Лики миров (СИ)

Глава 19

До отлета оставались считанные минуты. Мы с Ведой сидели на своих койках невозмутимые как два степенных, груженых под завязку транспортных корабля.

— Какое хорошее у Имани успокоительное! — отметила я в очередной раз.

— Да, — деловито кивнула подруга, — жаль только, что в производство его не пустят, уж очень странно оно с горячительным сочетается.

И мы, не сговариваясь, обратили свои взгляды на дверь санузла, где в тесном душевом отсеке размещена была жертва подобного сочетания. С комфортом, кстати, размещена.

Чтобы Мира не растрясло при взлете, мы обложили его со всех сторон подушками и одеялами. Кофта и шлем супергероя были подкинуты Ведой нашему старосте. Тот, добрая душа, так искренне обрадовался неожиданному подарку, что нам тут же стало неловко.

— И все же, — продолжила беседу моя соседка, — зачем тебе этот незнакомый блондин?

— Он знакомый, просто меня не помнит, — объяснила я. — А нужен он мне, чтобы с ним дружить и чтобы он помог Лику… нашему капитану.

— Его ты тоже хорошо знаешь? — Веда подперла подбородок кулачком и с умеренным любопытством уставилась на меня.

— Я его люблю, — призналась ровно. — Но он тоже меня не помнит.

В каюте повисло молчание.

— Закрадывались у меня некоторые подозрения, — сообщила подруга несколько минут спустя, — правда, не думала я, что все так запущено. Что это у них за повальная амнезия на твой счет? Хотя… Не удивлюсь, если их подсознание просто вытеснило тебя как мощный стрессовый фактор. Сумку будем потрошить? — внимание подруги переключилось на весьма небольшой багаж нейропсихолога.

К этому времени мы уже успели снять с руки мужчины комм-браслет, отключить его и спрятать в карман сумки. Последняя так и лежала пока на полу перед нами.

— Нет, — решила я, — это будет уже совсем не по-дружески.

Не обращая внимание на скептический хмык со стороны Веды, я поднялась, утрамбовала вещи Мира в одну из ячеек нашего встроенного шкафа и вернулась обратно на свое насиженное место.

— Что теперь будет, интересно? — почти с любопытством спросила я. Нет, определенно, это очень хорошее успокоительное.

— Что «что?», ссадят нас при первой же возможности, — подруга потыкала кнопки комма, выискивая расписание нашего полета. — Ближайшая остановка через три дня и один пространственный тоннель. Плакала наша экспедиция.

— Хорошо, если за решеткой не окажемся, — размышляла я.

— Не окажемся, если правильно подадим блондинчику информацию, — подруга задумчиво потянула пальцами за упругую русую пружинку.

На этом месте раздался сигнал оповещения. Мы пристегнулись каждая к своей койке и следующие минут двадцать были заняты тем, чтобы справиться с накатившей дурнотой: ощущения от взлета, пожалуй, были еще неприятнее, чем от приземления.

— Фуух, — выдохнула я, когда наш корабль лег на курс, и нам разрешили свободно по нему перемещаться, — так что ты там говорила о правильной подаче информации?

— Идем, — Веда потащила меня в санузел.

Наш подопечный сильно пострадавшим не выглядел — сладко посапывал в позе креветки, подмяв под себя все подушки и одеяла разом. Даже жалко было забирать их обратно. Но пришлось. Немного поспорив, мы стянули с бедолаги Мира футболку, а через шею на манер шарфа перекинули полотенце (увы, мое, тут Веда была категорична). Свет оставили включенным, только яркость снизили, чтобы в глаза не бил, и вернулись в каюту.

Там мы еще немного посовещались, потом посетовали на то, что толком так и не успели поужинать, и решили идти спать. Не знаю, что сказалось больше — эффект от капсул Имани или же усталость от тревог, пережитых за день, но уснули мы обе довольно быстро.

Явление нейропсихолога народу (то есть нам) состоялось на следующее утро, аккурат после того, как мы с Ведой вернулись с завтрака. К этому моменту мы уже были морально готовы услышать доносящиеся со стороны душевой стоны, вопли, и даже крики ярости. Но Мир и в этой реальности остался собой.

Сначала до нас донеслись приглушенные звуки возни, парочки глухих ударов (будто кто-то приложился о стену плечом или головой) и весьма заковыристых чертыханий. А затем вполне обычное, не сказать банальное, поскрипывание двери душевой кабины, звук льющейся тугими струями воды и мелодичный голос, мурлыкающий незатейливый мотивчик.

Мы с Ведой обменялись взглядами. Подруга выглядела несколько озадаченной, я же только руками развела. Ну да, Мир может проявлять порой совершенно непостижимую беспечность, если дело не касается по-настоящему важных вещей.

Минут через десять и так слегка приоткрытая дверь санузла распахнулась, представив нашему вниманию милую женскому взору картину: свежевымытого не отягощенного одеждой красавца-мужчину с обернутым вокруг бедер полотенцем.

— Ммм, — уставились мы на него оценивающе, будто сидели в жюри конкурса «Мистер Содружество».

Блондин, заметив нас, замер, чуть было не попятился назад, но все-таки взял себя в руки (буквально: сложил их крестом на груди, то ли для того, чтобы выразить нам свое неодобрение, то ли, чтобы укрыться от наших нескромных взглядов) и с подозрением спросил:

— А вы что тут делаете? Вы же в экспедицию к черту на рога собирались?

— Тебя ждем, — не дала сбить себя с толку Веда, придерживаясь нашего с ней плана.

— Угу, — поддакнула я, — гони выигрыш!

— Какой еще выигрыш?

«Ну грозен, грозен, сейчас испугаюсь. А глаза-то забегали… Силится хоть что-то вспомнить», — поняла я, — «Сейчас поможем».

— Как это какой? — вдохновенно отыграла возмущение подруга, — честно нами заслуженный. Мы, как видишь, тебя сюда протащили.

— Так, — нахмурился Эмир, уже предчувствуя неприятности, — давайте-ка с самого начала.

Мы переглянулись и деланно вздохнули. Что, мол, с этого выпивохи возьмешь.

— Мы вчера сидели в ресторанчике, приятно беседовали, — начала я свой рассказ тоном, которым маленьким деткам рассказывают на ночь сказки, — потом ты начал нам жаловаться, какая смертная скука на этой твоей… Рионе. И что ты лучше бы тоже в какую-нибудь экспедицию полетел к новым неизведанным горизонтам. Мы уже тогда были слегка подогретые и предложили тебе: «Айда с нами!». Ты сказал, что рад бы отправиться с такими замечательными девушками куда угодно, но уже, мол, поздно, да и не пустят тебя на корабль. И мы с тобой поспорили..

— О чем? — не слишком уверенно спросил блондин, явно уже понимая, к чему мы клоним, но откровенно не желая в это верить.

— Что мы проведем тебя на свой борт незамеченным! — провозгласила Веда, — Как видишь, это нам удалось, так что с тебя желание.

Мир моргнул, заозирался по сторонам, а потом задал тот самый вопрос, с которого и стоило начинать:

— А мы вообще где?

— На борту пассажирского космического корабля «Флейт-17», который вот уже часов двенадцать как покинул планету «Хэвен-9» и держит курс на узловую космическую станцию «Андромеда-3». Туда мы должны прилететь через несколько дней, — отрапортовала я.

— Издеваетесь? — зеленые глаза смотрели на нас с Ведой попеременно с затаенной надеждой, — Нет? — Дьявольщина! — произнес он наконец и заходил туда-сюда по каюте. Точнее попробовал. Дело это оказалось весьма неблагодарное: места тут и на двоих было впритык, а уж втроем в каюте и без всяких метаний разместиться было сложновато.

— Так… ладно, одеться-то мне хотя бы дадут? — вопросил мой стрессоустойчивый друг. — Где мои вещи?

— Все здесь, — я подошла к шкафу и извлекла из ячейки сумку нашего невольного соседа.

Тот схватил ее, только что к сердцу не прижал, — и исчез за дверью санблока.

— Пока все идет не так плохо, — прошептала Веда.

И, похоже, сглазила, потому что к нам Мир вернулся уже не только одетым, но и с четким планом действий.

— Значит так, — объявил он, — нужно поговорить с вашим капитаном, объяснить ему ситуацию с этим спором. Ему, как и мне, кстати, будет любопытно, как это вам удалось протащить сюда постороннего человека? — он адресовал нам вопросительный взгляд.

— Ну, мы же были на кураже, — задумчиво поправила прическу Веда.

— На нас снизошло вдохновение! — поддержала я ее.

— Короче, мы не помним, — развели мы вместе руками.

По-моему, Мир не поверил нам ни на грош. Зато включил уже застегнутый на руке комм, перекинул через плечо сумку и настойчиво потребовал: «Идем».

Мы нехотя поднялись пошли указывать дорогу.

— Веда, Дея, где вас носит? — на подходе к общему залу подрезал нас Рогги. — Хань нам новое задание выдал, как раз по вашим профилям.

— Ты иди, — быстро сказала я подруге, — я скоро к вам присоединюсь. Помогу только новому пассажиру, — это объяснение вполне удовлетворило нашего крепыша.

Подруга взглянула на меня обеспокоенно, но спорить не стала. Дальше мы с Миром шагали уже вдвоем. Встречающиеся нам по пути члены экипажа разглядывали блондина с подозрением. Память на лица у них была профессиональной, а мой спутник — личностью слишком примечательной. Однако вопросов нам пока не последовало. Так бы все и шло, если бы на очередном повороте нам не попалась доктор Фей-Конти. Сначала она заметила меня и вежливо кивнула, потом перевела взгляд на блондина — и глаза ее округлились, придав лицу выражение почти священного ужаса, будто она недавно лично прибила его и схоронила в кустах, а он — гляньте! — как ни в чем ни бывало тут разгуливает.

— Э-э… Мир? — спросила она наконец.

— Ани, — блондин, кстати, выглядел не лучше, чем доктор. И явно предпочел бы с последней не сталкиваться.

— Что ты тут делаешь? — женщина преодолела первый приступ изумления, но продолжала смотреть на старого знакомого с беспокойством.

— Ищу капитана этого судна, — пояснил тот…

— Я не думаю, что это хорошая иде… — начала было торопливо говорить Анита.

— Что вы хотели со мной обсудить? — на этот спокойный уверенный голос мы обернулись все разом.

А потом Лик разглядел того, кто жаждал его внимания, и сердце мое окончательно провалилось в холодный космический вакуум.

С лица его, и без того холодного, мгновенно сбежало всякое выражение. Никогда еще за все время нашего знакомства я не видела его таким. Даже когда он, все для себя решив, прощался со мной у Разлома, даже когда совсем недавно злился, что я лезу туда, куда не надо, даже тогда в нем ощущался живой пульсирующий нерв. Сейчас же я видела перед собой совершенно пустую оболочку, сквозь которую застывшим, давно выгоревшим взглядом смотрел мертвец. Мир под этим страшным взглядом побелел как мел, по цвету лица почти сравнявшись со своей футболкой, но глаз не отвел.

Мне тут же захотелось схватить их обоих за руки, как тогда, в Хаосе, и заорать: «Что вы творите? Вы же друзья… должны быть друзьями, так давайте миритесь скорее!».

Потом я поймала взгляд Аниты. В нем сквозила искренняя тревога.

— Итак? — голос Лика звучал так же сухо, как шелест сминаемого бумажного листа.

— Я сел не на тот рейс и спохватился только сейчас, — совершенно монотонно произнес Мир, — мне нужно сойти на ближайшей же станции.

— Сел, разумеется, чисто случайно, — Лик пригвоздил меня взглядом к полу, — Я сразу должен был понять, кто за вами стоит.

— Да случайно, Ли, — в голосе нейропсихолога послышалось раздражение, — не будь параноиком. Я тоже не в восторге от нашей встречи.

— Еще бы, — об этот тон можно было уколоться, — И как тебе удалось пробраться на корабль?

— Я был пьян и этого не помню.

— Прекрасно. Пьяный мужик как к себе домой заходит на борт, и никто из моего экипажа его даже не замечает? — напряжение сгустилось до предела… вот-вот заискрит. Капитан обратил вопросительный взгляд на доктора Фей-Конти, та отрицательно покачала головой.

— Я ему помогла, — призналась тут же. Не хватало еще, чтобы из-за меня кто-нибудь пострадал, — на спор. Отвлекла дежурного и спрятала в своей каюте.

— Ну что ж, — Лик смерил меня взглядом с головы до ног, — второе предупреждение, мисс Рин-Стокк, вы сходите на следующей остановке вместе с вашим приятелем.

Капитан быстро нажал клавиши своего комма.

— Рита, приготовь дополнительную каюту и все, что требуется. У нас «заяц». И срочно собери в рубке всех, кто дежурил на Хэвен-9. Отбой.

— Возвращайтесь с мисс Рин-Стокк в ее каюту и ждите, за вами придут, — холодно бросил он нам с Ликом и направился было по коридору дальше, в рубку.

И я не выдержала. Побежала за ним, не обращая уже никакого внимания ни на Аниту, ни на проходящих мимо людей. Остановилась рядом, заглядывая в родное, но такое такое далекое лицо, пытаясь найти там хоть что-то, за что могла бы зацепиться, хотя бы маленькую искорку интереса или узнавания.

— Лик! Неужели ты совсем… ну совсем не помнишь меня?

Он просто обошел возникшее препятствие и молча пошел дальше. Я снова прибавила шага, стараясь забежать вперед.

— Лик, пожалуйста.

Он обернулся и целую секунду смотрел на меня. Без злости, но так болезненно и устало, что я бы предпочла, чтобы он орал на меня в голос.

— Я не доверяю ни своей памяти, ни, тем более, вам, мисс Рин-Стокк, — сообщил он.

— Дея… меня зовут Дея, — произнесла еле слышно, чувствуя, что еще немного — и пол уйдет у меня из-под ног.

— Я в курсе, — усмехнулся он, и продолжил свой путь, не подозревая, какую бурю воспоминаний вызвала во мне эта простая, в три слова всего, фраза.

Я на автопилоте дошла до напряженно наблюдающего за нами Мира, и, к удивлению последнего, схватила его за руку и горько разрыдалась, уткнувшись ему в плечо.

Что за проклятие? Что я ни делаю, только хуже выходит.

— Э? — выказал свое недоумение мужчина, но тут же успокаивающе похлопал меня по спине, переждал очередной поток всхлипов и предложил: — Давай-ка лучше вернемся в каюту, нечего тут бесплатно народ развлекать.

Я кивнула, утерла слезы и пошла обратно, все так же вцепившись в руку своего спутника.

— Ничего не понимаю, — сказала, когда дверь за нами закрылась. Веда еще не вернулась, так что в каюте кроме нас никого не было. — Я так надеялась, что ты сможешь ему помочь, а вышло еще хуже.

Мир хохотнул коротко и совсем не весело.

— Я? Помочь Ли? Для этого ты выбрала максимально неподходящую кандидатуру, Дея.

— Да что у вас произошло-то в конце-то концов?

Мир помолчал немного, а потом весьма сдержанно произнес

— Я когда-то сделал очень большую глупость… очень. И довольно об этом.

Тема явно была для него болезненной. И я ее сменила.

— Что тебе снилось ночью? Ты во сне что-то говорил, но мы с Ведой не поняли.

— А, ерунда всякая, — отмахнулся Мир, — суета очередная, куда-то бежал, что-то делал. Я свои сны никогда не запоминаю.

«Но ты их видишь. Значит ли это, что ты не проводник? Тогда кто… кто, черт тебя возьми?»

Я вынула из кармана волчок.

— А такой ты видел когда-нибудь?

— У Ли был похожий, вечно с ним таскался, талисман или вроде того. Ты что, у него эту штуку сперла?

— Нет, это мой собственный, — успокоила я блондина.

А потом, чуть подумав, задала еще один волновавший меня вопрос.

— А доктора Аниту ты тоже хорошо знаешь?

— Не отстанешь, да? — так привычно спросил он, что я не смогла не улыбнуться.

— Нет, ты же знаешь..

Он, конечно, слегка удивился такому ответу, но спрашивать ничего не стал.

— Мы с Ани вместе учились в университете. Только на разных факультетах. У нас был небольшой роман, который плавно перешел в дружбу. С Ли она меня и познакомила. Он тогда курсантом был в военно-космической академии. Хорошее было времечко. Виделись мы не часто, но очень плодотворно, многое успевали натворить, — на губах блондина расцвела было его привычная довольная улыбка, но сразу померкла.

— Лик тогда был другим?

— О да, он был задиристым, смелым до безрассудства и весьма уверенным в себе засранцем. Я все удивлялся, как его в академии держат. Там же дисциплина железная. После Рас-Альхара он стал значительно серьезнее. Было от чего, конечно: и сама по себе история страшная, да и смириться с неожиданным окончанием военной карьеры честолюбивому юнцу не так-то просто. А сколько его спецслужбы потом мурыжили… Нет, психика-то у него крепкая, но чтобы пережить такое, нужно было время и подходящая компания. Ну и эмоции сливать вовремя, чтобы не шарахнуло. Я тогда как раз вернулся со стражировки с Хэвен-9, и Ани первым делом потащила меня к нашему другу. Вот мы с ним долгое время вместе развлекались: все злачные места в округе обошли, все пойло перепробовали, и девчонок. хм… тоже, без драк, понятное дело, не обходилось. Но все умерено, без фанатизма.

— Это вы у «небожителей» так развлекались? — удивилась я.

— Нет, конечно, оттуда нас фрины сразу бы выперли. Они же все про искусства, а нам тогда это искусство было до лампочки, мягко говоря. Но мало-помалу его отпустило.

— Вы тогда поссорились?

— Нет, тогда он мне был очень благодарен. Вот с благодарности этой все и началось.

— Расскажешь? — спросила тихо, не отрывая взгляда от потемневших зеленых глаз.

«Ну же, ведь тебе самому это нужно не меньше!»

— Я тогда занимался не столь благородным делом, как сейчас, — начал он, присев на мою койку и смотря перед собой. — Участвовал в одном весьма интересном проекте: вместе с другими учеными разрабатывал для спецслужб методику мягкого влияния на человека. Представь, что ты можешь добиться нужных тебе реакций, эмоций, чувств — вплоть до полного подчинения — у кого захочешь, да так, что твои объекты и подозревать не будут, что кто-то им в этом помог… Заманчиво, правда? Это был весьма многообещающий проект. Теперь его свернули, и можно обсуждать его вполне открыто. В качестве подопытных у нас были добровольцы из числа заключенных. Так вот… первым шагом в этой методике, независимо от конечной цели, было добиться от подопытного чувства благодарности в отношении себя. Не важно каким образом. На это потом понемногу навинчивалось все остальное.

— Нет… Нет-нет-нет… — я обхватила руками голову, уже догадываясь о том, что сейчас услышу..

Мир смотрел на меня внимательно. В глазах его промелькнула такая боль, что все слова застряли в горле.

— Знаешь, — произнес он после продолжительного молчания, — я ведь не сразу понял, что делаю. Шаге на третьем или на четвертом только. А когда понял, сначала испугался, конечно. Но потом подумал: «Почему бы и нет? Я в любой момент могу все прекратить». Там-то у нас все медленно двигалось: проверки и перепроверки, отчеты, бюрократия… А здесь такая возможность посмотреть, как оно все вживую, по-настоящему. Я же на сто процентов был уверен в успехе. Идиот..

Поначалу все шло, как нельзя лучше. Ли стал больше мне доверять. То есть, он и раньше, конечно, доверял, но тут все вышло на совершенно новый уровень. Я многое о нем не знал, он оказался интереснее, многограннее, чем мне до этого представлялось. Как специалист я был совершенно очарован, и не смог остановиться. Потом он начал больше ко мне прислушиваться, почти перестал со мной спорить, был готов сорваться куда бы то ни было по первому же звонку. Я добрался до того шага, где нужно было постепенно, по чуть-чуть замещать воспоминания, когда он обо всем догадался. Спросил прямо: «Что происходит, Мир? Что ты со мной делаешь?». Я не смог ему соврать.

Он выслушал меня, потом подошел, наверное хотел ударить, но не смог… на стадии, до которой он дошел, это практически невозможно. Тогда он долго, невозможно долго, смотрел мне в глаза — я навсегда запомнил этот взгляд, — а потом просто вышел за дверь, все так же молча. И прекратил со мной всякое общение. Я, как ты понимаешь, не настаивал.

А потом проект закрыли.

— Почему?

— Выяснилось, что у этой методики есть весьма неприятный побочный эффект, — криво улыбнулся Мир, — она почти одинаково влияет и на объект, и на того, кто ее применяет. Так что последствий своего вмешательства я тоже хлебнул с лихвой.

— Что ты наделал, дурак ты эдакий? Что ты натворил? — шептала я, убирая с лица прилипшие к мокрым щекам волосы, — Он же тебе доверял! Ты не просто предал его… Ты его уничтожил, о колено переломил. И зачем, Мир, для чего? У тебя и так не могло быть друга вернее.

— Ты права, — так безжизненно согласился блондин, что я сразу осеклась, — оправдания мне нет.

— И что теперь делать? Можно как-то снять эту твою привязку?

— Технически можно, я не успел сделать ничего непоправимого. Привязки там, кстати, как таковой нет, есть заложенные паттерны. Их можно изменить или проработать. Проблема в другом. В сопротивлении.

— Он никого к себе теперь не подпустит, — поняла я.

— Да. И блокирует все, что может вывести его из равновесия. У него сильная воля.

«На которой он и держится… Свет мой, душа моя, как мы можем тогда тебе помочь?»

— В нашем случае оптимальным вариантом будет оставить его в покое и как можно реже показываться ему глаза, — словно услышав мой вопрос произнес Мир, — за три дня мы все равно ничего не изобретем, только хуже сделаем.

— Ты можешь хотя бы извиниться, — начала я.

— Я бы так и сделал, будь мы внизу. Но он капитан корабля, который в данный момент совершает рейс. Если его накроет прямо здесь, Дея… — мой собеседник развел руками, — В общем, с облегчением своей души я лучше повременю.

— А тебя тогда самого не накроет? — с беспокойством поинтересовалась я.

— Неужели это тебя волнует? — усмехнулся Мир.

— Волнует. Не, поверишь, но вы мне оба дороги.

Непутевый, но дорогой друг смерил меня странным взглядом.

— Ты меня пугаешь, — сказал он наконец, — Помнить я тебя не помню, но воспринимаю примерно как назойливую младшую сестру. Это что, какая-то новая техника?

Ага, новейшая разработка от Медеи Сергеевны, все срочно берите на заметку: поживите вместе пару-тройку месяцев, вляпайтесь по уши в государственные интриги, прогуляйтесь в Бездну к ракшам, потом перенеситесь в другой мир — и вуаля..

Только я хотела ответить, как раздался стук в дверь. На пороге обнаружилась та самая Рита — помощница капитана. Она окинула нас профессиональным благожелательным взглядом, и, вежливо кивнув блондину, произнесла:

— Ваша каюта готова, следуйте, пожалуйста за мной. Мисс Рин-Стокк, — кивок и в мою сторону, — вас просят пока не покидать каюту.

— Хорошо, — согласилась я. Кто просит, можно и не спрашивать.

Когда дверь за нашим космическим «зайцем» закрылась, оставив меня в полном одиночестве, я опустилась на свою койку и, прикрыв глаза, постаралась все еще раз обдумать.

Мир меня не помнит, но сны видит, и волчок у него ассоциируется исключительно с Ликом. Выводы делать, конечно, рано, но на проводника он пока не похож.

Лик… Он точно мог бы что-то вспомнить. Я же видела, как остро он отреагировал на ключевую фразу. Может, и меня бы узнал, если бы позволил себе это.

«Как же ты живешь, радость моя, боль моя, не позволяя никому к себе приблизиться, не доверяя ни памяти своей, ни чувствам? Ты, который, во всех мирах был так в себе уверен. Что за напасть такая? Ну, Мир, экспериментатор фигов… надо же так подгадить, будто нарочно! Или… — я даже на ноги вскочила от пришедшей мне в голову идеи, — или это вовсе не случайно?»

Мысль свою я додумать не успела, потому что в этот момент в каюту влетела Веда, взъерошенная, с глазищами в пол-лица и ворохом новостей.

— Правильно делаешь, что здесь сидишь, — начала она прямо с порога, — Там твой капитан лютует. Юсифу уже выговор влепил, до меня докопался. Я думала, выгонит… Но нет, ограничился предупреждением. Мы с Ханем и Мико пытались тебя тоже отстоять. У нас же всего трое геологов в команде. Но этот андроид уперся — и ни в какую. Это, говорит, меня не касается, а мис Рин-Стокк дальше следующей станции я везти отказываюсь. Если хочет, пусть другими рейсами добирается. Вот так-то. Я бы на твоем месте подумала десять раз, нужен ли мне такой сухарь. Кстати, готовься, сейчас сюда Хань с ребятами придут, будут тебя песочить и придумывать, что с тобой делать дальше.

Подобной перспективе я, конечно, не обрадовалась. Но именно этим и пришлось заниматься вплоть до вечера: оправдываться, десять раз пересказывать отредактированную версию того, как дело было, выслушивать нотации, искать в сети расписание перелетов и пытаться понять, смогу ли я все-таки попасть на нужную нам планету или лучше сразу же менять билеты и лететь домой. И по-новой смотреть на расстроенные лица ребят, когда стало понятно, что придется им обойтись в данной экспедиции двумя астрогеологами.

Этот день совершенно меня вымотал, и к подушке вечером я приникла, как к родному плечу, ожидая утешения и хотя бы временного забвения. Но вышло иначе.

Во сне я бежала. Падала, спотыкалась на неровных, каменистых горных тропах, разбивая в кровь локти и колени, поднималась на четвереньки, вставала и неслась дальше. Я устала, мышцы ныли, ноги не слушались, заплетались, дыхание окончательно сбилось. А я бежала, все дальше и дальше, не смея даже оглянуться.

Острый торчащий камень впился в ногу, я вскрикнула, потеряла равновесия и упала, больно приложившись головой о твердую шершавую поверхность горного склона.

«Не могу больше, — от усталости и боли слезы градом покатились из глаз, — не могу… Я не выдержу, не доживу до того момента, когда крылья заживут, и я снова смогу летать».

Страшный расщепленный рык, усиленный эхом, раздался с той стороны, откуда я пришла.

«Они нашли меня!» Страх придал сил, заставил встать, вытащив из стопы вонзившийся в нее каменный шип, и бежать дальше.

«Я должна, просто обязана выжить. Я поклялась. Кому? Не помню, но обязательно вспомню потом… когда-нибудь. Только бы крылья быстрее затянулись…

Стоит ли удивляться, что сон не принес долгожданного отдыха?

Следующие пару дней я маялась и не находила себе места, изводила себя вопросами, но ни одной стоящей идеи так и не пришло в мою глупую голову. Друзья и коллеги посматривали на меня кто с осуждением, кто с сочувствием. И то, и другое сносить было одинакового тяжко. И я окончательно приросла к Миру: приходила к нему в каюту, есть садилась за его столик, там мы и торчали, как два изгоя. Ладно, с последним я немного погорячилась: меня изгоем никто не считал, я сама себя к ним причислила, да и на симпатичного блондина девчонки поглядывали с интересом. Но общалась я в эти дни больше с ним, чем с кем бы то ни было, даже с Ведой. С ним, не смотря ни на что, мне было спокойнее.

Разговаривали мы о чем угодно — о моей учебе, о его работе, о путешествиях и местах, где пришлось побывать — только не о том, что волновало нас обоих больше всего. Лика я за эти дни видела всего пару раз, и то мельком. Он был снова привычно строг, собран и меня показательно не замечал.

Наступил тот самый «третий день», вечером которого нас с Миром должны были высадить на космической станции. С самого утра «чемоданное настроение» висело в воздухе, и я ходила по кораблю унылой амебой, размышляя, что мне сказать на прощание Лику, да и стоит ли… После завтрака я потащилась за нашим «зайцем» в его каюту, если не поговорить, то хотя бы помолчать вдвоем.

«Просьба всем пассажирам разойтись по своим каютам и пристегнуть ремни безопасности. Через пять минут наш корабль осуществит перемещение по пространственному тоннелю» — раздался сигнал оповещения.