Любить Ромео (ЛП)

Глава 1

Ромео

Отрыжка.

Пердеж.

Подкалывание друг друга.

Это было то, что мы умели лучше всего.

Я и ребята сидели на тех же местах, где сидели каждую неделю, казалось, уже целую вечность. Существа привычки или суеверия — может, немного и того, и другого. Боксеры не такие, как гонщики в этом смысле. Нет, вы не найдете у нас вонючие носки, которые кто-то носит уже год, но у нас есть свои убеждения, которые кому-то могут показаться странными. Вот и наша рассадка была такой причудой. Мы собирались в «Нокауте», спортзале, который теперь принадлежал мне. Сюда мы ходили с самого детства.

Черт, в каком-то смысле здесь мы все выросли.

— Сегодня есть что обсудить, — Ривер приподнял бровь, глядя на Кингстона и Нэша. Он не терпел глупостей и всегда первым высказывал недовольство, если что-то его не устраивало.

— Мы все еще ноем из-за гребаной кофейни? — простонал Кингстон. Кингстон и Ривер были единственными биологическими братьями в нашей компании, но мы все были братьями в каком-то смысле.

В том смысле, который важнее всего.

Нэш громко рассмеялся. Он и Кингстон владели строительной компанией «РОД Констракшн» — Ride or Die (Живи или умри), слова, которые мы все набили на коже много лет назад.

— Чувак, это была работа. Что нам было делать? Отказаться? Мы бы выглядели как придурки, если бы отказались работать над этим проектом. Мы сделали все реконструкции в центре города с тех пор, как открылись четыре года назад.

— Новости, придурки: вы все равно выглядите как козлы. И это никак не связано с работами, которые вы берете, — усмехнулся Ривер. — Но, кажется, вы просто боитесь разозлить Кроуфордов.

Семья Кроуфордов владела большей частью недвижимости в Магнолия Фоллс, маленьком городке, где мы все выросли. Их имя красовалось на табличке с названием главной улицы, а также на школе, библиотеке... этот список был бесконечным. Они были богаты до чертиков, и у нас были свои причины их ненавидеть.

Но я поддержал Нэша и Кингстона, когда дело касалось работы над этим зданием. Деньги были хорошие, и их бизнес процветал. Я не собирался позволять своим личным проблемам мешать их развитию.

Деми Кроуфорд, которая вернулась домой после нескольких лет учебы, решила открыть кофейню прямо по соседству с моим залом. Ребята работали там, а не тусовались с ней. Ривер, правда, видел это немного иначе.

— Я же говорил вам, что Сэйлор подружилась с ней, пока училась в универе, — вставил Хэйс, закатив глаза. — И, по словам этого лучика солнца, с которым я как-то делю ДНК, Деми классная девчонка. Это не мои слова, а ее, понятно же.

Сэйлор была его младшей сестрой, которой он безмерно дорожил и которая была куда дружелюбнее своего угрюмого старшего брата.

— Кроуфорды — не друзья мне, но это не значит, что мы не будем иногда с ними сталкиваться, учитывая, что живем в одном маленьком гребаном городке. Я же тушил пожар в их гостевом домике в прошлом году, и вы не осудили меня за то, что я не дал ему сгореть дотла.

— Да какая разница. Работа наконец-то закончена, — Ривер отпил кофе и откинулся на кожаный диван в задней комнате, где мы всегда проводили свои встречи. — Теперь можно перестать целовать дьяволу задницу?

— Верно. Но, знаешь, должен сказать, она совсем не такая богатая стервозная девчонка, какой ты ее себе представляешь, — сказал Кингстон, подняв руки, чтобы Ривер не начал на него наезжать. — Я ее не защищаю. Просто говорю, как есть. Она еще и квартиру над кофейней отремонтировала и собирается там жить. Совсем не принцесса в башне, как ты себе это представляешь. Вот и все, что я хотел сказать.

— О, дай угадаю. Ты теперь собрался встречаться с гребаной Кроуфорд? — прошипел Ривер.

— Успокойся, придурок. Кинг вчера был со мной, и могу тебя заверить, он не собирается ни с кем встречаться, — рассмеялся Хэйс. — Он собирается встречаться со всеми.

— Ну уж не выставляй меня полным козлом. Я просто предпочитаю не закрывать для себя все варианты. И нет, я не собираюсь встречаться с Деми Кроуфорд. Она слишком милая для меня, — Кингстон усмехнулся, качнув бровями, явно пытаясь вывести брата из себя.

Презрение к Кроуфордам у всех нас было глубоко укоренившимся. И, честно говоря, заслуженным. Но Деми в этом особо не участвовала, да и мы ее толком не знали — она училась в дорогой частной школе, а мы все ходили в обычную государственную.

В те дни, когда мы вообще туда ходили.

Никто из нас не был большим любителем учебы, но как-то все же смогли ее закончить.

Риверу и мне пришлось особенно нелегко после тех месяцев, которые мы провели в колонии для несовершеннолетних, но мы много работали, чтобы снова встать на ноги.

Когда на тебя вешают ярлык «плохого парня», повернуть все вспять становится чертовски сложно.

Люди обожают судить. И судят они без устали.

— У Кроуфордов зло течет в крови. Но мы уже достаточно времени потратили на разговоры о них. Перейдем к слону в комнате, а? Золотой мальчик, — Ривер перевел взгляд на меня.

Это прозвище дали мне они, и оно перекочевало в мою боксерскую карьеру. Мы прошли через многое вместе. Я был самым младшим в группе. Мы подружились после того, как они нашли меня в переулке за спортзалом. Тогда я дрался против троих парней, которые были намного старше меня. Они вмешались, увидев, что меня просто задавили количеством. С тех пор мы стали лучшими друзьями.

— Так, кого нам надо навалять за последний бред, который творит этот придурок? — Хэйс наклонился вперед, упершись локтями в колени. Он был пожарным, и это было видно. Крупный, сильный, настоящий крутой парень.

— Он просто привлекает внимание, — пожал я плечами, стараясь выглядеть невозмутимым, хотя, по правде говоря, это дерьмо меня уже достало.

Лео «Огнемет» Бёрнс был профессиональным бойцом. Его прозвали «Огнеметом», потому что он утверждал, что его правый хук — это смертельный поцелуй.

Несколько месяцев назад он проиграл пояс Ганнеру Уэйверли. Это было его единственное поражение за всю карьеру, и он жаловался на это всем, кто готов был слушать, уже который месяц. Он хотел реванша. Утверждал, что это был просто неудачный день, и Ганнеру всего лишь повезло.

Лео был крупной фигурой в индустрии. У него было огромное количество подписчиков в соцсетях, а пресса обожала его за его безумство и непредсказуемость. Однажды он швырнул стул в окно ресторана, заявив, что хостес его не узнала и заставила ждать столик.

Этот парень был полным придурком. И по какой-то чертовой причине теперь я оказался у него на радаре.

Как ни странно, бой, который дал мне профессиональный статус несколько лет назад, был против Ганнера Уэйверли. На тот момент он только что стал профессиональным бойцом. Мой отец приложил кое-какие усилия, и Ганнер согласился на бой. Тогда он еще не был известным, и наш бой едва ли привлек чье-то внимание, когда я его победил. Но вскоре после этого я отошел от бокса и оставил этот мир позади.

Ганнер, напротив, смог сделать себе имя. Он забрал пояс у Лео, и с тех пор Лео бегал по всем новостным каналам, которые были готовы его слушать, требуя реванша. А потом, через несколько недель, Ганнер Уэйверли попал в аварию. Итог — ампутация ноги.

Нет, я это не выдумываю.

Он официально объявил о завершении карьеры, а Лео с тех пор только и делал, что устраивал истерики. Человек потерял чертову ногу, а Лео все еще ныл о том, что не может получить реванш.

И вот тогда в это дерьмо втянули меня.

Как оказалось, последним боем, который Ганнер Уэйверли проиграл, был бой со мной. Вот почему теперь Лео помешался на идее восстановить свое имя, сразившись со мной.

Лео был последним, кто держал пояс до Ганнера, и теперь он считал, что я тот, с кем он должен сразиться, чтобы вернуть себе титул. Чтобы доказать всем, что он действительно его заслуживает.

Хотя никто толком не знал, кто я такой.

И меня это вполне устраивало.

— Он, конечно, редкостный придурок. Но если ты согласишься выйти против него, знай, что мы будем за тебя горой, — сказал Кингстон, покачав головой. Мои парни были на каждом моем бое с тех пор, как я начал заниматься боксом в старшей школе.

Это был наш стиль. Мы всегда поддерживали друг друга.

Живи или умри.

— Черт, я помню тот бой с Ганнером, мужик. Ты его уложил, и все просто офигели, — Ривер потер руки. — Но этот цирк с Лео уже за гранью. Знаю, ты сомневаешься, стоит ли возвращаться на ринг, но, честно говоря… мне бы очень хотелось увидеть, как ты заткнешь этого типа.

Я прекратил драться в тот день, когда мой отец упал прямо у ринга спустя несколько месяцев после того боя с Ганнером. Он умер через несколько часов. Тогда я потерял всякое желание выходить на ринг и начал управлять залом вместе с партнером отца по «Нокауту», Рокко. Рокко ушел на пенсию год назад. Он помог мне выкупить его долю, и теперь зал полностью принадлежал мне. Работы хватало.

Я тренировал нескольких бойцов, контролировал персонал и следил за тем, чтобы свет в этом месте не погас. Зарабатывал достаточно, чтобы жить комфортно, но явно не купался в деньгах. Этот бой был бы быстрым способом подзаработать.

Пока моя сестра была на учебе, я изо всех сил старался поддерживать маму и бабушку после смерти отца. Я был рад, когда мы перевезли бабушку к маме, потому что мне не нравилась мысль, что кто-то из них будет жить в одиночестве.

— Я не знаю. Я говорил с Линкольном, и он сказал, чтобы я не велся на его провокации. Он с таким дерьмом сталкивался куда чаще, чем я, — сказал я.

Линкольн Хендрикс был моим старшим братом, о существовании которого я узнал только после смерти отца. Отец оставил письмо для своего неизвестного сына, и я нашел Линкольна. С тех пор мы стали близки.

— Думаю, Лео кайфует еще и от того, что у тебя есть знаменитый старший брат, — заметил Нэш. — Он уже напридумывал столько всего. И знаешь, Катлер точно был бы в восторге, если бы дядя Ро устроил настоящий бой.

Катлер был сыном Нэша, который был с нами на одной волне с самого рождения. Ему почти шесть лет, и это был самый крутой пацан, которого я когда-либо встречал. Мы все четверо стали его крестными, и не было ничего, чего бы мы для него не сделали. Нэш в основном воспитывал его в одиночку, за исключением тех редких выходных, когда его бывшая внезапно вспоминала о нем и приезжала навестить. Так что, по сути, Катлер был общим для всех нас.

Несколько недель назад он начал брать у меня уроки бокса, потому что вдруг захотел научиться драться.

— Да, он на прошлой неделе сказал мне, что хочет посмотреть, как я дерусь. Я подумал, может, затащу одного из вас в ринг, и немного спарринганем, — сказал я со смехом.

— Не знаю. Может, тебе все-таки стоит принять вызов Лео. Ты видел, что он выкинул вчера с этой игрой на твоем имени? — Ривер изменил голос, изображая маленькую девочку, и начал пародировать. — «Ромео, Ромео, где же ты, Ромео?»

Лео давал интервью на одном из крупных спортивных каналов, и, когда его спросили о следующем бое, он вытащил этот бред с Ромео. Если бы мне давали пятак каждый раз, когда кто-то произносил эти чертовы слова в мой адрес, я бы уже не задумывался о возвращении в ринг.

Честно говоря, это все меня порядком достало.

Все в городе спрашивали, собираюсь ли я нокаутировать его, потому что этот придурок не затыкался и использовал каждую возможность, чтобы меня задеть.

— Он просто пытается тебя вывести, — сказал Нэш. — Если ты хочешь вернуться в ринг, я полностью поддержу это, потому что увидеть, как ты его уничтожаешь, будет чертовски круто. Но если ты хочешь остаться на пенсии, ты не должен этому придурку вообще ничего.

— Истинная правда, — Хэйс поднял свою кружку кофе, и мы все сделали то же самое.

— Мне нужно подумать. Я не знаю, чего я, черт возьми, хочу, — сказал я, прочистив горло, и снова повернулся к Нэшу. — Ты привезешь Катлера после школы сегодня?

— Да, спасибо, мужик. Это всего на пару часов, потом я заскочу за ним после ужина, — сказал Нэш.

— Отлично. Пусть немного побегает в ринге, а потом возьмем пиццу, — ответил я.

— Катлер — счастливчик. У него самые крутые дядьки на свете. Представляю, какой у него будет понт, когда он дойдет до старших классов, — рассмеялся Ривер.

— Давайте полегче, ладно? Он уже никогда не снимает эту чертову кожаную куртку, которую ты ему подарил, — Нэш поднял бровь, глядя на Ривера, а затем повернулся к Кингстону. — И теперь он спрашивает, сколько ему должно быть лет, чтобы сделать татуировку «Живи или умри». Потому что кто-то сказал ему, что без тату он не сможет быть частью нашей братвы. Это было дерьмово, Кинг. Ему еще нет шести, а он уже просит меня сводить его на татуировку.

Кингстон поднял руки и ухмыльнулся.

— Чувак, когда он был у меня на прошлой неделе, я ходил без рубашки, и он просто не переставал задавать вопросы про мои татуировки. А еще он сказал, что ему не нравится его имя и он хочет его сменить.

— Что за черт с его именем? Он мне говорил, что оно ему не подходит, и теперь он работает над тем, чтобы придумать себе новое. Наверное, я порчу этого пацана больше, чем осознаю, — Нэш провел рукой по лицу, явно растерянный.

— Эй, — сказал я. — Катлер — самый крутой пацан, которого я когда-либо встречал. Он уверенный в себе. Черт, в пять лет у меня даже близко не было такого понта, как у него.

— Не знаю... маленький Ромео в юном возрасте уже разбивал сердца и надирал задницы пацанам вдвое крупнее себя за спортзалом, — усмехнулся Хэйс. — Но я согласен. Тебе не о чем волноваться за своего мальчишку. Он растет в окружении любви. А это не то, что мы все можем о себе сказать, да?

Все кивнули. У нас у всех было трудное детство, у каждого по-своему.

Но мы справились. И, вероятно, именно это привело нас друг к другу.

К этой дружбе.

К этому братству.

Мы все хотели, чтобы Катлеру жилось легче. Пусть у него и не было традиционного дома, он был окружен семьей. И наша любовь к этому мальчишке была безграничной.

— Еще бы. Катлер любим больше, чем кто-либо из ваших страшных рож, — сказал Ривер, поднимаясь на ноги.

Мой телефон завибрировал, я посмотрел на экран и тихо застонал.

— Что такое? — спросил Кингстон.

— Мими хочет, чтобы я привез ей и маме какой-то тыквенно-пряный напиток из Magnolia Beans на этой неделе, — закатил я глаза. Каждый раз, когда в городе открывается что-то новое, моя мама с бабушкой делают из этого целое событие.

— Черт. Я бы сказал, не делай этого, если бы кто-то, кроме Мими и твоей мамы, попросил. Похоже, теперь мы все пьем кофе Кроуфордов, — Ривер показал нам средний палец, бросая свой бумажный стакан в мусорное ведро.

— Ничего личного. Мы все еще ненавидим Кроуфордов, — вставил Кингстон. — Но я обожаю тыквенно-пряный чай-латте с милым пенным сердечком сверху.

Смех раздался снова.

Мы сделали наше привычное рукопожатие, и Хэйс напоследок выкрикнул наш девиз, выходя за дверь:

— Живи или умри. Братья до конца. Лояльность всегда. Навеки друзья. — Он поднял пальцы в знак мира и ушел.

Я направился обратно в зал, чтобы продолжить работу.

На уме было слишком много, и мне нужно было скоро принять решение о бою.

. . .