Мальчишник. Райское наслаждение

ПЕРВИЧНОСТЬ ЛЮБВИ

Я не знала, что мое одиночество, ставшее такой мукой, абсолютно уравновешено той тоской, которую испытывал мой муж, находясь за океаном. Никогда не думала, что Лева может оказаться сентиментальным и находить огромное, просто неописуемое удовольствие в том, чтобы молча смотреть на мою фотографию, которую он тайком захватил с собой. А в далеком Лас-Вегасе все происходило именно так. Тоска по жене захлестнула Лузгина с такой силой, что он боялся найти утешение в ощутимых дозах спиртного или курении травки, чем не брезговал (но и не злоупотреблял) его партнер Гордей Голубев. Лузгину казалось, что все эти средства «спасения» могут сыграть с ним злую шутку. Он не хотел приключений, после которых ему будет стыдно смотреть Васе в глаза. Ему хотелось остаться честным по отношению к самому себе — высшая степень честности, когда ты самый строгий себе контролер. Пожалуй, Вася была первой женщиной, надевшей на него пояс целомудрия без всякого участия в этом забавном процессе. Лев по собственной воле поднял нравственную планку на небывалую высоту и был невероятно горд этим обстоятельством. Поездка, которой Гордей дал кодовое название «мальчишник», со всеми вытекающими отсюда последствиями, была таковой исключительно для Голубева.

Лузгин который день уговаривал Гордея ехать без него. Но Голубев проявлял присущее ему упрямство. Он настаивал, что без личного присутствия Лузгина положительно решить вопрос не удастся. Он приводил массу доводов, которые казались Льву неубедительными. Правая рука Лузгина, Гордей Леонидович Голубев, дошел до того, что предложил на время заморозить проект. Это звучало кощунственно, потому что была проделана колоссальная подготовительная работа. Да что там говорить! Отложить поездку в Штаты означало поставить крест на честолюбивых, и весьма прибыльных в ближайшей перспективе планах. Лузгина это не устраивало, но он точно знал, что всю подготовительную работу он проделал на «отлично», а значит, никаких эксцессов быть не должно. Фактически все уже решено, оставалась одна неофициальная встреча, которая не требовала присутствия Лузгина. К тому же, если быть до конца честным, ему не хотелось оставлять Васю одну. Никогда раньше Лев не ставил личные интересы выше интересов дела, но сейчас случай был особый: рядом с ним женщина его мечты. Он неожиданно стал обладателем сокровища, на которое и надеяться не смел. Влюбился, как мальчишка.

Что-то у них не клеится в последнее время. Ссора за ссорой, периоды обидных молчанок затягиваются. Он не хотел, чтобы их отношения медленно сползали на уровень равнодушия, маскировки реальных желаний. Это прямой путь к изменам, к расставанию, а ему это вовсе не нужно. Он до сих пор испытывал такое же сильное чувство, которое ощутил к Василисе в первое мгновение их знакомства. А вот в Васе он до конца не уверен. В ее зеленых глазах порой стынет такая тоска. Начинаешь спрашивать в чем дело, отмалчивается, отмахивается. Лева не мог понять, зачем все усложнять. Он не ясновидящий. Он обычный мужчина, которому все нужно объяснять. И чего этим женщинам нужно? Если носишь их на руках, они привыкают к этому и спуститься на землю становится проблемой. Что-то подобное происходило и с его женой. Скоро ничего не останется от веселой хохотушки, всегда улыбающейся, находившей повод для шутки. Вася все чаще мрачна. Она словно хочет и боится начать очень важный разговор. Лузгин знает, к чему может привести недосказанность: к поиску иного собеседника, который поймет, пожалеет, приголубит. Любой может оступиться. Лева не хотел, чтобы в этот длинный, бесконечный список попала его жена.

— У вас все еще медовый месяц? — не скрывая иронии, спрашивал Голубев. Ему по-настоящему было не по себе, когда Лузгин посылал сообщения на мобильный жены, звонил ей просто так, без всякой причины, чтобы только услышать голос. Их диалоги, их слова-коды, понятные только им двоим, вызывали у Гордея нескрываемую зависть.

— Да, представь себе. Такое бывает.

— Трудно, дружище, очень трудно. В наше-то бурное, свободное и циничное время.

— Это кто как понимает.

У Голубева с женой сложились те отношения, которые Леве были хорошо известны по первому браку. Причиной развода Лузгиных стали «непримиримые противоречия», как гласила официальная версия. На самом деле Льву надоела атмосфера натянутости, неискренности, холодности. Пора влюбленности пролетела так быстро, что Лев не заметил, как они стали отдаляться друг от друга. Зачем ему женщина, которая тяготится его присутствием? Жанна уже не любила его, но не желала отказываться от благ, которые постепенно вошли в их быт. Он чувствовал это, а потом, когда жена стала серьезно говорить об эмиграции, Лев ответил категорическим отказом. Он не желал уезжать из страны, где так долго и тяжело работал, не желая становиться человеком второго сорта. Здесь он чувствовал себя королем. Одно «но» — когда он приходил домой после напряженного рабочего дня, ему становилось так плохо, что снова хотелось уехать в офис. Учитывая все возрастающее давление жены по поводу отъезда, Лузгин нашел это достойным поводом для развода. Он не собирается бросать Родину, свой бизнес, своих партнеров, а супруга его может делать все, что пожелает. Маленькая, рыженькая, преисполненная амбиций, она вылила на него столько грязи, что Лузгин еще долго приходил в себя. Он слушал и не верил, что все сказанное относится к нему. Это казалось дурным сном, но человек, с которым он прожил четыре года, был совершенно ему чужим.

Как ни крути, а некоторое время после развода Лузгин чувствовал себя неуютно. В тот период он часто бывал у Голубевых. Гордей, понимая состояние своего босса, приглашал Леву то на обед, то на ужин. Только той домашней обстановки, о которой мечтал Лузгин, в доме Голубевых не было и в помине. Та же наигранность, позерство, ничего искреннего. Это ощущение шло, прежде всего, от жены Гордея. Лариса была женщиной интересной, яркой, не выносившей рутины, требовавшей от Голубева максимального «драйва». Она не замечала, что призрачная суета прочно вошла в их быт, разрушала отношения. Несмотря на то что Лузгин знал Гордея давно, в их отношениях существовало неписаное правило: личная жизнь каждого обсуждается лишь по собственной инициативе. Никаких вопросов, никаких советов. Голубев не жаловался, не пытался излить душу. Поэтому Лева был сторонним наблюдателем супружеских баталий и перемирий в семье партнера. Все-таки прежде всего Гордей был его правой рукой в бизнесе, а потом другом, с которым можно сыграть партию в бильярд, гольф, преферанс. Вот здесь у них разгорались нешуточные дискуссии. Однако и здесь существовали давно установленные границы.

Лузгин принадлежал к тому типу деловых людей, которые абсолютно доверяют только самому себе. Он и Васе пытался объяснить важность этого, когда она обвиняла его в постоянной занятости. Лев был раздосадован тем, что жена не понимает его. Ведь он никогда не скрывал, что работа для него всегда на первом месте. На каком-то этапе она была просто всем, единственным прочным звеном в этой изменчивой жизни. Относиться к ней иначе Лев не умел. Так было долгие годы, и впервые Лева решился изменить ситуацию. В этой связи он хотел, чтобы Голубев летел в Штаты один. Лузгин уже уговорил себя, что формальная встреча за океаном вполне может состояться без его участия. Он должен был уверить себя в этом, он пытался заглушить голос возмущенного, протестующего бизнесмена, своего второго «я».

Вот так и подтвердилась на практике всем известная поговорка: «Ищите женщину». Лузгин не хотел думать о последствиях своего решения. Сейчас для него на первом месте была Василиса с ее загадочной грустью, неожиданными слезами, когда по его вине срывался запланированный поход в театр, на выставку, поездка к родителям. Как же она, такая умная, не может понять очевидного: он не принадлежит самому себе. Он давно уже погряз в бесконечных договорах, сделках, проектах, инвестициях, кредитах. На нем лежит колоссальная ответственность за людей, которые работают под его руководством. Это очень серьезная работа, требующая полной отдачи. Ее нельзя делать плохо.

Да, возможно, возникают ситуации, которые он мог бы не так тщательно контролировать. Это помогло бы выделить немного времени на общение с Васей. Он действительно мало уделяет ей внимания. Здесь даже не в подарках дело (Васю они перестали радовать), не в букетах цветов, а в тех мелочах, которые проходят мимо, в ее одиноких вечерах, попытках занять себя хоть чем-то. Вася обвинила его в том, что ей надоело сидеть в пустом доме. Еще немного, и она скажет, что он недостаточно ее любит. Какая несправедливость. Но все идет к этому. В планы Лузгина никак не входил очередной развод. Ему нужна Вася, такая, какой он увидел ее на той выставке. Такая, какой он представлял ее в своих фантазиях, та женщина, которую он пытается из нее вылепить. Она — податливый материал. Ему не составляет особого труда получить от нее желаемое. Вася всегда готова поддержать его. Это так важно для мужчины — знать, что твоя женщина полностью разделяет твои взгляды. Единственное «но», огромное «но» — работа. Быть может, в словах Васи есть доля правды, когда она говорит, что бизнес заменил ему и семью, и дом, и все-все, ради чего двое людей решают жить вместе. Она говорила это как бы вскользь, но Лев видел, что это ее беспокоит. Глупая манера не договаривать. Молчанки и недосказанность — дорога в никуда.

Все-таки нельзя не признать, что бизнес пожирает их чувства, но Лева точно знал, что не может этого допустить. Он вел себя недостойно, боясь откровенного разговора. Он даже не знал, насколько в этом смысле похож на свою жену. Всегда беря на себя ответственность за принятое решение, он боялся открытости. И в этом видел свою слабость, слабость, о которой никто не должен узнать. Он не может потерять Васю. Она для него значит столько, что порой ему трудно подобрать слова, чтобы выразить это. Интересно, помнит ли Вася его признание в любви? Тогда в нем проснулся поэт, влюбленный мужчина, слова которого шли от сердца. Он и сейчас готов подписаться под каждым произнесенным словом. Что он должен сделать, чтобы ничего не разрушить? Как же трудно разрываться между семьей и работой. Большой бизнес — большая ответственность, непрекращающаяся занятость, нетривиальные ситуации, из которых нужно искать выход. Его жена не может не понимать таких простых вещей.

Однако, даже понимая, что проблему занятости нужно как-то решать, Лузгин не мог перечеркнуть работу последних двух лет. Именно столько понадобилось его фирме, чтобы завязать отношения, вызвать симпатии, завоевать доверие, наметить планы перспективного сотрудничества. Время шло, нужно было сдвинуть груз с мертвой точки. В бизнесе ничего нельзя откладывать на потом, потому что потом можно попросту опоздать и упустить крупную сделку. Два года назад компания Лузгина решила выйти за пределы освоенного рынка, расширить сферу своих интересов. Освоение новых территорий, налаживание новых связей требовало быстроты, слаженности, надежности в каждом звене бизнес-цепочки. Сейчас оставался один из последних этапов, когда нельзя медлить. Нужно просто пройти по проторенной дороге до конца. И почему Голубев не хочет сделать этого сам? Он ведь так любит быть главным. Вот тебе и карты в руки. К тому же повеселился бы в Лас-Вегасе от души так, как он любит.

— Гордей, я устал просить тебя сделать это, — Лузгин откинулся на спинку высокого кожаного кресла. — Ты всегда любил командировки, чем дольше, тем лучше, чем дальше, тем лучше. Что с тобой теперь? Я не узнаю тебя.

— А я тебя.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Лузгин.

— Где этот недоверчивый, все проверяющий босс?

— Речь идет о тебе, заметь. — Лузгин пытался уйти от прямого ответа.

— Ты никогда не подчеркивал этого раньше.

— Ты — моя правая рука. Я не могу не доверять тебе. Во всем, что касается бизнеса, разумеется.

— Это уже от лукавого, дружище.

— Ты просто морочишь мне голову! — не выдержал Лузгин, и его голубые глаза сверкнули холодным блеском.

— Это ты, Левушка, не хочешь признаться, что единственная причина, по которой ты не хочешь ехать, — Василиса.

Гордей до сих пор не забыл, как прошлой осенью увидел ее: красивую, яркую рыжеволосую русалку, такую сексуальную. От нее исходила та особенная энергетика, что присуща только страстным женщинам. Это было то, что Голубев чувствовал безошибочно, что мгновенно сделало Василису объектом его внимания. Гордей попытался завязать с ней знакомство. Первая ступень в планируемой цепочке обольщения была пройдена успешно, но потом что-то произошло. Василиса явно чего-то испугалась. Быть может, ее всезнающая подруга Лада подсказала ей, что он — Гордей Голубев — партнер Лузгина? Это все решило и, к сожалению, не в пользу Гордея. Самое лучшее всегда достается Леве.

Сколько раз в жизни он убеждался в том, что его босс имеет на женщин поразительное, прямо-таки гипнотическое влияние, особенно, когда хочет этого. При том, что внешность у него ничем не примечательная, а вот счет в банке… Это главный козырь, помогающий не видеть очевидных недостатков. Отличный собеседник, тонкий знаток женской души, Лузгин всегда страдал от того, что женщины, прежде всего, видели в нем денежный мешок. А ему хотелось, чтобы любили его, именно его. Однажды после хорошей вечеринки Лева признался в этом своему другу, а еще в том, что перестал доверять женщинам. Развод с первой женой подкосил Лузгина. Он тяжело переживал предательство близкого человека. Гордей с пониманием кивал, но не мог избавиться от злорадства. Ведь за ним никто не охотился, хотя у него тоже весомый счет в банке. Он был красив, знал силу своей очаровательной улыбки и вкрадчивого голоса. Его глаза умели смотреть так, что у представительниц слабого пола сбивалось дыхание. Вот тогда Гордей получал истинное удовольствие. Он заводил романы на стороне просто для того, чтобы доказать самому себе, что его обаяние с годами не уменьшается. Лариса все меньше интересовала его как женщина. Их секс превратился в обязательную возню в постели после привычного легкого сопротивления с ее стороны. Гордей как бы уговаривал, Лариса как бы не соглашалась. Шли в ход привычные слова: усталость, головная боль, приближающиеся месячные. Он брал опостылевшую крепость без штурма, получая лишь физиологическую разрядку.

В женщинах, с которыми он был близок на стороне, Гордей прежде всего ценил непоказную чувственность. Этого у него было в достатке дома. Лариса играла роль страстной женщины, которой попросту не повезло с мужчиной. Она даже позволяла себе обвинять его в отсутствии желания, в той надоевшей обоим комедии, которая разыгрывается у них в спальне. Гордей отмалчивался, выслушивал истерики жены с поразительным равнодушием. Он никогда не думал, что может быть таким. Порой он чувствовал себя виноватым, но это чувство быстро улетучивалось, когда он покупал очередной дорогой подарок Ларисе без всякого повода. Самое интересное, что это на какое-то время действовало. Голубев понимал, что в его сердце давно уже нет никаких чувств к жене, он — свободен. Свободен от любви, надежд, обязательств. Чем лучше он это понимал, тем охотнее вступал в ни к чему не обязывающие отношения на стороне. Все эти женщины занимались с ним сексом ради самого секса. Они видели в нем мужчину, они желали слиться с ним, ощутить в себе его плоть, качаться вместе с ним на горячих волнах оргазма. Этот раскаленный сгусток энергии помогал ему внешне выглядеть все так же уверенно. Он дарил щедрые подарки и легко расставался с очередной страстной любовницей. Очередное расставание сулило перспективу нового знакомства. Голубев не осознавал, насколько стал зависим от этого состояния вечного поиска партнерши на одну ночь, на неделю, на более долгий срок, но на тех же условиях абсолютной свободы.

Увидев впервые Васю, Голубев точно знал, что перед ним женщина, с которой у него все могло бы сложиться иначе. Ее не идеальные, но весьма привлекательные формы, манера говорить, волны рыжих роскошных волос — все это возбуждало его фантазию. Мысленно он уже видел ее своей любовницей, самой желанной. Он представлял, как она будет стонать в его объятиях. Голубев чувствовал, что не сможет отказываться от нее так быстро, как это бывало с ним раньше. Василиса — женщина особенная, этого нельзя не заметить. Он даже боялся загадывать далеко вперед, сомневаясь уже не в себе, а в Василисе. Ему казалось, что вопрос надо ставить иначе: как долго она захочет быть с ним? Но Лузгин оказался проворнее. Гордей испытывал жгучую ревность. Неужели он ошибся, и девица предпочла толстый кошелек и связи его босса? Не растерялась. И свадьбу сыграли быстренько, и в знойную Испанию укатили, подальше от любопытных глаз. Но, даже содрогаясь от злости, Голубев не мог не признать, что до сих пор находится под впечатлением от этой женщины. Теперь чужой женщины, жены его босса, друга, на которую он не имеет права. Нет, он даже будет пытаться стать ей ближе, втереться в доверие, а потом воспользоваться рядовой семейной ссорой. В его практике такое бывало не раз, но это путь к кратковременной связи, которая тяготит обоих. Ему нужно не это, не так. Вася осталась для него недоступной, что в какой-то степени подогревало интерес Голубева. Даже осознавая, что это жена его босса, Гордей не мог выбросить ее из головы. Василиса принадлежала к тому типу женщин, которые завораживают, лишают способности мыслить рационально. Здесь преобладают эмоции. Поэтому Гордей понимал отчаянное желание Лузгина не потерять эту женщину. Наверняка у них не все гладко. Лузгин может ничего не рассказывать, Голубев и сам все видит, слышит, анализирует. Собственно, у него тоже в свое время была подобная ситуация. Не каждая женщина и не сразу может привыкнуть к такому распорядку жизни, который предлагает супруг, связанный с большим бизнесом. Лев давно в упряжке, от этого зависит его репутация, благосостояние. Но с появлением семьи ему нужно внести некие коррективы в свою работу.

Даже без советов со стороны Лузгин понимал, что жизнь занятого холостяка и не менее занятого мужа должны разниться. У женщин, занимающихся исключительно домашним хозяйством, все укладывается в схему: дом, муж. Если в этой важной цепочке есть слабое звено, то жди не самых лучших времен. Здесь важно не пропустить намечающийся кризис. Теперь только от Лузгина зависит будущее их отношений, какими они окажутся, к чему придет молодая семья. Их браку еще и года не исполнилось — критический период, когда возможно самое непредвиденное.

— Да ты не тушуйся, Лузгин, — Гордей добродушно улыбнулся. — Я тебя понимаю. За такую женщину нужно бороться.

Лев встал из-за стола, подошел к окну. Спасительные окна, они словно созданы для того, чтобы прятать взгляд. Значит, его рассекретили. Да, вот уже почти год, как Лузгин имеет удовольствие быть женатым на этой женщине, а его чувство не ослабевает. Сила его чувств не поддается описанию. Вася сумела сделать то, чего не удавалось никому: в цепочке бизнес — семья она все поменяла местами. Теперь это рыжеволосое чудо для Лузгина на первом месте, и Голубев это понял. Лев не ожидал такой проницательности со стороны партнера. Отрицать очевидное было бы глупо. Зачем лгать, когда можно просто согласиться. Лев почувствовал, как загорелись щеки — реакция чисто женская, от которой страдают и мужчины. Повернувшись к Гордею, Лева поднял руки вверх в знак того, что считает себя побежденным.

— Ты меня вычислил, Леонидович.

— Не так уж сложно.

— Теперь, когда ты понял мой маневр, ты поедешь без меня в Лас-Вегас?

— Нет, дружище, — Голубев покачал головой и погрозил указательным пальцем. Наверное, это должно было означать окончательное решение. — Теперь тем более не поеду.

— Почему? — изумился Лузгин.

— Потому что я не позволю, чтобы личное у нас вышло на первый план.

— Отвечай за себя, я-то при чем?

— Пока бизнес первичен, мы на коне. Стоит один раз забыть о своих прямых обязанностях, вскорости он отступит на второй и третий план, а это уже игра, а не работа для настоящих мужчин. — Гордей включил очиститель воздуха, закурил. — Ты же не станешь спорить со мной?

— Не стану.

Лузгин сдался неожиданно для самого себя. Он вдруг подумал, что есть еще один способ удовлетворить всех: поехать, взяв Васю с собой. Иногда он делал это. Хотя ему очень этого не хотелось. Рядом с ней он не мог сосредоточиться, она отвлекала его от дела. А она все просила его об этом. Пожалуй, если поездка предстоит длительная, то почему бы Васе не поехать вместе с ним? Об этом он поговорил с женой в тот же день. Но не только Гордей удивил Лузгина своей проницательностью, упорством и серьезными доводами. Вася вдруг заявила, что никуда не поедет. Сначала Лев подумал, что это — женский каприз. Нужно предложить по-другому, уговаривать, рассыпать комплименты. Наверное, ни одна женщина в мире так не нуждается в них, как его жена. Лев сделал все, что, по его мнению, следовало в этом случае сделать, но теперь Вася проявила удивительное, ничем не объяснимое упрямство. Вскоре она выдвинула достаточно весомый довод, связанный с собственным здоровьем, и Лузгин сдался.

Голубев выглядел абсолютно счастливым. До аэропорта они доехали на машине фирмы, и Гордея словно прорвало. Он говорил без умолку, прерываясь лишь на перекус, кратковременный просмотр телевизора или очередной глоток коньяка.

— Нам еще в самолете лететь, — решил напомнить Лузгин, когда Гордей указал ему на рюмку ликера «Куантро».

— Что ты, как баба, ликер лижешь. Давай по коньячку.

— Нет, спасибо, я не хочу.

— Брось, Лева! У нас намечается такой отрывной мальчишник, а ты решил поститься.

— Я просто еду в аэропорт, а потом буду просто лететь в самолете.

— А потом будешь просто общаться с солидными дядями, заключать сделку века.

— Не преувеличивай, пожалуйста.

— Я все равно раскручу тебя, дружище. Такой постной физиономии больше одного дня я не выдержу. — Гордей поднял еще одну рюмку с коньяком. — За твое возрождение, страдающий ты мой.

— Спасибо, любезный, — Лузгин удивлялся, что позволяет Гордею так разговаривать.

Никто не позволял себе даже малейшей фамильярности в общении с ним. Голубева иногда заносило, но Лев прощал ему эту слабость. За долгие годы, что они проработали плечо к плечу, в их отношениях было столько трудностей, столько взлетов, невероятных падений, но Гордей показал себя человеком, на которого можно положиться. Вот это и было причиной того, что Лузгин смотрел сквозь пальцы на некоторые слабости своего партнера. У каждого свое.

Уже в самолете Лузгин думал о том, что в его жизни далеко не все так, как ему хочется. Эта поездка должна была проходить по-другому. Его место сейчас рядом с Васей, а он летит за тысячи километров от нее. Нет, он не хозяин своей судьбы. Так, иллюзии, в которые приятно верить. Оставив Василису дома, поднимаясь над океаном, Лев ощущал себя ничтожной мошкой, которая мнит себя чем-то значительным. Все показалось мелким, не стоящим внимания: деньги, связи, возможности. Облака, над которыми летел самолет, бесконечные просторы, в сравнении с которыми все тлен, суета, все наносное, навевали грусть.

Лузгин вздохнул и закрыл глаза. Он не хотел спать. Просто так ему было гораздо легче вызвать в своем воображении образ Василисы. Ее волосы, шелковистые, всегда пахнущие тонким, едва уловимым ароматом травы. Ее зеленые глаза, в которых бушуют нешуточные страсти. Ее улыбка, которая поднимает ему настроение, и ее нахмуренные брови и отсутствующий взгляд, когда что-то не так. Ничего, он скоро вернется и сделает все, чтобы его жена стала абсолютно счастливой. Он знает, что для этого нужно сделать — прежде всего, поговорить по душам. Это первый шаг, а дальше — будь что будет. Ради того, чтобы быть вместе, он готов на любые безумства. Подумал и тут же осознал, что обманывает себя. Ведь он все-таки летит в Штаты. Значит, не смог сделать даже этого — остаться, чтобы быть рядом с женой. Значит, первичность любви для него — миф, недостижимая мечта. Для него всегда самым главным будет работа. Черт возьми, Гордей четко определил его приоритеты. Пусть так. Лузгин запутался в своих сумбурных мыслях. У него есть время выстроить свою жизнь заново так, чтобы купаться в счастье. Если Вася будет его союзницей, у них все получится. Немного терпения, немного компромисса с обеих сторон и океан любви. Такой же бескрайний, бесконечный, как эти просторы, которые пронзает самолет.