Мальчишник. Райское наслаждение

НИКОГДА НЕ ПОЗДНО СКАЗАТЬ «НЕТ»

Дождаться вечера было делом весьма не простым. Оказалось, что я отвыкла от свиданий. Семейная жизнь накладывала определенные ограничения, выстраивала заборы, за которыми остались прошлые ритуалы, развлечения. То, что раньше считалось делом обыденным, становилось приятными воспоминаниями. Но не назначать же свидания собственному мужу, а уж ему-то точно в голову не придет сделать нечто подобное. Статус замужней дамы предполагал изменение поведения, перемену занятий, образа жизни как такового. Я не против этих перемен, но все же… Когда я вспоминала, что муж за океаном, а у меня ужин с голубоглазым блондином, уровень адреналина в моей крови начинал зашкаливать.

Количество сигарет, выкуренных за первую половину дня, превысило мою суточную норму. Обычно я курю мало, по настроению, в зависимости от компании. У меня нет той абсолютной зависимости, когда в сумочке обязательно должна лежать заветная пачка. Просто лежать для того, чтобы ты чувствовала себя комфортно. Но сегодня все было иначе. Я нервничала, машинально хваталась за пачку «Parliament».

Я уже успела переговорить с Ладой и поняла, что мое возвращение домой было решением правильным. После работы она встретилась с Гаврошенко, ужинала с ним в спагетти-баре. Потом они поехали на день рождения приятеля Эльдара, после чего — к Ладе. Это могло означать, что гормональный баланс моей подруги восстановлен. Да и голос ее стал менее напряженным, она все время шутила. В который раз я назвала себя эгоисткой: не хватало, чтобы из-за моих проблем у Лады рушилась личная жизнь. Она никогда не покажет, насколько дорожит своим партнером. Она будет всячески доказывать свою независимость, самодостаточность, порой в ущерб собственному счастью. Лада была готова поселить меня у себя, вплоть до возвращения Левы, не думая о том, что Эльдару это точно придется не по душе. Все-таки в настоящей дружбе есть элемент эгоизма, причем двухстороннего. Особенно, если речь идет о женской дружбе.

У меня было достаточно времени, чтобы привести себя в порядок, смыть с себя запах выкуренных сигарет и паники. Я уверена, от каждого исходит едва уловимый запах страха, неуверенности в себе. С этим можно бороться. Душистая ванна и любимые духи помогут обрести уверенность и очарование. Главное не переборщить.

Я так тщательно приводила себя в порядок, что в какой-то момент задалась вопросом: к легкому ли флирту ты готовишься, милая? Слишком долго и придирчиво выбирала нижнее белье, долго решала, надеть ли мне легкий костюм цвета амазонской лилии — с некоторых пор белый цвет стал для меня любимым. Легкий макияж, персиковые румяна, подчеркнувшие загорелые скулы (для улучшения цвета лица солярий еще никто не отменял), сочный розовый блеск на губах с таким количеством перламутра, что казалось, перламутровая капля вот-вот капнет на грудь. Я даже ресницы не стала подкрашивать, потому что не так давно привела в порядок и ресницы, и брови. Волосы — последний штрих к портрету, более чем удовлетворяющему. Я чувствовала себя как никогда уверенно. Выглядела я прекрасно, радовалась тому, что для этого не приходится использовать тонны косметики.

То, что о своем свидании я никому не рассказала, придавала происходящему особую пикантность. Но вскоре мне пришлось убедиться, что все тайное рано или поздно становится явью. Особенно если речь идет о Варьке. Она позвонила ближе к пяти вечера. Издергавшаяся, я была рада отвлечься и поговорить с подругой. Мы обсудили погоду, стабильно жаркую, Алешу — его страсть к кулинарии и Варькины комплексы по этому поводу. Не упустили возможность посплетничать о Ладусе и ее странными, словно замороженными в воздухе отношениями с Эльдаром. Это было не похоже на Варю — долгий телефонный разговор. В какой-то момент у меня создалось впечатление, что она пытается меня подготовить, чтобы нанести неожиданный удар.

— Как тебе твоя новая-старая прическа? — поинтересовалась Варя.

— Я как на свет родилась! — честно призналась я, все еще находясь в приподнято-радостном ожидании реакции Лузгина на изменения в моей внешности. Длинные волосы — еще один повод для хорошего настроения. — Это было большой ошибкой — расстаться с тем, что тебе дорого.

— Ты ведь делала это ради любимого человека.

— Теперь я уверена, что нельзя полностью растворяться в своей второй половинке. Это чревато полной потерей собственного «я», — уже серьезно сказала я и замолчала. Может быть, я это где-то услышала. Может быть, придумала только сейчас, в любом случае, мне понравилось.

— Как я понимаю, ты решила заняться поиском своего потерянного «я» в компании очаровательного блондина? — Варя потрясла меня до потери пульса. Я грузно плюхнулась на диван, усилием воли удерживая трубку возле уха. Я чуть было не нажала кнопку «отключить», чтобы прервать разговор и дать себе минутку-другую для того, чтобы опомниться. Короткий смешок Варьки привел меня в чувство. — Ты не в обмороке, заговорщица?

— Уже в себя прихожу.

— Да? Я не надеялась на это.

— И что же?

— Мне бы хотелось, чтобы ты вырубилась на дольше и не совершила очередной глупости, — честно призналась Правдина. — Ты меня уже ведьмой назвала?

— Давно, — выдохнула я.

— Напрасно. Все проще, чем ты думаешь. Вчера я разговаривала с Ладой. Она мне рассказала о неком Платоне. Я поняла, что он появился на твоем горизонте в критический момент и не замедлит этим воспользоваться. Сексуально-озабоченная женщина — легкая добыча.

— Что ты такое говоришь? — Мне было неприятно это сравнение.

— Я говорю о том, что ваше гиперраздутое отношение к сексу до добра не доведет. Одна мается, все ищет, все прислушивается к зову плоти. Другая туда же. Вася, до каких пор ты будешь так управляема?! — Варька наступала по всей линии фронта. Она была так убедительна, что мне захотелось сразу же смыть румяна, блеск, стащить с себя костюм.

— Мною никто не манипулирует, — не допускающим возражения тоном сообщила я. — Я сама себе хозяйка. Именно поэтому я иду в ресторан. В этом нет ничего такого. Я даже Леве могу рассказать, что ужинала со своим знакомым. Он мне ничего на это не скажет!

Кажется, я погорячилась, но слово вылетело. Варька не упустила возможность вцепиться в меня всей пятерней.

— Замечательно, — ехидненько так протянула она. — Я бы хотела поприсутствовать при этом историческом моменте. Муж, которому в длинных волосах супруги мерещатся ее бывшие любовники, легко примет сообщение об ужине во французском ресторане! Пригласишь или для меня снимешь все скрытой камерой?

— Я все равно пойду, — заупрямилась я.

— Знаю. Поэтому советую тебе отказаться от говяжьей вырезки и предпочесть эскалоп из лосося, лучше в щавелевом соусе, — тон Вари изменился. — И еще — не пей много шампанского. Последнее время спиртное на тебя действует странным образом.

Она знала обо мне все. Вот почему мне было так трудно с ней общаться в периоды жизни. Меня удивляло, почему, когда мне так нужна ее помощь, она упрямо молчит, а когда я в ее советах не нуждаюсь, проявляет удивительную навязчивость. В этом вся Варька. Она испортила мне настроение, совершенно не думая о том, как я теперь себя чувствую. После того, как в ее жизни появился Алексей, Правдина как будто стала мягче. Она несколько с опозданием окунулась в нашу обыденность, наполненную сердечными волнениями, но все же Варька оставалась верна себе. Ничто и никогда ее не изменит. Она — кремень, который и вода не подточит. Всегда словно поливает тебя ледяной водой из ушата. Я решила проявить твердость. Мое решение — это только мое решение. Каждый должен пройти свой путь до конца? Я и иду, попрошу меня с него не сбивать!

— Варька, ты зануда, — чуть не плача произнесла я.

— А ты из тех, кто сам себе портит жизнь.

— Ты же сама сказала, чтобы мы повеселились, — я вспомнила наш последний совместный ужин в «Париже».

— Мне казалось, двух выходных достаточно. Не знаю, как Лада, а ты план точно перевыполнила.

— Если бы у меня была маленькая голубоглазая девочка, все было бы иначе, — я вытерла слезы. Хорошо, что я не накрасила ресницы, хотя макияж придется подправить. — Я бы нашла, чем занять себя. Мне было бы не так одиноко.

— Не скули, — резко оборвала меня Варя. — Ты — мастер сваливать вину с больной головы на здоровую. Человек сам автор всех своих неприятностей. Запомни это и действуй.

— Ты сегодня с Ладой пообщалась? — решилась спросить я.

— Нет.

— А, так я первая получаю порцию наставлений. Вот почему ты такая энергичная, такая безжалостная! — выпалила я сгоряча, сразу пожалев о сказанном.

— В день я принимаю до двадцати человек. Каждому из них я уделяю достаточно времени, для каждого нахожу нужные слова. Все они потом меня благодарят. Только вы с Ладой вечно ищете в моих словах подвох и подтекст. Я не знаю, как можно ломиться в закрытую дверь.

Варя говорила все тише, последние слова уже шептала. Обычно она на нас с Ладой не обижалась. Прекрасно понимала, что наше восприятие мира — разительно отличается. Но сегодня я явно услышала проглоченную обиду. Самое неприятное, что я не нашла в себе мужества извиниться, признать, что просто не знаю, чего хочу. От этого все проблемы. Боюсь остаться одна, боюсь быть вместе. Хочу ребенка, панически боюсь забеременеть. Люблю Леву, но при этом убеждаю себя, что между нами нет никаких обязательств. Бросаюсь в объятия малознакомых мужчин, в душе надеясь, что рядом окажется Лада и остановит меня. Как это назвать?

— У тебя есть все, чтобы быть счастливой, — Варькин голос снова звучал ровно, бесстрастно.

— Я пытаюсь это уразуметь.

— Поторопись, Вася. Близок момент, когда время начнет работать против нас.

— Это грустно…

— Все, я больше ничего не могу добавить, — устало вздохнула Варя.

— Ты не думай, что я совсем потеряла голову, ладно?

— Ладно. Мне спокойнее вообще о вас, милые мои, не думать. Сколько раз твердила себе, что всему свое время. Что оно расставит все на свои места, но ведь так хочется уберечь от ошибок, которых можно избежать… — Варька вздохнула. — Хотя, как я могу учить жизни кого-то, если у самой тоже не все гладко…

Мы замолчали. Не знаю, о чем подумала Варька, но я снова вернулась к тому, что каждая из нас периодически не видит дальше собственного носа.

— Чем я могу тебе помочь? — я искренне хотела быть полезной своей подруге. И я еще смела упрекать ее, вместо того, чтобы помочь.

— Бывают ситуации, когда человек должен во всем разобраться сам.

— В этом есть какое-то противоречие: мы нуждаемся в поддержке и одновременно должны сами выбираться из трудных ситуаций.

— Да, но на самом деле это не проблема, — голос ее все еще звучал сдавленно.

— Так живут все. Ты об этом?

— Оглядываться на всех не стоит, — Варя усмехнулась.

Я закрыла глаза и увидела, как возмущенно подрагивает кончик ее носа.

— А брать хороший пример? — я уже улыбалась. От недавнего раздражения не осталось и следа. Ко мне возвращалось радужное настроение.

— Все в этом мире относительно, — Правдина снова уходила от ответа. Это означало, что ее душевное равновесие не настолько уж шатко. — Но я всегда рядом, так что — прошу покорно.

— Спасибо.

— Береги себя.

— Я люблю тебя, Варька.

— И я тебя, Платоновна. До встречи.

— До встречи!

Часы пробили половину седьмого, а я все еще сидела на диване и переваривала разговор с подругой. Потом я очнулась, подошла к зеркалу, постаралась навести на лицо тот неброский глянец, который сегодня казался мне наилучшим. Ничего яркого. Мои роскошные волосы, белоснежный костюм, бриллиантовые капельки в ушах, просто идеальная невеста. Недотрога, пытающаяся продать себя подороже. Вот как я назвала бы ту, которую таращила на меня зеленые глазищи. Чем больше я разглядывала себя в зеркало, тем меньше мне нравилось мое отражение.

Никогда еще я не переодевалась так быстро. Я не желала отказываться от свидания. Я просто с реактивной скоростью сменила костюм на светло-бежевое платье. Босоножки на высоченной шпильке — на более удобные, с устойчивым пятисантиметровым каблуком. Я не хотела выглядеть этаким воздушным облаком, но когда в очередной раз выглянув в окно, увидела Платона, то поняла: одежда не имеет значения. В чем бы я ни была, я буду волноваться, как перед первым свиданием. Как говорила героиня какого-то фильма: «Я такая противоречивая, такая непредсказуемая», и это очень приятно.

Машина Платона стояла у выезда из наших ворот. Я сразу узнала серебристый автомобиль, сверкающий под еще яркими солнечными лучами. Я не спрашивала себя, откуда Платону известен мой адрес. Решила, что ответ на этот вопрос не интересен, и не стоит тратить на это время. Если мужчина чего-то хочет, ему не составит труда узнать адрес понравившейся женщины. Тем более, он подвозил меня практически к дому. Наверняка Платон проводил меня взглядом — все просто. Я была так неосторожна, что не подумала об этом.

Мне захотелось выбежать из дома, но я сказала себе: «Подожди. Ты не должна вести себя, как девчонка, которая потеряла голову. У тебя другое амплуа…» Я запретила себе вспоминать о Леве, в который раз решив, что не сделала ничего плохого. В конце концов, я не уверена, что там, вдали от меня, Лузгин коротает время исключительно в мужском коллективе. А я просто хочу проветриться и, кстати, это первое и последнее наше свидание. Я была настроена рассказать Платону правду, открыть, что я — замужняя женщина, у которой все в порядке. Тем более, я ведь прямо ему сказала, что у меня есть мужчина, мужчина, который может почти все. Какой смысл я вкладывала в слово «почти», понятно только мне. Я вспомнила реакцию Платона:

— Представь, как возрастут твои возможности, когда рядом с тобой будут два таких замечательных мужчины!

Теперь я видела в этой фразе согласие делить мою любовь с другим, реально существующим партнером. Это показалось мне оскорбительным. Платон не призывал выбирать, он говорил о совмещении того и другого. Конечно, в моей жизни не все так гладко, но не настолько, чтобы обзаводиться любовником, которому наплевать, что каждый день ты ложишься в постель с мужем. Впрочем, я не собиралась обсуждать свои сексуальные проблемы ни с кем, тем более с Платоном. Воодушевленная Варькой, я была настроена решить их все до одной по приезде Левы. Это касается только нас, нам и разбираться. Я больше не стану прятать голову в песок.

— Добрый вечер! — Я едва могла улыбнуться, так дрожали мои губы. Несмотря на всю мою решимость, с каждым шагом мне становилось все страшнее. Пока я шла по мощеной дорожке, я ловила пристальный взгляд Платона. Он, не отрываясь, смотрел на меня, и я видела, как горят желанием его глаза. Как странно: я не находила в себе живого отклика. Мне было приятно, но не более того. Однако я уже не знала, как поведу себя через полчаса, час.

— Добрый вечер, — Платон взял мою руку, поднес к губам. Нежное прикосновение, как будто крыло бабочки случайно коснулось тонкой, чувствительной кожи.

— Я думала, вы позвоните, прежде чем приехать, — почему-то сказала я.

— Ты забыла, что не дала мне своего номера телефона.

— Забыла.

— Но я бы все равно не звонил, боясь услышать, что ты передумала.

— Я могла бы это сделать сию минуту, если бы захотела.

— Да, конечно, — Платон подал мне руку. — Прошу.

В машине было просторно. Я была не внимательна. Я не рассмотрела марку автомобиля, но, честно говоря, меня это мало интересовало. После того, как я решила для себя, что это свидание будет первым и последним, все приобрело иную окраску. Яркие, обжигающие, насыщенные тона стали приглушенными, размытыми. Пастель, где нет места для постели. Я даже улыбнулась тому, как закрутила такую простую мысль: я жду возвращения мужа, все остальное — не стоит моего внимания. Однако от ужина в ресторане с европейской кухней я решила не отказываться. Лева так давно никуда меня не водил. Я не собиралась отказываться от удовольствия, от приятной обстановки и отличной французской кухни. Мы выбрали французский зал, никоим образом не умаляя достоинств итальянской, немецкой, украинской и русской кухни. Все блюда национальных кухонь были здесь широко представлены. Я восхищена! Поскольку хороший ресторан все еще — моя мечта, я искренне радовалась за тех, кто воплотил мои мечты в жизнь.

— Добрый вечер, — официант оказался рядом с нами буквально сразу, как только мы обосновались за столиком. — Прошу меню.

Платон протянул его мне, но я отрицательно качнула головой. Хотелось понять его вкусы. Пусть он проявит себя. Мне было интересно на прощание понять, от чего я отказываюсь.

— Вот что мы выберем, — изучив меню, Платон обратился к официанту. — Говяжью вырезку в винном соусе, овощной салат ассорти, перепелиные яйца, фаршированные красной и черной икрой.

Я вдруг вспомнила слова Вари по поводу эскалопа из лосося. Неужели Правдина настолько все может предугадать? Странно, что она так долго ловила за хвост свою птицу счастья. Точнее сказать, так долго ее ждала. У нее все должно бы быть по высшему классу, ведь ей все заранее известно. Она застрахована от ошибок. Но, наверное, я чего-то не знаю, или Варька тоже может вести себя глупо.

— Извините, — я вмешалась в диалог Платона с официантом. Они как раз говорили о шампанском. Остановились на «Вдове Клико», чем я, разумеется, была удовлетворена. — Я бы хотела вернуться к горячему.

— Да, слушаю вас, — предупредительный официант весь обратился во внимание. — Я бы хотела вместо вырезки взять эскалоп из лосося в щавелевом соусе и томат «фрито», фаршированный улитками.

Официант перевел взгляд на Платона. Тот выглядел обескураженно.

— Я хочу заказать десерт, но, может быть, ты сделаешь это лучше?

— Нет, нет, десерт — это абсолютно ваш выбор. — Я намеренно не переходила на ты, потому что наши довольно стремительно развивающиеся отношения уверенно заходили в тупик. Об этом пока знала только я.

— Тогда, пожалуйста, яблочный сорбет на карамелизированной «подушке» из зеленого яблока в кальвадосе и черный кофе, — Платон вопросительно смотрел на меня, ожидая дополнений.

— И немного жареного миндаля, пожалуйста, — улыбнулась я.

— Ты уже была здесь раньше? — не в силах скрыть своего разочарования, спросил Платон.

— Нет, я здесь впервые.

— Но ты словно наизусть знаешь ресторанное меню!

— У меня хобби — собирать ресторанные меню.

— Это неправда. Ты только что придумала, — напряженно глядя на меня, сказал Платон. Он выглядел растерянным.

— Да, придумала. Прикинулась Филиппом Киркоровым. Говорят, он собирает. Ну, куда уж мне угнаться за его широкомасштабными заграничными поездками.

— Даже с мужчиной, который может практически все?

— Даже с таким, — стало ясно, что Платон помнит о существовании соперника. Интересно, он все еще готов стать одним из катетов равностороннего треугольника или гипотенузой?

Официант принес заказ. Мы подняли бокалы. Глядя в глаза Платона, жадно ловившие каждое мое движение, я вдруг ощутила щемящую жалость. Это нечестно с моей стороны — не сказать ему правды. Ведь самое важное я утаила. Поэтому после первого тоста за наше знакомство, я едва прикоснулась к еде. Я не могла есть, испытывая угрызения совести. В зале мягко, негромко звучали песни Шарля Азнавура, и с каждым куплетом песни о любви, легко понимаемой мной, мне становилось все более не по себе.

— Что с тобой? — Платон наполнил бокалы.

Не забывая об обещании, данном Варьке, я не могла отказаться от такого царского напитка. Я не Лада, но в этот момент искристое шампанское было для меня живительным бальзамом, средством раскрепоститься и наконец сказать всю правду. К тому же меня невероятно беспокоило появление Платона в моей спальне. Этот мужчина вел себя так, как будто между нами ничего не было. Он ни словом, ни взглядом не дал мне понять, что на самом деле мы были уже близки. Этот ужин в ресторане — словно шаг назад, общепринятая очередность событий. Знакомство, несколько случайных встреч, ужин в ресторане, а потом… Здесь возможны варианты, самый пикантный из которых мы каким-то образом успели поставить на первое место.

Я держала бокал в руке, делая вид, что наблюдаю за искрящимися пузырьками, рвущимися к поверхности. На самом деле я подыскивала слова, чтобы наконец разобраться в том, что же было и чего не было. В конце концов я не нашла ничего лучше, как спросить:

— Вы носите булавку для галстуков?

— Да, конечно, но не всегда.

— От чего это зависит? — Мне казалось, он должен был догадаться, к чему я веду. Ведь у него исчезла та самая булавка, которая сейчас преспокойно лежала в моем ящике.

— От настроения, наверное. От того, какое впечатление хочется произвести. Но, честно говоря, — Платон посмотрел по сторонам, будто боялся, что его кто-то услышит, — я гораздо спокойнее себя чувствую без всех этих штучек.

— Значит, сегодня вы не собирались произвести впечатление и настроение у вас далеко не торжественное, — заключила я, глядя на расстегнутый ворот его белоснежной рубашки.

Надо сказать, что мы смотрелись отлично: светло-серый костюм Платона и мое светло-бежевое платье сочетались прекрасно. Я всегда обращала внимание на то, как одета пара. Не мужчина и женщина в отдельности, а именно пара. Это всегда показатель, насколько они подходят друг другу. По моей личной десятибалльной шкале я выставила нам с Платоном девятку, да и то из ложной скромности.

Короче говоря, я так и осталась ни с чем со своими наводящими вопросами. Даже обидно стало, честное слово. Вместе с тем на меня вдруг накатила паника: когда Лева вернется, я должна обязательно рассказать ему и о ресторане, и о походе в магазин с Владимиром. Я даже не скрою от него поход в кафе и на выставку с Ладой, разве что опущу некоторые детали. Но как быть с этой булавкой для галстука? Она — прямое доказательство измены, а с этим уже шутить нельзя. Я погорячилась, когда говорила Варьке о спокойной реакции Лузгина на мой поход в ресторан. Как же быть с этой чертовой булавкой? Я ее выброшу! Я не стану больше ни о чем расспрашивать этого папиного тезку. Я вообще больше не хочу ни с кем и ни о чем говорить.

Залпом выпив очередной бокал шампанского, я снова прислушалась к тому, что говорил Платон, причем исключительно для меня. Он вообще сегодня много говорил, развлекал меня по полной программе. Да, мне попался хороший собеседник, но это ничего не меняло. Вырвавшись из липких пут своих не самых радужных мыслей, я услышала фразу о том, что мы подходим друг другу, потому что он это чувствует, и я это знаю. Мною снова попытались манипулировать. Я была уверена, что пришло время открыть карты.

Официант как раз принес десерт. Платон предложил мне шампанского, но я отрицательно покачала головой. Я испытывала наслаждение от этого чудесного напитка, но, кажется, больше не стоит. Легкое головокружение, это не помешает мне ясно изложить свои мысли, что я и собралась незамедлительно сделать.

— Платон! — я посмотрела ему прямо в глаза.

— Сейчас ты скажешь что-то важное, — улыбнулся он. — Моя сестра заметила у тебя эту манеру пристально смотреть в глаза перед тем, как сказать что-то важное.

— Сестра успела это заметить? — Это меня обескуражило.

— Да, представь себе. Она у меня психолог со стажем.

— Неужели? — искренне изумилась я. — Тогда она должно быть рассказала тебе массу интересных вещей обо мне.

— Она именно так и сделала, Васенька, — Платон осторожно взял мою руку и прижал к щеке. Это показалось мне в высшей степени возбуждающим. Я понимала, что меня сносит очередная волна желания, которое так искусно вызывает этот голубоглазый соблазнитель.

— Что же она сказала? — Мне было интересно узнать, насколько проницательна Рита.

— Она сообщила мне очень важные вещи. Во-первых, что ты неуверена в себе и тебе нужен рядом сильный мужчина. Сильный не физически, а возможностями, связями, благами, которые помогут тебе обрести равновесие. — Платон вопросительно смотрел на меня.

— Продолжай.

— Во-вторых, она сказала, что ты наверняка замужем и твой супруг сейчас в отъезде. В-третьих, она предположила, что у вас сексуальные проблемы. У тебя глаза…

— Довольно! — я резко оборвала его. Значит, все мои признания не имели значения? Этот мужчина знал все, но все-таки шел ва-банк.

— Давай перейдем на ты? — вдруг предложил Платон.

— Не стоит этого делать, — не меняя позы, ответила я. — Я действительно замужем, и это делает невозможным продолжение наших отношений.

— Все мы периодически бываем женаты, замужем, — усмехнулся Платон. — Если бы все были так патологически верны друг другу, откуда бы, по-твоему, взялись любовные треугольники?

— Это не для меня!

— Брось. Ты — современная женщина. Ты должна получать от жизни все. Секс — это почти все. Желательно еще маленькое дополнение в виде материальных благ. Они делают секс желаннее, острее, позволяют думать только об ощущениях, а не о том, что завтра готовить на завтрак. Ты понимаешь меня?

— Я не хочу тебя больше слушать, — я не заметила, что выполнила просьбу Платона — перешла на ты. Его губы задрожали в довольной улыбке. Я была готова встать из-за стола, но Платон остановил меня. Его рука легла поверх моей.

— Подожди, — с досадой сказал он, — что за детство? Мы взрослые люди, давай поговорим по-взрослому.

— Тогда скажи, чего тебе надо?

— Тебя.

— Это пошло, — я испытывала отвращение к себе за то, что позволила ему так далеко зайти. Теперь я твердо знала, что мое счастье в моих руках, и не только мое. Я четко осознавала всю нелепость приключений выходного дня. Словно снова включился участок мозга, ответственный за чувство долга, нравственность, верность.

— Это правда. Я не скрывал этого с первых мгновений, как только увидел тебя. Ты читала в моих глазах желание, и тебе это нравилось. Что же случилось теперь?

— Я не должна была соглашаться на встречу. Не должна была брать твой номер телефона. Извини, если нарушила твои планы, — и вот тут я сказала лишнее. — Я хочу сама заплатить за себя.

— Не делай этого, — глаза Платона горели негодованием. — Я достаточно наказан за свою самонадеянность. Достаточно, не унижай меня еще больше.

— Хорошо, если для тебя это важно.

— Важно!

В этот момент зазвонил мой мобильный — это был Лева. Мне нужно было собраться, чтобы говорить спокойно. Я еще не была готова к признанию об ужине в ресторане.

— Алло, Рыжик, привет!

— Привет! — мой голос лился, словно майский мед. Я решила не называть имен.

— Как дела?

— Все хорошо, а у тебя?

— Лучше не бывает. У меня здесь очередное совещание идет ускоренными темпами, но я взял тайм-аут. Партнеры — супер, никаких проволочек. Одно «но» — скучаю по тебе ужасно, — Лузгин говорил быстро, а я старалась сильнее прижать трубку к уху, чтобы ни одно слово, предназначенное мне, не услышал Платон.

— Я тоже.

— Я никогда не думал, что способен на такое. Как мальчишка! Голубев смотрит на меня с жалостью.

— Он не поймет тебя, — сказала я. Я это говорила потому, что знала, какие отношения между Гордеем и Ларисой. Не будучи ее близкой подругой, я успела наслушаться от нее таких вещей, которые автоматически исключали нормальные отношения с мужем.

— Не суди строго, — Лев защищал партнера.

— Не буду.

— Твои сюрпризы в силе? — поинтересовался Лев.

— Да, — улыбнулась я, машинально касаясь волос, вспоминая рыжее сердечко, прячущееся в моих трусиках, и… булавку для галстука, лежащую в ящике.

— Тогда мне не терпится все это увидеть, услышать, послушать, пощупать!

— Как ты прозорлив, — усмехнулась я, стараясь не смотреть на Платона.

— Имей в виду, я в долгу не останусь, — произнес Лева загадочную фразу.

— Это здорово. Еще бы ты остался в долгу, — я покачала головой.

— Тогда до скорого. Целую тебя.

— И я тебя, — я проглотила комок в горле, потому что все это время Платон сверлил меня жгучим взглядом. Вот тебе и голубые глазки — да карие так не достанут. — Да, скажи хоть примерно, когда ты приедешь?

Но мой вопрос остался без ответа. Разговор окончен. Я выключила телефон, спрятала его в сумочку и уже не повесила ее на спинку стула. Мне нужно поскорее покончить со всем этим.

— Муж? — коротко спросил Платон.

— Да.

— Деловые мужчины, долгие командировки, масса свободного времени и неосуществленных сексуальных желаний. Когда женщины собираются вместе, они говорят о мужчинах. Когда мужчины собираются вместе, они обсуждают, как бы поскорее оказаться с женщинами. Тебя не пугает такая перспектива свободы? Тысячи километров, которые разделяют. Другая женщина в объятиях мужа… Разве расстояние способно уменьшить боль измены? Оно может оправдать ее?

— Я не хочу говорить об этом.

— Ты боишься?

— Пусть это останется моей проблемой.

— Это не ответ!

— Я доверяю своему мужу, а он — мне! — достаточно громко сказала я.

— Неправда! Ты просто зарываешь голову в песок, боясь задать вопрос самой себе. Ты не хочешь думать о том, как он проводит время без тебя!

— Это уже слишком.

— Бог с ним, с твоим мужем. Не в нем дело. Мне все равно, есть или нет. Я хочу тебя! — взгляд Платона пригвоздил меня к стулу. Ноги мои налились свинцом, предательская тяжесть запульсировала внизу живота. Были произнесены слова, не отреагировать на которые невозможно. Все же я — женщина!

— Нет! — категорически отрезала я. Это был момент, который я хотела запомнить, чтобы по крупицам восстановить в разговоре с Ладой. Варьке детали ни к чему, ей важнее результат, а с Ладусей мы посмакуем.

— Это твое последнее слово? — Надежда еще теплилась в голосе Платона.

— Последнее.

Я улыбнулась. Абсурд какой-то: у меня не сложился секс ни с одним из мужчин, которых добивалась я, а тот, который хотел меня, мне уже не нужен. Отчего же зависят наши желания? Зачем они возникают, если все так нелогично в жизни? Наверняка в этом есть смысл. Стоит поговорить об этом с Варькой.

Платон подозвал официанта. Он рассчитался за ужин, который был окончательно испорчен. Напрасно старался. Я — неприступная крепость. Пусть знает, что есть женщины, которые не время от времени замужем, а просто замужем и дорожат покоем в своей семье! Мне было приятно так думать. В этот момент я напрочь забыла, как бурно провела выходные, вычеркнула эпизод с Владимиром, заставила себя не думать о злосчастной булавке. Я надеялась, что с ней разъяснится в ближайшее время и это не разрушит устоев нашей семьи. Я убедила себя в этом и почувствовала облегчение. Все-таки терапия Лады и Вари в комплексе сделали свое дело: мои мозги и сексуальные желания снова были под контролем.

— Пойдем? — надо отдать должное, Платон пытался оставаться джентльменом в эти непростые для него минуты.

— Я тебя разочаровала? — Я поднялась из-за стола, взяла его под руку. Платон оставил мой вопрос без ответа.

Мы снова на несколько минут превратились в красивую пару, у которой, как видно, прекрасное будущее. Внешне мы друг друга великолепно дополняли, но нас ничего не связывало. Моя тележка в супермаркете, случайная встреча в «Красном», ужин в ресторане — вот и закончилось наше общение. Короткое, ни к чему не обязывающее. Мне невероятно понравилась роль верной, преданной жены. Я не собиралась развивать ее, вживаться в образ ради того, чтобы выглядеть убедительнее. Платону все было ясно. Поэтому он вез меня домой, время от времени щелкая радиоприемником. Знакомые мелодии помогали заполнить паузу, скоротать дорогу. Но практически возле дома к Платону вернулось его красноречие.

— Кстати, — неожиданно начал он, — я не ношу булавок для галстуков. Я тоже немного приврал. Хотел создать более романтичный образ. Ведь это романтично?

— Не носишь? — подскочила я. — Честно?

— Абсолютно.

— Никогда-никогда? — Платон кивнул. — Значит, это был сон?

— Ты о чем?

— Ну… В моем доме, в моей спальне, гостиной…

— Я? Да вы что?! — Платон недоуменно пожал плечами. Мой спутник от удивления перешел на вы, в то время, как мы остановились возле ворот. — Василиса, вы о чем? Это похоже на издевательство!

Нет, Платон не прав. Это было замечательное завершение вечера. С моих плеч свалилась тяжелая ноша. Теперь я точно знала, если бы не мои мысли об измене, не ужасное чувство вины за то, что я согрешила в нашей спальне, я бы никогда не устроила себе такие выходные. Я бы никогда не ставила таких экспериментов! Зачем бы мне так издеваться над собой, устраивать себе такие испытания! Лада и Варька могут мной гордиться. Я не подвела нашу неразлучную троицу. Я снова была собой, той Васей, которая слабенькая, нуждается в поддержке, которая так часто проявляет нерешительность, но которая ни разу не была предательницей! Оставалось выяснить происхождение сверкающей булавки, но сейчас это казалось сущей мелочью. Выясню, успею. От радости я не придумала ничего лучшего, как поцеловать Платона в щеку. Он покачал головой, вышел из машины и, продолжая оставаться джентльменом, проводил меня до ворот. Мы прошли целых три с половиной шага, но это были такие важные шаги!

— Прощай, рыжеволосое чудо! — Он поцеловал мою руку, быстрым неловким движением коснулся волос. — Тебе здорово идет. Мне даже кажется, что ты всегда была такой.

Я кивнула. Платон даже не подозревал, что произнес истину. Теперь я снова была собой. Это было здорово, как будто победила неизлечимую болезнь, в то время как все махнули на тебя рукой. Нарушая правила этикета, я протянула Платону руку. Он крепко пожал ее. Почему-то глядя вслед стремительно удаляющейся машине, я подумала, что это хороший урок для мужчины. По крайней мере, он должен знать, что есть крепости, которые не сдаются даже после долгой осады. Ощущая себя воплощением нравственности и целомудрия, я гордо шла к крыльцу. Я испытывала усталость и радость. Сейчас я войду в дом и пойму, чего больше. В зависимости от этого я или позвоню Ладе, или отправлюсь спать. Пожалуй… Спать. Все эти впечатления — только моя собственность, хотя бы на одну ночь.