведь, у меня на руках были для этого все карты. Но нет, в тот раз я просто сменила тему.

— Лик, а савруса мне выдадут? — этот вопрос меня очень занимал. Я уже своему будущему ящеру даже имя придумала: Кринж, Кринжик… очень даже подходяще для такой жуткой симпатяги.

— Выдадут, но позже, — слегка огорчил он меня, — сейчас не успеем. Пока его зачаровывать будут, пока ты научишься с ним управляться… декады две уйдет, не меньше.

Эх, жаль.

— И как же я поеду, на коняшке?

— Что-то вроде, — подтвердил магистр с исключительно серьезным видом. — Ты там закончила свое рукоделие?

— Не совсем, а что ты хотел? — спросила, увлеченно доплетая очередную отливающую синеватым блеском косицу.

Он ухмыльнулся вопросу и ответил, навсегда приучив меня думать, прежде чем хоть что-то у него спрашивать. Предельно откровенно и исключительно по существу. У меня тут же вспыхнули щеки.

— Лик, нельзя же так… прямо в лоб!

— Правда? — озадачился он, хотя на дне непостижимых темных глаз черти только что джигу не танцевали. — Ладно, понял: говорить нельзя… но делать так ведь можно? — он смотрел, слегка склонив голову к плечу, столь невинно и заинтересовано, что мне стало и неловко, и смешно одновременно. Я только кивнула в ответ.

«Можно, неуемный мой, тебе сейчас все можно».

— Вот и славно, — ответил он и потянулся ко мне…